Иногда они возвращаются
Иногда Хаширама Сенджу жалел, что не настоял на своём и не отдал пост Хокаге Мадаре. Должность эта изматывала его столь сильно, что порой он с ностальгией вспоминал времена, когда кланы Сенджу и Учиха ещё враждовали. И пусть он всем сердцем ненавидел войну, но тогда, по крайней мере, всё было просто. Были союзники и враги. И никаких подводных камней. После заключения мира и постройки союзной деревни всё изменилось. Теперь ему приходилось лавировать между интересами многих кланов: придерживать одних, успокаивать других, ставить на место третьих. Одним словом, заниматься политикой, к которой вовсе не лежала душа. А тут ещё образовались другие скрытые деревни, и все они нет-нет, да и посматривали на Коноху с тщательно скрываемой неприязнью, необоснованно, по мнению самого Сенджу, считая, что сильная деревня Листа угрожает их интересам. Ситуация всё больше накалялась, и Хаширама справедливо считал, что, рано или поздно, гнойник вскроется и мир ждут войны более кровавые, чем раньше. Впрочем, мысли свои он предпочитал держать при себе, всё ещё надеясь найти лучшее решение. Порой, когда одновременно наваливалось слишком много проблем, Хокаге ненадолго оставлял рабочую резиденцию, незаметно пробирался к выходу из деревни и бездумно бродил по лесу, наслаждаясь единением с родной стихией. После таких прогулок он возвращался к работе, умиротворённый настолько, что вполне мог спокойно воспринимать межклановую грызню, прикрытую тонким налётом лицемерного миролюбия и цивилизованности, готовым слететь в любой момент. В этот день межклановые распри разгорелись с новой силой. Поводом стал инцидент с нинкенами клана Инузука, напавшими на одного из клана Акимичи, зашедшего случайно на чужую территорию. Акимичи, совместно с вечными союзниками - Яманака и Нара, - требовали крови. Инузука с пеной у рта отбивались от обвинений и выдвигали встречные претензии. А у Хаширамы раскалывалась голова. Кое-как успокоив разошедшихся шиноби, он пообещал подумать над разрешением ситуации без потерь для всех сторон и банально сбежал. Благо что остальные дела на сегодня уже были закончены. И пусть завтра с утра в его кабинете снова будет куча бумаг, а в коридоре резиденции – множество жаждущих аудиенции шиноби, сегодня он мог отдохнуть. Хаширама неспешно шёл по лесу, наслаждаясь минутами покоя. Солнце уже клонилось к закату, когда в голову Сенджу неожиданно закралась мысль посетить бывшее поселение клана. С момента, когда клан Сенджу покинул его, перебравшись в Коноху и забрав всё, что можно было забрать, он никогда туда не возвращался. Да что там, у Хаширамы и мысли такой не возникало. Почему захотелось туда наведаться именно сейчас, Сенджу и сам бы не смог объяснить. Просто сердце внезапно сжалось от тоски по былому дому. Поэтому он, поддавшись порыву, быстро определил нужное направление и, запрыгнув на ближайшую ветку, резко снялся с места. Мысленно Хаширама прикинул, что доберётся до цели к темноте. Перепрыгивая с одной ветки на другую, Сенджу довольно быстро добрался до реки, той самой, на берегу которой он когда-то познакомился с Мадарой. Где-то поблизости располагалось и само поселение Учиха. Такое же брошенное. Насколько Хаширама знал, Мадара бывал там очень часто, навещая могилу брата. Секунду поколебавшись, Сенджу изменил направление бега. Не то, чтобы он испытывал потребность побывать на могиле Изуны, но что-то в глубине души подсказывало, что так будет правильно. Путь к поселению Учиха был коротким, но, когда Хаширама вынырнул из леса неподалёку от окраины, солнце уже село. Деревенька тонула во тьме, и вдоль позвоночника Сенджу пробежали мурашки. Он поёжился – идея прийти в заброшенное поселение ночью уже не казалась ему удачной. Но отступать – не в его правилах, и Хаширама, внимательно оглядевшись, направился к ближайшему дому. Деревня не внушала размерами, поэтому он здраво рассудил, что найдёт нужное место даже в темноте. Однако, пройдя вдоль дома и повернув за угол, Хаширама увидел нечто, что заставило его резко остановиться. В одном из домов, тех, что были не видны с окраины, горел свет. Слабый огонёк мерцал в окне, вызывая куда больше беспокойства, чем темнота в остальной деревне. И, как бы Сенджу не уговаривал себя, что в этом нет ничего странного и пугающего, просто какой-нибудь бродяга решил поселиться в одном из брошенных домов, но сердце всё равно зашлось стуком и под ложечкой неприятно заныло. Сколько он так простоял, глядя на мерцающий свет, Хаширама сказать не мог, как и не мог сказать, почему он вообще стоит тут в ступоре и не может сдвинуться с места. В конце концов, трусом Хаширама Сенджу никогда не был. В тот момент, когда он решил уже двинуться к дому и узнать всё-таки, кто именно там находится, дверь внезапно распахнулась, едва не заставив его попятиться от неожиданности. В проёме показался силуэт, слегка освещённый неверным светом – человек держал в руке зажжённую керосиновую лампу. Единственное, что можно было разглядеть, так это фигуру незнакомца, тонкую и изящную. Принадлежала ли она мужчине или женщине, он затруднялся ответить – лица не было видно. Сенджу сделал несколько шагов вперёд и уже открыл, было, рот, чтобы поздороваться с незнакомцем, про себя посмеявшись над недавними страхами, но в этот момент человек поднял лампу выше и Хаширама увидел его лицо. Слова застряли в горле. На него, слегка щурясь, смотрел Изуна Учиха. Уже десять лет как мёртвый. Этого просто не могло быть, и, тем не менее, было. — Хаширама-сан? — Самого Изуну эта встреча, казалось, совсем не удивила. — Изуна…, — губы не желали слушаться, а в горле мигом пересохло, — ты же… — Умер? — Глаза Учиха сверкнули странным весельем. — И что? Это что-то меняет? — Хаширама переменился в лице. — О, не переживайте. Я не галлюцинация. — Ты и при жизни был таким ехидным? — Он уже успел взять себя в руки, поэтому голос даже не