Темное настоящее или светлое будущее?

«И если у тебя нет больше ни одной лестницы, ты должен научиться взбираться на собственную голову: как же иначе хотел бы ты подняться выше?» © Фридрих Ницше

Сквозь сон первым опомнился Мехмед. — Матушка, не делайте этого! — юноша кричал в темноту, надеясь на то, что мать все же опомнится. На крики шехзаде очнулись другие обитатели темницы. В мгновение ока Хаджи-ага оказался у прутьев, жаль, что они были железные, иначе верный слуга вырвал бы их с основанием. Госпожа вовсе не хотела идти, больше всего она желала повернуть обратно и обнять сыновей, но великие женщины не меняют своих решений, даже в таких ситуациях. Дорога до покоев казалась ей вечностью, эти длинные коридоры-лабиринты напоминали её первые дни жизни в этом дворце, перед глазами как наяву вставали образы минувших лет. «Посмотри, какая ты стала, ты потеряла свою невинность, Настя» — как-то эту фразу сказал ей Искендер возле покоев покойного Ахмеда. Ахмед. — Посмотри, что ты наделал, Искендер — шепчет себе под нос Кесем и слезы грозятся вот-вот из глаз пролиться на щеки. Тем временем сам Султан Искендер наслаждался обществом матери и тети, в нетерпении ожидая дальнейших действий Кесем. — Все это будет через много лет, наш сын. Ты должен воспитать в себе великое терпение, сравнимое с тем, что было у Султана Селима, который берег поход на Родос для своего сына Султана Сулеймана. Если наши планы будут раскрыты, ты умрешь. — Я не подведу вас, Валиде. Я отдаю себе отчет в том, что на кон поставлены наши жизни. — Час уже поздний, — подала голос Хюмашах. — думаю, пора спать. Впереди всех нас ждет утомительное время поисков шехзаде. Они поднялись с подушек. Султанша, пожелав им спокойной ночи, оставила мать и сына наедине. — Спокойной ночи, милый сын, — сказала Сафие-султан. — мы возвращаемся в свои покои. — И вам, матушка, спокойной ночи. Искендер проводил её до дверей и смотрел ей вслед до тех пор, пока евнух, охранявший вход в покои матери, не пустил её внутрь. Закрыв дверь. Султан хлопнул в ладоши, призывая своего личного раба. Тот помог ему снять праздничный наряд, набросил на плечи хозяина мягкий шерстяной халат и удалился. Искендер снова вышел на балкон и стал смотреть в ночное небо. Оно казалось удивительно чистым и искрилось звездами. Султан глубоко вздохнул успокаиваясь. Теперь он точно знал, куда приведет его судьба, и какая роль в достижении поставленных целей отведена лично ему. Пока же он будет добрым Повелителем, преданным своему народу, и его семье. Он будет ненавязчив, но всегда на виду и внешне будет казаться довольным своей долей. А в нужный момент ужесточит свою власть, ударит по наследникам и заберет себе все. Душа его ожесточилась. Он вернулся в комнату, как раз в тот момент, когда слуги отворили дверь, и перед ним предстала его любимая. С этого момента девушка уже не помнила об этой встрече практически ничего, лишь туманные воспоминания сидели где-то в уголках подсознания, зато Искендер помнил каждую мелочь. Она не помнила, как стража объявила тихим голосом о ее приходе Повелителю, как сама на дрожащих ногах зашла в комнату, как Султан самодовольно ухмыльнулся и одними губами прошептал: «Пришла», как он раздевал и целовал её. Она не помнила. Ведь она не хотела помнить об этом. Забыть как страшный сон. Время бежало как вода, ни много ни мало прошло 3 года. Искендер сдержал свое слово: он не казнил ни шехзаде, ни верных слуг госпожи. Более того, он разрешил им остаться во дворце. Не было ни дня, чтобы Султан не уговаривал Кесем сказать ему, где её младшие дети, но та была нема как рыба. Еще во времена, когда был жив Ахмед, дисциплина в гареме, мягко говоря, была расшатана, но Сафие-султан мгновенно взялась исправлять это. Праздности пришел конец. Каждая наложница должна была исполнять отведенную ей работу. Калфы определяли в девушках их индивидуальные таланты и всячески старались развить их. Если девушка проявляла интерес к музыке, она принималась серьезно изучать ее. Если её сильной стороной были языки, то создавались все условия для того, чтобы она постигла их как можно больше. Султанша