Гондон

— Ну, — спросила ЗинАндревна, держа в одной руке швабру, а в другой — использованный презерватив, только что поднятый с пола, — который из вас гондон? Соловец рефлекторно ткнул пальцем в Казанову, тот — в Дукалиса, Дукалис указал на ни в чём не повинного Славу Волкова, а тот оказался умнее всех и решительно махнул рукой в направлении обезьянника, откуда слышались пьяные вопли очередного синяка. Ларин поглядел было туда, где за стенкой располагался кабинет Мухомора, но вовремя передумал и ради сохранения симметрии мотнул головой в сторону Соловца. Двое потерпевших, с которых как раз снимали показания (у одного забинтована голова, у другого заплыли оба глаза, а нос заклеен лейкопластырем), рефлекторно вжались в жёсткие стулья. — Все гондоны, — грустно констатировала ЗинАндревна. — Ни одного порядочного человека, окромя меня единственной. Опергруппа испустила единый покаянный вздох. Возразить осмелился лишь неугомонный Ларин: — Зинаидочка Андреевна, ну чего вы, в самом-то деле... От переживаний портится аппетит... и характер... — То есть, гондон до помойного ведра ты не донёс? — нехорошо прищурилась ЗинАндревна. В комнате повисла нехорошая тишина. Ларин побледнел, оперативники расслабились, но порадоваться падению товарища им толком не дали. Насладившись произведённым эффектом, уборщица поморщилась и величественно изрекла: — Не, ты для этого интюлихентен слишком. Тюха-матюха, и шнурки развязались. Такой в портфель начальству скорее гондон запрячет... Казанова, не выдержав, хрюкнул и тут же осёкся, напоровшись на жёсткий, пристальный взгляд. — А вот ты... да, ты бы мог... — Он мог, мог! — радостно подкулдыкнул Ларин, не забывший широкой ухмылки Казановы, когда в безобразии обвинили его. — Не я это, Уголовным Кодексом клянусь! Ну вы ж всех насквозь видите, ЗинАндревна, ну вы ж знаете! — зачастил Казанова, словно и не оперативник был вовсе, а проштрафившийся стажёр. Впрочем, когда речь шла о ЗинАндревне, так оно и было. ЗинАндревна слыла уникумом. Казанова подшофе утверждал, что начинала она свою карьеру ещё в ЧК. На трезвую голову он ничего такого не выдавал, но сама идея в райотделе нашла понимание и горячее одобрение. В любом случае, в списках сотрудников КГБ её фамилия значилась, а насчёт НКВД народ терзался смутными сомнениями. В стройных и не всегда открытых постороннему взору рядах конторы глубокого бурения Плотвичкина Зинаида Андреевна дослужилась до майора, а затем грянула перестройка. Перестраиваться майор Плотвичкина категорически отказалась и ушла из конторы, довольно громко напоследок бахнув дверью. Поговаривали, что упавшая после этого бабаха штукатурка погребла под собою пару-тройку вполне удачных карьер, но подтверждений этому не было. Жалела ЗинАндревна о своём решении или нет, никто толком не знал, а желающих спрашивать как-то не находилось. Сейчас, во имя выживания и добывания хлеба насущного, она махала шваброй в райотделе и разок этой самой шваброй звезданула промеж глаз нарушителю с пистолетом, завалившемуся в райотдел и решившему вступиться за посаженного в КПЗ дружка. Нарушитель свалился к ногам бравой уборщицы, а в райотделе с тех пор стало значительно чище: как-то стрёмно мусорить под суровым взором экс-майора КГБ. Мухомор был ужасно доволен. Сейчас этот самый суровый взор переместился на физиономию Соловца, и Георгич почувствовал, как холодный пот струится по позвоночнику. Да что за херня? У них с ЗинАндревной одинаковые звания, чёрт подери! И вообще она в отставке, а он действующий майор! И ребята нехорошо скалятся, черти полосатые. Ну уж нет, на него это дело не повесят! Нужно было поддержать реноме. — ЗинАндревна, — говорить не заискивающим тоном оказалось невероятно трудно, но Соловец старался, — ну вы зря это затеяли. Тут люди делом вообще-то заняты... Оперативники переглянулись. Ух ты, неужто Соловец осрамился и забыл посреди кабинета гондон? А если не забыл — чего оправдывается? — Ах, де-е-елом, — протянула уборщица, и швабра воинственно колыхнулась в воздухе. Казанова и Дукалис, не сговариваясь, подались назад, вжавшись спинами в шершавую стену. — Вижу я, как вы делом занимаетесь! И чему нынешнюю молодёжь учат вообще в этих ваших высших учебных, мать их, заведениях? Она двинулась к столу Соловца, и тот почувствовал себя маленьким и ничтожным. Хотел было что-то сказать, но тут узловатый палец ЗинАндревны ткнул в нужное место заявления потерпевших: — Смотри и учись, салага! Тут у вас серия ограблений, верно? — Какая серия? — выпучил было глаза