Свадебный переполох в Медусельде

      Тэйодред спешился у самого въезда в Эдорас, хотя обычно отдавал коня уже у ворот Медусельда. Сейчас ему хотелось пройти по городу, посмотреть, как чеканно и слаженно восстанавливают старое и строят новое, как поднимаются дома, как шумят дети, быстро забывающие горе и войну, как иногда снова улыбаются рохиррим, ещё не привыкшие к миру. И гостей много: вот там что-то «загибает» на нерадивых работников гном, выгружают саженцы двое эльфов. Сердце чуть болезненно сжалось: забыть ту эллет не получалось ни в бою, ни на пирах. Но сегодня было не до воспоминаний, отец редко отрывал его от дел, на границе Марки каждый меч был на счету, а он так и вовсе бесценен, особенно когда Эйомера, братишку, друга и самого надёжного из командиров Рохана, оставили в Гондоре. Обучиться дипломатии ему было нужно, тем более, что кому как не брату наследовать теперь трон. Но без него было тяжело.       Услышав топот, Тэйодред оглянулся, и на лице засияла радостная улыбка, тут же сменившаяся тревогой: Эйомер здесь? Вызвали двоих? Всё ли с отцом в порядке? — Тэйодред! — хлопнув по плечу, Третий Сенешаль на мгновенье сдавил его плечи в недюжем объятии, а затем, отступив на шаг, окинул оценивающим взглядом. — Ты всё хорошеешь! Эльфийское лечение на пользу пошло? Гляди-ка румяный да холёный как наливное яблоко. Никто по ночам спать не мешает приглашениями там всякими? Ума не мог приложить, зачем меня так спешно вызвали, теперь вижу — тебя охранять. — На Рубеже воздух свежий, — отшутился витязь, вглядываясь в лицо братишки. — Зато тебя пора из Гондора забирать. Совсем измучили, вон и тени под глазами. Кто спать не даёт? Союзники или союзницы? — Какие там союзницы? Ты бы попробовал уследить за речами Боромира когда тот послов принимает, да записать что важно. Мы с Арагорном скоро спать перестанем. Как мальчишки — то пишем, то летописи читаем, то опись имущества проводить заставляет чтобы не расслаблялись. — Заняться ему больше нечем, что ли… Жена, сын, что ещё надо, — вздохнул Тэйодред. Мысли о том, почему могли вызвать двоих сразу, не давали покоя, хотелось едва ли не бежать во дворец. А если отец болен? — Ничего. Поговорю с отцом, может, разрешит тебя заменить. С орками всяко легче, чем с бумажками. Мечом по проблеме — и проблема уже списана. — Хорошо бы, а то первый советник уже замаял предлагать жениться на каждой вельможной дочери, — сняв с головы шлем, Эйомер с удовольствием размял пальцами затёкшую шею. — То ли рождаемость поднимать вознамерился не только собственными усилиями, то ли папаши невест барыш за выгодных женихов сулят, да только все эти разговоры поперёк горла уже стоят. — И не одна не глянулась? — улыбнувшись, Тэйодред растрепал брату волосы. — Какую ищешь? — Родную, — прикрыв на мгновение глаза, сын Эйомунда в который уж раз вспомнил золотистые косы, простой наряд и радостный заливистый смех той, что была дороже любой высокородной девицы. Той женитьба на которой была невозможна. — А ты? — Не будем, Эйомер, — Тэйодред вздрогнул, отводя взгляд. — Уже говорил отцу и тебе повторюсь — стар я для женщин. Да и ты, как наследник, меня устраиваешь. Лучшего конунга Рохану и не надо. — У тебя жар что ли? — возмутился Эйомер, прикладывая ладонь к его высокому лбу. — Стар? Да за тобой бабы в очередь как на ярмарке за гномьим золотом выстраиваются. Выбирай любую — ни одна не откажет, а на меня не рассчитывай, не хочу я ничего наследовать. Мне бы в Альдбруге хоть пару лет спокойно пожить. — Давай пока не будем о бабах, очередях и твоём отказе. Вот случись что на границе — придётся, а там у нас пока неспокойно. А что касается пары лет в Альдбруге… Так найди себе родную — и никто тебя от жены точно пару лет не оторвёт. Год на зачать-выносить, год на выкормить, а муж всё это время рядом нужен. Мало ли девушек, что ты сам всё не выберешь? — Из каких семей мне выбирать положено ты не хуже моего знаешь. Нет у меня воли в выборе. И родной там нет, — стараясь скрыть подступившую горечь, Сенешаль отвернулся к мраморной террасе Медусельда. — Так что могу и я на рубеже службу нести, а ты пока озаботься рождением наследника, чтобы не искать его во мне.       Тэйодред внимательно посмотрел на брата, но ничего не сказал. Положено ему, как же. Что же ты сник, Третий Всадник? Ничего, про себя решил витязь, сейчас узнаем, зачем отцу нужны, а там объясню я тебе, что на все традиции «положено». — Пойдём. Ещё время на разговоры будет. — Ты, верно, тоже не знаешь, по какому случаю нас так спешно вызвали? Я уж было подумал: стряслось чего, но от гонца ничего не допытаешься. — Нет, — Тэйодред открыл дверь в тронный зал и с облегчением вздохнул: отец, живой, и насколько можно судить, здоровый, сидел за столом, заваленным бумагами, из-за которого вскочил, чтобы обнять вошедших, крепко и коротко: — Явились. Я думал, не раньше, чем послезавтра ждать. Садитесь. Приказать подать чего-то? — Да как же послезавтра, если в послании чётко сказано: явиться не медля ни минуты с момента получения, — обрадовавшись бодрому виду Конунга, Эйомер обвёл взглядом чертоги. — Гобелены, гляжу, новые повесили, пир намечается? — И пир, и гостей ждём. Вы садитесь, — Конунг коротко распорядился слугам принести эль, закуски и оставить его с сыновьями наедине. Когда же приказ был выполнен, Тэйоден лично налил всем по полной кружке: — За мир и за союзников. Новых и старых. — Отец, ты решил нас любопытством извести, — сделав глоток, Тэйодред отставил кружку в сторону. Рохиррим ещё и усы оттирали, да с этим наследнику эльфийская кровь помешала — ни усов, ни бороды и в сорок два — как другие в двадцать выглядел. — Случилось что-то? — Да уж, хотелось бы знать чему мне быть благодарным за временное избавление от Боромировой науки дипломатии, — отломив кусок сдобной лепёшки, Эйомер щедро намазал её маслом. — Не поверите, была бы его воля он бы всех переженил, до кого руки дотягиваются, как будто дел в Гондоре поважнее нет. — Зря смеёшься. Брачными союзами крепче политика держится. Вот и мы с князем Имрахилем недавно говорили. Дочь его вы оба на свадьбе видели, Лотириэль уже в возраст вошла, но отец решил, что девочку негоже с сильно большой разницей замуж выдавать, так что мы ее обручили с тобой, Эйомер.       Тэйодред вскочил. Да кто ж отца просил говорить, когда братишка ещё и не прожевал! Легко стукнув Эйомера по спине и подождав, пока тот откашляется, воин протянул ему свою кружку. — Отец, не стоило бы… — Это необходимо, пойми. Эйовин хоть и замужем за Фарамиром, а с Дол-Амротом союз нам нужен крепче дружеского. Да и девушка красива, как раз Эйомеру в пару, раз уж ты упёрся… — Тэйоден едва не договорил «в свою эльфийку», но вовремя осекся. — Кгм… — промычал Третий Витязь Марки жадно осушая предложенный кубок. — Разве традициями не предполагается, чтобы я сам принимал подобное решение? Меня же даже в известность не поставили. Или, как Эйовин в своё время, решили не спрашивая сосватать? Я что — на девицу шибко похож, что ли? — Если о традициях говорить, так против воли родителей или государя идти — тоже нет такого обычая! И не за каргу старую сватаю. Да и о сватовстве речь не идёт, мы уже документы о помолвке подписали. Имрахиль — за дочь, я — за тебя. Так что послезавтра она к нам уже не на смотрины — невестой приедет, только кольцами обменяетесь, — Конунг едва сдерживал гнев. Чем эта ему не хороша! Носится бобылем, ну с Тэйодредом ясно, там сердце не склеить, а отдавать девочку за того, кто другую во сне зовёт… — Слюбится! Ни у нее никого в мыслях нет, ни ты пока меня о позволении на брак не просил.       Тэйодред посмотрел на брата, готовый при первой немой просьбе просто вывести того из зала под любым предлогом. — И кольцо без моего ведома отлили? — ощущая удушающую тошноту от того, что оказался в ловушке, створки которой вот-вот захлопнутся, Эйомер, отставив кубок брата, взялся за свой, а перед глазами снова встала та, что вскружила голову своими тихими песнями в вересковых пустошах. — Слюбится, говорите? А я другое слово для этого знаю. Хотите скажу? — Так, — видя, что тут и до ссоры недалеко, и отец уже тайком за сердце держится, а о том, что Эйомер не то что бледен — уже лицом на серый гранит пола похож, и говорить не стоит, Тэйодред решил вмешаться. — Братишка, пойдем. Все слова скажешь, какие в голову взбредут. Только за руку держись, — добавил он тихим шёпотом, — и не сейчас ссориться начинай. Я сам поговорю, пойдём, братишка. — Я же баба, — наклонившись шепнул в ответ Эйомер. — Меня на руках носить положено. Видишь, уже и замуж выдают. — Совсем плохо? — Тэйодред с тревогой посмотрел на Эйомера и встал. — Отец, мы устали с дороги, а тут ты с новостями. Я зайду к тебе попозже, а сейчас пойдем, отдохнём, поговорить ещё успеем. — Говорите, — отмахнулся Конунг, дёрнув за шнурок зазвеневшего в коридоре колокольчика, на звук которого тут же прибежали слуги. — Вечером жду на совете. — Тэйодред, братик, прости меня, — едва они направились к лестнице тихо попросил Сенешаль. — Сколько же я тебя изводил, девицей обзывал, а теперь судьба всё вернула сполна, каждую шутку и дерзость.       Ощущая, как тесно становится в груди от ярости, он оглянулся на распахнутые двери, сквозь которые щедро лились солнечные лучи. Там за порогом жизнь, свобода, так, может, сбежать пока не поздно? — Так! — Тэйодред развернул брата к себе, произнося слова едва ли не по слогам. — Эйомер, пойдем ко мне в покои. Прошу, поверь мне, как всегда верил.       Крепко обняв брата, он уже и в самом деле готов был схватить того на руки, так боялся за младшего. — Верю, — ответил тот, соглашаясь идти куда угодно, лишь бы подальше, лишь бы никто не слышал. — А что толку? Единый, да я в жизни не думал, что меня, Маршала, сосватают, принудят как девицу! И всё без ведома, без согласия! Хотя бы спросил… Я бы сказал тогда ему что давно решил не жениться. Не могу я. Неправильно это. Сможешь это отцу объяснить? Нет? Вот и я нет!