***
Комната выдержана в серых тонах, будто кто-то поставил чёрно-белый фильтр. Мебель, как в старом гостиничном номере, который постояльцам предлагают лишь в крайнем случае. Грязные стены и древняя мягкая мебель с обшарпанными подлокотниками. Юрий сидит на протёртом ковре, разрисованным замысловатыми ветвистыми узорами. Пол до ужаса холодный, ноги затекают от неудобной позы. На комоде стоит маленький квадратный телевизор с двумя антеннами. Изображение на экране постоянно пропадает, выскакивает сетка из помех, неприятный шуршащий шум наполняет комнату. Стены давят, стискивают, создают ощущение замкнутости, словно тебя заперли в маленькой клетке. Воздух будто налился свинцом и тяжестью ложится на плечи, нарочно надавливая всё сильнее и сильнее. Пахнет сыростью и немного гнилью. Юра поднимается с пола рывком, отскакивая в сторону, когда чувствует, как по затылку начинает течь что-то влажное и липкое. Поднимает голову и смотрит на выбеленный потолок, на котором стремительно расплывается жуткое чёрное, словно смола, пятно. Крупные угольные капли медленно разбиваются о ковёр, оставляя на нём уродливые грязные кляксы. Плисецкий трогает затылок и подносит к лицу испачканную в чёрный ладонь, резко морщась от тошнотворного металлического запаха. Помехи вдруг прекращаются, и тишина пугает сильнее самого громкого звука, заставляя сердце уйти куда-то в пятки. На экране телевизора, наконец, отображается чёткая картинка. Юра видит ту же комнату, в которой находится сам, и сразу же начинает оглядываться в попытке отыскать камеры. Но их нигде не видно. Внезапно до Плисецкого доходит один очевидный факт: он не видит на экране себя. Та же тесная комната, те же грязные стены, та же потрёпанная мебель и испачканный ковёр. Точь-в-точь, безошибочно. Но комната пуста, в ней нет ни души. Взгляд снова перемещается на экран телевизора. Там что-то промелькнуло, прямо в центре комнаты, где минуту назад сидел Юра. Что-то непонятное, размытое, похожее на смазанное пятно, лишь отдалённо напоминающее человеческую фигуру. Плисецкий оглядывает комнату и никого не видит, в то время как фигура на экране медленно подплывает к месту, где он стоит. Юра готов поклясться, что начинает ощущать чужое присутствие кожей, он слышит чьё-то дыхание, медленное и размеренное, чувствует на себе пристальный, голодный взгляд. Внутри разгорается паника, но тело парализует леденящий страх, хватает за горло, не давая произвести ни единого лишнего вдоха. Пульс стучит в висках, в кровь выбрасывается адреналин. Плисецкий жмётся к стене и лихорадочно оглядывается. Рядом стоящий торшер вдруг с грохотом падает на пол, разрывая тишину. Юра как ошпаренный отскакивает в сторону. Фигура на экране всё ближе, от неё некуда бежать. Неожиданно в стене появляется спасительный проход, и Юрий, ни на секунду не задумываясь, ныряет в него, спасаясь бегством. Впереди темнота, абсолютная и беспроглядная, поглощающая, пожирающая, затягивающая, как болотная трясина. Ничего не видно, ожидать можно чего угодно и это просто сводит с ума. Хочется закричать, схватиться за голову, броситься в сторону, чтобы почувствовать хоть какую-то опору, будь то даже простая холодная стена. Но останавливаться нельзя, ощущение погони с каждым шагом чувствуется всё острее. Плисецкий теперь отчётливо слышит хриплое дыхание и звуки тяжёлых шагов. Всё ближе и ближе. Лёгкие уже горят, а ноги заплетаются. Юре кажется, что это конец, его сейчас догонят, а это верная смерть, его не отпустят живым. Белая полоска света слепит глаза. У Юры будто открывается второе дыхание, как только он замечает выход. Ещё буквально один рывок и… Снова та же комната, чёрно-белая, на экране телевизора мельтешат помехи. Это тупик. Шаги уже здесь, совсем рядом, за спиной, преследователю стоит только протянуть руку. Плисецкому хочется выть от безысходности, он медленно оборачивается, готовый встретиться лицом к лицу со своей верной гибелью, но в этот момент испытывает самое сильное облегчение. — Боже, блять, мой, Джей-Джей! Я думал, я тут коньки отброшу! Ты нормальный вообще? Зачем