Соловец, но ЗинАндревну сбить с мысли было непросто: — Не бзди, я в архивах тоже убираю. По Московскому проспекту, плюс, прилежащие улицы, серия ограблений по одному сценарию: из легковой машины выскакивает мордоворот, сворачивает потерпевшим морду, — она кивнула на резко погрустневших потерпевших, — забирает бумажники и ценные вещи, садится в легковушку и уматывает. Лупит в основном в тыкву и по яйцам. Ну что, неправа я? — Но ведь машины каждый раз разные были, — выдохнул Ларин, разрываясь между раздражением и благоговейным восторгом. — То-то и оно! — победно ткнула шваброй под потолок ЗинАндревна. — И в паре случаев светились похожие машинки: сначала два ограбления на «Волге», сперва с помятым бампером, потом с нормальным. Ещё дважды подряд грабитель приехал на «бумере». Ну да, «бумеры» разноцветные были. Смекаешь, почему, герой, штаны горой? — Автомастерская, — почти по складам произнёс Соловец. — Она самая. Дальше идём. Супостат твой чешет в основном по Московскому туда-сюда. Стало быть, во-первых, далеко от своей автомастерской уезжать не может, во-вторых, город паршиво знает, и в-третьих, ранее не судимый: на зонах не срать, где живёшь, первым делом учат. А ежели учесть, как он потерпевшим в рожу совал, я бы поискала среди вернувшихся со сверхсрочки или спортсменов. Первое вероятней: спортсмены нынешние — говно, а не налётчики. — ЗинАндревна! — расплылся в улыбке Казанова. — Дорогая ж вы наша женщина! С нас бутылка! То есть, конечно, шоколадка! — Конфеты, — решительно подытожил Соловец. — Сколько и какие скажете. — «Белочку». Фабрики «Красный Октябрь». И чтоб не подделка, знаю я вас! — Обижаете, ЗинАндревна, — когда Казанова чувствовал, что гроза пролетает стороной, остановить его неуёмный поток красноречия было сложно. — Да мы ради вас... да мы всё для вас! — Гондоны ради меня убирайте, позорища. — На Московском и около всего четыре автомастерских, — слабым от нахлынувших чувств голосом сообщил Дукалис. — Да мы их... за сегодня все прочешем! Вот возьмём все фотороботы, прикинем рыло к носу... — Ну, чешите, чешите, — благосклонно кивнула ЗинАндревна. — Жопу себе не расчешите только. И вот ещё чего. Она развернулась к Славе Волкову и одарила того кривоватой усмешкой. — А ты, оперуполномоченный, следил бы, что ли, за своими малолетками, которых сюда тягаешь. Ну ясно же, что кто-то из них подкинул, чтобы оперов подразнить! — Есть следить за малолетками! — вытянулся Волков по стойке «смирно», и ЗинАндревна проплыла мимо него к выходу, волоча за собой швабру и бормоча под нос: — Ну, может, и не совсем гондон... Оперативники переглянулись и решили не выяснять, насчёт кого ЗинАндревна думает так лестно. Казанова подскочил и галантно поцеловал уборщице ручку — ту, в которой по-прежнему болтался презерватив. — Зинаидочка Андреевна, позвольте выразить вам благодарность от лица всей опергруппы! Вы для нас прям как путеводная нить Азиадны! Ларин и Дукалис, не сговариваясь, отвернулись, скрывая ухмылки. — То-то же! — И ЗинАндревна гордо удалилась, стуча шваброй по полу. За её спиной, разинув рты, осталась стоять потрясённая опергруппа. Первым, как и положено по званию, очнулся Соловец. — Значит, так, — сурово обвёл он взглядом боевых товарищей. — Когда мы допрашиваем Петраша по делу о тройном убийстве? Послезавтра? Отлично. Ко времени прихода уборщицы на полу должно лежать два гондона. Можно три, для верности. Секунду Соловец в раздумьях смотрел на Ларина, затем решительно ткнул пальцем в Казанову: — Гондоны ты обеспечишь. — А чего сразу я? — возмутился было Казанова, но Соловец решительно его оборвал: — А кого мне ещё просить, Мухомора, что ли? Казанова тоже украдкой покосился на покрасневшего Ларина и со вздохом произнёс: — Есть обеспечить гондоны, товарищ майор! — Дукалис, ты начнёшь с ней спорить. Не знаю... бронежилет на всякий случай нацепи, а то мало ли! — Есть, нацепить бронежилет! — мрачно отозвался Дукалис. Счастливым он в этот момент не выглядел. — Вот то-то... Конфеты с меня, куплю заранее два кило. А парня этого из автомастерской мы ещё сегодня возьмём! По коням, ребятки! Слаженный гул голосов был ему ответом. Опергруппа высыпала из кабинета со скоростью, какой не развивала даже под вопли Мухомора. Каждый помнил, что ЗинАндревна ещё в раздевалке убрать должна. И у каждого имелся там именной шкафчик. А открывать его перед разгневанной уборщицей для проверки чистоты... Потрёпанный жизнью «бобик» взял с места в карьер и улетел со двора отделения, будто камень, пущенный из роковой пращи.