Смотреть на тебя

Джон очень любит смотреть на Шерлока. В любой ситуации наблюдать за ним — эстетическое наслаждение. Например, сейчас, когда Шерлок дерётся сразу с тремя поганцами-грабителями. Джону очень нравится, как двигается Шерлок — плавно, быстро, чётко, прекрасно зная, как и куда бить, чтобы с максимальной эффективностью вырубить противника. Правда, сам Джон не из тех, кто будет просто стоять во время драки, так что полюбоваться не удаётся. Он пушечным ядром влетает в дерущихся, сбивая с ног сразу двоих противников, и через полминуты всё уже кончено. Краем глаза Джон замечает, как Шерлок крупно вздрагивает, отступая от бессознательных тел, но на привычный вопрос: — Шерлок, ты не пострадал? Всё в порядке? — тот весело ухмыляется и отвечает: — Всё хорошо. Полиция, как обычно, появляется с опозданием. Привычная рутина — ругающийся Лестрейд, ехидная Донован, Шерлок, надменно отчитывающий их за неспешность; Джон наслаждается этим шоу каждый раз. В такси они переглядываются и посмеиваются, время от времени подталкивая друг друга локтями. Адреналина сегодня было много, а вот возможности выплеснуть его — маловато; всего-то короткая пробежка и драка, занявшая меньше минуты. Оба на взводе, их голоса звучат громче, чем нужно, смех выше, взгляды темнее. В такие моменты Джону кажется, что между ним и Шерлоком натянута невидимая басовая струна, её низкий гул наполняет их тела, заставляя его думать о несбывшемся, о запретном. Но Шерлок слишком уверенно прочертил между ними границу, и потому Джон — далеко не впервые — мысленно пытается прижать струну их связи, заставляя её замолчать. Но пока адреналин кипит в крови пузырьками шампанского, он позволяет себе придвинуться чуть ближе, слегка задевая ногой колено Шерлока. Шерлок, как обычно, вылетает из такси, Джон следует за ним, ухмыляясь про себя — в эти минуты ему кажется, что Шерлок нарочно стремится подняться по лестнице впереди него, позволяя любоваться длинными ногами и аппетитной задницей. Но сегодня Джон вдруг останавливается, хмурясь. Новый всплеск адреналина вызывают кровавые пятна на светлых ступенях. — Шерлок, стой! Ты ранен?! Шерлок останавливается на площадке между этажами и удивлённо смотрит сначала на Джона, потом на следы на лестнице. Джон опускается на колени на последней ступеньке и хватает Шерлока за лодыжку. — Мне не больно, — с недоумением говорит Шерлок, послушно поднимая ногу. — Ты наступил на что-то острое, — бормочет Джон. — Стекло или нож пробил подошву и поранил твою ступню. Тебе всё ещё не больно? — Уже больно, — растерянно отзывается Шерлок, глядя на срывающуюся с его туфли каплю крови. — На адреналине мог и не заметить. Пойдём, я помогу. Джон подпирает Шерлока, придерживая за талию и позволяя обхватить свои плечи. Они добредают до квартиры. Шерлок падает на диван, кладёт пострадавшую ногу на кофейный столик и стягивает пальто. Джон мысленно фыркает — прекрасный засранец не мог просто сесть, нет, ему нужно было именно драматично упасть. Когда Джон возвращается в гостиную с аптечкой, он обнаруживает, что Шерлок так и не разулся, зато снял пиджак; раскинув руки и уложив голову на спинку дивана, он старательно изображает умирающего лебедя. Джон изо всех сил сдерживает смех — в конце концов, Шерлоку нужна его помощь, хотя он явно страдает не так сильно, как пытается продемонстрировать. Джон слегка отодвигает столик, протирает его от крови и садится, аккуратно подняв ногу Шерлока. Сняв туфель и носок, он быстро протирает окровавленную стопу и видит наконец неглубокий тонкий порез. — Царапина, — недовольно фыркает