дрогнул. Внутреннее же напряжение никуда не делось, к тому же вероятность того, что он просто бредит, была достаточно высока. Хаширама судорожно вспоминал, что он сегодня ел и пил, и могло ли это так на него повлиять. Впрочем, интуиция подсказывала, что всё происходящее реально, каким бы невероятным не казалось. И стоящий перед ним Изуна – настоящий. Хотя, возможно, не человек. — Ещё хуже, — брат Мадары дёрнул уголком рта в улыбке. — Зайдёте в дом? Негоже гостю стоять на пороге, — с этими словами Учиха развернулся и скрылся в доме. Хашираме не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Изуна обнаружился на кухне. Лампа стояла на столе, а сам Учиха возился у раковины, наливая воду в чайник. — Простите, что не могу принять вас, как положено. Может, обойдёмся без традиций? — Ничего страшного. Собственно, я… — Ничего и не ждёте, да? — Изуна хмыкнул. — Я хотел сказать, что было бы странно ждать соблюдения этикета в данной ситуации. Так что я не в претензии. — Приятно иметь с вами дело. Изуна поставил чайник на плиту и открыл один из шкафчиков. Достав коробочку с чаем и заварочный чайник, он отмерил нужное количество заварки. Следом на свет появилась тарелка, накрытая бумажной салфеткой, и чайные чашки. Сенджу тем временем оглядывал помещение, в котором находился. В свете керосиновой лампы мало что можно было разглядеть, но заброшенной кухня не выглядела – ей явно пользовались регулярно. Вся эта ситуация казалась ему сюрреалистичной. Он сидит на кухне заброшенного дома, а призрак – или не призрак? – собирается напоить его чаем. Учиха поставил на стол тарелку. Под салфеткой лежали тайяки. — Сам готовил, — пояснил он на вопросительный взгляд Хаширамы. — А ты умеешь? Мне казалось, ваш клан с кулинарией не совместим. — Было время научиться. Чем ещё заниматься? Только читать, гулять, ну и готовить. У меня вполне сносно получается, не переживайте. — И давно ты… — Не знаю, — голос Изуны звучал ровно, — сбился со счёта. Дни похожи один на другой. Легко запутаться. К тому же, я не сразу осознал… свою смерть. Вода, тем временем, закипела, и Учиха осторожно наполнил заварочный чайник. По небольшому помещению сразу же поплыл приятный аромат. Хаширама решил рискнуть и взял одну рыбку с тарелки. Изуна не обманул – готовить он действительно научился. Печенье таяло во рту, и было очень вкусным, что Сенджу сразу же и озвучил. — Я же говорил, — Изуна улыбнулся слегка самодовольно. Он вообще много улыбался и Хаширама с удивлением понял, что улыбку Изуны при жизни он никогда не видел. Впрочем, в этом не было ничего странного, ведь они встречались только на поле боя. — Ну да, слегка не до того было, — взгляд у Учиха стал серьёзным. Чёрные глаза смотрели испытующе. — Ты мысли читаешь? — Нет, — Изуна вновь улыбнулся, — просто у вас всё на лице написано. Сенджу нахмурился недоверчиво, медленно прожевал остатки лакомства. До конца словам Изуны он не поверил. — Вот и чай, — Учиха аккуратно разлил горячую ароматную жидкость по чашкам и протянул одну из них Сенджу. Хаширама покрутил чашку в руках, поднял взгляд на черноволосого юношу. Был один вопрос, который мучил его последние десять минут. — Скажи, ты встречался с Мадарой после… — Смерти? Нет. Я много раз смотрел на брата, когда он приходил к моей могиле. Но он меня не видел. Не мог. — Но почему? — До этого момента Сенджу был убеждён, что Мадара знал о брате, и потому ходил сюда так часто. — Разве ты не самый близкий ему человек? — Откуда мне знать?! — Изуна так крепко сжал в руках чашку, что пальцы побелели. В глазах загорелся шаринган. — Давайте не будем об этом. — Х-хорошо. Прости, пожалуйста. Мне не стоило спрашивать. — Это я должен извиняться, — Учиха со вздохом отставил чай в сторону. — До сих пор слишком эмоционально реагирую на всё, что связано с братом. Могу я попросить вас об одолжении? — Конечно. В чём дело? — Не говорите пока брату, что видели меня. Пожалуйста. Хаширама хотел было возразить, но тут же передумал. Во-первых, он до сих пор не был до конца уверен, что это – реальность. Страшно представить, как отреагирует Мадара, если подумает, что это шутка. Во-вторых, если Мадара не мог увидеть брата, то сообщать подобную новость будет сродни издевательству над его чувствами. — Хорошо. Я ничего ему не скажу. На этом разговор сам собой иссяк. Изуна сидел за столом, отрешённо глядя куда-то поверх головы Сенджу. Пальцы Учиха отстукивали на столешнице незамысловатый ритм. Хаширама почувствовал себя лишним и решительно отставил чашку, из которой даже не пригубил. — Мне пора. — Уже? — Изуна встрепенулся, повёл головой, на миг став похожим на воробушка. — Может, останетесь? Ночь на дворе. — Нет, спасибо. До Конохи не так уж и далеко. Да и темнота в лесу мне не помеха, — не говорить же о том, что сама мысль спать в одном доме с давно умершим вызывала подспудную дрожь. Сенджу легко поднялся на ноги и направился к выходу, не дожидаясь ответа. Изуна не отставал. — Хаширама-сан, — Учиха окликнул его так тихо, что Сенджу сначала показалось, что он ослышался. — У меня есть ещё одна просьба. Пообещайте, что придёте снова. После небольшой паузы Хаширама кивнул. — Пообещайте! — голос у Учиха чуть не сорвался на крик. — Хорошо, Изуна-кун. Я обещаю, — с этими словами он растворился в темноте. В поселение родного клана он так и не пошёл.***