так пугать? Юра тут же опирается о стену и хватается за грудь, переводит дыхание, едва не падает, ноги такие слабые, что вот-вот не выдержат веса хозяина. Жан-Жак будто не слышит и с отрешённым видом подходит ближе, от него веет чем-то опасным и совсем незнакомым. Плисецкий не успевает обдумать его странное поведение, потому что резкий удар головой о стену выбивает все мысли, оставляя в ушах сумасшедший гул. В области виска жжёт, голова начинает кружиться. — Джей… Сильные руки оказываются на Юриной шее. Плисецкий пытается что-то говорить, что-то кричать, отбивается, царапается, силится оттянуть чужие ладони, но всё бесполезно. Жан-Жак наваливается на него, сжимает руки на горле и смотрит абсолютно равнодушно, не своими глазами. Эти угольно-чёрные, пронзительные, потусторонние, будто проваленные вовнутрь. У Юры кончаются силы, картина перед глазами плывёт, растворяется, темнеет. Внезапный прилив кислорода в лёгкие заставляет задохнуться и закашляться. Плисецкий, не отойдя от шока, машинально реагирует и, заметив движение, бьёт наотмашь, не глядя. Кулак с хрустом врезается во что-то твёрдое. В тот самый момент слышится скрип шин, Юру подбрасывает, и он врезается в боковое стекло автомобиля. — Какого чёрта? — голос Жан-Жака звучит немного испугано. Реальность складывается по кусочкам. Машина, дорога, копы, штраф. Джей-Джей, морщась от боли, держится за окровавленный нос, хватает руль и пытается выровняться на дороге. — Ты совсем ебанулся? Ты мне нос разбил! — Леруа злится. — Ты метался во сне, я просто решил разбудить тебя, кто ж знал, что ты так отреагируешь. Юра пытается прийти в себя, его трясёт, он не верит, что это был сон, таких реалистичных снов просто не бывает. Шея по-прежнему саднит, дышать тяжело. А ещё безумно страшно смотреть Джей-Джею в глаза. Жан-Жак ругается, роется в бардачке и вытаскивает оттуда пачку салфеток, прикладывая одну к кровоточащему носу. Белая футболка безнадёжно испорчена. Он смотрит на Юру и замечает как сильно того трясёт. — Эй, ты чего? Плисецкий вздрагивает, когда на голову ему ложится чужая рука. В горле пересыхает, нет сил на то, чтобы что-то произнести или встретиться глазами. Юра поднимает взгляд на лобовое стекло и понимает, что Джей-Джей отвлёкся. Одна секунда ценой в жизнь. Вскрикнуть не получается. Да и поздно уже. Фура, вылетевшая навстречу, яростно сигналит прямо перед столкновением.***
Здесь очень душно, воздух спёртый и давящий. Юра просыпается оттого, что Жан-Жак легонько потряхивает за плечо. Плисецкий наконец смотрит на него и от этого становится одновременно спокойно и тревожно. У Джей-Джея всё те же привычные, родные глаза, серо-голубые, человеческие. Вот только в них сейчас плещется что-то неопределённое. Юра не понимает, что происходит. В висках пульсирует со страшной силой, голова идёт кругом. Это похоже на чувство, когда ты просыпаешься во сне и принимаешь это за реальность, не в состоянии отделить одно от другого. Встать на ноги получается с трудом. Пол мягкий и от него веет жаром, при каждом шаге нога немного проваливается внутрь. Своим тёмно-красным оттенком пол напоминает огромный кусок сырого мяса. Плисецкий делает шаг вперёд и слышит лёгкий звон, правую ногу слегка оттягивает назад. Юра не без удивления обнаруживает себя прикованным к чему-то в темноте. На Джей-Джее такая же цепь, ржавая и громоздкая. — Что происходит? Где мы? — голос охрипший, будто старческий. Жан-Жак в ответ улыбается как-то вымученно, с раскаянием и каплей горькой иронии. Юре это не нравится, потому что сейчас он скажет что-то серьёзное, что-то обескураживающее и страшное. Пусть лучше молчит, пусть сморозит глупость, пусть, Юра готов умолять. — Боюсь угадать. Кажется, мы умерли. От этой новости хочется засмеяться, маниакально, истерически, рвать на себе волосы и биться головой обо что-нибудь тяжёлое. — Мы в аду? — единственный пришедший на ум вопрос. — В раю вряд ли приковывают за ноги. В углу вдруг что-то шевелится. Рассмотреть удаётся с трудом. Нечто похожее на человека лежит в позе эмбриона, обхватив себя вокруг туловища