Шерлок, и Джон кивает. — Тебе повезло. Пара стежков и повязка. Через три дня забудешь. Джон сосредоточенно занимается раной, не обращая внимания на то, как неотрывно Шерлок наблюдает за его лицом из-под полуопущенных ресниц. Однако, закончив бинтовать изящную ступню, он не спешит выпускать её из рук, задумчиво обводя большим пальцем выступающую косточку. Подняв голову, он встречает взгляд Шерлока — тёмный, грозовой, откровенно приглашающий. У него пересыхает в горле — струна между ними вновь натягивается до предела, звеня оглушительной тишиной. Но делать что-то большее, нежели мягкое поглаживание тонкой лодыжки, Джон не рискует. Границы чертил Шерлок — Шерлоку их и стирать. И Шерлок стирает их одним движением. Он вытягивает ступню и проводит большим пальцем ноги по животу Джона, на секунду останавливаясь на пряжке ремня, словно ожидая возражений. Джон молча облизывает губы, и Шерлок ведёт ногой ниже по ширинке, прижимая к паху Джона всю стопу. Джон сорвано вздыхает, ощущая привычно-острую тяжесть возбуждения, и глаза Шерлока вспыхивают радостью, когда он чувствует, как от его прикосновений под джинсами Джона наливается тугой бугор. Джон ведёт рукой по гладкой коже голени с редкими жёсткими волосками, пробираясь под узкую штанину почти до колена. — У тебя чувствительные ноги? — слегка хрипло уточняет он. — У меня чувствительное всё, — выдыхает Шерлок низким рокочущим голосом, и Джон тихо рычит, проводя ногтями по его ноге вниз. Шерлок охает, когда Джон берёт его за бёдра и резким движением втирается между ними, став на колени перед диваном. Шерлок обхватывает его ладонью за шею сзади и тянет к себе, и Джон вроде бы послушно приближает губы к его лицу, но останавливается буквально в миллиметре от поцелуя и спрашивает, наполняя своим дыханием приоткрытый в ожидании рот: — А как же твоё «Женат на Работе»? Шерлок коротко стонет: — Работа поймёт. Джон запускает пальцы в пушистые кудри и тянет, заставляя Шерлока откинуть голову назад. Тот чуть заметно вздрагивает от мягкого прикосновения губ к чувствительному местечку под ухом. Джон выдыхает в нежную кожу: — Я дьявольски ревнив, Шерлок… Последнее предупреждение, последняя возможность сдать назад. Шерлок ахает, закрывая глаза: — Да! Сделай так, чтобы все… видели, что я только твой… Боже, Джон! Получив разрешение, Джон впивается в подставленную шею губами, прикусывает, втягивает кожу в рот, с силой проводя языком. Шерлок хватает его за плечи, стараясь прижаться ещё ближе, потирается пахом о его живот. Джон зализывает яркую метку, выпускает его волосы и коротко командует: — Спальня. Глаза Шерлока распахиваются, он насмешливо спрашивает: — Чем тебя не устраивает диван? Джон ухмыляется: — Боишься не дойти? Шерлок отталкивает его и вскакивает, вцепляется Джону в воротник и рывком поднимает его с колен. Ткань трещит под его пальцами, но Джон легко вырывается, подныривает под его руки и забрасывает Шерлока себе на плечи. Тот рявкает: — Пусти! Джон морщится, быстро двигаясь к двери в его спальню. — Что ж ты так кричишь? Шерлок замирает, чтобы не врезаться ногой в косяк, и тихо ругается сквозь зубы. Джон сбрасывает его на кровать, и Шерлок мгновенно подсекает его под колени, заставляя упасть рядом. Джон легко перекатывается и наваливается сверху, фиксируя его запястья. Они внезапно замирают — Шерлок наслаждается тяжестью лежащего на нём тела, а Джон смотрит на его лицо, пронзённый красотою тонких черт, заполненный нахлынувшей нежностью, такой острой, что перехватывает дух. Шерлок высвобождает руку и проводит по его щеке кончиками пальцев, шепчет