По пути к деревне Хаширама много размышлял о случившемся. Он до сих пор сомневался, было ли всё это реальным. Действительно ли он разговаривал с Изуной? И с Изуной ли? Сенджу вспомнил легенду о кицунэ, что рассказывала ему мать, когда он был совсем маленьким. Мог ли Учиха быть этим существом? Или кем-то ещё? Да и тот факт, что Хаширама так легко ко всему отнёсся, настораживал. Без внешнего воздействия явно не обошлось. Странно, но это совсем не беспокоило. От своих мыслей Хаширама очнулся лишь тогда, когда подошёл к своему дому. По пути он абсолютно ничего не замечал. Уже подойдя к двери, он обнаружил, что в кресле на веранде кто-то сидит. Даже при слабом свете фонарей была заметна непокорная грива чёрных волос. Мадара. — Ну и где ты был? — Голос Учиха сочился недовольством. — Я тебя уже час жду. — А мы договаривались о встрече? — Уже договаривая фразу, Хаширама вспомнил, что да, договаривались. Более того, после долгих уговоров, Мадара наконец-то согласился сыграть с ним в карты, которые всей душой презирал. И увлечение Сенджу не одобрял. Что не мешало ему шутить о том, что когда-нибудь Хокаге проиграет весь бюджет деревни. И вот он сидит на его крыльце и ждёт. Хаширама мысленно застонал – встреча совсем вылетела из головы. — Прости. Завал на работе. Сил никаких нет. — Но ты ушёл три часа назад, — Мадара ехидно приподнял левую бровь. Сенджу чертыхнулся. — Гулял по окрестностям. Пытался обрести душевное равновесие, чтобы не поубивать завтра всех этих идиотов, — Хаширама открыл дверь и жестом пригласил Мадару войти. — Порой я думаю, что стоит отдать свою должность тебе. — Нет уж, спасибо, — Учиха коротко хмыкнул, — глядя, как ты зашиваешься на посту Хокаге, я радуюсь, что этот удел меня минул. Можешь передать мою благодарность Тобираме. — Всё бы тебе зубоскалить, — Хаширама вздохнул. — Сакэ? — Вообще-то, я вино принёс. Сливовое. Давно попробовать хотел. Что скажешь? — Идёт, — пока Хаширама доставал рюмки, Мадара удобно расположился за столиком в гостиной. — Учти, правил этого твоего покера я не знаю. — Не страшно. Всё предельно просто. И он не мой. Следующие полтора часа пролетели очень быстро. Сенджу доходчиво разъяснил все нюансы игры и, спустя совсем короткое время, с досадой понял, что уж кто-кто, а Учиха с его абсолютно непроницаемым лицом для покера подходит идеально. Прочитать его было совсем невозможно. Пока Мадара на практике разбирался с правилами, игра шла с переменным успехом. А потом для Хаширамы началась полоса неудач. Сенджу всегда интересовало, как, обладая почти феноменальной удачливостью в остальных сферах деятельности, он умудряется всегда – всегда! – проигрывать в азартные игры? Видимо, мироздание восстанавливало таким способом равновесие, не иначе. — Итак, ты снова проиграл, — глаза Учиха и без шарингана горели огнём. — Может, закончим на этом? А то мне как-то неловко. Играй мы на деньги, ты бы уже был банкротом. — Да, пожалуй, стоит остановиться, — Сенджу обречённо вздохнул. — Ты уже придумал своё желание? — Нет ещё. Но время у меня есть, не так ли? — Я не собираюсь тебя торопить. Но постарайся остаться в рамках приличий. — За кого ты меня принимаешь? — Глаза у Учиха весело сверкнули. — Твоя честь не пострадает. — Надеюсь на это.***
На следующее утро Хаширама проснулся в приподнятом настроении. Он чувствовал необычайный прилив сил и готовность решать любые вопросы. Впервые за долгое время перспектива сидеть за столом в башне Хокаге, зарывшись в бумажки, попутно выслушивая чьи-нибудь жалобы, не вгоняла его в уныние. День пролетел незаметно, как и последующие два. К концу третьего дня Сенджу почувствовал лёгкую тоску. Чего-то не хватало, и он догадывался – чего, вернее – кого, хотя и старался гнать от себя эти мысли. Изуна. Хотелось его навестить и поговорить, неважно, о чём. Желание было иррациональным, неподдающимся логике и здравому смыслу, но бороться с непонятной тоской становилось всё сложнее. К тому же, он обещал вернуться. А нарушать свои обещания Сенджу не привык. Немного поколебавшись, Хаширама решил взять первый за полгода выходной. На волне энтузиазма за последние три дня он сделал больше, чем обычно, поэтому успокоить совесть, поднявшую было голову, труда не составило. Поставив последнюю на сегодня подпись и предупредив секретаря о своём завтрашнем отсутствии, а также выслушав пожелания отдохнуть, Сенджу отправился домой. На сегодня у него ещё были планы. И связаны эти планы с кухней. Ему совсем не хотелось идти в гости с пустыми руками, безотносительно того, кого именно он собирался навестить. Готовить Хаширама умел и любил, да и сам процесс действовал на него успокаивающе. А сейчас он изрядно нервничал. Умом Сенджу понимал, что произошедшее в заброшенной деревеньке может оказаться лишь плодом его воображения. И трудно признаться даже самому себе, хочет ли он, чтобы встреча с Изуной была реальной? Или нет? Ведь в обоих случаях его душевное здоровье вызывало серьёзные опасения. Хаширама провозился остаток вечера на кухне, запечатал результат своих трудов в продуктовый свиток и отправился спать. Взбудораженный организм никак не хотел успокаиваться, и Сенджу полночи пролежал в темноте, бессмысленно глядя в потолок. Уснуть удалось лишь ближе к рассвету, да и то ненадолго, однако недосып никак на нём не сказался. Он вновь чувствовал себя бодрым, как никогда, а вчерашнее волнение сменилось азартом. В этот раз дорога заняла ещё меньше времени – Хашираму исподволь подстёгивало нетерпение и любопытство. Когда он добрался до места назначения, то обнаружил Изуну у крыльца. Тот сидел на земле, запрокинув голову, и щурился на солнце. Было в нём что-то детское и беззащитное, что сердце непроизвольно сжималось. Учиха Изуна, один из того поколения, что не имело детства. Как и сам Хаширама. В раннем возрасте им давали в руки оружие и отправляли на поле боя. Мало кто выживал. Изуна умер в двадцать четыре. Почти рекорд. От невесёлых мыслей его отвлекло бесшумное движение впереди – Учиха заметил его и поднялся на ноги. Ощущение беззащитности тут же испарилось. Теперь на Сенджу смотрел матёрый хищник, в чёрных глазах которого сверкали искорки веселья. — Вы пришли. — Решил удостовериться в собственной нормальности. Или ненормальности, это как посмотреть. Ты куда-то собрался? — Хочу прогуляться немного. Составите компанию? Я вас ждал. — Я ведь обещал прийти, — Хаширама легко пожал плечами. — Куда мы направляемся? — Вы знаете это место, — небрежно сказал