***
— Привет, Нагиса! Давно не виделись! Пожалуй, с этого всё и началось. С телефонного звонка, совсем безобидного, но такого рокового для моего сердца. — Привет, Карма! И в правду, давненько. Как у тебя дела? — как обычно непринуждённо весело ответил мой друг, в которого я был безответно влюблён. Он и не подозревал о моих чувствах, которые росли каждую секунду в сердце. — Да всё о’кей! Слушай, ты не против выпить сегодня со мной? Одному чертовски скучно. Я, правда, слепо любил его. Словно незрячий, цеплялся за каждую возможность увидеть друга. Любил эти волосы цвета кристалла аквамарин, хоть и не такие длинные, как семь лет назад. Как жаль, что за прекрасными локонами скрывалась чудовищное поведение родного человека. Эти большие глаза цвета штиля на море, в которых я тонул, захлёбываясь, не имея ни малейшей возможности спастись. А губы… они прекрасны. Так хотелось целовать их снова и снова без остановки! Тонкая длинная шея, на которой я мечтал оставить небольшую метку, чтобы все знали, кому он принадлежит. Аккуратные плечи, женственно тонкие руки, длинные изящные пальцы, что так сильно будоражили моё бурное воображение. Я так жаждал прикоснуться к идеальной фигуре друга. Маленький рост делал его таким милым, миниатюрным, беззащитным, что хотелось прижать Нагису к себе и никогда и ни за что не отпускать. Мурашки толпами бегали по моему телу каждый раз, когда я слышал этот мелодичный, чарующий, нежный голос, зовущий меня по имени. А как же я желал тайно прикоснуться к нему! Не нарочно взять за руку или сжать в объятьях. Но долго и упорно скрывал всё это за обычным стёбом и иногда жестокими шутками, подчёркивая, как сильно он похож на девушку. Словно смертельный яд замедленного действия, растекалась по многочисленным венам сладкая любовь к нему. Этот яд проникает внутрь меня всё глубже и глубже вместе с воздухом. А сколько я видел различных снов с ним! Уже даже не хватит пальцев на руках и ногах, чтобы сосчитать их все. Как-будто очень сильным магнитом, меня тянуло к нему. Я медленно сходил с ума. Желание сделать его своим иногда было настолько сильным, что еле-еле удавалось держать себя в руках. — Ну не знаю. Я был бы рад, только… — Боишься, что Каяно не отпустит? Каяно Каеде, или же Юкимура Акари, — невеста моего лучшего «друга». Шиота без ума от неё. Постоянно осыпает различными комплиментами, чуть ли не на руках носит. Частенько я и Каяно едва не дрались за его драгоценное внимание, но об этом он не слышал даже краем уха. Да, Каеде прекрасно знала о моей безнадёжной любви. Мне известно, что она согласилась выйти замуж за Нагису, только чтобы удовлетворить школьную влюблённость и ощутить приторный вкус победы надо мной. Стерва. А я и сейчас безумно люблю его. Не знаю, в какой момент я это осознал, но во время моей самой рискованной попытки убийства Коро-сенсея в свой первый день в классе, когда вся моя жизнь, яркая, наполненная горечью и мимолётными моментами счастья, промелькнула перед глазами, я вдруг понял, что не хочу терять «друга». Окуда прилипла ко мне, как банный лист, и, словно дворовая собачонка, таскалась за мной повсюду, но в упор её не замечая, огромный жаркий костёр чувств к Нагисе полыхал, не потухая ни на секунду. — К-карма! — в гневе прокричал он. — Если у меня есть невеста, это не значит, что я не могу выпить с друзьями! Решено! Я приду к тебе сегодня! Ох, Шиота, зря ты тогда это сказал! Ты же мог попросту отказаться! Сказать нет! Что ж ты наделал! Ты сделал хуже самому себе. И я тоже. — Хорошо, хорошо, Нагисонька. Тогда у меня в восемь. Сможешь? — Думаю, да. Я поговорю ещё с Каеде. Скорее всего, и останусь у тебя переночевать. Ты же не против? Я ни капли не был против. Только вот… — Неа, хоть на неделю оставайся. Ок, тогда буду ждать. Только не опаздывай, Принцесска! — сказал я, сбросив вызов. Осталось только купить выпивку и надеяться, что не сорвусь. Что проконтролирую себя. Но как же глубоко я ошибался…***
Весь оставшийся день я не мог думать ни о чём другом, кроме того, что будет вечером. Как преданная собака, ждал восьми часов. Жаждал наконец увидеть возлюбленного. И вот стрелка часов остановилась на цифре восемь. А его всё нет. Опаздывает. Обычно это делаю я, но в этот раз что-то пошло не так. От меня что ли заразился? Уже даже начал волноваться, где он. Тревожные мысли закрадывались из самых потаённых уголков сознания. Но тут мои самые худшие предположения растворились в воздухе, стоило лишь прозвучать звонкой трели дверного звонка. Я не стал смотреть в глазок. И не ошибся. За дверью действительно стоял запыхавшийся Нагиса. Он что, бежал?! По его лбу медленно стекала маленькая капелька пота. — Опаздываем, Принцесса! Только не смей сбегать от меня в двенадцать часов ночи, оставив ботинок. Я не мог обойтись без колкой усмешки. — Ни капли не смешно! — раздражённо ответил он, проходя мимо, вглубь квартиры. Всё начиналось слишком невинно. И казалось, ничего не предвещало беды. Мы расположились в небольшой гостиной, за маленьким кофейным столиком перед широким кожаным диваном. Банки пива, разнообразные упаковки с чипсами и прочие закуски уже давно ждали своего часа. Надо бы быть поосторожней с алкоголем, ведь даже сам я не знаю, что могу натворить в таком состоянии. А Шиота, видимо, решил пуститься во все тяжкие, не измеряя количество выпитого. И, как вскоре оказалось, очень, очень и очень зря. Лёгкий, непринуждённый разговор о всякой бессмыслице, стандартные вопросы, стандартные ответы, новости из жизни. Всё это было отчаянной попыткой сдерживать себя. Как назло, Нагиса пришёл ко мне во всём домашнем, в том числе и в огромной футболке на два или три размера больше. Если моя память не гуляет налево, то эту футболку я отдал ему несколько недель назад взамен той, которую испачкал в соке, когда мы сидели у него и смотрели очередной фильм. Раз в год, именно в тот самый день, как и семь лет назад, я прихожу к Шиоте, и мы вместе смотрим любой фильм. Только теперь никто не слетает с нами на премьеру очередного боевика, как это было раньше. Хотя… Совершенно не удивительно, что он пришёл в таком виде. Нагиса ведь считает меня самым лучшим другом, которому может всё рассказать и в любом виде прийти, получив поддержку. Как же хорошо, что он не знает о моих чувствах. Я не хочу, чтобы он закрылся, а возможно, и начал избегать. Очень приятно, что он всё рассказывает и даже просит совета, но когда это касается любовных дел, становится чуточку больно. И я ничего не могу с этим поделать. Пока я размышлял и рассматривал любимого, тот уже успел напиться в стельку. М-да, если бы знал, что он не умеет пить, то ни за что бы не предложил. В этом и заключалась моя самая грубая ошибка, которая разрушила всё. Перекрыв все пути назад. — Ха, оказывается, ты пить не умеешь! — насмехался над ним, а в душе