Перебежчик

      Спустя несколько дней.       Камеры       Штаб Разведуправления Корусанта       Штиль. Зен Айсард ощущал, как силы покидали его каждый день, проведённый здесь, в сердце Разведуправления. Все они слились в один: подъём — допрос — сбивчивый сон. И заново. Иногда, правда, допросы могли проводиться посреди ночи, хотя Зен не был уверен насчёт времени суток. Разве что мог отличить это по зевоте офицеров или их утомляемости. То ещё занятие, быстро наскучившее.       Несмотря на всё произошедшее, Айсард чувствовал себя спокойно. Он знал это ощущение. Когда-то давно, в Академии они проходили бой, запрограммированный симулятором. Зен не помнил миссии, не помнил имён товарищей-кадетов, с которыми сражался, но хорошо запомнил момент, когда его «крестокрыл» разбился о ледяную поверхность планеты. Корабль протащило несколько десятков метров, прежде чем тот смог остановиться. Кокпит выбило от столкновения. Тогда, открыв глаза, Зен почувствовал холод и последовавшие за ним страх и боль во всём теле. Такую — будто крушение произошло в действительности. Он не смог выбраться из кабины, и тогда взгляд кадета-юнца приковала всеобщая обстановка разрухи. В особенности творящееся в небе безумие. Всполохи красных и зелёных выстрелов, падающие сбитые истребители, далёкие очертания кораблей-маток. И звуки: где-то на земле тоже шла битва, но её отголоски долетали словно через стену, пропускающую минимум шума. Страх отступил, вместе с ним и боль. Ноги и руки немели. Зен продолжал видеть перед собой лишь битву, показавшуюся ему в тот момент такой бессмысленной. Безразличие и спокойствие должны были возмутить, но он их испугался только когда покинул симулятор.       Сейчас было так же. Вот только забылись отвращение и стыд. Лёжа на холодном полу камеры, Зен смотрел в потолок и ощущал, как его душу постепенно, словно мягкое покрывало, окутывало спокойствие. Закрыв глаза, Айсард задремал. Ему снился «Анатак» — лётная академия-корабль, приспособленная для жизни кадетов и существования сварливых и падких на проделки дроидов. Откуда-то раздавался смех. Из дальних жилых помещений, служивших пространством для отдыха живых существ и людей. Но Зен отвернулся и зашагал прочь. Ноги привели его к особому каютному помещению, где в одной комнатке было свалено всё барахло, напротив которого располагалось транспарастиловое панорамное окно, что так не любил отец.       Айсард любил делать уроки перед окном и краем глаз ловить прибывающие к Нирауану корабли, любил наблюдать за тренировочными полётами и воображать себя пилотом. Это стало частью его жизни: пространство с яркими звёздами-бусинками, холодной планетой, ставшей домом, столицей Новой Империи, корабли вместе со станциями, охранявшие дом и его жителей от вторжения, и он, такой маленький на фоне всего существующего и полный надежд.       Зен коснулся рукой транспарастила. Он моргнул и продолжил свой путь.       Холодные коридоры «Лусанкии». Подобные репутации СЗР, они были мрачны и внушали страх, но Зен не боялся. Он шёл известной только ему дорогой, где в обычное время не встречалось ни души. Вперёд, турболифт, подъём на этаж кают высшего состава, вправо, прямо и прямо. И вот тот самый кабинет, возле которого ютилась мышь-дроид. Вернее… Она описывала круги у ног лейтенанта Карезу — низенькой девушки, что прижимала руками к себе датапад и глядела снизу вверх на дверь.       Зен всегда встречал лейтенанта Карезу здесь — она первой доносила всё матери и была в курсе всех новостей на корабле и вне его. Он кивнул повернувшейся на его шаги девушке. Лейтенант улыбнулась, отчего на личике появились ямочки. Рыжие кучерявые волосы, что не могла удержать ни одна заколка, снова в нарушение устава спускались на плечи. Из-за их объёма кепи, надетое на голову, казалось совершенно маленьким. Карезу улыбалась каждый раз, когда видела Зена, и Айсард знал, что проявляемая радость и эмоции, отчего офицера называли «солнышком», составляли усердно поддерживаемую маскировку.       