Изуна и резко сорвался с места. — Догоняйте! — со смехом прокричал он. — Как мальчишка, Ками-сама, — пробормотал Сенджу и кинулся следом. К берегу реки они прибежали почти одновременно. Хаширама это место и в самом деле знал –именно здесь он провёл множество замечательных минут в детстве, разговаривая, играя или тренируясь с Мадарой. Именно здесь началась их дружба. Здесь же она дала трещину. Изуна внимательно наблюдал за Сенджу, по-птичьи склонив голову. В глазах мелькали алые всполохи. Нервная дрожь прошла вдоль позвоночника. Резкий перепад настроения у Учиха нервировал. — И часто ты тут бываешь? — Спросил он, лишь бы не молчать. — Постоянно. Это место… знаковое для меня. Здесь вы украли у меня брата. — Что ты… — от такого заявления Хаширама растерялся. — О, бросьте. Он так увлёкся этими вашими идеями, что порой переставал меня замечать. А после того случая, когда мы с Тобирамой привели наших отцов, всё окончательно изменилось. Мадара замкнулся в себе, перестал со мной разговаривать. И даже после примирения я знал, что он считает меня предателем. Хотя я просто хотел его защитить. И я тоже хотел положить конец вражде. — Тогда почему ты отговаривал Мадару принять моё предложение? — Потому что это было ваше предложение! Мне казалось, что вы снова его заберёте, если он согласится. И для меня опять не будет места в его жизни. Я не мог этого допустить! — Глупо, — в карих глазах мелькнуло сочувствие. — Знаю, что глупо. Но теперь ничего не изменить. Расскажите мне о брате, — Изуна вновь улыбался. Переход был настолько резким, что Хаширама на мгновение растерялся. — Что ты хочешь услышать? — Всё. Что случилось после моей смерти? — Это будет долгий разговор. — Разве вы торопитесь куда-то? — Изуна отошёл к ближайшему дереву, сел, облокотившись спиной о ствол, и выжидательно уставился на Сенджу. — Ну, хорошо, — Хаширама разместился неподалёку. — Но тебе придётся запастись терпением. Следующие несколько часов он потратил на подробный пересказ всех событий последних лет, стараясь не упустить ни одной детали, понимая, что для Изуны важна каждая мелочь. Он рассказывал о битве с Мадарой после смерти младшего Учиха; о том, как готов был умереть ради мира между кланами; о том, как Мадара остановил его руку в последний момент. Рассказывал о строительстве союзной деревни; обо всё новых кланах, что присоединялись к ним; о том, как Мадара не стал Хокаге. О плите Рикудо, которую старший Учиха изучал, днями пропадая в святилище клана. О выводах, которые увели его из деревни, а потом привели их обоих к месту последней битвы. О самой битве, что навсегда изменила ландшафт долины, и ударе в спину, что Хаширама предпочёл бы забыть. — И что было дальше? — Изуна смотрел с непонятным выражением в глазах, очень смахивающим на жалость. — Оказал первую помощь, принёс в деревню, — Учиха слегка покачал головой на эти слова, дёрнул углом рта в усмешке. — Знаешь, я до сих пор уверен, что был прав, защищая деревню. Ведь Мадара хотел всё разрушить. Всё, что мы построили вместе. Но тот удар… я никогда не забуду. Мадара выжил, но мне часто снится один кошмар. В нём он всегда умирает. Не знаю, что бы я делал, если бы так и случилось, — Хаширама тяжело вздохнул. — Но ведь не случилось же? Сенджу кивнул. — А что теперь? Жители деревни знают? — Не могу сказать точно. Догадываются, вероятно. Но точной информации у них нет. И мне вовсе не хочется им что-то рассказывать. Сам же Мадара постоянно пропадает где-то, да и не рискнёт никто подходить к нему с расспросами. Хаширама замолчал. Вспоминать о тех событиях было слишком болезненно. Сколько раз он просыпался в холодном поту, видя перед собой лицо мёртвого Мадары, залитое кровью, когда сердце колотилось как бешенное, а горло сводило спазмом в рыданиях? И успокоиться он мог только с помощью изрядной порции сакэ. Изуна тоже не спешил заговаривать, задумчиво уставившись перед собой невидящим взглядом. Сенджу сделал несколько глубоких вдохов, возвращая себе душевное равновесие, и преувеличенно бодро предложил: — Может, перекусим? — А у вас есть, чем? — Изуна вновь одарил его странным взглядом, но улыбнулся. — Захватил кое-что с собой, — Хаширама достал из сумки продуктовый свиток. — Ничего особенного, просто тэрияки и данго. — Данго? — Учиха радостно встрепенулся. — Люблю данго, — И он требовательно протянул руку. — Сначала мясо, — Сенджу укоризненно покачал головой. — Как ребёнок, в самом деле. — Говорите, как старший брат, — Изуна хмыкнул, но мясо из рук Хаширамы принял, и тут же отправил в рот кусочек. — Вкусно, — от удовольствия Учиха даже зажмурился. Дальнейшая трапеза прошла в тишине, на этот раз уютной. Доев последний кусочек данго и запив его чаем из термоса, они обнаружили, что солнце уже давно миновало зенит. — Пора, пожалуй, — задумчиво протянул Сенджу. Изуна кивнул. Когда они добрались до поселения, Учиха на прощание попросил: — Приходите ещё. И получил в ответ: — Я приду.***
После этого Хаширама бывал у Изуны ещё трижды. Каждый раз они помногу разговаривали, затрагивая разные темы. Учиха оказался начитанным собеседником, общаться с которым было по-настоящему интересно. Хаширама поймал себя на мысли, что невольно сравнивает Изуну со своим младшим братом. У обоих была отличительная черта – тяга к знаниям, и они вполне могли найти общий язык, если бы не вражда между кланами. Пару раз они провели между собой спарринги. На этом настоял Изуна, объясняя своё желание тем, что ему всегда было интересно сражаться против сильных противников. Сенджу и не заметил, как привязался к младшему брату Мадары, хоть и напоминал себе постоянно, что тот лишь призрак. Материальный, но призрак. Если Хаширама и надеялся добраться до дома незамеченным, возвращаясь с очередной встречи, то просчитался. Когда он проходил мимо недавно разбитого парка, его перехватил нынешний глава клана Яманака – Яманака Дэйчи. Он выглядел