уже плясали черти вместе с кошками. Одна половина души настаивала на том, чтобы я наплевал на все законы, принципы и морали, повалил его и изнасиловал; а другая всеми силами удерживала, не давая сделать этого ужасного проступка. Пока что вторая половина была более успешна. Но, как оказалось, совсем ненадолго. — Хватит насмехаться! Сам уже наверняка в стельку! Ик! И вправду, уже в край напился. Я с невозмутимым лицом резко отобрал у друга прохладную полупустую банку с крепким пивом. Тот с явным недоумением посмотрел прямо в глаза. Только бы не сорваться. Только бы не наброситься на него. Только бы сдержать чувства. Его щеки густо покрылись ярко-алым милым румянцем от обилия выпитого спиртного, футболка немного свисает вниз, оголяя небольшой участок соблазнительного тела. Я нервно сглотнул. Так, Карма, спокойствие, только спокойствие. Дыши спокойно, размеренно, не торопясь. Он твой друг, держи себя в руках! Но моей стальной выдержки хватило ненадолго. Шиота на четвереньках обогнул столик и оказался рядом со мной. Так близко… Успокойся, сдерживайся, Шиота не должен узнать о твоих чувствах. Иначе всему придёт крах. — Ка-арма-а-а, отдай, пожалуйста… Ик! — Нет. Сказал — как отрезал. Если он напьётся еще сильнее, то уже не будет гарантии, что утром сможет встать с кровати без боли в пятой точке. — Ну, Карма! Дай человеку выпить! — говорил он, приближаясь всё ближе и ближе. Чёрт! — Ты и так уже в стельку. Давай, завязывай. Много пить вредно. Но Нагиса лишь отрицательно покачал головой и пододвинулся совсем непозволительно близко. Его сбивчивое дыхание отчётливо ощущалось на шее. Всё из-за маленького роста. Правой рукой он пытался дотянуться до банки. — Хотя бы последний глоточек! Карма-а-а! — чуть ли не слёзно просил он у меня, надув щёчки. А фантазия уже ускакала в дальние края. Всё равно Нагиса в стельку, и завтра ничегошеньки не вспомнит. Так ведь? В этом и заключается моя роковая ошибка. Я отхлебнул немного пива, но проглатывать не спешил. Вместо этого бережно приподнял пальцами подбородок «друга» и поцеловал. Нежно, пытаясь не спугнуть любимого. К моему огромнейшему удивлению, он нерешительно приоткрыл рот, покорно впуская чужой язык. Осторожно, чтобы он не захлебнулся, передал спиртное. Поцелуй вышел мокрым, с нотками страсти и нежности… непередаваемые ощущения! Часть напитка стекла по его острому подбородку, делая представшую перед глазами картину еще более эротичной. Щеки настолько покрыты красной краской, что уже не может быть сильнее. Глаза затуманены дымкой количества выпитого алкоголя, дыхание сбилось к черту, по подбородку стекает слюна вперемешку с напитком… Чёрт! Почти до крови закусывая обветренные губы, внимательно наблюдал за реакцией Шиоты. Наверняка ему было до ужаса противно и мерзко. Тот в недоумении притронулся пальцами к губам. Ха, наверняка он удивился тому, что лучший друг поцеловал его, да ещё и так пылко. — Так даже намного вкуснее… От этих слов мне конкретно сорвало башню. Словно дикий зверь, наконец вырвавшийся на волю, начал целовать эти желанные, до дрожи в коленках, губы. Такие сладкие… Вкусные… Я не в силах оторваться от них. Интересно, Каяно тоже так считает? Впрочем, это сейчас не особо волнует. Эти губы слаще сахарной ваты — вот что сейчас для меня важно! К удивлению, Нагиса ни капли не сопротивляется, даже наоборот — робко отвечает на жаркие поцелуи, полные страсти и любви. С каждым новым прикосновением незнакомых раньше на вкус губ он всё сильнее и сильнее проявлял инициативу, окончательно разбрасывая по углам разума осколки здравого смысла. Чёрт! Это всего лишь поцелуи, но я уже не на шутку взбудоражен. Если так и дальше пойдет, то сорвусь окончательно, без шанса повернуть время вспять. Совершенно не контролируя своё тело, зарылся руками в его мягкие шелковистые волосы, сильнее прижимая к себе. Его сердце так бешено бьётся, как после километрового забега. Я уже не в силах остановиться. От аромата такого желанного тела извращённые мысли всё больше и больше проникали в пьяную голову. Остатки самообладания и здравого смысла яро сигналили противной сиреной, что нужно прекратить, оторваться от него, ведь Шиота не принадлежит мне. Я всего лишь хотел кусочка простого человеческого счастья, но моим сокровенным мечтам не суждено было воплотиться в жизнь. Ведь грёзы — не реальность. Я еле оторвался от его невероятно сладких губ и тут же об этом пожалел. Нагиса всегда был таким сексуальным? В тот же самый миг весь здравый смысл, а точнее — то малое оставшееся количество взлетело на воздух, как бомба. Словно внутри меня порвался невероятно толстый канат, удерживающий мою безграничную любовь и страсть. Дальнейшие события я запомнил на всю оставшуюся жизнь, как самую прекрасную и незабываемую ночь. Я взял Нагису на руки и направился в спальню. Чёрт, какого хрена она на втором этаже?! Пока поднимался, пару раз споткнулся, едва не уронив любимого. Он же совершенно не понимал, что происходит, лишь покорно лежал на руках, не вырываясь. А зря. Шиота мог запросто сбежать. Оттолкнуть, отматерить, заорать. Это был последний шанс. И он им не воспользовался. Нетерпеливо кидая «друга» на широкую двуспальную кровать со свежими белоснежными простынями, я медленно раздевался сам. Вскоре рубашка бордового цвета отлетела в тёмный угол комнаты. Нагиса затуманенным взглядом начал изучать моё тело. М-м-м, это заводит. За прошедшие семь лет я усиленно поддерживал себя в форме. Он тоже это заметил. — Карма… У тебя такое красивое тело… — одними губами произнёс голубоглазый, смотря на меня. Я нервно сглотнул. — Всё для тебя, моя Принцесса, — с усмешкой ответил ему на комплимент. Резко схватил того за волосы и грубо поцеловал, повалив на постель. Он держался за мою шею, жарко отвечая на все страстные поцелуи. Нагиса сводит меня с ума. Сегодня наконец-то смогу воплотить в реальность одну из самых запретных и сладких грёз. И кажется, он тоже совершенно не против. Его (моя) футболка летит в неизвестном направлении, домашние мешковатые штаны туда же. Как же я мечтал увидеть тело «друга» без одежды! Дыхание давно сбилось, грудь ходит ходуном, ещё больше соблазняя меня. Я уже не могу остановиться. Прости. Короткими поцелуями спускаюсь по тонкой шее, кусая и оставляя засосы, так красиво алеющие на его молочно-девственной коже. Сегодня Шиота принадлежит только мне. Он мелко дрожит и громко вскрикивает каждый раз, стоит только прикусить бархатную нежную кожу. Какой же у него всё-таки красивый голос… Распаляя тело под собой ещё больше, я прикусил мочку его уха. Сладкий стон сорвался с губ Нагисы. Он покраснел, хотя казалось, куда уже больше? Милый. Интересно, Каяно знает, насколько тело Шиоты чувствительно? — К-карма… АХ! — стонет он без перерыва, стоит только прикоснуться к его милым розовым сосочкам. Такой