Унесенные ветром

Предупреждение: глава тяжелая и многим может показаться аморальной и мерзкой, я понимаю это, но за две недели, что я провела, размышляя над тем, как этого поворота можно избежать, идея лишь сильнее утвердилась в моей голове. Надеюсь на ваше понимание, а кому противна сама мысль «насильственного» заключения связи, прошу не читать эту главу (прямая отсылка к новому пейрингу). Края бездны сомкнулись, дышать было нечем. Стоишь на дне и понимаешь — слишком поздно. «Это не самое худшее, что могло произойти, - убедительно произнес внутренний голос, - Шерлок все же лучше того же Майкла, который не был внешне привлекательным и не обладал тем очарованием и запоминающимся запахом. Я должен благодарить судьбу за то, что Шерлок пьет транквилизаторы, подавляющие естественное либидо альф. Не хотел бы я заключить связь с тем, к кому ничего не чувствую, ведь в отличие от простых омег, мои мысли не меняются, я не влюбляюсь беззаветно в ту альфу, что быстрее оставит укус на шее. Мое тело, может быть, и подчинится, но не разум. Только если связь будет заключена с тем самым «альфой», от природы предназначенным мне, то я действительно стану таким же, как и большинство моих сородичей. Сейчас нужно спешить и постараться забыть то, что произошло сегодня утром». Коридор Бартса был пуст, Шерлок действительно не собирался следить за ним и выслеживать. Холл был тоже безлюден, кроме охранника-беты и двух медсестер-омег, которые лишь с презрением посмотрели на него. Оценка окружающих его не волновала, главное - добраться домой. Джон на едва гнущихся ногах добрался до метро. Проходящие мимо омеги шарахались от него, а альфы провожали долгим заинтересованным взглядом. Он провонял смазкой и сексом. Его чуть отросшие волосы, пальцы, одежда - все было пропитано этим запахом. Но это было лишь мелочью по сравнению с противной, горькой мыслью о том, что теперь он не невинен. Шерлок не должен был быть первым. Джон вспомнил наставления матери, когда впервые в нем проснулось наследие, голоса преподавателей пансионата. Все они твердили, что первым для омеги должен быть её альфа, идеальный партнер, способный заключить связь, пусть даже в некотором роде фиктивную, ведь природа Джона была изначально иной. Любой альфа может принять его за пару, но омега в его лице – нет. Такие союзы не приносят потомства, истинные омеги в этом плане своего рода изгои, хотя рождение их в семье - честь. Именно по этой причине его родители не подписывали ни одного соглашения: омега должна быть невинна и найти того, кто лучше всех подходит ей. Для сохранения чистоты перед течкой омег запирали в домах, увозили за город, лишая любого контакта с миром. Джон поежился. Задницу саднило, потихоньку внутри снова поднималось желание, болезненная пульсация. Он мысленно считал остановки и то, сколько альф живет в их округе. Он запрется в квартире. Джон сжал поручень в попытке отвлечься. Один он не сможет пережить эти мучительные три дня, когда желание будет то угасать, то вновь возвращаться - нужна помощь. Из всех возможных кандидатов лишь собственная сестра могла быть тем самым облегчением, ведь она уже переживала это, правда под бдительным оком матери, будучи пятнадцатилетней девочкой. Джон отчетливо вспомнил крики сестры, доносившиеся из подвала. Он тогда был слишком мал, чтобы до конца осознавать происходящее, теперь же ему самому хотелось запереться в любом месте, недосягаемом для альф. «Гарри сможет помочь мне, надеюсь, она в городе», - Джон полез в правый карман джинсов за телефоном. Короткое смс с просьбой о помощи было отправлено, но потом на него накатил еще один всплеск боли. Он едва смог удержать сотовый в руках. Низ живота буквально скручивался в тугой узел, внутри росло возбуждение. «Я должен вытерпеть ещё десять минут, - он мысленно нарисовал маршрут, - еще одна остановка, подъемник, перекресток со светофором, переулок и небольшой многоквартирный кирпичный дом, второй подъезд, третий этаж - и я в безопасности». Джон встряхнул головой. Поезд остановился, и он побежал, чудом избегая столкновений с людьми. Во время бега боль отошла на второй план, не принося ни малейшего дискомфорта. Оказавшись снаружи, он позволил себе остановиться и сделать передышку, но подросток альфа, проезжавший мимо на скейте, резко затормозил и с удивлением посмотрел на