Они разговорились о пустяках. Мышь-дроид продолжала выписывать круги, только теперь вокруг Карезу и Айсарда. Зен не понимал, зачем лейтенанту неисправная мышь, от которой больше проблем. А Карезу, в свою очередь, не понимала, почему госпожа Айсард давала этому мальчишке столько свободы.       Лейтенант ушла спустя несколько минут. Зен, наблюдая за странной удаляющейся к турболифтам парочкой, позволил себе улыбнуться и полюбоваться на спину офицера. Созданная ею маскировка и образ сделали Карезу прекрасной и желаемой, но не более… Айсард вскинул взгляд на дверь. Взятый из внутреннего кармана кодовый цилиндр прошёл проверку, и Зен без проблем вошёл в кабинет матери.       Айсард очнулся. Предаться полному спокойствию помешало приближение очередного приступа кашля. На лбу Зена выступили капли пота. Пленник повернулся на бок и, сделав глубокий вздох, задержал дыхание. Он попытался сдержать кашель. Датчик на руке, должный отслеживать состояние подозреваемого, проявил поразительное безразличие.       Зена скрутил жесточайший приступ. Кашель эхом отразился от стен камеры, и организм отпустило.       Айсард знал, что болен. И знал, что являлось причиной, и кто побудил её. «По-другому и быть не могло». Зен перевернулся обратно на спину и, пройдясь языком по обветренным губам, вновь прикрыл глаза. В горле было сухо, лёгкие горели, хотелось пить.       Отпугнутое приступом спокойствие вернулось. Зен вздохнул и уловил в воздухе опасный кислый запах.       Айсард спал, ощущая на душе полный штиль.

***

      Квартира семьи Антиллес, будний день.       Штиль. Она пыталась добиться его последние пару дней, возвращая себе лицо разведчицы и переставая падать в образ испуганной матери и жены, отбросившей весь рационализм и разучившейся думать трезво.       Какой прок от гаданий, как сложится будущее с появлением этого мальчишки? Или от того, какие тайны скрывал и продолжает скрывать от неё муж? Будущее ещё не наступило, а чтобы предотвратить его самый плохой конец, у неё были все средства сейчас, в настоящем.       И снова вдох, следом медленный выдох.       Ведж имел полное право на секреты, какое предоставил и ей, Йелле. Он, со времён свадьбы, никогда не просил рассказать о моментах прошлого, даже когда Вессири-Антиллес вспоминала о них, уходя при этом глубоко в себя. Он просто подходил и молча предпринимал попытки поддержки, никогда не докапываясь и не вороша неприятные ей события. А потому… Было ли у неё право давить на него?       Нет.       Да и доказательств, уличающих в чём-то неподобающем, тоже.       Оставалось только бешеное желание разобраться во всём и перестать чувствовать себя ку-па, что не может обезопасить семью.       «Остановись».       Вдох. Выдох.       Её семье ничего не угрожало. Дом находился под круглосуточной охраной, как и муж с детьми. Датчики зафиксируют появление чужака, а агенты, вымуштрованные годами службы в Безопасности и годами Гражданской войны, не дадут осечки. Всё было под контролем. Беспокойства ложны.       Ужасные воображаемые картины, превратившиеся в ночные кошмары, уходили.       Сначала буря, теперь — штиль. Эмоции, как и страхи за семью, оставили сознание. А, значит, наступило время успокоиться самой и предпринять все попытки для нахождения желаемой истины.       Итак…       Йелла открыла глаза. Дом пустовал — муж отправился на работу в академию, отвезя детей в школу. Тишина, угнетающая женщину последние несколько дней, теперь стала её союзницей.       Лёгким прикосновением к приборной панели разведчица вывела собранные данные. Они, воссоздавшись красочными, но холодными голограммами, воспарили посередине кабинета.       