страстный. Совершенно перестав держать себя под контролем, я жадно исследовал губами каждый миллиметр тела «друга». Всё как в самом прекрасном сне… И вот последний элемент одежды Нагисы отлетает куда-то, полностью оголяя прекрасное молодое тело без малейшего изъяна, ничего не скрывая. Немного ласк, а у него уже стоит. Его полный возбуждения взгляд заставляет меня нервно сглотнуть. Дороги назад давно уже нет. Он сильно, до треска ткани, сжимает простынь в изящных пальцах, шумно втягивая воздух, стоит лишь прикоснуться к его члену. Какой страстный. Парочка уверенных быстрых движений, и вот Шиота уже с громким полукриком-полустоном бурно изливается мне в руку. Видимо, давненько секса не было. Я усмехаюсь, вовлекая любимого в головокружительный поцелуй, полный страсти. Переплетение языков в мокром и порочном танце похоти только сильнее возбудило Нагису, а в штанах стало предательски тесно. Чёрт! Чёрт! Чёрт! «Остановись! Ты же разрушишь вашу дружбу! Что же ты делаешь?!» — противной надоедливой сиреной, режущий по ушам, вопил охрипший внутренний голос, но его быстро затмевали мысли о происходящем. Вытерев испачканную руку о простынь, потянулся к деревянной прикроватной тумбочке за тюбиком смазки и презервативом. Иногда желание овладеть этим прекраснейшим телом было настолько сильным, что-либо ходил в клубы и подцеплял смазливого мальчишку, либо же снимал проститутку. Удовлетворяя свои сексуальные потребности, никак не мог заполнить пустоту в душе от невозможно сильной безответной любви в самого лучшего друга. И сейчас я наконец-то смогу воплотить самые порочные фантазии в жизнь. Выдавливая немного прохладного скользкого геля себе на пальцы, заметил, что Шиота затуманенным страстью взглядом пристально следит за моими движениями. — Что, уже не терпится? — низким бархатным голосом поинтересовался я, даже не пытаясь скрыть издевку и наклоняясь к красному от смущения уху любимого. Тот зарделся краской ещё пуще прежнего, не отвечая на мой вопрос и мелко дрожа. Его щёки были словно две прекрасные алые розы, завораживающие своей неземной красотой. Милашка. Я широко раздвинул его стройные бледные ножки и осторожно, пытаясь причинить «другу» как можно меньше боли, бережно, с максимальной, на которую только способен, аккуратностью, ввёл мокрый средний палец в Нагису. Тот еле слышно зашипел от неприятных болевых ощущений. — Потерпи немножко, скоро будет не так больно, — успокаивал, как мог, Шиоту, но пока это не сильно получалось. Для того чтобы сгладить боль, хаотично целовал его губы, нос, раскрасневшиеся щёчки, шею, выступающую ключицу, грудь, шептал нежные глупости на ушко. Но он всё ещё не мог привыкнуть. Чёрт, слишком узко и так горячо внутри! Такими темпами я причиню ему ещё больше боли. Осторожно двигаясь в нём одним пальцем, внимательно следил за реакцией. Постепенно отголоски неприятных ощущений на кукольном личике сошли на нет. Я воспринял это как знак, медленно проникая в него вторым пальцем, осторожно, с долей нежности, пытаясь причинять как можно меньше болезненных ощущений. Сомнения насчёт правильности своих действий начали терзать душу, когда в уголках глаз Нагисы начали собираться мелкие солёные слёзы. Это сильно меня встревожило, сердце неприятно заныло, я хотел было прекратить всё, но… — А-ах! Карма! Громкий, порочный, протяжный стон удовольствия сорвался с этих припухших от страстных поцелуев нежных губ, стоило только задеть внутри него небольшой бугорок. Наконец-то. От его сладкого громкого стона, казалось, в комнате стало жарче, а я уже изнывал от желания овладеть любимым. Он хотел было закрыть рот руками от стыда, но я быстро перехватил тонкие запястья, зажав их над головой «друга» одной рукой, второй продолжая растягивать до невозможности желанное тело. Порвать его — это значит потом всю жизнь слушать угрызения совести, которую всегда усиленно прятал за напускной жестокостью и лёгким садизмом. Хотя надоедливый червячок Совесть и так не даст мне покоя только из-за того, что я не смог удержать себя в руках рядом с ним. В него уже входят три пальца, подготавливая к предстоящим ощущениям. Шиота захлёбывается страстными стонами, ещё больше возбуждая. Я не могу больше ждать ни минуты. Перед тем, как совершить самую грубую неисправимую ошибку всей своей неудачной жизни, взглянул на лицо любимого человека. Лучше бы этого не делал. Растрёпанные короткие волосы цвета неба разметались по подушке, капельки пота медленно стекают по миловидному личику, голубые глаза подёрнуты дымкой страсти, превращаясь в тёмно-синие; щёки покрыты ярко-алым румянцем, по подбородку тоненькой струйкой течет слюна. Чёрт. Дрожащими руками расстёгиваю ремень, одним движением срывая с себя такие ненужные сейчас штаны вместе с бельём. Нагиса мельком окинул взглядом по моей зоне между ног и отвернулся, густо покраснев. А зря. В тот момент что-то в голове переклинило и, раздвинув его стройные ноги, я резко вошёл почти на всю длину. Он пронзительно болезненно вскрикнул, дернувшись всем телом, словно от удара током. Чёрт! В прекрасных глазах морского цвета начали накапливаться солёные капли. Что ж я наделал! Хотел было остановиться, прервать запретное сплетение тел, прекратить мучить друга. Но он тихонько застонал, одними глазами упрашивая не останавливаться, продолжить. Всё равно запретная черта уже давно осталась позади, помахав беленьким платочком на прощание. Как и мой здравый смысл. Слизывая слёзы с кукольного лица возлюбленного, начал потихоньку, медленно, осторожно двигаться, давая привыкнуть к неизвестному ранее ощущению заполненности. Я ведь могу сломать его морально… Но ведь он пьян, да? И ничегошеньки не вспомнит утром, так ведь? Постепенно наращивая темп, ласкал его розовые соски, страстно целовал сладкие обожаемые губы, гладил руками его молодое идеальное тело, наслаждаясь первой и последней нашей близостью. Тот лишь порочно стонал, бурно отвечая на все многочисленные ласки, оставляя на моей спине несколько глубоких полос своими короткими ноготками, отдавая мне всего себя без малейшего остатка. По комнате разлетаются громкие развратные стоны удовольствия, пошлые шлепки, странные звуки. Как бы мне хотелось, чтобы это никогда-никогда не заканчивалось. Всегда целовать его по утрам, просыпаться вместе, провожать на работу, дарить мелкие подарочки, встречать уставшего после трудного дня, гулять, целоваться ночи напролёт, делить постель каждую ночь, крепко-крепко обнимать, до хруста в костях, брать за руку или даже просто разговаривать о всяких глупостях. Но это лишь несбыточные мечты. Ведь он не принадлежит мне. Лишь та стерва имеет право на такие невинные глупости. Как же я её ненавижу! Она забрала у меня даже малейший шанс быть с ним! Так и хочется причинить ей настолько невыносимую боль, чтобы эта сучка слёзно умоляла