зовуще: — Джон… И Джон почти благоговейно прикасается к его губам. Первый поцелуй осторожный, мягкий, губы скользят по губам, собирая дыхание, но Шерлок обхватывает лицо Джона ладонями, притягивая к себе, и нежность уступает место страсти. Шерлок кусается, ввинчивается языком в рот Джона, заставляя бороться за возможность дышать, перекатывает их, вжимая Джона в кровать. — Я тоже ревнив, — низко рычит он, — я собственник. Я растворю тебя в себе, захвачу, замурую твоё сердце в своей груди. Ты никогда не посмеешь смотреть ни на кого, кроме меня… Шерлок замолкает, изумленно глядя на смеющегося Джона. — Глупый, — ласково говорит Джон. — Я с первой нашей встречи смотрю только на тебя, вижу только тебя, любуюсь тобой… Ты прекрасен, Шерлок. Напряжение и агрессия оставляют Шерлока, и теперь уже Джон ласково гладит его лицо, мягко поворачивает их так, чтобы они лежали на боку, глядя друг на друга, и начинает расстёгивать на Шерлоке рубашку. — Я согласен, Шерлок, — шепчет он, целуя его подрагивающие ресницы. — Бери моё сердце, оно всё равно уже давно принадлежит тебе. — Джон, — шепчет Шерлок отчаянно, — Джон… — Ш-ш-ш… Я знаю. Они раздевают друг друга, сталкиваясь руками, прикасаясь всё более жадно, ловя губами жаркие выдохи. Джон покрывает влажными поцелуями белое плечо. Шерлок словно облит лунным светом поверх стали, жёсткий и мягкий одновременно, невероятно чувствительный, остро реагирующий на каждое движение, на легчайшее прикосновение. Джон даже не замечает, как оказывается раздет — он не в силах отвести взгляд от обнажённого Шерлока. — Ты ослепителен, — шепчет он. — Греческие статуи разбились бы от стыда, увидев тебя. Ты прекраснее их. Никакой мрамор не сравнится с лунным камнем твоей кожи. Шерлок смотрит на него потрясённо и отворачивается, пытаясь спрятать краску смущения на щеках, но Джон ловит его за подбородок и поворачивает к себе. — Я никогда в жизни не видел никого и ничего красивее тебя, Шерлок. Шерлок закрывает глаза, дрожа в его руках. — Мне никто не говорил такого… Джон скользит ладонью по его бедру, шепчет: — Они были слепыми. Шерлок всхлипывает: — Джон… — Чего ты хочешь, душа моя? Что я могу сделать для тебя? Я сделаю всё, что ты пожелаешь… — Боже, Джон… Шерлок рассыпается от его слов, растерянный, мятущийся, не понимающий, как попытка заняться сексом превратилась в это, чему он не может найти названия. Джон обнимает ладонью его член, и Шерлока подбрасывает над кроватью, он стонет, а Джон священнодействует над его телом, с восторгом изучая реакции Шерлока на свои действия, чуть сильнее сжимает кулак, обводит головку большим пальцем, ловит каждый стон, каждый вздох, и смотрит, смотрит неотрывно. Шерлок распахивает глаза, и Джон падает в пылающую бездну его взгляда. Шерлок лихорадочно целует его, бормоча между прикосновениями губ: — Замолчи, замолчи, прошу тебя… Джон встревоженно приподнимается и понимает — Шерлоку просто слишком много, он не ожидал такого, всегда слишком сильно реагировал на похвалы и восхищение Джона, и сейчас тонет в захлестнувших его эмоциях. Джон улыбается, и Шерлок, тяжело дыша, зажимает ему рот и опрокидывает на спину, усаживаясь сверху. От касания тёплого языка к пальцам он с присвистом втягивает воздух сквозь зубы, но уже приходит в себя, сохраняя всё услышанное, пережитое, чтобы потом, позже, когда не будет рядом обжигающе-горячей кожи, когда тело вновь скроют доспехи костюма, когда Джон не будет дотрагиваться, говорить, гладить, облизывать пальцы… Шерлок стонет и шепчет: — Молчи… И смотри. Он вытаскивает мокрые пальцы изо рта Джона, приподнимается