обеспокоенным, а когда заметил Хокаге, то в буквальном смысле переменился в лице. Сенджу нахмурился. — Хокаге-сама, — почтительно поклонился Дэйчи. — Как хорошо, что я вас встретил. Хаширама поприветствовал его в ответ, и Яманака продолжил: — Как ваше самочувствие? — Дэйчи так внимательно разглядывал его лицо, что Сенджу стало не по себе. Поэтому ответил он резче, чем намеревался: — Со мной всё отлично. Но разве вы об этом собирались спросить, Дэйчи-сан? — Простите, — Яманака почтительно склонил голову. — Я хотел сообщить, что получил письмо от Тобирамы-сама. Он пишет, что вскоре вернётся в Коноху, вместе с делегацией от Узумаки. Они согласны продолжить переговоры о контроле над девятихвостым. Я ходил в резиденцию Хокаге, чтобы доложить об этом лично, но вас не было на месте. Хаширама тщательно обдумал полученную информацию. Возможность наконец-то запечатать Лиса немало его порадовала. — Что-нибудь ещё? — Это всё. Прикажете начать подготовку к встрече? — Да, займитесь этим. — Как скажете, Хокаге-сама. Оставшийся путь до дома из его головы никак не шёл тот обеспокоенный взгляд, которым смотрел на него Яманака. Обычно так смотрят на смертельно больных людей. Неужели он выглядит так плохо? Да, он порой сильно переутомлялся на работе и был слегка бледноват, но никаких недомоганий у него не было. А сейчас так вообще чувствовал прилив сил. В кресле на веранде снова сидел Мадара. В руках он держал сборник стихов модного ныне столичного автора. — Не знал, что ты увлекаешься поэзией. — Это не поэзия, а баловство одно, — фыркнул Мадара. — Ты только послушай, — Учиха поднял глаза и осёкся. — Что с тобой? Ты болен? — С чего ты взял? Я прекрасно себя чувствую, — Хаширама недоумённо моргнул. — Вот как? — Мадара скептически вскинул красиво очерченную бровь. — Ты себя в зеркале давно видел? — Да что не так? Нормально я выгляжу. — По-твоему, это нормально? — С этими словами Учиха крепко схватил его за руку и потянул в дом в направлении ванной. Он остановился перед зеркалом, развернул Хашираму за плечи лицом к отражающей поверхности и повторил вопрос: — Это, по-твоему, нормально?! Сенджу внимательно вгляделся в собственное отражение. Он увидел мужчину тридцати пяти лет, которому максимум можно дать двадцать пять. Возможно, он был бледнее обычного, но это легко объяснялось долгим нахождением в закрытом помещении. В остальном же, по мнению Хаширамы, он выглядел отлично. — Что такого необычного ты видишь в моём отражении? Всё как всегда. — Как всегда? Да ты издеваешься надо мной?! По-твоему, человек, который похож на свежевыкопанный труп, выглядит «как всегда»?! — Как труп? Мадара, о чём ты? — Ты действительно не видишь? — Да нет же, — терпеливо, как маленькому, пояснил Хаширама. — Посмотри ещё раз. Сенджу нехотя послушался. Отражение не изменилось. — Ты хочешь сказать, что я выгляжу плохо? — Некстати ему вспомнилось недавнее поведение Яманака. — Не то слово. — Но я, правда, ничего не замечаю. —Да понял я, — Мадара немного помолчал, а потом резко сменил тему разговора. — Где ты был сегодня? — Какое это имеет значение? — Опешил Хаширама. Сердце кольнуло от беспокойства. — Просто ответь на вопрос. — Я гулял. — Гулял и вернулся в таком виде? Ты меня за дурака держишь?! — Да отцепись ты от моего вида! Сколько повторять, что я себя отлично чувствую? — Ты был сегодня там же, где и в прошлый раз? — Что?.. — Да, был, — казалось, Мадара совсем не слушает, что отвечает ему Сенджу и просто размышляет вслух. — Ты тогда был весь бледный, но я решил, что это обычное переутомление. Так где ты был? — Не думаю, что могу сказать тебе. — Что за чушь? Конечно, можешь. — Нет. — Хаширама! — Мадара! Учиха внезапно ухмыльнулся. — Ты же помнишь, что у меня осталось желание? — О, нет… — Так вот, я хочу знать, где ты был. Говори. — Мадара… — простонал Сенджу, — ты не хочешь этого знать, поверь мне. — Хочу. Говори. — Ну, хорошо… — и Хаширама, скрепя сердце, рассказал, что случилось с ним за последние несколько недель. Каждую секунду он ждал, что Мадара взорвётся и, в лучшем случае, надаёт ему оплеух. Впрочем, Сенджу думал, что вполне их заслужил. Но Учиха молчал. Лишь хмурился с каждым словом всё сильнее, а под конец даже прикусил губу от волнения. Хаширама закончил рассказ и умолк, с опаской ожидая вердикта. — Ты идиот. — Да. — Сказочный идиот. — Да. — Ками-сама, как меня вообще угораздило с тобой подружиться. — Но, Мадара, твой брат… — Брат? Брат?! Изуна погиб! Да с чего ты взял, что это существо, если оно не плод твоего воображения, действительно Изуна? — Может, если ты пойдёшь со мной… — Нет. И не проси даже. Мой брат умер. Знаешь, чего мне стоило смириться с потерей? К тому же, ты сам сказал, что я его не смог увидеть. — Ты сильно злишься? — Сенджу покаянно опустил голову. — Я не злюсь. Я беспокоюсь за тебя, идиот несчастный. Ты пропадаешь непонятно, где и возвращаешься, похожий на мертвеца. Пообещай, что больше не пойдёшь к нему. Хаширама похолодел. — Я не могу. — Можешь! Пообещай! — Но… — Хаши, пообещай. Или деревня останется без Хокаге. Потому что это плохо закончится, уж поверь мне. То ли аргумент про деревню сработал, то ли это мадаровское «Хаши», произнесённое проникновенным тоном, но Сенджу нехотя кивнул: — Хорошо, я обещаю, — а на душе в это время скребли кошки. Мадара несколько секунд смотрел на него испытующе, а потом произнёс: — Вот и прекрасно. Я пойду, а ты отдохни как следует, будь добр. С этими словами Учиха ушёл.***