прекратить. Сжать руки на её тонкой шее, оставляя синяки, и стиснуть сильно, заставляя задыхаться, судорожно хватать губами спасительный воздух, следить, как прекрасное личико с кучей косметики кривится от невыносимой боли… О да! Так руки и чешутся! Но… Нагиса сильно расстроится, если я хоть пальцем трону его невесту. Чёрт! Так уже давно бы оставил парочку шрамов на фальшивом с ног до головы ненавистном теле. Но не стоит отвлекаться на неприятное, когда на кровати лежит до жути желанный человек. Бешеный темп страсти нарастал с каждой секундой. Его голос давно охрип от громких сладостных стонов. Как же я давно об этом мечтал! Боже, спасибо за этот шанс! Почувствовав, что уже на грани, я крепко прижал Нагису к себе, словно самую любимую драгоценность, без которой невозможна жизнь, и нежным шёпотом обжёг нежную кожу уха: — Я люблю тебя… Люблю. И никогда не буду любить кого-либо другого. Ты для меня самый дорогой человек на всё белом свете. Я не могу без тебя. Запомни это на всю жизнь. На его глазах прелестного цвета моря выступили капельки слёз, он сильно раскраснелся от этих слов, пухлые губки приоткрылись в попытке сказать что-то, но жаркий вскрик не дал ему этого сделать. — Не говори ничего. Просто молчи. Прошу тебя. Мне не хотелось услышать болезненный отказ в такую сладостную минуту. Не хотелось, словно карточный домик, порушить все свои мечты одним дуновением прохлады души возлюбленного. Сердце Шиоты до самых краёв наполнено любовью к Каяно, и я не в силах это изменить. Меня нет в его поле зрения. И никогда не будет. Для него я лишь лучший друг. Но я продолжу вдыхать аромат любимого тела, действующий на меня, словно смертельный яд. Всегда прибегу к нему на первый зов без оглядки. Схожу с ума, но ничего поделать не могу. И сейчас, лишь сегодня, позволил своим пылким чувствам выплеснуться наружу, заполняя всё пространство вокруг. Громкий возглас прорезал наступившую тишину, и Нагиса излился себе на живот. Чёрт… Пару толчков хватило, чтобы закончить сладостные минуты счастья. Шиота обессиленно упал на кровать, совсем выбившись из сил. Я прилёг рядом, нежно обнимая того, пылкая любовь к которому живёт в сердце. Он медленно засыпает, совсем уставший и в край пьяный, а я до безумия счастлив. Завтра жестокая реальность снова причинит невыносимую боль, но сейчас могу себе позволить легонько поглаживать его мягкие короткие волосы. Неудержимо клонит в сон, и, поддавшись этому желанию, наконец-то заснул рядом с Любимым... Как же я был в ту секунду счастлив! Счастье переполняло мою душу, приятно согревая. Но эти моменты, к несчастью, длились не долго.***
Я медленно, с неохотой приоткрыл глаза. Что-то непривычное было в том, как заснул… Резко распахнув глаза, увидел перед собой такую картину: мой лучший друг (предмет воздыханий), мирно лежит со мной в обнимку и мило улыбается во сне, а вся его шея и грудь покрыты ярко-алыми засосами и укусами. В памяти быстро промелькнули картинки вчерашней ночи. Чёрт, чёрт, чёрт!!!!!! Стремительно встав с кровати, принялся искать нашу одежду по углам комнаты и начал судорожно одеваться. Что ж я наделал!!! Чувство вины съедает меня по кусочкам, стоит лишь взглянуть на любимого. Ну почему я не смог сдержаться?! Твою дивизию, так и знал, что не надо было напиваться! В горле словно помойку устроили, надо хотя бы воды попить. Но что делать с Нагисой? Если он проснётся не вовремя и увидит все свои «украшения»? Это будет полная катастрофа! Что же делать? Я снова посмотрел на друга. Во-первых, нужно как-то смыть все следы страстной ночки. Во-вторых, переодеть, чтобы он ничего не заподозрил. Только потом можно будет хоть немного успокоиться. Но рано или поздно друг обо всём узнает, и объяснений не избежать. Всё тайное непременно становится явным. А пока... Пока я протирал Шиоту полотенцем, тот пару раз дёрнулся во сне, чуть не проснулся, но, слава богам, всё обошлось. Осталось самое сложное. В ту футболку, в которой он был вчера, переодеть на его не вариант, так как она ему большая и вырез глубокий - сразу всё увидит. А я этого не хочу. Порывшись в шкафу, еле-еле откопал какую-то старую, явно домашнюю, в край закатанную, давно ставшую мне маленькой бежевую кофту с высоким горлом. Со штанами и трусами особо париться не надо. Хотя нет. Нижнее бельё нужно как-то надеть на него, иначе подозрения определённо будут. Максимально аккуратно, всеми силами стараясь не разбудить, осторожно и быстро всё сделал и вздохнул со спокойной душой. Но нет. Совесть прогрызала во мне огромные дыры за вчерашнее. Дабы хоть немного успокоиться и привести мысли в порядок, спустился на первый этаж, чтобы сходить в душ. Путь в ванную как раз лежал через гостиную. Ну и беспорядок там творился! По всему столику разбросаны крошки от чипс, опустевшие банки из-под пива, различные упаковки. Ну и срач. Вернусь из душа - непременно уберусь. Холодные струи воды стекали по моему телу вместе с ненужными мыслями. Что ж я натворил... В отчаянии зарывшись руками в волосы, еле удержался, чтобы хорошенько не ударить самого себя об плитку стены. Если бы я сдержался… Твою дивизию! Как же я низко пал… Воспользовался нетрезвым состоянием друга и вставил ему. Я — последний подонок! Таких истреблять направо и налево надо! Закусывая до боли нижнюю губу, стоял под прохладными струями, пытаясь привести мысли в порядок. Совесть грызёт изнутри, лишь усиливая горькое чувство вины перед Нагисой. Закончив с утренними процедурами, переоделся и принялся убираться в зале. Какой же беспорядок! М-да, вчерашняя посиделка явно не удалась. Хотя… Впервые в своей жизни я почувствовал счастье, быть с любимым человеком. Хоть бы снова повторилась вчерашняя ночь… Так, стоп. Этого повторно допускать ни в коем случае нельзя! От неприятных раздумий меня отвлёк шум со второго этажа. Внутри всё похолодело. Надеюсь, он ничего не успел заметить! Всеми силами сдерживая свои настоящие эмоции, поднялся в спальню и встал в дверном проходе, наблюдая за полусонным другом. Тот лежал на полу, сладостно зевая. Край кофты немного задрался, оголяя кусочек плоского живота, с парочкой алых пятен. Пожалуйста, пусть это останется незамеченным… — Доброе утро, спящая красавица. Как спалось? — с присущим ехидством спросил я, намереваясь отвлечь друга. Шиота посмотрел на меня, всё ещё не понимая, что происходит. Он попытался встать, но тут же упал на пол, испуская стон боли. Твою мать… — И тебе доброе. Ты не помнишь, что вчера было? Кажется, я слишком много выпил… — как-то рассеянно поинтересовался «друг», потирая поясницу через свитер. Чёрт, что бы придумать… — Ты вчера напился в зюзю и свалился с лестницы пару раз, пьянь последняя, — сказал я, помогая ему встать с пола так, чтобы засосы не были видны. Нагиса непонимающе взглянул мне в глаза, словно пытаясь уловить ложь. Аж мурашки