* * * * * * *
В следующий раз, когда ты видишь их вместе, они выносят мозг всем присутствующим. Это просто отвратительно. Они лапают друг друга прямо за столом у тёти Деб на праздничном обеде в честь "Солнышка". Господи, что за дурацкая кликуха. Ты с ужасом смотришь, как Джастин тыкается носом в папину шею, а тот обнимает его за плечи. Время от времени Тейлор утаскивает кусочки еды с тарелки отца и жуёт, сверкая этой своей зубастой улыбкой. Папа сердится целых три секунды, а потом усмехается, находя, что это "мило" — мило! Они совершенно не обращают внимания на окружающих, бормочут друг другу слова, которые ты ну вот совсем не хочешь слышать. Удобный случай подворачивается, когда отец уходит в ванную, а Джастин отправляется мыть посуду. Дебби протестует, блондин настаивает, и ты тут же вызываешься помочь. Зажав его в углу у мойки, спокойно говоришь: — Снова намерен уехать? Явно ошарашенный, Тейлор роняет миску в мойку: — Что? — Вернуться в Нью-Йорк. Он хмурит брови: — Возможно, иногда, но... — Потому что если собираешься опять его бросить, сделай это прямо сейчас, — ты начинаешь злиться. — Все эти фальшивые надежды — дерьмо собачье. Ты не видел, каким он был, пока тебя не было все эти грёбаные девять лет. На кого он был похож, возвращаясь от тебя. Он... Горло сжимается, ты не можешь говорить, вспоминая ночи, проведённые в лофте, когда папа сквозь сон просил Джастина сделать телевизор потише, хотя это ты включал его слишком громко. Наконец в глазах Тейлора вспыхивает понимание. Тронув тебя за руку, он смотрит прямо в глаза: — Я никогда не бросал твоего отца. Никогда. Ты не ведёшься на это, но похоже, решать проблему придётся тебе.* * * * * * *
Следующую попытку ты предпринимаешь, когда остаёшься в лофте наедине с отцом. Хотя Джастина нет, кругом его вещи — коробки, компьютер, — и папу совершенно не волнует, что всё это дерьмо захламляет его личное пространство. — Ты должен избавиться от него, — произносишь ты, когда он усаживается за свой мак, наверняка чтобы посмотреть порнушку. — От него одни проблемы. — Боже мой, — бормочет отец, кли́кая мышкой, не отрываясь от экрана. — Я как будто слышу Майки пятнадцатилетней давности. Похоже, он обрюхатил не ту лизунью. — Пап, я серьёзно. Не хочу, чтобы ты снова страдал из-за него, — делаешь паузу, зная, что ему не понравится то, что последует дальше: — Ты ненавидишь говорить о чувствах, но я знаю, как сильно ты его любишь. А он тебя не достоин. Он ни разу не приехал, чтобы увидеться с тобой, ни разу за девять долбаных... — Думаешь, ему было легче? — перебивает отец, сердито глядя на тебя. — Не приезжать. Не видеть близких людей и места, где он вырос. Не видеться с семьёй, пока они сами к нему не приезжали. Что он, блядь, несёт? — Это он уехал и не вернулся... — Слушай, — отец устало вздыхает, — не гони на Джастина. Ты не знаешь всех подробностей, поэтому не вмешивайся. Что за бред? — Папа... — Блядь! — орёт он, вскакивая с места, идёт на кухню, наливает себе виски и возвращается, глядя в стакан. — Пару раз он приезжал, мы пробовали во всём разобраться, но это оказалось... непросто. Поэтому решили, что он останется в Нью-Йорке, пока не будет готов. А когда будет, — отец осушил стакан одним глотком, — вернётся домой. Навсегда. Повисло молчание, прерванное его нервным смешком. — Только это решили не мы. Я попросил, — он налил следующую порцию. — Я был тем мудаком, который не разрешил ему приезжать. Потрясённый, ты смотришь на его поникшие плечи. И конечно, в этот момент начинает отодвигаться входная дверь. — Чёрт, холод собачий! — кричит Джастин, быстро закрывает дверь и бросает на диван пакет с покупками явно из художественного магазина. — Привет, Гас, — следом летит куртка и шарф. — Привет! — он подходит к отцу, и улыбка сменяется озабоченным взглядом: — Что-то случилось? — Я случился, — резко отвечает тот, притягивает блондина к себе и тут же отталкивает: — У тебя нос ледяной! — Говорю же, на улице холодина, — Тейлор утыкается в папу обиженным носом. — Свали нафиг! — смеётся отец, и когда его левая рука пихает Джастина в плечо, ты видишь это. Кольцо. На левой руке. Твою мать. Такое же обнаруживается и у Тейлора. Замерев, ты пропускаешь часть разговора и приходишь в себя, когда папа пытается тащить Джастина в сторону ванной. — Гас, — говорит отец, с улыбкой глядя, как жертва бьётся в его объятиях, — делай, что хочешь, но если останешься здесь, то будешь слушать, как мы трахаемся. Нашёл чем удивить. Тебя растили две мамы, и они уж точно не вели себя тихо. Похоже, ты единственный в мире натурал, которого не возбуждает мысль о двух лесбиянках в постели. Наконец они уходят, дверь в ванную закрывается, и вслед за шумом воды раздаётся вопль: — Блин, Брайан! Сначала нужно раздеться! Через секунду ты влетаешь по ступенькам в спальню, перелазишь через кровать и выдвигаешь ящик, который тебе никогда не удавалось открыть. Там пусто.