Хаширама ворочался с боку на бок, безуспешно пытаясь уснуть. В голову лезли события минувшего дня. И как бы он не пытался от них отмахнуться, ничего не выходило. Два человека, в разное время, спрашивали его о самочувствии. Мадара так вообще всю душу вытряс, пытаясь заставить его увидеть что-то, что, по-видимому, видел сам. Яманака выглядел весьма обеспокоенным во время разговора, и этот взгляд… «Как на больного человека смотрел», - вспомнил Сенджу свои мысли. Всё это вселяло в него немалое беспокойство. С ним явно что-то происходило, но он этого не замечал. Более того, чувствовал себя лучше, чем когда-либо. И всё это после встречи с Изуной. Думать о том, что младший Учиха мог сознательно ему навредить, оказалось неожиданно больно. Верить в это совсем не хотелось. А хотелось отправиться к нему сейчас же, чтобы прояснить ситуацию. И попрощаться. Если присутствие Изуны и вправду влияет на него так, то дальнейшие контакты следовало прекратить, как бы ни сопротивлялось сердце такому решению. Но он обещал Мадаре, что больше не пойдёт туда. Вот и мучился теперь бессонницей. Так и не уснув в эту ночь, Хаширама, в состоянии полного душевного раздрая, отправился исполнять свои прямые обязанности. И пусть физически он чувствовал себя всё так же прекрасно, эмоционально Сенджу был выжат, как лимон. По пути в резиденцию он неоднократно ловил на себе испуганные взгляды. Секретарь у кабинета почтительно поклонился, глядя на Хокаге почти с ужасом. Хаширама вяло подумал, что выглядеть он должен действительно ужасно. День прошёл как в тумане, как и последующая неделя. Сенджу невидящим взглядом смотрел в документы и подписывал их на автомате, даже не разобравшись в сути. Посетители, до этого осаждавшие кабинет Хокаге с невиданным упорством, как будто куда-то испарились. Секретарь передвигался не иначе, как на цыпочках и вся атмосфера была весьма напряжённой. К концу этой недели Хаширама понял, что дальше так продолжаться не может. Он должен увидеть Изуну ещё хотя бы раз. Данное Мадаре слово нарушать не хотелось, но Сенджу малодушно понадеялся, что Учиха ничего не узнает. День был в самом разгаре, когда Хокаге отложил бумаги в сторону и решительно поднялся из-за стола. Изуна обнаружился на веранде перед своим домом. Он сидел прямо на досках, скрестив ноги по-турецки, и увлечённо поедал землянику из довольно-таки вместительной миски. Обе его руки и подбородок были испачканы ягодным соком. Был он при этом настолько умиротворённым и довольным, что Сенджу мысленно умилился. Заметив его, Учиха радостно улыбнулся и помахал рукой. При взгляде на его открытое лицо, Сенджу уверился в том, что намеренно вредить ему Изуна не мог. Может, тоже не видел?.. — Вас долго не было. Сенджу неловко пожал плечами. Врать не хотелось. — Я хотел узнать кое-то, — медленно начал Хаширама, пытаясь подобрать слова. — Да? — Изуна глядел так безмятежно, что Сенджу спросил не то, о чём намеревался. — В первую встречу ты сказал, что не сразу осознал свою смерть. Как долго это длилось? — Мне трудно сказать точно, — Учиха смотрел удивлённо. — Знаю только, что долго. Вначале я удивлялся, куда все делись. Пытался искать брата, других соклановцев. Но быстро обнаружил, что не могу далеко уйти от дома. Тогда я решил, что попал под генджицу. Долго пытался его сбросить, но ничего не получалось. А потом я вспомнил, как Тобирама проткнул меня мечом. И всё, что было дальше. Изуна немного помолчал, разглядывая задумчивого Сенджу. — А почему вы спрашиваете? — Мм… любопытство? — По взгляду Учиха было понятно, что в эту версию он не верит. Хаширама ощутил неловкость. Рассказывать о разговоре с Мадарой решительно не хотелось, поэтому он снова пожал плечами, давая понять, что другого ответа не будет. Впрочем, Изуна не настаивал. *** Этим же вечером, когда Сенджу ужинал в одиночестве на своей кухне, кто-то требовательно постучал в дверь. Первой мыслью было – не открывать. Видеть сейчас никого не хотелось, разговаривать – тем более. Но человек за дверью не унимался. Обнаружив на пороге Мадару, Хаширама даже не удивился, только молча пустил его внутрь. Учиха долго вглядывался в его лицо, а потом констатировал: — Ты опять был у него. Сенджу оставил реплику без ответа. Отрицать очевидное не было смысла. — Неужели ты и в самом деле не видишь, во что превращаешься? — Ты снова за своё? — выдохнул Хаширама устало. — Пойдём, — Мадара, как и прошлый раз, потащил его к зеркалу. — Смотри. — Ну, сколько раз тебе говорить? Я не вижу ничего необычного! Какой толк заставлять меня разглядывать своё отражение? Мадара, молча, ухватил его за плечи, сжал с силой – Хаширама отстранённо подумал, что после у него появятся синяки, - в глазах мелькнул узор шарингана. И в туже секунду Сенджу почувствовал, что силы покидают его. Сверху как будто навалилась тяжёлая каменная плита. С ужасом он обнаружил, что почти не ощущает в своём теле чакру. Ноги подкосились, и Сенджу осел на пол. Упасть ему не дал Мадара, всё ещё держащий его за плечи. — Смотри. Хаширама с трудом поднял голову, перевёл взгляд с ярко-алых глаз на своё отражение и обомлел. Из зеркала на него смотрел старик. Таким он мог бы стать лет через тридцать, если не больше. Запавшие глаза с обвисшей мешками кожей под ними, глубокие складки у губ; само лицо такое худое, будто он годами недоедал. Сенджу посмотрел на руки: сухая кожа плотно обтягивала кости, и возникло ощущение, что смотрит он на руки скелета, а не мужчины в цвете сил. Теперь стали понятны те испуганные взгляды, которыми одаривали его жители деревни в последнее время. — Теперь видишь? — Шаринган в глазах Мадары уже потух. Хаширама слабо кивнул. Голос плохо его слушался, поэтому он просипел: — Как ты это сделал? — Сам не знаю, — взгляд Учиха был задумчив. — Я подумал было, что на тебя наложили иллюзию и пытался её снять. Но это не генджицу, по крайней мере, я такого никогда не видел. Мадара помог Сенджу подняться с пола, и отвёл в спальню, аккуратно поддерживая. — Отдохни пока, тебе это необходимо. Я буду рядом. Мадара не обманул – он действительно оставался поблизости, прислушивался к неровному дыханию друга. Пару раз Хашираме показалось, что руки Учиха легонько гладят его по волосам. Впрочем, утверждать это с уверенностью он не мог. Слабость отступила через пару часов. Хаширама почувствовал, как чакра снова бежит