Поиски запроса на имя Лорта Майнса не дали результата. Источник обрывался на информационных панелях Нижних уровнях Корусанта, где, по обыкновению, оные становились жертвами вандалов или «неписанных художников». Отследить, кто подал запрос, не позволял и введённый неизвестным пользователем идентификационный код-карточка, что на деле оказалась украденной у местного жителя. Запрос на его имя и найденное в базе заявление о пропаже подтвердили факт кражи. Это наталкивало на определенные подозрения и новые вопросы.       Зачем кому-то подавать запрос на работника с липовым паспортом, пользуясь украденным? Такой ход мог быть предпринят или по неосторожности какого зеваки, нашедшего пропажу (если только этим зевакой оказался кто-то из сотрудников, с кем Майнс вёл знакомство), или тот, кто знал имя и фамилию разыскиваемого и то, что на него пало подозрение со стороны Разведслужбы. В любом случае, данные личности ускользнули от следствия.       Данные допросов удручали. «Майнс» продолжал играть в молчанку, что уже сказывалась на самом Тэксо. На парня не действовали никакие методы давления, он глубоко ушёл в себя, и единственной живой эмоцией оставалась дерзость, в процессе проявления которой «Лорт» также держал себя уверенно, не болтая при этом ничего, за что мог зацепиться Дэйт. Помощник предложил задействовать методы разведчиков и допросных, что были в ходу во времена Галактической Гражданской войны, и Йелла, высказавшаяся сначала резко против, начинала сомневаться в целесообразности своего отказа.       Следующие сведения. Теперь о личном расследовании Вессири-Антиллес по факту сдачи её безопасникам, которые в ответ накатали жалобы с просьбой об её отстранении. Голографии дёрнулись, по некоторым пошла рябь, и вот перед женщиной появились записи камер и данные по передвижению двух её подопечных — Вутер Чуйть и Зинки Тарта. Оба после задержания Лорта Майнса отправились домой, где Чуйть предалась заботе о муже, а Зинка предпочёл скоротать свой вечер за просмотром ГолоНета и прямого эфира с проведения очередного этапа Татуинских гонок. Следом несколько дней работы в офисе штаба Разведуправления, заполнение документации и…       Вессири нахмурилась.       И… Тут выделился Зинка: за день до получения Йеллой «горячего послания» и предупреждения от Тэксо Тарт пересекался с безопасниками. Вот только их встреча, судя по записям камер, произошла достаточно напряжённо. В офицере Службы Безопасности Йелла отчётливо узнала Ульфреда Шалко — хитрого человека, ошивающегося всегда в их штабе по причине своего статуса «независимого надзирателя», который всегда искал что-то, достойное очередной жалобы. Судя по напряжённым лицам обоих, они покрыли друг друга отборными ругательствами, как всегда любил делать Тарт при виде безопасников. И всё это не заинтересовало бы Вессири совершенно, если бы под тем рапортом об отстранении не значились имя и фамилия — Ульфред Шалко.       Йелла вздохнула.       Неужели доносчиком оказался Зинка? Парень, который из кожи вон вылез, чтобы покинуть Татуин и подать документы на Корусант, и который заслужил в штабе пускай и скверную репутацию из-за острых словечек, но прекрасную рекомендацию благодаря раскрываемым делам? Вессири-Антиллес в подобное верилось с трудом. Только если Тарт сболтнул это в порыве эмоций. В таком случае, вряд ли бы они могли стать достойным оправданием разведчику, ведь он обязан всегда хранить голову трезвой, а мысли рассудительными.       Разведчица качнула головой и запустила руки в волосы, что сегодня решила не собирать в тугой хвост. Сухие локоны неприятно закололи кожу пальцев. Женщина сжала голову и зажмурила глаза, собирая мысли.       За последние две недели произошло слишком много событий, и далеко не все пока укладывались по полкам в сознании.       Йелла хотела, чтобы, когда она подняла голову, на месте Тарта оказался кто-либо другой, но… Вот она вскинула взгляд вновь на голограммы, что снова начали проигрывать момент перепали Шалко и Зинки. «Перепалки ли?» Оная уже не казалась таковой.       — Винить рано, — Вессири кивнула самой себе и потянулась к панели.       