***
— И ты действительно наивно полагал, что подобное дерьмо можно сбывать нам? — Рослый мужчина средних лет, гадко ухмыльнувшись, сплюнул под ноги другому. Его тяжелая рука тут же опустилась на плечо исхудалого, перепуганного парня лет двадцати-двадцати пяти. Он взял его за ворот толстовки, притягивая к себе и угрожающе смотря прямо тому в глаза. — Я… не… — замямлил перепуганный парнишка и весь сжался, ожидая, что его сейчас, как минимум, хорошенько изобьют или, чего еще хуже, убьют, начнут пытать, оторвут ногти на руках и ногах. Слухов о триадах было предостаточно и, волей не волей, начинаешь в них верить, особенно когда перед тобой её разгневанный представитель. — Ли-геге, брось этого несчастного, мы всё равно не собирались покупать у них товар, — послышался ещё один насмешливый голос со стороны. Мужчина нахмурился, поворачиваясь к сказавшему это человеку. — Господин Тао, — он тут же бросил перепуганного парнишку и уважительно поклонился, — мы не ожидали, что кто-то из семьи приедет на эту встречу. — Брат послал меня присмотреть за вами, — весело усмехнулся молодой, довольно высокий, парень. Он был не обделен красивой внешностью. Глаза его более всего привлекали внимание посторонних. Узкий разрез придавал ему некий хищный вид, с помощью которого он мог заманивать в свои сети или же вселять благоговейный трепет. — Он не слишком доверяет семье Мин, к тому же про их товар ходит не очень хорошая слава. Люди, что сопровождали мелкую шестерку наркоторговцев, но до этого предпочитавшие не вмешиваться и не препятствовать всплеску эмоций со стороны покупателей товара, заметно оживились. — И ты готов ответить за свои слова? — Грубо крикнул кто-то из них. Цзытао, не меняя своего положения, лишь перевел скучающий взгляд на него. Где-то в стороне прогремел выстрел, и грузный толстый мужчина упал наземь. Кровь тут же растеклась под ним в алую лужу. Прямо в сердце. Видимо, стрелявший был знатоком своего дела. — Чёрт! — Наркоторговцы взвыли, грязно выругавшись, и тут же схватились за оружие. Мечи, сабли, все пошло в ход. Тао сразу же оттеснили назад люди семьи Ву, защищавшие своего младшего хозяина. — Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт! – Хань, притаившийся далеко в стороне, сильно сжимал камеру в руке. «Твою же мать!» — вертелось у него в голове, когда две группировки схлестнулись в драке, перерезая друг другу глотки. Теперь Ханю вовсе не казалась замечательной собственная идея разузнать у давнего друга в полиции о делах какой-нибудь местной группировки. Да и не надеялся Хань, что мелкие делишки наркоторговцев приведут его к одной из самых известных мафиозных семей страны. А тут еще и разборки. Кажется, в своей удаче Лу свернул куда-то не туда. Лао Гао наверное и не подозревал, какая информация была у него в руках. Собственно, о Лао Гао, Лу что-то не видит, чтобы полиция сейчас активно вмешивалась в дела. Ханю или послышалось, или друг на самом деле говорил, что всё будет хорошо, и они тоже нагрянут на эту встречу с целью арестовать нарушителей закона? Хань зажимал себе рот руками, потому что тихо самостоятельно дышать не получалось. Сердце отстукивало панический ритм где-то в висках, не иначе. Крики боли, брани, яростные рыки представителей преступных группировок всё не стихали. Лу, в надежде увидеть, что всё это в скором времени закончится, изредка выглядывал из-за бампера новенькой иномарки, которую так удачно для Ханя оставил владелец на нижней парковке торгового центра поздно вечером. Картина представала перед ним живописная. Парень, которого назвали Цзытао, не стал прятаться за спинами своих людей и уже активно подключился к драке. Сабля, выполненная искусным мастером, то и дело мелькала в свете неровных ламп, освещающих парковку. Перерезать горло нерадивым наркоторговцам ему не составляло труда. Хань был и испуган, и заворожен этим зрелищем одновременно. Вскоре звуки борьбы стихли. Хань снова сжался, стараясь лишний раз даже не дышать. Ему было страшно, но природное любопытство и искра истинного журналиста взяли над ним верх. Лу жадно прислушивался к голосам, стараясь впитать в себя все услышанные сведения. — Чёрт, надо же было им вылезти? — Судя по голосу, Тао был очень зол.— Нашли оружие? Кто стрелял? — Простите, господин Ву... — голос говорившего был слишком виноватым. — Ах, ну что за подстава, — Тао удручённо вздохнул, — конечно же это не они стреляли, каким образом они могли бы достать оружие, когда даже наша семья его практически не использует. Доложите о случившемся брату и приберите здесь. А я поеду как раз к нему, чтобы обсудить детали. Голоса бодро отрапортовали «будет исполнено» и оставшиеся в живых, к слову, довольно много ребят, засуетились, выполняя поручение. Цзытао какое-то время побыл на месте, раскуривая сигарету, после чего ещё раз окинул взглядом парковку и последовал к выходу. Хань не мог упустить эту возможность. Впрочем, конечно же мог, если рассуждать здраво. Опять его несло на рожон, и Лу это прекрасно понимал. Но он просто не мог не последовать за сыном семьи Ву. Намечалось что-то действительно интересное, Хань чувствовал, а Лу его чуйка на сенсации ещё никогда не подводила. Впереди маячила всенародная слава, большой гонорар и, возможно, даже повышение. Он просто не мог от всего этого отказаться, даже если здравый рассудок кричал сваливать отсюда в другом направлении и чем быстрее, тем лучше. Тщеславие у Ханя было куда сильнее его инстинкта самосохранения.***