него, вытягивая шею и принюхиваясь. «О, только не это», - Джон нахмурился и сорвался с места, как только загорелся зеленый свет на светофоре. От быстрого бега, к которому он не привык, в груди жгло, но останавливаться было нельзя. Одной нежелательной связи с альфой ему было достаточно, хотя какая-то часть его была совсем не против Шерлока, и эту часть себя Джон совершенно не понимал. Повернув за угол и оказавшись в переулке, он чуть сбавил темп. Расстояние до дома заметно сократилось, вот только смазка вновь стала выделяться и одежда стала промокать. «Почему я всё ещё способен рационально мыслить, а моё тело уже вовсю отдается природному инстинкту? - он пошел быстрым шагом, - только бы успеть». Трясущимися пальцами он вставил в замочную скважину ключ и повернул его. Замок плохо поддавался, но, щелкнув, входная дверь открылась. Джон побежал по лестнице на третий этаж, пролет за пролетом. Его мысли вновь возвращались к Холмсу. Перед глазами появлялись неясные образы, напоминавшие ещё недавнее соитие с Шерлоком. Тело плохо подчинялось, Джон с трудом попал в квартиру и не в силах уже был закрыть дверь на замок, только прикрыть. Его собственная правая рука легла на ягодицу и сильно сжала её. Эта приятная боль немного отвлекла его. Смазка текла все сильнее. Похоть вновь проснулась в его теле. Он прижался лбом к косяку двери и стащил с себя брюки вместе с трусами, отпихивая их дрожащей ногой в сторону. В сознании вновь образовался провал. Чувства и разум отключились и перешли в спящий режим, а на их место пришло желание, только на этот раз ещё более острое, которое он не смог игнорировать. Поэтому без малейших колебаний его пальцы проникли внутрь пульсирующего отверстия. Смазки выделилось намного больше, чем в первый раз. Три пальца быстро начали имитировать движение члена, но этого слишком мало. Он глухо застонал и облизнул губы. Все было слишком неправильно. Джон с остервенением начал двигать рукой, но это не снимало напряжение, он их даже не чувствовал. Входная дверь резко открылась и на пороге оказался молодой мужчина-альфа с мобильным телефоном в руке. Его взгляд черных, как смоль, глаз заставил омегу трепетать. «Где-то я уже его видел, - он попытался сфокусировать взгляд на телефоне в его руках, а заметив знакомую гравировку, едва не заскулил, - это ведь жених моей сестры…» Эта мысль не смогла надолго задержаться в его сознании. Природа быстро брала верх и запах новоприбывшего альфы сводил с ума. От него пахло опасностью. Джон вдохнул еще раз, заметив, что мужчина завороженно наблюдал за его действиями. Альфа издал горловое рычание и кинулся на него. Всё вновь перестало существовать. Эти губы, острые зубы оставляли россыпь меток на его груди - отчетливые и явные признаки принадлежности альфе. Джон вскрикнул от того, как горячий язык проник в него и жадно слизал смазку – альфа был настойчив и вылизывал его как кошка. Мозг воспринимал информацию урывками. Всё вокруг было сумбурно и смешалось в сплошное яркое пятно. Джона повалили на пол. Альфа спустил штаны и резким толчком вошел в него, вцепившись в узкие, еще не лишенные мальчишеской угловатости, бедра. В голове омеги билась одна единственная мысль: «Мой, ещё-ещё…». Сильные размашистые толчки заставляли его хрипло постанывать, а звуки хлюпающей из-за резких движений смазки между ног наполнили комнату. Джон учащенно задышал, не ощущая ни капли стыда, хотя тот, кто заключил с ним связь, был женихом и идеальным партнером сестры. Джон лишь сильнее подмахивал бедрами и насаживался на его член, чувствуя нарастающее напряжение. Ощущение того, что происходящее непозволительно, только подстегивало омегу внутри него. Неожиданно ожил мобильный Джона, вибрируя в кармане его джинсов. - Глубже! - вскрикнул Джон, и альфа отреагировал стоном и ещё сильнее сжал его ягодицы. По мере увеличения темпа основание члена альфы разбухало и увеличивалось, растягивая его изнутри. Джон уже чувствовал небольшой узелок внутри себя. Альфа вколачивался в него, не выходя из него целиком и только подаваясь вперед, вжимаясь бедрами сильнее, а омега постанывал и выгибался под ним, насколько позволяли сильные руки, и хватал ртом воздух. Напряжение достигло апогея, и в комнате стало невероятно жарко. Мобильный не прекращал звонить и тогда, когда произошла сцепка. Перед глазами омеги