и заводит руку назад. Мог бы и не заставлять молчать — Джон забывает все слова в мире, включая собственное имя, ошеломлённо глядя на то, как Шерлок растягивает себя. У Джона дрожат руки, он гладит Шерлока по бедрам и смотрит, впитывая эту невероятную картину. Смотрит на то, как Шерлок то закусывает губы, то приоткрывает их, выпуская стонущие выдохи, как запрокидывает голову, отбрасывая влажную чёлку с глаз, как подрагивают веки и трепещут ресницы, как напрягаются и расслабляются мышцы живота, как скатывается капелька пота по ходящей ходуном груди, как покачивается тяжёлый гладкий член с блестящей головкой… Как Шерлок внезапно смотрит на него в упор, и в глазах его адово пламя мешается со слезами. Шерлок медленно опускается на его член, и Джон задыхается. Шерлок облизывает губы, шепчет что-то, но все звуки в ушах Джона перекрывает грохот его пульса в висках и низкое гудение напряжённой басовой струны, которую Джон вроде бы и сам придумал — но вот она, заглушает весь мир, сужая поле восприятия до двух оставшихся чувств: зрения и осязания. Джон не в силах услышать сейчас слова Шерлока, но видит его и чувствует, боже, как он его чувствует! — Шерлок, — выстанывает Джон, мучительно пытаясь не кончить в ту же секунду, когда Шерлок принимает его в себя полностью. Шерлок дышит тяжело, его член слегка обмяк, и Джон охает: — Тебе больно! Не на… Шерлок зажимает ему рот, не позволяя договорить, качает головой и снова облизывает губы. — Не двигайся. Джон не обращает внимания на то, что снова начинает слышать, его переполняет беспокойство за этого упрямца. — Молчи, — бормочет Шерлок, — молчи. Ты сам сказал, что сделаешь всё, что я захочу. Я хочу так. Джон опускает ресницы, соглашаясь, и Шерлок убирает ладонь с его лица. И улыбается. У Джона перехватывает дыхание — он никогда раньше не видел в глазах Шерлока столько нежности. Шерлок гладит его лицо и шею кончиками пальцев, склоняется к нему, целует так мягко, так бережно. Джон прижимает его к себе, водит руками по шёлковой коже спины, ощущая, как лёгкие судороги пробегают по мышцам под его пальцами. — Шерлок, я… — Пожалуйста, — дрожащий выдох на его губах. — Пожалуйста, не говори это. Не сейчас. — Хорошо, — шепчет Джон. Шерлок целует его благодарно и поднимается из его объятия, обретя силы снова стать собой. Кривая усмешка служит единственным предупреждением — Шерлок начинает двигаться. Джон невольно прикрывает глаза. Шерлок сжимает его в себе и расслабляет мышцы, бесцеремонно ёрзает, отыскивая нужный угол, и, найдя, начинает двигаться в собственном ритме. Если бы Джон мог, он рассмеялся бы, но перехватывать инициативу он не собирается — ему слишком хорошо. Шерлок восхитителен в своём любовном эгоизме, он целеустремлённо летит к оргазму, и Джон наслаждается этим. Когда Шерлок обхватывает свой член, он накрывает его ладонь своей. Шерлок шепчет: — Да, Джон, сейчас… — и после нескольких движений кончает с низким стоном. Джон пытается запомнить его лицо в этот момент, но собственный оргазм накрывает его горячей волной. Шерлок ложится на него, утыкаясь лицом в ямку между плечом и шеей. Джон перебирает мягкие влажные волосы и тихо спрашивает: — А теперь можно это сказать? Шерлок трясёт головой, прижимаясь к нему ещё сильнее. — Почему? Шерлок дёргает плечом. Джон смеётся и прижимается губами к кудрявой макушке. — Не смейся, — глухо бубнит Шерлок ему в шею. — Пообещай, что не скажешь мне это. — Хорошо, — шепчет Джон. — Я обещаю, что никогда не скажу тебе это слово. И ещё обещаю, что всегда буду смотреть на тебя. Только на тебя. Не отводя взгляд.