по каналам, разгоняя очаг. Он вновь был полон сил. Мадары поблизости уже не наблюдалось. Сенджу немного поворочался и решил, что сегодня лучше уже не подниматься. Незаметно для себя он уснул. Проснулся Хаширама от того, что в глаза бил яркий свет. День был в самом разгаре. Это значит, что проспал Сенджу больше двенадцати часов. Учиха обнаружился на кухне. Он пил чай и периодически поглядывал в окно, занятый своими мыслями. Тихий звук шагов заставил его повернуть голову. Он внимательно оглядел Хашираму, сосредоточившись на лице последнего. — Выглядишь всё так же хреново. — Зато чувствую себя отлично. — Очень плохо. Так и сам не заметишь, как помрёшь. — Мне надо туда. — Не глупи. — Мне надо. — Не ходи никуда, слышишь? — Мадара поморщился, сделав большой глоток. — У меня есть одна идея. Дождись меня здесь. — Мадара… — Просто дождись, Хаши. Я попытаюсь управиться побыстрее. Нехотя, Сенджу согласился. Он уже принял решение и не собирался от него отступать, но Учиха незачем об этом знать. Он с ума сойдёт от беспокойства. Он проводил Мадару до двери и выждал некоторое время, чтобы покинуть дом через окно спальни, выходящее в большой сад – так риск быть замеченным сводился к минимуму. К дому Изуны он добрался за рекордный срок. Если младший Учиха и удивился столь скорому визиту, то вида не подал. Лишь обронил дружелюбно: — Рад, что вы пришли. — Изуна, нам надо поговорить. — Ну, так говорите, — Учиха усмехнулся. — Отнесись к этому серьёзней, пожалуйста. Я должен рассказать тебе важную вещь. Хаширама подробно описал своё вчерашнее самочувствие и внешний вид, а также те выводы, к которым пришёл. Изуна слушал внимательно, по мере повествования его глаза расширялись всё больше, в их чёрной глубине появилось виноватое выражение. — Значит, вы можете умереть, если продолжите общаться со мной? — Я думаю, да. — Поверьте, я этого не знал, — Изуна вскинул голову, отчаянно заглядывая в глаза Хаширамы. — Я верю, Изуна-кун, — Сенджу смотрел с тоской. Он понимал, что, возможно, больше никогда его не увидит. Осознавать это было тяжело, ведь за время их встреч он успел привязаться к Учиха, как к брату. — Значит, больше мы не увидимся, — озвучил Учиха мысли Сенджу. Он помолчал немного, а потом попросил: — Побудьте со мной немного, — его голос предательски дрогнул. — Я знаю тут одно место неподалёку, — всё-таки продолжил Изуна. — Там очень красиво. Идёмте? — И он вопросительно посмотрел на собеседника. — Конечно. Место оказалось действительно красивым. Небольшая поляна в лесу, поперёк которой лежало рухнувшее дерево, которое уже успело зарасти мхом. Земля была укрыта роскошным ковром ярко-зелёной травы, среди которой, тут и там, росли небольшие цветы всех оттенков синего и жёлтого. Изуна пристроился у упавшего ствола и запрокинул голову к небу. Он внимательно разглядывал редкие облака, а глаза его предательски блестели. Сенджу пристроился неподалёку. Разговаривать не хотелось. Где-то в лесу треснула упавшая ветка. Хаширама отвлёкся буквально на секунду, а когда вновь повернулся к Изуне, то заметил, что тот стал как будто прозрачным. Сквозь него явственно просвечивало покрытое мхом бревно. У Сенджу невольно перехватило дыхание. Он долго смотрел, как Учиха становится всё призрачней, пока, наконец, не остался на поляне в полном одиночестве.***
В Коноху он возвращался полностью разбитым. Когда он проходил мимо резиденции Хокаге, его окликнул Яманака Дэйчи. — Добрый день, Хокаге-сама. Тобирама-сама вернулся. — Вот как? — вяло отреагировал Хаширама. — Где он? — Пошёл к вам с докладом. Хотя, я и предупреждал, что вас, вероятно, нет на месте. — Спасибо, Дэйчи-сан. Яманака склонил голову. Сенджу направился в башню, надеясь перехватить брата. Результаты миссии его не волновали, просто не хотелось быть одному. А Тобирама, хоть и был обладателем сурового характера, в простом общении старшему брату никогда не отказывал. Младший Сенджу как раз разговаривал с хокаговским секретарём, когда Хаширама оказался в поле его зрения. Тобирама замолк на полуслове. Пару раз открывал и тут же закрывал рот, так и не произнеся ни слова. Хаширама молча зашёл в кабинет, придержал перед братом дверь. Только оказавшись наедине, Тобирама отмер: — Что, скажи на милость, с тобой произошло, пока меня не было?! — Ничего особенного. — Ничего особенного? — алебастровая кожа Тобирамы побледнела ещё больше, хотя казалось, что это невозможно. — Поэтому ты похож на оживший труп? — Младший Сенджу практически дословно повторил слова Мадары. Хаширама невесело усмехнулся – хоть что-то общее было у этих двоих. — Я расскажу, но обещай, что выслушаешь до конца. Рассказывать всю историю повторно оказалось гораздо легче. Тобирама слушал молча. Его лицо всё больше каменело, и лишь глаза горели углями на бледном лице. Сейчас он походил на Бога – Бога Смерти. — О чём ты только думал?! И думал ли вообще? — В конце-концов, всё обошлось. Тобирама стукнул себя рукой по лбу. — Сказочный идиот. — Мадара сказал то же самое, — Хаширама смог улыбнуться. — Всё-таки, вы похожи больше, чем хотите признавать. Младший Сенджу застыл статуей и медленно выдохнул: — Что ты сказал? — Не злись. Это не только я заметил. — Хаширама! Что ты говоришь такое? — Видя недоумевающее выражение лица брата, Тобирама чуть не застонал в голос. — Мадара умер! Хашираму будто окатили ледяной водой. Его родной брат только что заявил, что самый худший сон старшего Сенджу и не сон вовсе. А кошмарная реальность. — Умер?.. — еле проговорил он вмиг помертвевшими губами. — Разве ты не помнишь? — Теперь Тобирама испугался. Сошедший с ума Бог Шиноби – это не та новость, которую можно переварить без содрогания. — Он напал на деревню, подчинив девятихвостого. Ты убил его, — эти слова безжалостно резали душу Хаширамы на куски. Захотелось по-детски зажать уши руками, чтобы ничего не слышать. Он не хотел это слышать. Только не это. Но слова уже