— Ты мне не нравишься.
Данила стоит перед Ваней, скрестив руки на груди, с видом человека, который знает, что делает.
— Прости, что?
Ваня недоумевает. Он, конечно, знал, что после этого недопоцелуя в раздевалке начнется пиздец, ведь они даже разными дорогами шли домой в тот день, но чтобы вот так, в лоб.
— Ты мне не нравишься. Совсем. Ни капли.
Ваня с минуту пялится на паренька, а потом пожимает плечами и отвечает:
— Ладно.
И... все?
Даня ничего не понимает и тупит, все еще стоя перед кареглазым, но потом будто просыпается и уходит. Стягивает футболку через голову и надевает домашнюю одежду. У него же выходной, как никак.
По привычке садится делать домашку. Алгебру решает и переписывает в ванину тетрадь, как можно корявее, чтобы поправдоподобнее.
А Иванова будто бы и не ебет совсем. Ну чирикает там что-то этот ботаник в его тетрадке, не члены же рисует, ей Богу.
Ваня максимально расслаблен, но где-то внутри щиплет это обидное: «Ты мне не нравишься». И в мозгу это как-то слишком часто пульсирует. Почему так приелось? Он и сам не знает.
— Дань, ты не хочешь сходить погулять? Меня с компом наедине оставить.
— Порнуху смотреть будешь?
Вышло как-то едко и обиженно. Даня боится, что Ваня это заметит.
— Ну да. Или тебе это
тоже не нравится?
Даня передергивает плечами. Чувствует себя как-то мерзко.
— Да нет, пожалуйста.
Натягивает свитер, чей, не знает. Чувствует приятный аромат не своих духов, и в груди как-то приятно теплится. Ну и что, что не его одежда? Не убивать же его за это.
— Это моя кофта.
Ваня обрывает то ли грубо, то ли безразлично. Но получается слишком резко. Неприятно.
— И что?
Даня огрызается, потому что какого вообще хуя? Ваня опускает голову и улыбается. Когда Данила уже собирается уходить, Иванов говорит ему вслед:
— Дань.
— Ну что?
Парень оборачивается, и у него выражение лица: "ты слишком заебал меня сегодня".
— А ты мне очень.
Ну пиздец, приплыли.
Даня может и смущен, но виду не подает. Он расстроен и становится более язвительнее, чем обычно, поэтому подходит к Ване и просит того наклонится. Слушается.
Даня прикладывает свою ладонь к чужому лбу.
— Слушай, жара нет, что за чушь ты тогда молотишь?
Ваня закатывает глаза. Досталась же ему такая недоверчивая конфетка.
— Я серьезно.
— Пошел ты, Иванов.
И Данила выходит из комнаты.
***
Возвращается глубоко за полночь. Ваня свет даже не выключал. Полусидит на кровати и смотрит на Даню обеспокоенным взглядом.
— Где ты был?
— Гулял.
— До темноты?!
У Данилы взгляд такой уставший и расстроеный. Ваня встает и приобнимает его за плечи.
— Что случилось?
Даня едва слышно всхлипывает, и трет глаза.
— Я не гей.
Ваня прижимает парня к себе. Целует в макушку и поглаживает крепкими руками по спине. Данила продолжает всхипывать, и ванина футболка становится немного влажной, но ему все равно.
— Все нормально, малыш, не плачь.
В Дане за все эти несколько часов появилось столько вопросов, ответы на которые он не мог найти. Эта внутренняя борьба, которая происходит внутри человека, и которая может либо убить, либо возвысить.
Ваня такой ласковый сейчас, совсем на себя не похож. Заботится, успокаивает. Даня думает, может и правда он ему... ну, то самое.
Ваня укутывает Данилу в одеяло и крепко прижимает к себе. Он выключает свет, и они лежат в полной темноте. Слышится только ровное дыхание Вани, и как Даня шмыгает носом.
***
Даня просыпается от резкого солнечного света. Потирает глаза и оглядывается. Видит рядом еще спящего парня и улыбается. Целует его куда-то в скулу.
Ваня просыпается от нежных пальцев, которые водят по его торсу. Смотрит на Даню, положившего голову ему на грудь. Целует того в макушку.
— Доброе утро.
— Доброе.
Они смотрят друг на друга и улыбаются. Даня немного краснеет и говорит:
— Просто хотел сказать, что ты мне тоже.
Ваня улыбается слишком широко.
Им больше и не надо слов.