Полумрак танцпола обманчиво дезориентировал. Но Ву знал каждый угол в этом заведении. В вип комнате его привычно встретил младший брат. Выглядел Тао достаточно встревоженным и уставшим. — Я слышал от ребят, что у вас что-то пошло не так. Расскажи мне подробнее. Ифань привык решать все проблемы сразу, поэтому не стал откладывать главную тему их разговора на потом. Мужчина устало опустился в мягкое кожаное кресло теплого оттенка. У него сегодня был достаточно насыщенный и тяжелый день, и единственное, чего ему хотелось, так это хотя бы немного расслабиться. Благо, звукоизоляция в комнатах была хорошей и музыку из зала было практически не слышно. — Геге, — Тао тяжело вздохнул, разместился рядом, на диване, и, поправив надоевший уже за весь день галстук, продолжил: — В нас стреляли. Пока наши люди осматривали товар семьи Ли, кто-то выстрелил. Причем, не только по нашим, но и этих прихвостней зацепили. После завязалась драка, но мы быстро все уладили. Правда, в живых из наркоторговцев никого не осталось. Ву нахмурился. В голове мужчины пролетело довольно много предположений на предмет того, кто же мог посягнуть на их репутацию. Клан Ву никогда не создавал неприятностей своим партнерам. — Говорил же отцу, что не стоит работать с этими… Цзытао согласно кивнул, полностью разделяя позицию старшего брата. О семье Ли в союзе ходила не особо хорошая слава. Почему же отец решил заключить с ней сделку не понимали оба. Дело не могло быть в более низкой цене. Должна была быть более весомая причина, которая, однако, им была не известна. — Ты ему об этом говорил, кстати? — Спросил у младшего Ифань. — Нет, решил сначала посоветоваться с тобой. Глава, он… немного настораживает меня в последнее время. Ифань усмехнулся, смотря на озадаченное лицо брата. — Выборы главенствующей семьи союза пошатнули его здравый смысл, об этом говорят все, так что можешь не опасаться. Да и не собираюсь я говорить с ним о твоих словах, не переживай. Ты мне нужнее, чем он. — Ифань, геге, ты же знаешь, мы говорили о том, что... — Я доверяю тебе, Тао. Я говорил это уже много раз. Я знаю, что ты не станешь метить на пост главы триады. Оба понимали, что отцу осталось совсем немного. Старик уже не мог удержать всю семью и, рано или поздно, ему придется уступить свое место одному из сыновей. Более подходящего кандидата, чем Ифань, вряд ли можно было найти. — Собери людей. Нужно понять, кто из семей стоит за этим. Надо выяснить, кто, помимо нас, имеет шансы возглавить совет. Тао согласно кивнул. У него уже были кое-какие соображения на этот счет, но он предпочитал сначала подтвердить их, предоставить неоспоримые доказательства брату. Выглядеть в его глазах ему хотелось действительно полезным. — Хорошо. — Он сделал несколько необходимых звонков с распоряжениями, после чего вернулся обратно. Ифань, сидя в кресле, успел задремать, однако, услышав шаги рядом с собой тут же раскрыл глаза. Он всегда был настороже, особенно в последнее время. Увидев же перед собой Цзытао, заметно расслабился. - Я дал поручение Сюмину. Скоро он предоставит информацию нам. — Хорошо. В дверь постучали. Ифань едва заметно кивнул в сторону двери, после чего Тао позволил войти побеспокоившему их человеку. — Говори, — приказал он. Ифань внимательно слушал своего подчинённого. Лицо Цзытао заметно вытянулось в удивлении, когда он увидел ухмылку на губах брата. — Вот значит как, — Ву задумался, что-то решая для себя. — Приведи его сюда. Кажется, я нашел занятие на сегодняшний вечер. Тао непонимающе посмотрел на него. — Ты же хотел расслабиться? — Именно. Полуулыбка старшего его совсем немного, но пугала.***