были сказаны и Хаширама вспомнил. Вспомнил бездыханное тело, которое принёс в деревню и отдал брату, попросив похоронить, потому что сам был не в состоянии этим заниматься. Вспомнил, как напивался вечерами, оплакивая потерю. А его сны, в которых Мадара всегда умирал, были лишь попыткой измученного мозга достучаться до его сознания. Старший Сенджу сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь выровнять дыхание, чувствуя, что ещё немного, и он не сможет сдерживать рвущиеся из груди рыдания. И произнёс почти спокойно: — Я помню, — голос дрогнул. — Знаешь, кажется, всё случившееся слишком сильно на меня повлияло. Мне надо побыть одному. Тобирама всё ещё смотрел с подозрением. Он слишком хорошо знал своего брата, чтобы поверить ему в этот момент. — Всё в порядке, правда, — на самом деле ничего не было в порядке. И вряд ли уже будет. — Не беспокойся. И, не слушая возможных возражений, опрометью бросился вон из кабинета. Он не помнил, как добрался до дома, заскочил внутрь, влетел в свою спальню и рухнул на пол, подтянув колени к груди и закрыв голову руками. Как будто это могло укрыть его от свалившегося ужаса. В себя Хаширама пришёл нескоро. Когда он всё же нашёл в себе силы подняться, то, от увиденного, чуть снова не упал. В плетёном кресле в глубине комнаты, сложив руки на груди в излюбленном жесте, сидел Мадара. Просто сидел и улыбался, чуть приподняв уголки губ. — Вспомнил, наконец? — Чего ты хочешь? — Хаширама постарался, чтобы его голос не дрожал. — А ты сам как думаешь? — Убить меня? — В глубине души Сенджу надеялся на положительный ответ. Иначе он просто пойдёт и наложит на себя руки. Мадара нахмурился, внимательно глядя в карие глаза. — Даже не думай, — Хаширама явственно вздрогнул. — Я никогда не хотел тебя убивать. И ты должен жить. Жить в реальности, а не в выдуманном мире. Оставь прошлое прошлому и иди вперёд. — Даже если мне не для чего жить? — Глупости. У тебя есть деревня, жители которой тебя боготворят, — Мадара чуть скривился, но продолжил. — К тому же, в делегации от Узумаки есть одна милая особа, будущая джинчуурики. На твоём месте, я бы к ней пригляделся внимательней. — Скажешь тоже, — Хаширама почувствовал, как болезненный узел в груди слегка ослаб. — И скажу, — Учиха фыркнул и легко поднялся на ноги. В том месте на груди, откуда вышел меч, на ткани стремительно разрасталось алое пятно. Хаширама нервно сглотнул – кровь начала капать на пол. — Не кисни, ты мне настроение портишь. Всё равно, мы с тобой ещё увидимся. — Когда? — Кто знает? — Мадара начал растворяться в воздухе. Сенджу снова был один.***
Долгие недели понадобились Хашираме, чтобы прийти в норму. Тобирама, после долгой ругани и уговоров, запретил ему любые нагрузки и запер в одной из своих лабораторий. Как он объяснил в деревне отсутствие Хокаге, старшего Сенджу не волновало. Он исправно принимал все назначенные лекарства, питался в соответствии с лечебной диетой, и даже покорно лежал под капельницей. С разговорами Тобирама не лез, будто чувствовал, насколько хрупко равновесие, установившееся в душе брата. И к просьбе, которую тот озвучил в конце лечения, оказался вполне готов. — Я хочу навестить могилу Мадары. Где она? — Решительно спросил Хаширама. — Я тебе покажу, — Тобирама увидел, что брат собирается возразить и тут же добавил: — Одного не пущу, и не надейся. Тело Мадары было захоронено в склепе за пределами Конохи. На этом настоял Тобирама. Ему не хотелось хоронить ненавистного Учиха в поселении, которое тот едва не разрушил. Тогда Хаширама не возражал – не нашёл душевных сил, - теперь же был рад этому обстоятельству. Меньше возможных свидетелей. Когда они вместе сдвинули тяжёлую плиту и заглянули внутрь, Хаширама обомлел – склеп был пуст. Ни следа тела. Тобирама чертыхнулся. — Так и знал, что какая-нибудь напасть случится. Надо было его сжечь. Старший Сенджу опустил голову. Сердце глухо колотилось о грудную клетку. — Прости, — тут же повинился Тобирама. Хаширама внимательно поглядел на брата. — Как думаешь, что случилось? — Полагаю, они забрали тело. — Они? — Учиха. Более чем уверен, что клан решил похоронить его на своей территории, пусть он и не ладил с ними в последнее время. Версия имела право на существование. Но что-то мешало Хашираме поверить в это. — Ты ничего не хочешь мне сказать? — О чём ты? — Всем известен твой интерес к шарингану. И ты был последним, кто… — Ты что же, хочешь сказать, что я забрал тело ради экспериментов? — перебил Тобирама. — Нет, признаюсь, у меня была такая мысль, но я знаю, насколько он был дорог тебе, — младший Сенджу скривился. — Говорю тебе, они его забрали. — Тогда надо зайти к ним… — Зачем, Ками-сама? — Недовольно буркнул Тобирама. — Очнись, брат. Что ты им скажешь? «Покажите мне тело вашего бывшего главы»? Как думаешь, что Учиха тебе ответят? — Ты прав, — Хашираме пришлось согласиться с доводами брата. — Просто мне было спокойней, если бы я увидел его. — Мне тоже, брат. Мне тоже. Больше к теме Мадары они не возвращались. Но кое-что Хаширама всё-таки сделал – посетил могилу Изуны. Посёлок Учиха выглядел совсем не так, как Сенджу помнил. Всё поросло густым кустарником, окна многих домов были разбиты. Здесь явно никого не было уже долгое время. Заросшая тропинка вела к кладбищу, на котором Хаширама, после недолгих поисков, нашёл нужную надгробную плиту. Он зажёг благовония, принесённые с собой, встал на колени, поклонился, мысленно вознося молитву, и ушёл, не оглядываясь. По вечерам Сенджу часами сидел без света, до рези в глазах вглядываясь в темноту за окном, ожидая, что вот-вот раздастся стук в дверь. Иногда обходил дом, заглядывал в каждый угол, хоть и понимал, насколько его поведение глупо. Но ничего не мог с собой поделать. Кошмары ему больше не снились, но настроение Хаширамы было далёким от привычного. Он хотел увидеть Мадару, как никогда раньше. Но Мадара так и не пришёл.