по телу прошлись. Но тут же он схватился за голову, слегка пошатываясь. О да, похмелье штука страшная. — Посиди пока здесь, сейчас таблетки принесу, — произнёс я, помогая сесть ему на кровать и удаляясь в сторону кухни. Хоть бы он не приподнял кофту! Мигом отыскав в аптечке нужную упаковку с белыми кругляшками, захватил бутылку воды и быстро возвратился назад. Фух, слава богам, «друг» лишь стеклянными взглядом смотрел в одну точку. Если честно, это состояние пугает даже намного больше. — С тобой точно всё в норме? — спросил я, беспокоясь за состояние единственного дорогого сердцу человека. Тот лишь утвердительно кивнул, запивая лекарство. Он потянулся, прогоняя остатки сна. Милашка. Но об этом никогда ему не скажу, только в шутку, в очередной раз прикрывая фальшивыми едкими словами свои настоящие чувства. Пошатываясь, Нагиса встал с кровати, неуверенно сделав несколько шажков. Чёрт, что же я наделал! Я подставил ему своё плечо, положив на тонкую, почти женскую талию руку. Он всегда был таким худым? Его Каяно совсем что ли не кормит? Сучка. Шиота легко улыбнулся, как бы говоря, что всё в полном порядке. Ага, так я и поверил. Он всегда скрывал от всех свои настоящие эмоции, врал, что всё хорошо, ничего никому не говоря. Ни за что не скажу это вслух, но каждый раз притворные слова друга причиняли много острой боли. Появлялось ощущение, будто он мне не доверяет. Иногда кажется, что так и есть. Но стоило немного отойти от постели, как Шиота снова рухнул обратно. Я явно перестарался вчера. Нагиса принялся оглядывать комнату, будто в поисках чего-то. Чего же? — А где мои штаны? — потерянно спросил друг, как бы у самого себя. Внутри всё похолодело. Вот где я прокололся. Паника поселилась глубоко в душе, пока я судорожно искал штаны любимого по всей спальне. Да где же они?! Я носился по всей комнате, а Нагиса сидел на кровати, видимо, пытаясь вспомнить, куда вчера их закинул. Пока не опустил глаза в пол. Он резко наклонился, чем сильно меня удивил и вытащил из-под огромной кровати свой предмет одежды. — Так вот где они были! — победоносно воскликнул, прогоняя холодное чувство паники в сердце. Он натянул штаны, и мы вместе спустились по лестнице на первый этаж. Ему стало ходить уже не так больно, но неприятно — это точно. Пока Нагиса умывался, пользуясь своей собственной щеткой, которая осталась у меня еще с того дня, как несколько недель назад он сильно поругался с Каяно, и та выгнала его ко мне, я готовил нам завтрак и думал, что же делать дальше. Рано или поздно друг заметит засосы вместе с укусами, и придется выкручиваться, как смогу. А пока — ничего не говорить. Да и невозможно вести себя рядом с ним как раньше. Даже сейчас разум упрямо подкидывает мне моменты той ночи. Только вспомню его раскрасневшееся от возбуждения личико, сладкие постыдные стоны на всю квартиру, хрупкое женственное тело… Так, снова не в те дебри понесло. Мелкая приятная дрожь прошлась по всему телу, стоило лишь подошедшему близко Шиоте дотронуться до моей спины. Я резко развернулся на бывшего одноклассника. Тот стоял, видимо, и сам не до конца понимая, что, собственно, он сделал и зачем. Странный Нагиса какой-то с самого утра. Может… Он всё помнит?! Невозможно! Шиота же тогда в стельку напился! — Карма, с тобой всё нормально? — внимательно оглядывая с головы до ног, спросил он. — Ты не заболел? «Заболел. Заболел тобой, Нагиса. И лекарства не найти от безответной любви», — чуть не сорвалось с языка. Но я вовремя заткнулся. — Всё в норме. Ты как? Вчера так навернулся с лестницы, что я вообще удивлён, как ходить можешь! — как можно более непринужденно попытался сказать, но вышло с огромным трудом. Плотная, прилипшая к лицу маска дружбы и жестоких шуток этой ночью распалась на мелкие кусочки. Завтрак прошел за лёгким дружеским разговором, и мы даже и не заметили, как прошел целый час. Это уже не в первый раз. Время пролетело так быстро, словно со скоростью звука. Нашу дружескую беседу резко прервал телефонный звонок Шиоте. Тот мигом соскочил со стула и со всех ног побежал в прихожую взять трубку. Я не спеша пошёл за ним. Не думаю, что он бы так быстро встал, если бы звонок был не от важного для него человека. Даже догадываюсь, кто это потревожил наше утро. Каяно. — Да, Каэдэ. — Голос друга немного изменился. Он стал намного ласковее, нежность ощущалась в каждом произнесённом звуке, а светлая улыбка невольно появилась на его лице. Что-то больно и неприятно кольнуло в сердце. Словно сотни острейших иголок разом воткнулись внутрь. — Да ничего, я вчера тоже погорячился. Прости, — виновато попросил прощения и почесал затылок предмет моих воздыханий. Так они вчера поссорились? Нагиса мне ничего об этом не сказал. Он… не доверяет мне? — Хорошо, скоро буду. — Кивнул друг. И слегка покраснел. — И я тебя. Пока. — Резкая боль неожиданно усилилась, но я и не подал виду. Всё-таки она его законная невеста. Через несколько месяцев они поженятся и будут очень счастливыми. А я так и останусь с чёрной дырой без дна в сердце. Навсегда. — Что, Каяночка соскучилась? Беги же к ней, горе — Ромео недоделанный, — сказал, накидывая на его плечи куртку, вручая сумку и толкая к входной двери. Он, не до конца понимая, что я вытворяю, попытался воскликнуть что-то невнятное, но не успел. Я буквально вытолкнул его за дверь и закрыл её перед самым носом друга. Мысли медленно, но верно пожирали меня изнутри. Что делать дальше? А что, если эта стерва заметит метки? Как тогда выкручиваться? Не знаю. Ничего не знаю! К чёрту эти чувства! В порыве гнева я резко развернулся в сторону кухни, подошёл к небольшому холодильнику в самом углу комнаты, достал алюминиевую банку холодного пива, оставшегося со вчерашнего дня, и выпил залпом. Напиток медленно разливался по венам, будто поставляя организму порцию пофигизма. Выкинув пустую банку, с совершенно отвратительным настроением поплёлся в гостиную. Со всей силы рухнул на диван, намереваясь забыться на час-полтора. Стоило только моей голове прикоснуться к жёсткой диванной подушке, как я тут же провалился в объятья сна. Но долго поспать у меня не получилось. Противная мелодия телефонного звонка будто проникала в каждую клеточку тела, прогоняя последние сладкие минуты драгоценного сна. И кому я понадобился в воскресенье?! Может… Это Нагиса? Я резко встал, и, еле-еле передвигая ногами, поплёлся в спальню, где и лежал предмет электроники, который в эту минуту мне хотелось пару раз кинуть в стену. Мои надежды не оправдались. Неизвестный номер уже как минут десять назойливо названивал мне, словно желая попасть под горячую руку. И, видимо, не собирался останавливаться, пока я не отвечу. Обречённо вздохнув, с неохотой снял трубку. — Алло? — Ну, наконец-то ты ответил! Ты чего трубку не брал? Я так волновалась! И вообще, ты мальчик уже