В Пекине, должно быть, тысячи клубов. Или даже сотни тысяч. Хань, конечно же, не знал и половины из них, однако, это заведение было довольно известно в узких кругах. Хань эти круги знал, как знал и источники, где мог раздобыть интересующую его информацию. Попасть внутрь труда не составило. Пускали всех, кто хоть мало-мальски был симпатичен и выглядел уместно. Лу тут постарался на славу: подранные джинсы, майка, открывающая обзор на острые ключицы и кожаная куртка поверх. Мечта слабого пола. Ну или не только слабого. Громкая музыка била по ушам. Хань недовольно морщился, в подобные места он попадал не часто, предпочитая своё свободное время проводить спокойнее, но сегодня работа обязывала. Вести себя приходилось максимально неприметно. К слову, Лу, не обделённый как хорошей внешностью, так и природным обаянием, справлялся с этим не так хорошо, как хотелось бы. Несколько раз его облапали, а один, так вообще в углу зажали. Пришлось в срочном порядке брыкаться, пинаться, но спасаться бегством. У Лао Гао, наверно, от посылаемых Ханем на него проклятий, горели сейчас не только уши. В общем, ничего интересного Лу выведать не мог. Пока в клубе, наконец, не появился ОН. Хань даже потерял способность здраво мыслить на несколько мгновений. Статный, высокий мужчина был облачен в тёмный, в серую полоску, деловой костюм с белой сорочкой, который ему безумно шел. У Ханя, невольно, подкосились ноги. Красавцы в официальном были его слабостью. Как и красавицы. Да что там, Хань был не из тех, кто заморачивается над полом. А тут такой прекрасный мужчина, и Лу был уверен, что это глава семьи Ву. То, как он уверенно прошел мимо, удостоив окружающих лишь мимолетным взглядом незаинтересованного человека, то, как властная аура, исходящая от него, окутала Ханя… Парню хотелось кусать локти от досады. Почему такой мужчина повстречался ему здесь? Подсознание ехидно вопило о том, что шансы встретить его в другом месте были бы равны нулю. Хань удрученно вздохнул. Стремительно пришлось взять себя в руки, иначе бы он потерял Ву из виду. Дрожь во всём теле не отпускала его. В голове, почему-то голосом Исина, прозвучало, что его недотрах уже начал мешать работе. Лу хотелось завопить, что вы видели этого Ву, вам бы и при вашем «до» все мешало. Но он взял себя в руки и, изо всех сил пытаясь не привлекать ненужное внимание, незаметно последовал за ним. Всё, что удалось узнать журналисту, так это подслушанный случайно разговор Ифаня с барменом, который предупредил Ву о том, что господин Цзытао ждал его в вип комнате. Затем за этими дверьми Ву и скрылся, а выставленная им охрана красноречиво говорила о том, что ловить Ханю тут в поиске фактов больше нечего. Только вот Лу Хань был слишком упрямым. Журналист разместился за крайним столиком, за которым можно было открыто наблюдать коридор в вип зону, в надежде дождаться момента, когда отлучится охрана или же Ву сам выйдет в зал, чтобы еще с кем-нибудь из персонала поговорить. Да хотя бы что-нибудь. Он сегодня столько всего пережил, что просто не может уйти ни с чем… Время шло. Треки на танцполе сменялись один за другим, А Хань так ничего и не добился. Не выдержав ожидания, Лу решил рискнуть. Пройти по коридору труда не составило. Охранники лишь проводили его заинтересованными взглядами. А один, Хань мог поклясться, пялился на его задницу. Второй раз ему тоже всё сошло с рук. В третий мужчины напряглись. Когда Хань возвращался назад, то, к собственному удивлению, тех мужчин перед дверью не обнаружил. Кровь забурлила быстрее, чем в его голове взыграл здравый смысл. Может быть, это было и ещё из-за нескольких коктейлей, которые он выпил в ожидании. Лу тут же оказался у двери комнаты. И стоило ему только взяться за ручку, чтобы аккуратно её повернуть и потихоньку взглянуть на происходящее за ней, хотя бы одним глазком, как перед его глазами всё потемнело.***
Голоса мешали. Он слышал их, будто в вакуумной коробке. Лу Хань чувствовал, что затылок заметно саднило. — Ошивался вокруг, словно что-то вынюхивал. Да и за Вами шел, когда вы только приехали. — Наши люди пробили его по своим базам. Лу Хань, 23 года, журналист в **** — В **? Это не туда Мён недавно работать перешел? Этот засранец… Послышался чей-то смех, который был подхвачен ещё несколькими мужчинами. Хань поморщился и попытался открыть глаза, но с первого раза это у него не получилось. В итоге открывать их ему вообще не захотелось. — Нда.. Как тесен мир, — кто-то снова усмехнулся. — Ладно, позвони кузену, потолкуй об этой спящей красавице. С этим журналистом я сам разберусь. Потом этот же голос ещё что-то сказал присутствующим, после чего недружный хор с энтузиазмом отрапортовал «есть». После чего Ханю прибавилось боли в голове от хлопка закрывшейся двери. Ещё несколько шагов, после чего кровать рядом с ним немного прогнулась. И только тогда до Лу Ханя дошло, то, на чём он удобно лежит — это кровать. А ещё до него дошло, что он круто так влип в историю, а мозг, отчего-то, соображать, что со всем этим делать упорно отказывался. — Можешь уже перестать делать вид, что ты без сознания. Я вижу, как подрагивают твои веки, да и дыхание у тебя участилось. Его, очевидно, внимательно рассматривали. Кровь тут же