Забота

Эйджиро давно об этом думает. Проходя через города и деревни, запасаясь провизией и выведывая нужную информацию, он не может не обращать внимание на снующие тут и там влюбленные парочки. Взгляд то и дело возвращается к Бакуго. Не сказать, что он с ним в отношениях. В традиционном смысле. Они точно не встречаются как драконы. Эйджиро как-то раз полез на него в своем драконьем обличии и после этого еще неделю вымаливал прощение, зализывая раны. Свои и его. Но они определенно на особом уровне близости и доверия. Бакуго – не сильно любитель прикосновений и может не слабо вдарить за лишнюю попытку близкого контакта, но на Эйджиро он только фырчит и строит смешные рожицы, отпугнувшие бы любого мимопроходящего. Эйджиро же умилительно улыбается на это и льнет ближе к своему «сокровищу». Эйджиро обожает прикасаться. Он старается сдерживать драконьи порывы, но временами не может удержаться, чтобы не начать вылизывать обнаженное тело Бакуго во время совместного купания. Бакуго более чем сговорчив в такие моменты и, притягивая Эйджиро к себе за волосы, поцелуем-укусом перетягивает инициативу на себя. Эйджиро любит метить Бакуго, кусать его в открытые участки тела. Чувство собственничества не потухает, и желание заклеймить, выжечь буквами на коже «Моё. Прочь.» не дает спокойно спать по ночам. Эйджиро – дракон, а Бакуго – человек, довольно дикий, но человек. Он должен быть осторожнее с ним, чтобы не навредить, и чтобы сам Бакуго не узнал, что с ним стараются обходиться деликатно. В ярости он пугает похлеще любого дракона. Временами Эйджиро сомневается, а точно ли Бакуго человек, и не было ли среди его предков какого-нибудь монстра. Громкий девчачий смех выводит Эйджиро из глубоких размышлений. Неподалеку он видит очередную парочку: с иголочки одетого джентльмена и хрупкую на вид барышню с пышным букетом роз в руках. Эйджиро не считает себя джентльменом, и Бакуго уж точно не хрупкая девица, но желание как-то поухаживать возникает все равно. По человечески. Буквально. Но как? Подарить цветы? Бакуго далеко не сентиментален и Эйджиро не составляет труда предсказать его реакцию на внезапно подаренный букет. Какой-нибудь подарок? Эйджиро мог бы слетать и разгромить сокровищницу, но вряд ли Бакуго одобрит такую вылазку без него. Аксессуар? У Бакуго полно своих безделушек и Эйджиро сильно сомневается, что сможет отличить перстень от женского колечка. А плата за ошибку слишком высока. Мелькает мысль о свидании и ужине при свечах, и Эйджиро понимает, что слишком долго проходил под солнцепеком и пора отдохнуть. О чем он скорее спешит поделиться с идущим впереди Бакуго. – Да, сегодня жарит как в аду, – к его величайшему удивлению соглашается Бакуго. Неужели ему тоже напекло? – Дойдем до кромки леса и там устроимся на ночлег. И тут взгляд Эйджиро цепляется за то, как походка Бакуго выглядит тяжелее обычного и что дышит он чаще и глубже. Тело двигается быстрее, чем Эйджиро успевает обдумать пришедшую в голову мысль. За два шага он догоняет Бакуго и быстрым движением подхватывает того на руки. От неожиданности он никак не реагирует на такое резкое перемещение и как пришибленный застывает на руках. Эйджиро успевает пронести его несколько метров, прежде чем Бакуго наконец не приходит в себя. – Какого хрена ты творишь, драная ящерица?! – ощетинившись, Бакуго активно вырывается из захвата, яростно размахивая ногами и руками. Приходится приложить все усилия, чтобы удерживать его на весу. – Прекрати упираться! Я увидел, что ты устал, и решил оставшийся путь донести тебя на руках! Чем это плохо?! – сложно объясняться, когда тебя затыкают локтем в челюсть. Удерживать брыкающегося Бакуго долго не представляется возможным, он извивается как угорь на сковороде, целясь каждой своей конечностью попасть по больному месту. Ещё с минуту возни, и Эйджиро все-таки теряет равновесие. Оба падают прямо в близлежащую реку, промокнув с ног до головы. – Тебе совсем мозги напекло, что ли?! Что это, мать твою, сейчас было?! – рычит Бакуго, выбираясь из реки и выжимая воду из плаща. Эйджиро грустно смотрит ему в спину и, обреченно вздохнув, поднимается за ним на берег, вылавливая вещи из воды. Все промокло, они тоже. Бакуго стоит в стороне и зло буравит взглядом его мокрую макушку, молча ожидая ответа. Эйджиро мнется, понимая, что он никак не сможет нормально объяснить причину своего странного поведения. Так и не получив ответа, он зло цыкает и разворачивается, чтобы уйти. Эйджиро подавлено следует за ним с глазами побитого щенка. – Я тебе не кисейная барышня. – тихо бурчит Бакуго после длительного пути, проведенного в молчании, чем застает Эйджиро врасплох. Он лишь хмурится в ответ, и ничего не говоря, продолжает идти следом. Конечно, Бакуго не нужны все эти глупые нежности, его не нужно носить на руках, он не прекрасная принцесса из сказки. Но и Эйджиро не ужасный дракон, сторожащий её в башне. Его «принцессу» ни одно заточение не удержит, никакие монстры не остановят. Он пробьет себе дорогу голыми руками с диким оскалом на лице. Поэтому Бакуго – его «сокровище». Привал проходит в тишине. Эйджиро неловко сидит у костра, греясь, и украдкой поглядывает сквозь языки огня на сидящего напротив Бакуго. Одежда вся высохнуть не успела, и теплые лучи быстро севшего солнца сменяются пронизывающими ветрами ночи. Бакуго еле заметно ежится от холода и невозможности накрыться теплой накидкой, а его взгляд не отрывается от горящий древесины. Взвесив все за и против, Эйджиро двигается в обход костра и неуклюже усаживается рядом с неподвижным Бакуго, никак не реагирующим на его появление. Не зная, что сказать, и нужно ли, Эйджиро просто сидит в тишине и слушает треск костра, далекие уханья совы и тихий стрекот сверчков. Костер давно потух, а они все сидят, переведя взгляд на усеянное звездами ночное небо, незаметно придвигаясь друг к другу ближе в попытках согреться. Из-за спины Эйджиро неожиданно появляется большое кожистое крыло, накрывая сидящего рядом с ним Бакуго. Тот бросает на него пронзительный взгляд. Его глаза сияют, отражая свет луны, и медленно закрываются. Голова падает на плечо Эйджиро и тело Бакуго полностью расслабляется, поддаваясь чужому теплу. Эйджиро довольно улыбается. Как все, оказывается, просто.