Тебе стоит подумать о будущем

«Тебе стоит подумать о будущем», - когда взрослые говорят это, они всегда подразумевают учёбу и, особенно, работу. У Хиёри всё сложнее. Когда ей предлагают подумать о будущем, она думает о смерти. Жизнь не кажется ей ужасной, скорее уж наоборот, но когда один твой близкий друг бог, а второй дух мёртвого мальчика, ставшего живым оружием для первого, не думать о смерти, рассуждая о будущем, как-то плохо получается. Для неё это уже не терра инкогнито, не белое пятно на карте грядущего, Хиёри слишком хорошо (недостаточно, но куда подробнее сверстников и старших поколений) знает, что будет после того, как её сердце остановится. Всё будет так же, как бывает тогда, когда она гуляет с Ято, размахивая кошачьим хвостом (просто домашняя любимица, а не соратник, пф), только вернуться в собственное тело уже не получится. Возможно даже она могла бы стать шинки Ябоку, наверняка, Юкине был бы не против, ведь они всегда хорошо ладили. Это не пугало. Пугало не это. Забвение. Шинки не помнят своей жизни. Никогда. Обязательное условие, не имеющее исключений, кроме как превращение в аякаши. Наверное, обычные духи тоже не помнят? Хиёри боялась спрашивать, боялась узнать ответ. Боялась забыть проведённое вместе с ними время. -Тебе стоит подумать о будущем, - Тедзин улыбается в закрытый веер и смотрит понимающе и мудро. – Нельзя жить в двух мирах одновременно, девочка, тебе надо выбрать. Свой мир, девочка. Хиёри улыбается и не сжимает ладони в кулаки, не впивается острыми когтями в кожу, не закусывает губы. Надо держать себя в руках, о ней все беспокоятся, все желают ей добра, и не их вина, что он не знает как объяснить, что в будущем её пугает забвение. У кого спросить на небесах: «Как сохранить память о Ято и не стать злым духом, которого друзьям придётся уничтожить»? Хиёри улыбается и говорит, что её всё устраивает, что ей нравится то, как всё есть сейчас. Говорит правду и молчит о будущем, которого боится. В котором всё закончится. Тедзин устало опускает ладонь ей на волосы и ласково гладит, неодобрительно, но молча, качая головой. Живым, он повторял это сотни раз, не стоит проникать в их мир. Живые не созданы для вечности, об этом он молчит, слишком яркие, слишком горячие они хотят пылать вечно, хотя этого не могут даже боги, слишком ослепительные в своей скоротечности, они околдовывают богов, привыкших не считать годы. Тедзин сожалеет о судьбе этих двоих уже сейчас, заранее и наверняка зная, что ничем хорошим это не кончится. Так же наверняка зная, что право принимать решение есть только у неё. У них. -Ты уже думала, кем станешь в будущем? – мать смотрит спокойно и выжидательно. Конечно, она хочет, чтобы Хиёри продолжила семейное дело. Конечно, она позволит принять ей другое решение. Мама, милая, добрая, такая понимающая, но ничего не знающая, мама уважает её выбор не меньше (больше) Тедзина. «Духом», - не отвечает глупая дочка, влюбившаяся в бога. -Я… -Если ты ещё не решила – не страшно. У тебя есть время до конца школы, - мама ласково гладит её по щеке. – И даже потом, пусть и не принято, пусть сложно, но если ты действительно захочешь, то всегда можешь поменять профессию. -Спасибо, - Хиёри улыбается и думает, что стоило бы в самом деле выкинуть мысли о смерти из головы, у неё впереди ещё не меньше ста лет за которые можно будет всё решить. За которые она когда-нибудь решится спросить у Ято, хочет ли он, чтобы она осталась с ним после смерти. -Не за что, котёнок, - она нервно дёргает отсутствующим хвостом, от маминых слов, - главное, чтобы в будущем ты была счастлива. -Ты думаешь, кем стать в