прилила к щекам, от чего Лу стало жарко, а адреналин забурлил в крови. Журналист приоткрыл глаза, тут же натыкаясь на внимательный взгляд темно-карих глаз, в которых и утонул безвозвратно. Ву Ифань собственной персоной. Сердце его сделало кульбит и упало куда-то в пятки. Ещё совсем недавно Хань следовал за ним и пускал слюни на этого мужчину, а теперь виновник его ночных приключений находился прямо перед ним и разглядывал его с усмешкой на устах. — И что же спящая красавица забыла в логове злых дядюшек? — С насмешкой в голосе и искоркой неподдельного интереса в глазах поинтересовался мужчина. Хань тяжело сглотнул. Тело его покрылось мурашками, а взгляд был ещё затуманен. — Ну, я.. э… Красноречие так не вовремя покинуло его. Всё это позабавило Ифаня, а появившийся на щеках журналиста предательский румянец удивил и, в то же время, заинтересовал Ву. Ифань приблизился к нему, внимательно смотря в расширившиеся от удивления глаза. Но, что удивило самого Ву, было то, что журналист не боялся его. Смотрел внимательно, пристально, будто с жадностью следил за каждым его движением. Были ли в его смелости виноваты коктейли, которыми так знакомо пахло от него, Ву не знал. Но это было определенно необычно. Обычно при нём робели. Хань испуганным не казался, скорее.. заинтересованным. Может быть это и подтолкнуло его к последующим действиям. Мужчина наклонился еще ниже и, прикоснувшись к губам Лу Ханя, втянул того в неожиданный поцелуй. Хань так и замер, не шевелясь. Однако Ифань не дал ему остаться безучастным. Грубо притянув того к себе, мужчина обнял его правой рукой, а другой не дал его лицу отстраниться. Целовал его Ифань довольно волнующе, жадно, подчиняя себе. Он исследовал рот наглого парня, и Хань не смог не ответить с той же жадностью ему в ответ. Поцелуй был настолько волшебным, что Лу не смог сдержать стона. Хань только собирался обнять мужчину, как тот отстранился, тяжело дыша. Ву совсем не ожидал, что простой поцелуй так взволнует его. Собственно, по всей видимости, и журналиста тоже. — И, кажется, нарвался на неприятности, — тяжело дыша, закончил свой же вопрос Ву. Ему явно стоило успокоиться, иначе он не сможет уже, зайдя дальше, остановиться. Ифань не понимал себя, с чего бы ему останавливаться, однако, вопреки собственным желаниям и убеждениям, он решил отступить. Обычно Ву всегда получал то, что хотел. Будь это должность, товар, или же секс. А он хотел этого чертовски симпатичного журналиста. Слишком уж нравилась ему его мордашка, да и он в принципе был ничего. «Валить и трахать», как бы сказал Тао, который отпускал подобные комментарии в адрес одного из работников Мёна. Молодого корейца по имени О Сехун. К слову, этот же Цзытао в начале подумал, что это О к ним и пробрался, хотя подобной дерзостью вряд ли отличался. Этот же журналист как раз был явно во вкусе Ифаня. Непокорный и, по всей видимости, бесстрашный. — Ты… Чтобы так обращаться к почти что уже главе самого могущественного мафиозного клана Ву надо быть либо глупцом, либо всесильным, либо бесстрашным. Первое и последнее отлично подходили Лу Ханю. — Уходи, пока есть у тебя подобная возможность. Тебе крупно повезло, что я знаком с твоим непосредственным начальником… — Так значит Чунмён все-таки неспроста подкинул эту тему для статьи, — Хань засмеялся. Надо было слушать Исина и вести себя с начальником намного дружелюбнее. Хотя, откуда Ким мог знать, что он реально нарвётся на семью Ву. Нет, Хань об этот подумает потом. Слишком уж свежи воспоминания поцелуя Ву и он, чёрт, не готов так просто уйти. А если ему всё-таки удастся что-то почерпнуть… Что там Лу давно читал о гейшах в Японии? Интересно, как на нём будет смотреться кимоно? Ханю хотелось мысленно дать самому себе оплеуху. В голову лез какой-то полнейший бред. — Но я не могу уйти так, — потянуть Ву за край пиджака оказалось так легко. Тот, уже вернувшись к своему обычному состоянию, резко обернулся, нависая над Лу. — Не играй с огнем, акула пера, я не настолько добродетелен. Ухмылка на его устах была успешно Ханем скопирована. — Обещаешь? Одно слово, но Лу будто сорвал замок с ящика Пандоры, что упорно сдерживал в себе Ифань. Он тут же был опрокинут на кровать мужчиной. Шершавые грубые руки Ву забрались под майку, попутно избавляя его и от куртки, которая сейчас только мешала. Поцелуй снова вышел жарким. Ханю сносило крышу от него и было уже практически нечем дышать, но Ифань не останавливался. Большие ладони исследовали его тело, миллиметр за миллиметром, а места, где его касался Ифань, горели. Оторвавшись от парня на короткое мгновение, Ифань, не прерывая зрительного контакта с Ханем, посмотрел на него сверху вниз и отстранился, чтобы избавиться от удушающего собственного галстука и пиджака. Следом в сторону улетела