Сделай меня своим.

Данил приходит сам и Ваня остаётся в восторге. Причём приходит сразу с ошейником и очень странной фразой, сказанной тихим голосом и глядя в пол: — Сделай меня своим, пожалуйста. Притворяться, что не понял или подъёбывать глупо: все и так знают кто в доме компьютерный гений, а кто всю ночь сидит на БДСМ сайтах. Только вот как он понял, что Ваня сверху, остаётся для него загадкой. Может наугад. Но на это Иванов забивает, потому что думать о чём-то кроме того, что Даня сейчас стоит перед ним, протягивает ошейник, а заодно и всего себя на ладони, невозможно. Ваня улыбается уголком губ, подходит ближе, кивает и надевает на брата тот самый ошейник. Кожаный, с колечком для поводка, интересно даже где продали, восемнадцати-то нет, но Ваня забивает и на это. — Родители дома, — шепчет он, (не)случайно касаясь губами уха, — постарайся не попадаться им на глаза в этом. Даня кивает. Это звучит логично и разумно, совершенно не так, как он ожидал. Всё должно было быть спонтанно, инстинктивно, страстно и остро, чтобы кололо на кончиках пальцев, считает он. Но ведь так даже лучше, да? Лучше забыть о том, что думал раньше, потому что доверяешь Ване. Потому что он лучше знает. Потому что так надо по правилам игры. И просто потому что так хочется. Только вот Ваня неожиданно отстраняется и садится обратно за компьютер, как будто ничего не было. — И ты ничего не сделаешь? — недоуменно спрашивает Даня, громче, чем всё сказанное ранее. — Вы. — Что? — И вы ничего не сделаете? — поправляет его Ваня, диктуя свои правила, впрочем, имея на это полное право. Теперь имея. Даня повторяет, выделяя нужные слова: — И вы ничего не сделаете? На что Ваня усмехается. — Учись терпению, — и отворачивается обратно к монитору. Даня не знает что делать и идёт по своим делам. Ничего как будто не изменилось, только шею слегка сжимает ошейник, но к этому быстро привыкаешь. Ложится он в нём же, а снимает только утром. Точнее Ваня снимает. Он заставляет Даню отсосать прямо в школьном туалете, во время длинной перемены, а после бьёт в скулу, не очень больно, но так что остаётся царапина и улыбается, глядя на это, довольный собой. Одноклассники не обращают внимания, только Эля наезжает на Ваню, решая, что это он побил Даню. Впрочем она права, но парни уверяют обратное, конечно. Дома же Данил пытается до последнего скрыть эту царапину, но на ужине всё же замечают. Мама Лида спрашивает что случилось, а Даня поднимает взгляд на брата. Но тот даже не смотрит на него, поэтому Иванов говорит простое: — Упал. Мама Полина смотрит на Ваню осуждающе, и дураку становится ясно, что она обвиняет в этом сына. Ваня же делает самое невинное лицо из всех существующих, а для убедительности обнимает Данила одной рукой за шею и произносит с огромной самоотдачей: — Не сомневайтесь, если бы его кто-то тронул, они бы имели дело со мной, — и ему все верят. Ну или делают вид, что верят. Даня по крайней мере смотрит с обожанием и Ваня снова в восторге. Ночью зовёт на свою кровать, а после буквально нападает, вжимая Даню в стену. Проводит языком по царапине, спускается к шее, кусает и зализывает, снимает с него футболку и продолжает спускаться дорожкой поцелуев. Грубо затыкает рот («Тише, родителей разбудишь»), так же грубо входит, кончает с низким тихим стоном, затыкая себя поцелуем. Валится, вжимая Даню в кровать всем телом, гладит его по волосам, желает спокойной ночи, обнимает руками и ногами и засыпает. Наутро Даня долго разглядывает засосы в зеркале. Ваня подкрадывается со спины, кладёт руку на шею, чуть сжимает и спрашивает: — Нравится? Дане нравится. И не только засосы, а вообще всё. Но больше всего нравится сам Ваня, конечно. — Можно… Можно вас поцеловать? — спрашивает он по всем правилам, стесняясь посмотреть в глаза. — Целуй, — лёгкая ухмылка. Даня встаёт на носочки, кладёт руку на шею и целует нежно и тепло, в знак благодарности за всё.