будущем? – Юкине наклоняется над ней, заглядывая в бланк выбора профессии. Хиёри устало вздыхает, положив голову на стол, и смотрит в окно полуприкрытыми глазами. -Не знаю, что написать. -Напиши, что хочешь быть врачом, - мальчик пожимает плечами и садится рядом. – В чём проблема? Будешь спасать людей. -Не думаю, что я подхожу для этого… что я могу спасать людей. Юкине улыбается, почти как Тедзин (с высоты непрожитых лет и нечеловеческой мудрости), и негромко возражает… напоминает: -Меня ты спасла, - в его голосе сдержанная, горячая благодарность, как у тех детей, что благодарили отца. – И Ято тоже так думает. Что ты его спасла. Мне кажется, если ты можешь спасти бога, то людей тоже можешь. Хиёри прижимает ладони, враз похолодевшие, к щекам, которые, напротив, пылали, как раскаленный метал. Юкине говорил об этом так, будто… будто считал, что она – особенная. И что это нормально. И что Ято тоже так думает. -В конце концов, - он хлопает в ладоши и улыбается теперь как самый обычный ребёнок, - эта анкета ведь просто школьное задание. Чтобы ты в ней не написала, ты всегда можешь передумать, если придумаешь что-то более подходящее. У неё ещё есть время – это стало почти мантрой. Есть время до конца школы, чтобы решить кем прожить жизнь. Есть время до конца жизни, чтобы решить… чтобы не думать о том, что решения нет. У неё ещё есть время помолиться о чуде, которое не может случится. -О чём думаешь? Ято стоит перед ней довольный, сияющий, искрящийся и смотрит восторженно и внимательно. Он совсем не думает о будущем, слишком увлечённый настоящим, он может о нём помечтать, но не посвящает ему все свои мысли. Поначалу Хиёри думала, что это потому, что Ято бог и может не считать время, но знание – жестокая и милосердная вещь, теперь она знает, что жизнь её бога бедствий (её главной удачи и наказания) столь же хрупка, сколь и человеческая. На всех небесах не найти никого более близкого и понимающего, никто больше не мог бы с таким же правом сказать ей не думать о том, что плохого может случиться в будущем. Только Ято, проживший и знающий гораздо больше неё, но носящий в себе те же страхи, только вывернутые наизнанку. Обратная сторона монеты, её личное зазеркалье. Тот, кто боится быть забытым, не меньше чем она – забыть. Один страх на двоих, страх потери. «Я никогда его не спрошу об этом, - думает Хиёри, протягивая руки и обнимая худую, обмотанную платком шею. – Потому что когда это случится, его боль будет дольше и сильнее моей. Потому что я не желаю проворачивать этот кинжал в его ране, потому что я…» -Хиёри? -Просто подумала, что амнезия – очень загадочное явление. -Эммм… ну… да. Наверное. Если ты так говоришь, - она чувствует кожей, как стопорится его дыхание в её объятьях, и улыбается, когда чужие ладони всё-таки ложатся ей на плечи. Мама, твоя дочь такая глупая, но такая счастливая. Ты гордишься мной, мама? -Но не такое страшное, если есть те, кто может помнить вместо тебя, правда? Ято, и так, кажется, замерший в её руках как сплошные острые каменные углы, твердеет ещё больше, окончательно. Ещё немного, и Хиёри сможет порезаться о него. Но через несколько мгновений всё проходит, будто он понимает, принимает только что сказанное. Осознаёт прозрачный и примитивный смысл полуторного дна в её словах. -Конечно, Хиёри. Конечно. Ты об этом думала всё последнее время? -Нет, я думала кем хочу быть в будущем. -И? – его голос даже теплее его рук, и Хиёри закрывает глаза, будто укутанная в полотно солнечного света. -Я решила, что хочу быть врачом. «…потому что я хочу быть тем, кто умеет положить чужой боли конец, а не начало».