Прежде чем выносить обвинения, она хотела переговорить об этом случае с самим Тартом. Этот разговор либо оправдает подчинённого, либо опустит его в её глазах окончательно. На том Йелла и порешила.       Пик!       Настойчивая нарастающая трель заставила разведчицу оставить руку занесённой над приборной панелью. Звук, не предвещающий ничего хорошего, исходил от служебного компада. И он не прекращался.       Вессири напряглась, а затем, совладав с собой, всё-таки подняла аппарат.       — Майор…       — У нас ЧП, шеф, — голос Тэксо был сбивчивым.       — Побег? — первое, что пришло на ум.       — Хуже, — подчинённый перевёл дыхание. — Отравление. Майнс. Он едва не умер. Сейчас его откачивают врачи.       Йелла замерла. Она была готова согласиться на побег Майнса, но не услышать, как подозреваемый оказывается при смерти, при этом находясь под круглосуточным наблюдением со всеми полагающимися предосторожностями. В трубке все ещё слышалось дыхание подчинённого, и только сейчас Вессири-Антиллес расслышала шум на заднем фоне, чьи-то выкрики.       — Мэм? — осторожно начал Тэксо.       — Я скоро буду.       — Хорошо, мэм. Ожидаем вас.       Протяжные гудки. Майор отмерла, а затем, выйдя из оцепенения, действовала по отработанной системе: выключить голограммы, перевести энергию дома в автономный режим, замкнуть квартиру на ключ и едва ли не бегом отправиться к служебной машине.       Уже сидя в автокаре, Йелла отметила, как от эмоций начали подрагивать пальцы рук. Ситуация начинала выходить из её контроля. Снова.       Вдох-выдох.       Набирающая масштаб буря была задушена ещё в начале.

***

      У Лорта Майнса диагностировали отравление химикатами, что появились в камере из-за пришедшей в негодность системы охлаждения. Йелла, наблюдая, как мальчишку сейчас оставил в покое меддроид, едва могла совладать с внутренним негодованием. Она знала, что штаб Разведуправления с образованием Новой Республики переселили в старое здание, где многие системы пришлось ремонтировать, причём за дорого, но чтобы дело приобрело подобный поворот — нет, она не думала о таком.       Халатность, едва не стоившая жизни важного подозреваемого.       — Кто его спас?       — Чуйть, — Тэксо со времени прибытия начальницы только сейчас подал голос. Он предусмотрительно не лез на рожон, дав майору время. Заметив на себе взгляд Вессири-Антиллес, он продолжил:       — Она решила проверить состояние систем на этаже, в том числе и работоспособность датчиков. Первичная проверка показала стандартный уровень всех показателей в камерах и обслуживающих помещений, но вот некоторые датчики не работали.       — Среди них был тот, что у Майнса?       Тэксо медленно кивнул:       — По правде, не работали они все. Стоило Чуйть перезапустить систему, как выяснилось, почему Лорт так заходился кашлем.       Йелла больше не задавала вопросов. Она отвернулась. Бледный мальчишка, лежащий сейчас на кушетке был едва похож на того мальчишку, что бросался фразами на Дэйта. Майору стало его жаль, и она позволила этому чувству поселиться у себя в душе. Кто бы он ни был — клон, обработанный имперец, переделанный под мужа — он прошёл через столько испытаний, в середине которых другие ломались. А он — нет. Теперь Вессири-Антиллес не испытывала уверенности, что им удастся вытащить что-то из подозреваемого. Ситуация ещё больше замкнёт того в себе.       Если только.       «Если только», — Йелла провела пальцами по подбородку, чуть наклонив голову. Пришедшая мысль сбила её с толку. С одной стороны, она нравилась Вессири-Антиллес, с другой — нет. И надо было чётко разделять, что это были за стороны: майора Разведуправления или нервной жены генерала.       И, в конце концов, майор решилась.       — До завтра вы должны поставить его на ноги, — она посмотрела на притихшего агента, что только кивнул на её слова.       Придуманное должно добить подозреваемого и, быть может, заставить его говорить.