и майка Лу, которая открыла мафиози обзор на торчащие возбужденные соски и вздымающуюся грудь Лу Ханя. Ву, на какое-то мгновение засмотрелся на него, довольный результатом произведенного впечатления. Соски привлекли еще больше его внимания, Ифань прикоснулся к одному, втягивая в рот и посасывая. Волна возбуждения заполнила всё тело Ханя, мурашки пробежали от кончиков пальцев до кончиков волос. Лу громко застонал, место, которое терзал сейчас Ву, было самым чувствительным и даже от простого прикосновения к соскам сносило крышу. Когда Ифань прикусил одну из соблазнительных бусинок, Лу выгнулся дугой, мыча что-то нечленораздельное. Ифань вернул свое внимание губам шатена, как и шее, и груди, и манящим ключицам. Хань же в этот момент умудрился стянуть с мужчины белую сорочку и расстегнуть собственные джинсы. Ифаню его инициатива пришлась по вкусу, поэтому очень скоро Хань оказался уже полностью голым, тогда как на Ву всё ещё оставались брюки. — Хороший мальчик, постарайся для меня, — прошептал Ву на ухо Ханю и поманил за собой. Удобно устроившись, он приспустил свои брюки и привлёк журналиста к себе. Ханю понадобилось не много, чтобы понять, чего от него хотят. Наклонившись к паху мужчины, он, смотря на него исподлобья, ухмыльнулся. Приспустив его брюки, Лу обхватил губами головку налившегося кровью возбуждённого члена. Не отрывая взгляда от лица Ифаня, он вобрал его в себя наполовину. Ифань тяжело выдохнул. Губы Лу Ханя на его члене смотрелись чертовски прекрасно. Жар внизу живота нарастал с каждым разом все больше, и Ву терял голову. Хань продолжал сосать, вовсе не стесняясь ни собственной наготы, ни стекающих из уголков губ слюней. Лу медленно расслаблял горло, двигая головой и вбирая напряженную плоть мужчины всё больше, так, что Ифань ощущал себя почти на грани. Ву старался сдерживать стоны удовольствия, которые практически невозможно было контролировать, когда этот журналист сводил его с ума одним своим видом, не говоря уже о действиях. Он потянулся своей ладонью к его лицу, стирая стекающую слюну с подбородка и, сорвавшись, стал подмахивать бедрами навстречу губам Лу Ханя, погружаясь в него сильнее. Старший зашипел от дискомфорта и неожиданности, но не отстранился. Однако, Ву не планировал закончить всё так. Ифань мягко отстранил от себя Лу Ханя и навис сверху над ним. Тот непонимающе смотрел на него, ведь он планировал довести Ву до оргазма. Но, похоже, у мужчины другие планы? — Не надейся отделаться от меня так просто сегодня, — ухмыльнулся Ву. Он опускает голову ниже и легкими поцелуями очерчивает окружность вокруг пупка, заставляя Ханя забыть обо всем, кроме него. В его венах течет горячий адреналин, что разжигает страсть внутри него и самого Ханя. Он оставляет красные метки принадлежности журналиста Ифаню, ловя каждый его напряженный вдох. Его журналиста, с этого момента Ву Ифань всё решил для себя и Лу Ханя. И Хань будет не в праве с этим его решением не согласиться, Ву просто не позволит ему этого. Вдоволь приласкав живот Лу, Ифань переключается на ключицы, грубо целуя каждый миллиметр так соблазнительно выпирающих косточек. Хань громко стонет, когда Ифань добирается до чувствительного места на шее, там, где бьется жилка и, смутившись, пытается заглушить рукой собственный голос. На что Ву недовольно качает головой и убирает его руку. Ифань жадно припадает поцелуями к шее Ханя, из-за чего Лу задыхается от переполняющих его чувств. Большие руки Ву нарочито медленно скользят по телу парня. Ву нетерпеливо раздвигает колени журналиста, сильнее прижимаясь к нему всем телом. Их промежности соприкасаются, и Хань, невольно, стонет от такой смущающей близости, заливаясь краской. Щеки горят, а дыхание сбивается, будто бы он пробежал стометровку. Они целуются долго, развязно.. Твёрдые мышцы неприкрытой груди китайца завораживают Ханя. Ву углубляет поцелуй, который неминуемо перерастает в весьма страстный. Лу кажется, что земля уходит из-под ног, хотя её сейчас и нет. Чувства оголяются до предела, ведь Ифань целуется крышесносно. Ву сходит с ума, ощущая под подушечками пальцев бархат молочной кожи, слыша тихие напряженные сладкие выдохи журналиста. Он обнимает его крепко, полностью доверяясь, и вот-вот готов совсем потерять над собой контроль. Поцелуи у них выходят всё требовательнее. Хань чувствует, как из-за нахлынувшего на него возбуждения тело его покалывает, словно тысячи маленьких иголок вонзаются в нежную кожу. Ву помогает ему перевернуться и лечь на живот, предварительно подложив небольшую подушку под таз. Оторвавшись от желанных губ, Ифань оставляет поцелуй за ухом, затем ниже, переходя на затылок и позвоночник, и уже потом спускается тягуче медленно вниз. Тело Ханя расцветает словно цветами. Лу, чувствуя, как губы Ву