Таких нас здесь нет

      - Сереж, я покурить, - Арсений ставит кружку с горячим кофе перед другом и улыбается в камеру, когда Матвиенко запускает эфир в Инстаграме. Сегодня без него, и дальше – тоже. Он выходит из номера, натягивая капюшон на голову и практически усмехаясь на то, как Сережа грозится начать банить за вопрос «Где Арс?».       Курить не хочется. Хочется, чтобы все от него отъебались.       Арсений спускается вниз, толкает дверь на выходе и делает глубокий вдох, словно затяжку. Дышится легко, почти морозно, с примесью сигаретного дыма. Он замирает, расслабляясь, скидывая напряжение, накопившееся за день, и вздрагивает, когда слышит бряцанье железок о перила чуть поодаль. Ему даже не нужно смотреть, чтобы знать, что это Шастун. Пальцы инстинктивно сжимают телефон в кармане, и Арсений подавляет желание залипнуть в экран и сделать вид, что не заметил. Уже не получится. Никогда не получалось на самом-то деле.       Он делает шаг в сторону Антона и останавливается, сомневаясь, а стоит ли вообще, но все равно подходит. Он молчит, Антон молчит тоже, только смотрит так пристально, что все внутри переворачивается.       У Арсения вся душа в дырах от этого взгляда.       У Антона целая вселенная из воспоминаний-картинок.       - Привет, - наконец произносит Антон, делая затяжку. Арсений пытается сфокусироваться на кончике тлеющей сигареты, лишь бы не смотреть на его губы, длинные пальцы, запястья в браслетах.       Попов, как же ты проебался.       - Мы виделись час назад, - Арсений выхватывает сигарету из его рук, и дым в легких на секунду делает все проще. Как будто чувствовать вкус его губ, как будто сжимать его ладонь.       Арсений тлеет внутри быстрее сигареты.       - Знаю, - Антон щурится, рассматривая его профиль, подмечая каждую деталь, и не замечает, как начинает перебирать кольца на пальцах. – Ты хоть высыпаешься?       Антон видит ответ в синяках под глазами размером с космос, но все равно спрашивает.       - Нет, - пожимает плечами Арсений и выбрасывает окурок.       - Ты бы поменьше с Сережей в ночных эфирах сидел.       - Не поэтому, - Попов проводит ладонью по волосам, скидывая капюшон, и открыто смотрит на Шастуна. Он чувствует, как с каждым днем внутри все меньше его самого и все больше Антона. Он становится похож на наркомана и сомневается, что это не так на самом деле. Это болезнь. И он заебался искать лечение. – Ты – беда. И это лишь полбеды.       Антон прячет руки в карманах, чтобы не было видно, как они дрожат.       - Меняй.       - Не меняется.       - Арс... – на выдохе произносит он, но тут же затыкается, прерванный мелодией входящего вызова. Он на секунду достает мобильный, чтобы сбросить, но Арсений успевает рассмотреть фотографию Иры.       Его усмешка горечью оседает на языке Антона.       - Любишь? – спрашивает Арсений, сцепляя пальцы в замок и опираясь на перила. Он не смотрит на Шастуна, а тот, наоборот, не отводит взгляда, едва ли моргая. В мягком свете фонарей Арсений кажется бесконечно далеким и одновременно обезоруживающе родным.       - Люблю.       Голос Антона ломает тишину вместе с Арсением.       «Тебя. Не её».       Шастуна ломает осознанием каждый раз тоже.       Они стоят еще так в разбитом времени и пространстве долго, не считая минут и пропущенных звонков, а потом Антон достает новую сигарету, прикуривает и отдает ее Попову. Он собирается уходить, но Арсений ловит его ладонь, даже не успев подумать, что делает. Он застывает, боясь пошевелиться, а потом чувствует дыхание Антона на своем затылке. Чувствует его тепло через слои одежды и разъебанные нервы.       Арсений понимает, что остался один, когда холод пробирает до самых костей, а в пальцах от сигареты остается лишь фильтр. Он не может с уверенностью сказать, было ли едва слышное «Тебя» и касание сухих губ на самом деле или это просто его больная фантазия. Это всё останется здесь и сегодня.       А завтра они будут гореть по новой.