маленькими худыми конечностями с обрубленными пальцами. Когда оно перекатывается на другой бок, Плисецкому с трудом удаётся сдержать рвотные позывы. У существа бордовая обожжённая кожа, покрытая волдырями и жидким гноем, лицо страшно деформировано, нос скошен, из-под сморщенной кожи выглядывает один-единственный целый глаз, зрачок дико мечется из стороны в сторону. Юра пятится назад и прижимается спиной к Джей-Джею, слышит как у того перехватило дыхание от увиденного. Тем временем существо издаёт пронзительный громкий звук, похожий на скулёж побитой собаки. Но то, что появляется после и в сравнение не идет с этим. Скулёж смешивается со скрежетом, громким, резким, пробирающим до мурашек. Нечто огромное тянется по земле. Это не человек, не животное, не что-то хоть отдалённо напоминающее виденное ранее. У него мощное тело змееобразной формы, тонкие длинные ножки, как у паука, плотное мохнатое брюхо, конечности рук напоминают серпы, голова крупная, вырез рта кругообразный, без губ, с торчащими наружу заострёнными зубами. Кожа жёлтая, с глубокими продольными и поперечными трещинами. Глаза пронзительно-чёрные, будто проваленные вовнутрь. Передвигается существо медленно, перебирая тонкими лапками, покрытыми ворсинками, и таская по земле своё тяжёлое тело, издавая при этом пронзительный скрежет. Юра цепенеет, когда существо смотрит на них. Он готов поклясться, что видел эти чёрные глаза как минимум дважды. Хочется закричать и сбежать, но тело не слушается. Остаётся стоять и смотреть. Существо скалится и медленно подползает к лежащей на полу, истошно скулящей жертве. Изо рта густо капает слюна, руки-серпы переворачивают добычу на спину. Плисецкому кажется, что он бы просто свихнулся от увиденного, если бы Жан-Жак вовремя не схватил его сзади, прижал к себе и закрыл глаза. Скулёж перерос в истошные вопли агонии. Звуки хруста костей, звуки потрошения, отвратительное чавканье, запах крови, мяса, плоти. Юру тошнит, знобит, выворачивает наизнанку, он жмётся ближе к Джей-Джею, цепляется за него клещом, как за единственную опору. Когда существо заканчивает доедать добычу, снова слышится скрежет, совсем близко. Хватка Жан-Жака усиливается, Юра чувствует, как быстро бьётся у него сердце. Настоящий ужас наступает тогда, когда существо буквально дышит в шею. Изо рта у него воняет тухлятиной. Звук скрежета меняется и начинает казаться, что существо смеётся, приглушённо и скрипуче. А потом всё становится чёрным.***
Настойчивый стук в окно автомобиля заставляет резко прийти в себя. Толстый полицейский краснеет от злости и яростно махает полосатым жезлом. Джей-Джей отходит первым и открывает боковое окно. — Совсем сдурели, молодёжь поганая! Летите как ненормальные! Давай сюда права, Шумахер хренов! Ну чего ты тупишь? — Вы уже останавливали нас сегодня, — не своим голосом выдаёт Юра. — Впервые вижу тебя, парень. Плисецкий игнорирует полицейского и выпрыгивает из машины, как полоумный осматривается, ища взглядом определённую фигуру. Полицейский смотрит на него и демонстративно крутит пальцем у виска. — Где ваш напарник? — спрашивает Юра. — Какой ещё напарник? Нет у меня его. Ребята, вы точно вменяемые? Парни кое-как разбираются со штрафом и уверяют полицейского, что они не наркоманы, а после неспешно едут домой, не проронив почти ни слова. Уже на пороге квартиры Юра силится что-то сказать. — Я же не сошёл с ума. Ты же там был и видел всю эту чертовщину. Ему очень важно это знать, потому что Юре кажется, что у него едет крыша. Джей-Джей осторожно кивает. — Это был сон, забудь его. Просто игра сознания. Всё не по-настоящему, — успокаивает Леруа, но у самого голос дрожит. Плисецкий соглашается и притягивает к себе, мягко целует в губы, ища в этом успокоение. Нос у Жан-Жака сломан, но этому ведь тоже можно попытаться найти какое-то объяснение. Юра аккуратно потирает синяки на своей шее. В это время под окнами многоэтажки сидит облезлая кошка и смотрит куда-то вверх. Затем разворачивается, машет хвостом и удаляется, сверкнув напоследок пронзительно-чёрными, будто пустыми, глазницами.