оказываются на пояснице, вздрагивает. Ифань же решает уделить этом месту много внимания, пока свободной рукой ищет на стоящем рядом комоде что-нибудь подходящее, чтобы растянуть Лу Ханя. Нащупывает тюбик смазки и, вовсе не удивленный такой предусмотрительности персонала, щедро выдавливает вязкую субстанцию себе на пальцы. Ифань продолжает терзать поцелуями губы Лу Ханя, мягко раздвигая в этот момент половинки шикарной, по его мнению, задницы Лу. Он аккуратно массирует сжатое колечко мышц. Хань явно к подобному тоже готов не был, поэтому, как предполагает Ву, это займет у них немного больше времени. Повернув голову в сторону, Лу Хань оказывается в плену губ китайца. Первый палец проникает в него. Дискомфорт небольшой, но он есть, тем не менее, Хань старается об этом не думать. Да и мысли его всё-таки занимает больше собственное сердце, что отстукивает сумасшедший ритм. Он раздвигает пальцы внутри него, словно ножницы и добавляет третий, проникая в него всё глубже. Хань чувствует, что ещё немного, и Ву найдет ту точку, которая бросит его тело в жар и легкую истому. И когда же Ифань попадает пальцами по простате, Хань не может сдержать легкого стона удовольствия. Это чувство заполняет его от кончиков волос до кончиков пальцев. И голова идет кругом, но он, вопреки болезненным ощущениям уже от трех пальцев Ифаня внутри него, поддается навстречу, насаживаясь, чтобы он растянул его быстрее, чтобы они скорее слились воедино и стали одним целым. Хань тянется к Ву за поцелуем, просит того уже прекратить эти мучения и перейти к делу. И Ифань не может не подчиниться любовнику. Губы Лу, под страстным напором мужчины, приоткрываются, пропуская его шустрый язычок внутрь. У Ханя невольно вырывается сладостный стон. Всё-таки поцелуи Ифаня слишком пьянящие. Он вынимает пальцы, поднимаясь вверх, и склоняется над Лу, внимательно смотря ему в глаза и видя в них собственное отражение. Зрачки старшего словно под пеленой, дымкой сжигающего их обоих желания, и Ифань его разделяет. Он подставляет головку собственного члена, уже сочившегося естественной смазкой от болезненного возбуждения, и видит, как в ожидании замирает Лу Хань, стараясь расслабиться как можно больше. Мгновение, и Ифань входит в Лу Ханя, ощущая насколько тот всё ещё узок. Аккуратно подстриженные ногти Ханя всё-таки расцарапывают спину Ву, и тот замирает. Внутри Лу так узко и тесно, жар его тела сводит с ума и передается любовнику. Ифань вновь двигается, заполняя его своей плотью до самого основания, вновь останавливается, давая Ханю привыкнуть к этому чувству заполненности внизу. — Шшш, расслабься, детка, — с теплотой в голосе просит его Ифань, прерывая поцелуй и любовно оглаживает мягкую ягодицу. Лу кивает и пытается отвлечься, но получается плохо. Становится дискомфортно и ему хочется отстраниться, но крепкие руки Ву не дают этого сделать. Но с новым медленным проникновением внутри ощущения для Лу почему-то меняются, тот вскрикивает вовсе не от неприятных ощущений, хватаясь за мускулистые плечи Ифаня, как за спасательный круг и запрокидывает голову назад, закусывая нижнюю губу. Продолжая входить под тем же углом, Ву может наконец-то немного расслабиться и пойти на поводу у собственных чувств. — О, да, аааах, Фань, — Лу двигает тазом ему навстречу, сам того не понимая, наращивая темп толчков, и Ифань больше себя не сдерживает. Он входит в него резко, размашистыми движениями по самое основание, оставляя грубые поцелуи укусы на шее и груди, не обделяя вниманием твёрдые бусинки сосков. Лу Хань же расцарапывает ему спину, не в силах контролировать собственные эмоции и громкие стоны. Толчки становятся всё быстрее, а жар по телу, который они вызывают, грозит спалить его без остатка. Лу Хань уже не в силах совладать с собственным голосом, рваное дыхание обоих давно сбилось, но они всё равно продолжают самозабвенно целоваться. Ву сходит с ума от узости внутри Ханя. Каждое его размашистое движение, каждый толчок, которым он вжимается в Ханя, припечатывая того к смятой простыне, уничтожает его здравый рассудок. Хань тяжело дышит, с готовностью подставляясь под горячие поцелуи Ифаня. Наслаждение вязкой карамелью разливается по всему его телу, собираясь внутри него и нарастая всё больше и больше. Он, схватившись за руку любовника, вынуждает того остановиться. Лу хочется видеть лицо Ифаня перед собственным взором, хочется крепко обнимать его, сгорая вмести с ним в унисон. Перевернувшись на спину, Хань притягивает младшего к себе и целует. Ифань понимает без слов и тут же входит в него снова, заполняя его внутри собой. Лу, от того, что Ву сразу же попадает по простате, выгибается дугой, чувствуя, что толчки любовника становятся сильнее, а их наслаждение острее. Они наслаждаются друг другом, словно