взрослый, должен заботиться о своей матери! А не заставлять её полчаса названивать тебе. Как у тебя дела? Как учёба? Ой, совершенно забыла, что ты уже не учишься! Как работа? Как личная жизнь? Девушкой обзавёлся? Только ты смотри, ей и свою жизнь прожить нужно, рано ребёночка не заводи! У нас с твоим отцом работы по горло, только выбралась позвонить тебе! — быстро, как из пулемёта защебетала женщина, зовущая себя моей матерью, кое-где срываясь на крик. Мне даже пришлось несколько раз отодвигать телефон подальше от уха. Ну да, конечно, волновалась она. Впервые за пять лет позвонила, спросить как же у её «драгоценного» сыночка дела. За всю жизнь она даже не пыталась создать видимость заботы. Я оказался для этой женщины всего лишь ненужной вещью. Она хотела пожить для себя, кувыркаться с отцом в постели, краситься каждое утро, строить глазки мимо проходящим мужчинам… Но появился на свет я. Для неё это было слишком рано. Мои «родители» всегда были в разъездах, путешествовали по миру, но меня с собой никогда не брали. Пару раз за пять лет приезжали, два-три слова мне и снова в другую часть мира. Рос я сам, даже некому было выговориться в редкие минуты слабости. И тут, бац! Объявились. Именно поэтому номер «матери» не забит в память телефона. Впервые за пять лет позвонила. — И вам доброе утро. У меня всё нормально. Девушки нет, — с неохотой отчеканил, намереваясь уже бросить трубку. — Стой, стой, стой! Ну, давай ещё пообщаемся! У тебя голос грубее стал. Ты всё ещё дружишь с тем пареньком? Хару… нет. ммм… Макото… А! Вспомнила! Нагиса! Как он? Женился? Дочка или сын? Даёт нянчиться? — Разговаривать с ней не было совершенно никакого желания. Мимолётные напоминания о его невесте принесли острый укол боли. — Да, дружу. Ещё не женат. Детей нет. Всё, я бросаю трубку, — раздражённо сквозь зубы прорычал. — Погоди! Тут это… С тобой Акира поговорить хотел. — Упоминания об отце принесли лишь мерзость и неприязнь. Я видел его не больше двадцати раз за всю жизнь, но прекрасно знаю, что это от него у меня такой отвратительных характер и глаза, цвета благородного янтаря. От «матери» достались только кроваво-красные густые волосы. — И? О чём со мной он поговорить хотел? — спокойно, совершенно без эмоций произнёс, хотя в душе от злости бушевали черти. — Мы в Америке открыли небольшой бизнес… Он бы хотел, чтобы ты тоже занялся им. — Так вот оно что. Горькая усмешка проскользнула на лице. Я нужен ему только как рабочая сила. Всё с ним ясно. — Нет. Не собираюсь просиживать всю жизнь за кипой бумаг. Почему отец сам не позвонил? — Именно этот вопрос волновал меня на протяжении всего разговора. — Акира сильно занят. Но ты ведь хочешь немного помочь своим родителям? — Готов поспорить, что в эту секунду она пару раз хлопнула густо накрашенными ресницами. — Нет. Ни капли. Всё, до свиданья, матушка, — быстро сказал я, наконец-то сбрасывая звонок, выключая телефон и засовывая его в задний карман старых домашних джинс. Не хочу, чтобы эта женщина больше докучала мне. Всегда звонит только она, отец сам никогда ничего напрямую мне не говорит. Ненавидит меня. Забрал у него и так короткие минуты драгоценной молодости, не дал позабавиться с молоденькой женой. Я для него — лишь ненужный груз на шее. Детские воспоминания захлестнули с головой, круговерть из одиночества, душевной боли, мнимые попытки получить хоть каплю заботы, не говоря уже о любви, ни к чему не приводили. Лишь Нагиса помог почувствовать себя нужным. Но и с ним мне никогда не быть вместе. Как горько. Видимо, такова моя судьба. Из верхнего ящика небольшой тумбочки около кровати, вынул давнюю смятую пачку сигарет. Молча закуриваю с помощью старой зажигалки из того же ящика. Никто не знает об этой пагубной привычке. Лишь дома, наедине с самим собой, могу позволить себе эту непозволительную слабость. Выпуская тонкую струйку едкого сероватого дыма в потолок, совершенно ни о чём не думал, стеклянным взором уставившись в одну точку. И так сигарета за сигаретой, минута за минутой, а я всё сидел, не соображая, что происходит вокруг. Но спасительная порция никотина закончилась, оставив меня без способа забыться. Паршиво. Выходить из дома не было желания, хоть и за такой нужной сейчас вещью. Точно! Там ещё несколько банок осталось! Желание забыться нарастало с каждой секундой, а ведь оказалось, что это ещё не всё… Третья опустошённая банка стояла на кухонном столе, но я не собирался останавливаться. Залить душевную боль алкоголем — это был единственный выход, пришедший в голову после сигарет. Крепкий напиток заглушал боль, но не до конца. Хотелось всё больше и больше. А банок всё меньше и меньше. Чёрт. «Ещё одна и всё», — заверил себя. Но стоило открыть спиртное, как дверной звонок противно затрезвонил на всю квартиру. Игнорирую. Я сейчас не в состоянии принимать гостей. Звон раздражал до невозможности, играя на струнах моей нервной системы. Игнорирую дальше. Как бы то ни было, незваный гость может и завтра подойти. Ноги не отвалятся. Длинные звуки прекратились, и я вздохнул от облегчения. Но смельчак решил пойти другим способом. Между нажатиями пауза стала дольше, хотя не свелась к нулю. Кое-что странное было в способе гостя вызволить меня из своей берлоги. Будто… закономерность. Так… Короткий, длинный, короткий, короткий снова длинный… Твою дивизию! Когда мы с Шиотой учились в Средней школе, я часто прогуливал уроки и не открывал дверь, если звонили. Тогда друг придумал серию нажатий на кнопку, чтобы дать понять, кто пришёл. Прогулы тогда были не редкостью, так что изобретение Нагисы понадобилось, и не раз. Но начиная со второго класса мы отдалились друг от друга. Больше восьми лет никто из нас не пользовался шифром! Не ждал, не гадал. За дверью действительно оказался мой друг. Но он был злой до чёртиков и явно не просто так в гости зашёл. Шиота не стал снимать верхнюю одежду и обувь, сразу перешёл к своему вопросу. — Карма, скажи, только честно, что вчера было? — нетерпеливо поинтересовался друг, ожидая ответа. Кажется, я догадываюсь, к чему вопрос. — Мммм… Точно не помню. Я вчера отключился, — лениво ответил, хотя в душе скребли кошки. Он заметил… — Но ты ведь помнишь, что я с лестницы свалился? — засыпал вопросами, а в глазах читался страх и паника, вперемешку со слабым лучом надежды. Надейся дальше, всё равно ничего не расскажу. — После этого, как раз-таки, я ничего и не помню, — попытался отвертеться от прямого ответа и развернулся было, чтобы уйти на кухню, как Нагиса неожиданно для меня начал торопливо снимать с себя куртку, вместе с моей кофтой. Предметы одежды упали на пол, оголяя друга по пояс. В горле спёрло дыхание. Некоторые засосы уже приняли фиолетовый оттенок, укусы ярко выделялись на бледной коже, а сильно выпирающие ключицы превратились в одно большое красное пятно. Вот