Предназначенные

Артур не высыпался. Двое его подданных не поделили земли, втянули в свару соседей, те — своих. Пришлось ехать и разбираться, пока глупая ссора не переросла в массовое побоище. Успокоив баронов — спорный участок перешел в пользу королевства — он, конечно, выпил с ними. Гулянка слегка затянулась, и недовольная маг сделала замечание — справедливое между прочим, но кто-то из пьяных идиотов, решил поставить «наглую шлюху» на место. Ни Артур, ни сама маг, которая вполне могла постоять за себя, даже глазом моргнуть не успели, как сэр Персиваль бросился защищать честь дамы... Если бы не упомянутая дама, драка могла бы привести к смертоубийству. Но обошлось. Сэр Персиваль отделался фингалом под глазом, сэру Бедиверу слегка помяли ребра, а сам Артур и вовсе вышел без единой царапины, правда заслуга в том была, увы, не его и даже не мага, слишком она занята была, усмиряя драчунов. Скользкий выдернул его из самой гущи и посмотрел так, что Артур не смог ему слова поперек сказать. Хотя, может виной всему и не взгляд был вовсе. Билл давно засел в голове Артура упрямой занозой, напоминая о себе в странных снах. Неприличных до такой степени, что даже его, выросшего в борделе, бросало в пот от смущения. В этих снах Билл выглядел значительно моложе, чем в реальности, и одевался странно — в те редкие моменты, когда вообще был одет. Себя Артур не видел, только ощущал. И все эти ощущения кричали о хрупкости и юности: ему явно не доставало веса и мышечной силы, зато отзывчивости ко всем непотребствам, что творил с ним Билл, было хоть отбавляй. И он всякий раз терялся, захлебывался в своих реакциях, забывая данное себе обещание — постараться, как следует рассмотреть чудное место, в которое переносили его видения. Это всегда были одни и те же покои: крохотные в сравнении с замковыми, но богато обставленные самыми разными вещами, назначение которых для Артура оставалось загадкой, как и источник света, заливающий ложе мягким мерцанием. Стоило увидеть Билла — и все остальное меркло. Сосредоточиться получалось только на знакомо-незнакомом взгляде, темном, обжигающем, влекущем и обещающим все сладострастия мира. Жилы под слишком тонкой для воина кожей натягивались, маня потрогать, ощутить их жесткую вибрацию. Поджарое тело подрагивало под пальцами Артура, давило, порабощало. И Артур не мог не подчиняться. Послушно и жадно открывал рот, впуская чужой язык, сплетаясь с ним своим, чувствуя себя страшно неумелым. А ведь в борделе он учился поцелуям у лучших. Но перед таким Биллом пасовал, забывал все навыки, бился в его холеных руках, без привычных мозолей. В те моменты сознание Артура словно раздваивалось — он искал на ладонях Билла следы от лука, пока другой он ластился к мягким подушечкам его пальцев. А в следующий миг они оба дрожали от стыда и удовольствия. Артур не мог поручиться, чего больше было в нем настоящем — стыда или все же незнакомого удовольствия от шершавого языка, ласкающего в самом сокровенном месте, где раньше он и сам-то себя лишний раз не трогал, кроме как по необходимости — не думал, что ему это нужно. Не знал, какое это удовольствие, когда чужой язык — не чужой, подсказывал разум — Билла — скользит в нем, вызывая доселе незнакомые чувства. Воистину Скользкий Билл. Измученное недосыпом сознание подсунуло ему картинки из этих снов прямо в разгар утреннего заседания за круглым столом. Сэр Бедивер вещал о новом мировом соглашении с викингами, суть которого от Артура, кажется, полностью ускользнула, пока он витал в своих грезах. Но стоило подать голос Биллу, и Артур встрепенулся, бессознательно двинув бедрами, сдержав стон только потому, что до боли прикусил изнанку щеки. Но дикого взгляда спрятать не смог — уставился прямо на виновника своих мучений. И даже не осознав этого, погрузился в видение наяву. Взгляд Билла был таким же, как во сне. Влажный язык скользнул по губам — как там, перед тем, как поцеловать. Артур из сна не смог устоять и раздвинул ноги. Возбужденная плоть, истекающая смазкой, шлепнула Билла по щеке и очутилась в восхитительном тугом жаре его рта. — Стюарт, — бессознательно, беззвучно, повторил Артур имя, которым Билла звали во сне. И распахнул глаза от прошившего тело удовольствия, глядя в лицо ошарашенного Билла из реальности. Тот смотрел, не отрываясь, дико, голодно.