изголодавшиеся звери. Целуются так исступленно, с укусами, засосами на ключицах и царапинами на ифаневской спине. Когда мужчина срывается, ускоряясь и всё сильнее и сильнее проникая в Лу, вбивая его в несчастный матрас, Хань слышит собственное имя с его уст. — Хань…, — бессвязно шепчет он, и сердце журналиста срывается в бешеный галоп следом за ним. У него уже и щеки, да и все лицо в целом пылает от смущения и чего-то большего. Но Хань продолжает тянуться к нему, продолжает раскрываться для него всё больше и большее. Лу двигает тазом навстречу толчкам Ифаня, старается и сам оказаться все ближе и ближе к Ву. И когда их наслаждение достигает своего пика, и оргазм накрывает его с головой, он обессилено падает, откинувшись на подушки и чувствует, как Ифань ещё несколько раз толкается в него, заполняя его своим горячим семенем и падает на него сверху, обнимая… В тот момент, когда глаза его застланы тьмой, Хань чувствует только эти крепкие объятия, из которых его не выпускает его мужчина. Они тяжело дышат, пытаясь восстановить сбитое дыхание. Ву не спешит выходить из него, лишь крепко обнимает, словно всё ещё цепляется за него не в силах отпустить. Хань улыбается. На душе становится тепло и спокойно. Именно в этих объятиях. — Кажется, нам нужен горячий душ, — заключает он и вопросительно смотрит в темные глаза Ву. — Такой же не менее горячий? — Ухмыляется мужчина и лапает его за ягодицу, сминая в своих ладонях. — Может быть, — загадочно тянет Лу и, изловчившись, теснее сжимает собственные ноги, которые Ифань закинул себе на поясницу. — Ох, зря ты это сделал, очень даже зря… — с трудом выдавливает он, но, видя довольную наглую улыбку Лу, меняет свое мнение. — Или же…? Но договорить у него не получается. Хань, привстав на локтях, грубо целует его, призывая меньше болтать и больше действовать.***
Утро для Ханя наступает неожиданно. Ворох смятых простыней ещё хранит аромат одеколона Ву. Вздох сожаления получается у него совсем печальным. Мужчины уже нет, и это Лу расстраивает. Хотя, на что он мог надеяться? Что это вообще нашло вчера на него и этого мужчину? Такого страшного, нет? Холодного? Невообразимого, волнующего... Хань качает головой из стороны в сторону, стараясь отогнать наваждение, воспоминания о прошедшей ночи. Прекрасной ночи. И задание он с треском провалил. Нет, конечно же, он мог бы написать статью, что клан Ву имеет дела с наркоторговцами, которые были все убиты, да и несколько фотографий есть, но.. Отчего-то Лу этого делать совсем не хочется. Ехидный голос Исина в голове подсказывает, что тот слишком сильно очарован волнующим мафиози. Хань, со вздохом, соглашается. Ву Ифань не оставил ему ничего. Ни номера, ни хотя бы несчастной записки. Хань даже немного злится. Так, что «случайно» разбивает несколько ваз и в плохом настроении действительно случайно ломает кран в ванной. Благо, номер оказывается оплачен до двенадцати дня. Журналист не горит большим желанием возвращаться на работу, поэтому проводит утро, путаясь в одеяле и простынях. Тело его расцветает цветами любви, полученными этой ночью. И это странно, как думает Лу, если бы мужчине было бы всё равно, оставил бы он подобные метки? Словно метки принадлежности. Хань бы, возможно, от подобной перспективы не отказался, но… День вступает в силу достаточно быстро.***
Лу Хань буравил взглядом собственную чашку с остывшим кофе. Идей не было, желания что-то писать – тоже. «Неписец», просто называемый в народе, давно перерос в «неписецыще». Даже Исин уже начал переживать о его затянувшейся депрессии. Редакция журнала гудела. Работы было много, и никто с ней не справлялся. Ханю было совестно, что он так и не выдал Чунмёну никакой мало-мальски нормальной статьи. Писать было не о чем. А тему мафии он теперь, наверное, предпочтет обходить десятой дорогой. — Лу Хань, боже, ну хватит уже изводить окружающих своей кислой миной, — Исин ворчал на него с самого утра. То он вёрстку не досмотрел нормально, то в старой статье нашлось куча ошибок, то лицо ханевское кислое ему, видите ли, мешало. Ханю было бы даже немного обидно, если бы не плевать. — Иди хоть воздухом подыши, а лучше вали домой, отдохнёшь, и мозги в порядок приведешь. — Звучит не столь захватывающе, как могло бы тебе показаться, — пробормотал Лу, слабо реагируя на слова друга. — Иди-иди, это приказ шефа. Ему нужен нормальный сотрудник, а то от тебя такого одни убытки. — Подумаешь, — Хань тяжело вдохнул и, зевнув, поднялся из-за стола. Слова Исина имели смысл, стоило хотя бы немного проветриться. Знакомая музыка жутко популярной китайской поп исполнительницы Ханю не нравилась. Купив в расположенном неподалеку кафе стаканчик холодного кофе и облюбовав скамейку в тени деревьев, Лу с тоской смотрел на здание офиса газеты, в которой работал. О семье Ву, не то, чтобы даже об Ифане, он больше ничего не слышал. Лао Гао потрясти не удавалось, того вообще в другой участок перевели и мафиозными группировками тот больше не занимался. Это Ханя удручало с одной стороны, ну а с другой друг его чуть ли не подставил. Источник информации из него теперь был сомнительный. Краем глаза Лу заметил, что напротив него остановился темный минивен. Но Хань, как обычно в последнее время, не обратил ни на что вокруг себя внимание. И зря. Всего мгновение, и знакомая темнота вновь предстала перед его глазами.***