будто застыла пелена, и ослепленный вспышкой оргазма, он кончил. Вторя ему, альфа впился зубами в разгоряченную кожу на шее омеги, усиливая собственные ощущения, и оставил след, не выходя из податливого тела. Удовольствие, несравнимое ни с чем, заставило их замереть и прислушаться к сбившемуся дыханию друг друга. Альфа принюхался к его спине и недовольно зарычал, вероятно, учуяв еще чей-то запах. Джон инстинктивно сжал мышцы ануса и немного дернулся. Входная дверь была открыта настежь. Джон, немного придя в себя, стыдливо посмотрел на партнера. Всё было действительно так, как он опасался. Его мировоззрение не изменилось, как и не появилось чувства всепоглощающей любви и привязанности. Этот партнер не предназначался ему, он вновь стал собой. Некоторое время они лежали в тишине, и Уотсон, теряясь, решил, что можно просто посмотреть себе через плечо, чтобы, отойдя после сильных ощущений, рассмотреть альфу уже спокойно. Впервые он имел возможность разглядеть его вблизи. Джон застыл - никогда прежде ему не встречались настолько хищные черты лица. Этот альфа был необычен, в этом Джон мог не сомневаться, ведь Гарриет была предназначена для него, а он буквально украл его. От собственной ничтожности ему стало тошно. - Слезь, - прошептал Джон, хотя сцепка только началась, и альфа не мог сделать этого, чтобы не навредить себе и ему. Собственный голос звучал безжизненно и сухо. Этот день стал для него потрясением и полным провалом. Росло дикое желание содрать с себя кожу и удалить из памяти всё. Этого предательства его семья не простит, особенно сестра. Альфа всё так же пристально наблюдал за ним, не собираясь выходить из него. После заключения связи для обычных альф и омег не существует никого, кроме партнера, но в случае с Джоном подобное невозможно. «Я противен самому себе. Хорошо, что любая случка – бесплодна, но единственное, что теперь может нас разлучить – смерть. Его метка исчезнет с моего тела навсегда, но тогда я ещё больше буду ненавистен обществу и собственной семье, ведь я должен буду умереть вслед за ним. Но это тоже особенность того вида, к которому я принадлежу, ведь истинные омеги умирают только с тем, кого по-настоящему любят… Гарри никаких оправданий слушать не станет, лишь возненавидит меня ещё больше, ведь я украл её будущее с ним, их шанс завести детей. Мала вероятность того, что она встретит настолько подходящего ей альфу во второй раз. Почему именно сегодня Гарри, имеющая привычку оставлять сотовый где попало, забыла его у своего жениха?! Я все разрушил», - Джон зажмурился, стараясь остановить поток слез. Член внутри него был все таким же твердым. Руки альфы вновь погладили его ягодицы и размяли их. Вот только Джон уже был самим собой, а не истекающим смазкой омегой, и не мог стонать от этих ласк, просто принимая их. Он вспомнил, какой счастливой была Гарри, когда говорила о том, что она нашла свою половинку; как светились её глаза в тот момент. Джон даже не знал его имени, поскольку Гарри действительно опасалась за то, что феромоны Джона отвлекут её партнера, и была скупа на информацию о нем. В этот раз движения альфы были медленными и нежными. Вопреки разуму, тело отзывалось, мышцы послушно сокращались вокруг него, и тело Джона получало удовольствие от соприкосновения с чужой плотью. На лестнице послышалось цоканье каблуков, все громче и громче. Джон мысленно сжался, а на его щеках появился румянец. Быть застигнутым Мэри в такой позе было уже слишком. Унизительно. Он закрыл глаза, не желая наблюдать за тем, как рушится последнее, что осталось от его старой безмятежной жизни. Раздался женский крик и грохот падающих на пол пакетов. Альфа не обратил на это никакого внимания, продолжая неторопливое движение бедер. Торопливое цоканье послышалось опять. Джон ещё долго не сможет объяснить все Мэри, если это вообще возможно. Не было никаких сомнений в том, что это именно она. Только стыд за самого себя, отвращение к себе вперемешку с отчаяньем разрастались внутри, вытесняя удовольствие и лживое блаженство. Он потерял в одночасье семью и единственную подругу, которую очень надеялся полюбить всем сердцем. Теперь он будет совершенно один. - Как тебя зовут? – спросил Джон, так и не открыв глаз. Голос его звучал глухо и натянуто. - Джим. Джим Мориарти, - простонал альфа и поцеловал метку на его шее.