рассуждала очень просто: «У занятых работой рабынь не останется времени на скандалы и интриги, которых я повидала немало, еще во времена Селима». Дисциплина в гареме спустя время пришла в норму. Прилежание и труд всегда поощрялись и награждались. Лень и мелкие прегрешения наказывались калфами. Одно беспокоило Сафие: то, что у сына-султана до сих пор только одна фаворитка — ненавистная Кесем. И тогда она сама взялась за это дело, так как не хотела, чтобы Кесем оказывала на сына столь сильное влияние, и чтобы хоть как-то отвлечь его он невестки подсылала к нему наложниц. В один из дней в её мудрую голову пришла мысль достойная хитрого ума старухи. Сафие-султан приказала привести Мелике к себе, она прекрасно осознавала, что девушка влюблена и решила использовать это в своих целях, ведь на самом деле ей было все равно на чувства жалкой рабыни. — Хочешь ли ты стать для нашего льва не просто тенью, а рабыней, которая сможет подарить ему наследника? — Госпожа, мы все — рабы нашего Повелителя, и мы все словно его тень. — Не делай вид, что ты не понимаешь, глупая, мы лично хотим заняться твоим воспитанием, мы хотим сделать из тебя его наложницу, его фаворитку. Тогда-то Мелике в изумлении раскрыла рот, не веря в сказанное великой женщиной. Её разум затуманился, ведь в этом вся человеческая натура — гнаться за выгодой в первую очередь для себя. — Я сделаю все, что вы прикажете мне, Госпожа. Как-то раз Кесем трапезничала с сыновьями в своих покоях, прибежала взволнованная и запыхавшаяся Джаннет и сообщила о том, что Мелике прошла по золотому пути. Красавице-султанше такая новость кольнула где-то глубоко в сердце — предал еще один близкий человек, но она сразу осознала, что здесь дело рук драгоценной Валиде Повелителя. Мелике добилась того, о чем мечтала с того дня, как только увидела Искендера — она стала его фавориткой и родила ему двойняшек Лале и Орхана. Но какой ценой? Ценой предательства любимой госпожи. Этой женщине было двадцать четыре года. За те три года, что провела рядом с Искендером, она изменилась до неузнаваемости. И куда только исчезла маленькая робкая девочка, стоявшая в тот теперь уже далекий день перед султанским троном, на котором восседал Султан Ахмед? Невинная мягкость её, которая так пришлась по сердцу Кесем, уступила место мягкости другого рода, неотвязной и надоедливой. Она была избалована и привыкла надувать губки всякий раз, когда ей в чем-либо отказывали, прекрасно осознавая, что она больше не подчиняется Кесем и перестала быть её рабыней. Но гораздо хуже было то, что она была глупа и самодовольна. Произведя на свет двойняшек, она решила, видимо, что исполнила свой долг и больше от неё никто и ничего не имеет права требовать. Но как же она ошибалась на этот счет, не догадываясь, какое задание для нее уготовила Сафие. Время она проводила в праздности, играя с детьми или украшая волосы побрякушками, которые дарил ей Искендер. Кесем не могла понять, как такая женщина сумела пленить Искендера, впрочем, догадывалась, что тот, скорее всего, видел в Мелике ту нежность, которая не давала ему сама Кесем. А сам Повелитель очень хотел детей от Кесем, и как бы он не старался заставить жену полюбить его, все попытки оказывались тщетными. В первую брачную ночь он силой взял султаншу, он гладил ее щеки, плечи и шею, пытался вызвать в ней ответную страсть и желание, а ведь он так сильно желал её, но ничего не выходило и он встречался лишь с ледяным взглядом любимой. В душе Кесем в моменты их ночей творилась самая безумная буря, она молилась про себя, чтобы это все быстрее закончилось, и просила прощение у Ахмеда. К слову Кесем-султан пила специальное лекарство против зачатия ребенка, понимая, что если он родится, то она возненавидит его всем сердцем. — Валиде, как же там мои братья и сестры? Мы даже не знаем, добрались ли они, — спросил шехзаде Мехмед однажды вечером за трапезой. — Они живы и здоровы, находятся поистине в райском месте рядом с моими родителями. — О, матушка, как же я хочу снова их увидеть. — Все возможно, мой дорогой. — А то место, тот райский уголок, как оно называется? — Остров бескрылых птиц*.