В этот раз пробуждение его было значительно тяжелее. Глаза не открывались, а организм ненавязчиво так напоминал своему владельцу о том, что после подобных травм внутренности не прочь и назад вылезти. Ханя мутило, голова болела адски, да и в принципе хотелось оставить сей бренный мир и почить в покое. — Думаешь, этот журналюга посвящён во что-то хотя бы мало-мальски важное? — Послышался грубый мужской голос на некотором расстоянии от Ханя. — На пассию он не тянет, а вот участвовать в планах Ву вполне может. Если этот прохвост Ифаня готовит на нас облаву журналюг и полиции… — А зачем он тогда приставил людей к нему. Следят за ним день и ночь, даже шпану от него отгоняли.. — А мне-то откуда знать? Звони этому придурку, пусть готовится… Дальнейшие слова услышать китайцу уже не удалось. Тишина завладела его сознанием и Хань, обрадовавшись подобной участи внепланового отдыха, счастливо провалился в забытье. Следующее пробуждение было менее болезненное. Парень открыл глаза с первой попытки. Открыл и, взглянув прямо напротив себя, обнаружил Ифаня. Вот так просто, человек, которого он так сильно хотел увидеть, сейчас стоял напротив него и, шипя от злости, держал острый кинжал у горла большого грузного мужчины. Ещё несколько человек держали второго, более тощего, а глава его отдела улыбался пришедшему в себя Ханю слишком пугающей улыбкой. Мгновение, и оружие достигает своей цели. Кровь фонтаном хлещет из горла, а мужчина падает к ногам Ву, хрипя и бьясь в конвульсиях. — Ты совершил непростительный грех. Вы посмели покуситься на МОЕГО человека. Взяли то, что принадлежит мне. За это вас следует наказать. Усмешка касается полных губ и, в следующее мгновение, уже и второй падает замертво. Ифань чувствует прожигающий, знакомый взгляд и боится обернуться. Хань пришел в себя очень не вовремя. Мужчина боится увидеть в его взгляде вместо радости долгожданной встречи ужас и отвращение, презрение и страх. Он так привык видеть их, однако, подобные эмоции, исходящие от Ханя, могли бы выбить его из калии. Но поступить по-другому он не мог. Они напали на него. Напали на его журналиста. Этого Ифань простить не мог. Ву разворачивается к Ханю, но посмотреть тому в глаза не решается. Аккуратно, стараясь не испачкать кровью новые темные кожаные туфли, переступает через тело и подходит к Лу. Тот внимательно следит за каждым действием мужчины, ощущая, что запоздалая истерика готова вот-вот схватить его в свои объятия. — Ты… — Какого чёрта ты пропал? Что б тебя... — Хань грязно ругается, подрывается с места и тут же падает обратно на стул. Руки и ноги его не держат, болят от недавно снятых связывающих его веревок. — Так было нужно, прости, — Ифань не желает оправдываться, да и знает, что Лу Хань не глупый, может всё понять. Особенно, если учитывать обстоятельства их новой встречи. Ву дает знак, чтобы его люди прибрали всё лишнее тут, а сам поднимает Ханя на ноги. Лу крепко хватается за его руку, ещё очень долго не собираясь ее отпускать. — Говорил я тебе, что стоило раньше показаться ему на глаза, а не шпионить по углам в моём офисе и обходить по черным входам, — вздыхает Ким и, слыша вибрацию в кармане собственного телефона, отвечает на звонок, оставляя их наедине. — Да, Исин.. — слышит Лу Хань последний обрывок фразы начальника. — Что значит шпионил за мной по углам? Ифань тихо проклинает кузена за не держащийся за зубами длинный язык журналюги. — Не мог же я оставить тебя без присмотра. Хань лишь удручённо вздыхает, бросая тихое «идиот» и, притянув к себе, грубо целует. Теперь он чувствует себя значительно лучше. Даже если пережил каким-то образом собственное похищение, смерть своих похитителей и встречу с главой мафии одной из самых влиятельных семей в стране. И Ифань вовсе не против поддаться этой маленькой провокации, когда отвечает на поцелуй журналиста. Через несколько часов его люди доберутся до главы клана семьи Ци. А это значит, что он может расслабиться и впустить в свой мир Лу Ханя, не боясь за его жизнь и здоровье. Это значит то, что с этого момента больше никто не посмеет так открыто идти против семьи Ву. И это так же значит то, что Хань теперь всецело принадлежит Ифаню. И Лу вовсе не против этого.