те на… — Тогда откуда у меня это?! — чуть не заорал во весь голос Шиота. Я на секунду опешил. В голосе друга проскользнула злость. Он зол на меня. — Воу… Ну и бурная ночка у тебя была. Страстная девица попалась, нечего сказать. Вроде бы проституток я не вызывал… А может и да? Вообще почти ничего не помню, — отмахнулся и ушёл воды выпить: в горле пересохло. А в голове творилась полная каша. Какую отговорку найти на сей раз? Поверит ли он? Что придумать? Мысли лихорадочно сменяли друг друга, пытаясь придумать хоть что-нибудь. Нагиса пошёл за мной, не собираясь уходить без вразумительного объяснения пометок на теле. — Карма! Ты же ведь прекрасно знаешь, что у меня невеста есть! — прошипел друг, подходя почти вплотную. Чёрт, я не могу отвести взгляд от его груди. Так хочется прижаться к любимому, нежно поцеловать… — Так ты пьян?! — в замешательстве Шиота посмотрел на стол, где стояли пустые банки. — Я трезв, как никогда. С нескольких глотков меня не уносит, в отличие от некоторых, — я не смог удержаться от колкости в адрес друга. — Тогда расскажи, пожалуйста, сколько ты вчера выпил, что вспомнить сейчас не можешь, откуда эта хрень на мне?! — разошёлся он, схватив меня за ворот рубашки. Таким злым я видел лишь один раз за всю дружбу. В тот самый день, когда решалась судьба того осьминога. Во время нашей драки. В глазах пляшет пламя, голубые глаза потемнели от злости. Но как же он сейчас красив… Так и хочется заткнуть поцелуем эти жаркие губы. — Остынь. Не только у тебя этот вопрос. — Чего? Что-то щёлкнуло в пьяной голове, и я повернулся к другу спиной, одним резким движением сдёрнул с себя рубашку, оголяя исцарапанную им же самим спину. Тот опешил и попятился назад. А глаза до краёв наполнил всепоглощающий страх. Догадался… — Нет. Нет! Этого просто не может быть, — как больной, он шептал себе под нос, не отрывая глаз от глубоких царапин. — М? Нагиса? Что с тобой? — прикинулся наивным дурачком, скрывая свои настоящие мысли. — Эй, Нагиса! — помахал рукой перед ним, ожидая реакции. Тот взглянул мне в глаза, а сам дрожал, словно осиновый лист на ветру. — Ты действительно ничего не помнишь? — спросил Шиота, словно решил уточнить мой прошлый ответ. Кажется, он начал догадываться, что я нагло вру. — Ну да… — замялся под его взглядом. Желание скрывать то, что произошло, мгновенно испарилось, как будто его и не было. Пора уже выложить все карты на стол. Надоело всё скрывать от него. Скрывать свою любовь, свою ревность, своё желание обладать им, прошлую ночь. — Ты врёшь! — закричал он, сжавшись в комочек. Да, любимый, вру. И самому от этого гадко на душе. — На, оденься, — бросил я, накидывая на его плечи свою рубашку. Тот в недоумении посмотрел на меня, но всё же просунул тонкие руки в рукава, в которых тут же утонул. Милашка. Всегда хотел посмотреть, как на нём будет сидеть моя рубашка. Что ж, мечта осуществилась. Но от этого только больнее в сердце. Путаясь в многочисленных мелких пуговицах, Нагиса застёгивал предмет одежды, не проронив ни слова. За это ему спасибо. Слишком сложно наконец-то признаться в своих чувствах, после почти десяти лет влюблённости. И в том, что ты сорвался, воспользовавшись слабостью любимого человека. — Так что же вчера произошло? — уже спокойно поинтересовался он, прикрыв глаза чёлкой, закончив с застёжками. Ноги невольно подкосились, и я упал на рядом стоящий стул. — Прости меня… Прости, если сможешь, Нагиса. Я знаю, что ты любишь Каяно-тян и хочешь на ней жениться. Прости. Просто я не смог удержаться. Вчерашняя ночь была ошибкой для нас обоих. Прости меня. — Искренние извинения посыпались из моего рта, а друг в недоумении стоял напротив и не понимал, что же я говорю. От отчаяния зарылся руками в волосы. — Знаешь, Нагиса, я уже давно люблю тебя. И даже не помню, когда это началось. В один прекрасный день заболел тобой без шанса на лечение. А ты видел во мне только друга. И все шутки про твой пол были лишь способом скрыть это чувство. Потом ты влюбился в Каяно. Мои шансы быть с тобой окончательно свелись к нулю. Целых семь лет я до невозможности ревновал тебя к ней, но ничего не мог с этим поделать. И вчера… Вчера ты так сильно напился, что я не смог сдержать себя в руках. Мы переспали. Прости. В комнате повисла давящая на уши тишина. Я боялся его ответа. Да, боялся. Страшно почувствовать на себе боль от разбитого сердца. Но ждал его ответа на моё признание. Безызвестность страшила сильнее, чем утраченные чувства. Так хотя бы буду знать, что моя любовь ему противна. Шиота молчал. Я не мог поднять голову и посмотреть на его лицо, совесть неистово грызла изнутри, отъедая от души громадные клочки. — Я теперь тебе противен, да? Не молчи, Нагиса! — теперь уже я сорвался на крик. Он молчал. Нервы сдали окончательно. — Тебе не обязательно принимать мои чувства. И отвечать на них. Ответ дашь потом. Я никуда не денусь, — ледяным голосом, еле шевеля губами, произнёс, не поднимая головы. Друг снова молчал. И так ничего не сказав, не проронив ни единого слова, развернулся и ушёл. Тишина повисла во всей квартире. Только звук хлопнувшей двери разорвал полотно безмолвности. Злость на самого себя переполнила душу. Как я мог так сорваться! Невыносимая боль разлилась по всему сердцу. Невольно в памяти всплыло одно давнее воспоминание со школьных времён..... *** Тёплый весенний вечер. Ветра почти нет, хоть на дворе самый разгар марта. Закат на горизонте красиво переливался разными оттенками красного, жёлтого, розового, оранжевого, с крапинками голубого цвета неба… Завораживает. Мы вдвоём сидим на том самом обрыве, на котором я,наконец, осознал свои чувства. Его волосы цвета аквамарина, заплетённые в эти два глупых хвостика, развевались на, хоть и слабом, ветру. Он смотрел на закат, а я — на него. Сегодня последний день нашей учёбы в 3-Е, день выпуска подходит к концу. Коро-сенсея уже нет среди живых, осталась только кучка школьников, знающих, каким хорошим учителем он был. Не чудовищем, а именно учителем. Даже мне стало грустно потерять его. На глазах друга стояли слёзы. В порыве чувств я обнял его. Такой маленький. Он вздрогнул от неожиданности, еле-еле заметно покраснел (или мне показалось?) и пододвинулся ближе. Тишина мягко витала вокруг нас, не напрягая. Слова сейчас не нужны. Но сегодня последний день, когда мы дружим так сильно. Я до безумия боюсь потерять его в будущем. Закат медленно догорал на краю земли, оставляя мне совсем немного времени. — Нагиса… Мы ведь останемся друзьями и дальше? Он вздрогнул и перевёл свои глаза на меня. — Нет. Мы останемся друзьями навсегда. Навсегда… *** Хах… Навсегда.