Как только что, но теперь это было по-настоящему. Они застыли друг напротив друга. К счастью, Бевидер продолжал спорить с Персивалем и остальные, кажется, делали ставки, кто победит и не замечали, как притихли, утонули друг в друге Артур и Билл. Прямо на долбанном совещании. Потихоньку до Артура начало доходить, что взгляд Билла изменился в самом деле — не померещился. Тот словно увидел его по новому, узнал. Узнал? Как такое возможно? Маг как-то сказала Артуру, что сны не всегда просто сны — они могут предсказывать будущее, напоминать о прошлом, но иногда в них можно увидеть нечто большее — другие возможности. Артур всегда скептически относился к россказням о параллельных мирах, несмотря на то, что сам шагнул за магическую завесу в Темных землях. Но другая жизнь в ином месте и, возможно, времени? Как такое могло быть? Допустим, он видел другой мир и другого себя с другим Биллом. Но разве мог и Скользкий Билл видеть нечто подобное? Какова вероятность? Неужели это их прошлая или будущая жизнь? Зачем нужны эти видения, что они хотят сказать? Неужели это снова очередное предназначение, как было с мечом? Вспомни, Артур, разве ты сам не почувствовал что-то еще там, в борделе, увидев капающую с руки незнакомца кровь? Не поэтому ли ты поспешил скорее избавиться от него, списав все на желание оградить себя от неприятностей, если преступника найдут в твоем доме. А потом, позже, ты... заметил, как он смотрит на тебя — неподобающе, как другие смотрели на шлюх. Тогда ты разве не подумал, каково было бы оказаться под ним? Ты даже следил за ним, желая знать, кого он берет в свою постель. И не увидел никого — ни мальчиков, ни девочек, а жены у него не было. Только чертов лук. — Сэр Бедивер, сэр Персиваль, думаю, королю нужен отдых. А вы сначала договоритесь между собой, чтобы позже доложить без споров. Артур хотел возмутиться, с чего это Билл распоряжается. А тот вдруг посмотрел на него в упор и продолжил: — Я провожу Его величество в его покои. Видимо вид у Артура и в самом деле был одуревший — никто из рыцарей не стал спорить, они лишь молча склонили головы, то ли извиняясь, что не заметили его состояния, то ли не желая гневить Билла. — Вечером, жду вашего доклада — совместного, — хрипло выдохнул Артур. — Завтра утром, сир, — мягко поправил его Билл, подхватив его под локоть. — Завтра утром, — послушно повторил Артур и покачнулся. Воспоминания хлынули новым потоком. Он скользит коленями по гладкой незнакомой материи — приятно прохладной под разгоряченной кожей, а сзади прижимается Билл. Его раскаленное твердое естество тычется в ягодицу, мажет влагой. Что-то холодное капает на промежность, а потом горячий наглый палец — нет, сразу два — проталкивают эту скользкую субстанцию в его заднее отверстие и тянут в стороны. И это так приятно, хоть и печет нестерпимо. Хочется чего-то другого и это не заставляет себя ждать. Большое, округлое, по ощущениям — настоящая дубинка, сменяет пальцы и вторгается внутрь. Больно-больно, потрясающе, непривычно-жгуче и невероятно-сладко. Столько разных ощущений одновременно дарит ему член Билла-Стюарта. — Натан, — позвал он. Нет, это уже Билл. Он успел затащить его за угол, в коридор, ведущий к покоям, и прижал к каменной кладке. Острые углы врезались Артуру в спину и задницу — привели в чувство — вернули в реальность. И твердый бугор в штанах сэра Уильяма, чертова Скользкого Билла, оказался не фантазией. Вседозволенность и лихая безбашенность ударили Артуру в голову. Желание, разделенное на двоих, рвануло по венам огненной лавой. — Теперь меня зовут Артур, ты же знаешь, — ухмыльнулся он. — Но я могу звать тебя Стюартом, — и поцеловал. А Билл, кажется, впервые потерял дар речи.