Друзьями. Лишь друзьями! Я для него только друг… Считай, меня только что отвергли. На шатающихся ногах я преодолел расстояние до двери, повернул замок и прислонился к холодному железу лбом. Прислонившись к холодной железной двери спиной, я скатился по ней вниз, с горестью осознавая, что от моих былых нежных чувств остались только мелкие острые осколки, что впиваются в душу, стоит лишь вздохнуть. В груди поселилась тупая, невыносимая, ноющая боль, буквально выворачивающая меня наизнанку. Никогда бы не подумал, что втоптанные в придорожную пыль чувства — это так больно. Даже самая изощрённая пытка на всей планете не приносит столько страданий. Словно ты вмиг лишился чего-то незаменимого. Навсегда. Без возможности вернуть назад, чтобы всё исправить или начать сначала. Всё произошедшее вчера вечером является горькой неисправимой ошибкой, которую, к несчастью, я допустил. Но и всегда держать эти пылкие чувства в себе было бы невозможно. Когда-нибудь это точно бы случилось. Даже немного рад разбитому сердцу. Хотя по единственной солёной скупой слезе, медленно стекающей по бледной щеке, этого нельзя было сказать… Как же я хочу снова его увидеть, прикоснуться к нежной коже рук, крепко-крепко прижать к себе, вслушаться в размеренное биение сердца, погладить короткие шелковистые волосы, нежно поцеловать мягкие губы. Воспоминая о любимом причинили только больше невыносимой острой боли в душе, разрывая на мелкие кусочки. Грусть заполнила всего до краёв, проникая в каждую клеточку меня. Я стал ему противен. Он, наверняка, больше не хочет видеть бывшего друга в своей жизни. Видеть того, кто признался ему в мерзких чувствах к парню. Лучше исчезнуть из его жизни навсегда. Но мне некуда деться… Хотя. Дрожащими руками достал телефон и набрал нужный, хоть и ненавистной всей душой номер. В трубке послышались длинные гудки. Что-то долго не берёт. Скорей всего, не может поверить своим глазкам. Её «любимый» сын наконец-то сам позвонил! Праздник нужно устраивать! — Алло? Кармочка, ты чего звонишь? — От противного детского прозвища стало мерзко. Только эта женщина звала меня так, совершенно не беспокоясь, что мне противно. — Слушай, мам, предложение отца ещё в силе? — Первый и последний раз воспользуюсь приманкой родителей, стремящихся нагнать то время рядом со мной, что они упустили в детстве. На мгновение по ту сторону телефона повисло молчание. Это насторожило. Но послышались тяжёлые шаги и странный шум. Что у них там случилось? — Ну, привет, сын, — мужской грубый низкий голос поприветствовал меня. Надо же, какая новость! Со мной мой собственный отец поздоровался! — Здравствуй, папа, — как можно спокойнее произнёс я, еле сдерживая порыв гнева. Объявился, сволочь, нашёл время. — Не надо так холодно, Карма. Всё-таки я твой отец. Так ты подумал над моим предложением? Готовь дать ответ? — Да, готов. Я согласен переехать в Америку и работать на тебя. — Вот и хорошо. Сейчас закажу тебе билет на самолёт, завтра-послезавтра уже будешь там. Вещей много не бери, там обзаведёшься. Скоро получишь СМС со всей информацией о перелёте. Отдыхай, тебе предстоит нелёгкий путь. Увидимся, сынок. — И отключился. Мне показалось, или в его голосе прозвучала нежность? Сто процентов просто показалась. Я ему всю жизнь испоганил. Не знаю, сколько ещё просидел под дверью. Час или два? Время тянулось невообразимо медленно, секунда казалась целым часом. Совершенно не было сил встать и начать собираться. Депрессия накрыла с головой. Да, хоть чувства и растоптаны, но всё же живы в умирающей внутри душе. Я уже никогда не смогу его забыть. В моей памяти навсегда останется светлый образ первого возлюбленного. Мне не удаться стереть это из глубин сердца. Как и невыносимую боль, наполнившую всего меня сверху донизу. Но пора собрать себя в кулак и подняться с пола. Хотя это получалось с трудом. Тело отказывалось слушаться и отрывать пятую точку с насиженного места. Нужно сходить на работу и написать заявление об уходе. Сделаю это завтра. А сегодня окунусь с головой в депрессию…***
Шумный аэропорт, огромный поток из людей, все кричат, снуют туда-сюда, суетятся, дети бегают по всему залу ожидания. Как же я ненавижу эти чёртовы перелёты. Слишком много людей вокруг. Нахожусь здесь не дольше минут десяти, а голова раскалывается на мелкие кусочки. Даже поспать не удаётся. Хотя я всегда отличался умением спать при любом шуме без особой разницы. Будь то противное пение совершенно не попадающего в ноты человека, игра на расстроенном рояле или же звук пенопласта, всё равно дрых, как убитый. Но не сейчас. Хотя и спал сегодня лишь несколько часов. До вылета осталось каких-то полчаса, а мне кажется, что я сейчас сойду с ума. Скучная книга ни капли не помогает отвлечься от происходящего вокруг. Всё мои мысли возвращались к тому самому вечеру. Чувство вины никак не проходит. Нагиса так и не дал ответ на признание. И так знаю, что оно отрицательное. А в глубине души, всё-таки надеялся на взаимность. Как же я жалок. Мысли о нём плотно обволокли моё сознание, заставляя вспомнить каждую деталь ТОЙ ночи. Боже, как же я был тогда счастлив! Я уже по нему скучаю. Любовь не выкинуть из сердца. В раздумьях и не заметил, как незаметно пролетело время. Пора. Приятный женский голос объявил о посадке на самолёт. Несколько часов и начнётся «новая» жизнь. Всё останется, как и прежде, поменяется только страна, язык и работа. Начинаю даже сожалеть, что согласился на предложение отца. Но время уже не повернуть вспять. Желательно, на десять лет назад. Чтобы уже тогда получить отказ и сейчас не мучиться. Было бы намного легче. И не было бы этой ночи. Люди огромным потоком идут по трапу, заходят в самолёт, рассаживаются на свои места, шумят. А мне не хочется улетать. Ведь там ждут лишь два совершенно чужих человека. Может быть, когда мы пообщаемся поближе, моё сердце оттает, но пока что они для меня совершенно незнакомые люди. Мои мысли далеко отсюда, рядом с тем, кто забрал мою душу и давно уже, не зная, хранит её у себя под сердцем. Вся суета закончилась, люди терпеливо дожидались взлёта. И вот воздушное судно набирает скорость, медленно отрывается от земли, взмывает в воздух. На горизонте зарождается рассвет, солнце поднимается над белыми пушистыми облаками, небо окрашивается в различные оттенки голубого, прям как глаза Нагисы. Снова он… Знаешь, Нагиса, прости меня. Я соврал тебе. Сказал, что терпеливо буду ждать ответа, но улетел. И за ту ночь, тоже прости. Правда. Почему ты так ярко отзывался на все прикосновения? Но это уже не важно. Прощай, Нагиса Шиота. Будь счастлив с Каяно. И прости меня. Но та ночь была самой лучшей в моей жизни. Надеюсь, что в скором времени ты забудешь обо мне, будешь жить в радости и не вспоминать об этом дне. Прощай, моя любовь.***
А в пустой одинокой квартире на одной из улиц города, на журнальном столике в гостиной назойливо звенел телефон противной трелью уже несколько часов. И на экране дисплея в темноте светилось лишь одно-единственное имя: «Нагиса»…