sweet aftertaste

      Марселин вовсе не считала себя лучше других, это была показуха, игра на публику. Маска, прочно приклеенная к лицу. Привычка, оставшаяся с подростковых лет, когда твои друзья тебя сожрут с потрохами, если ты выделяешься или даешь слабину. Череда неудачных отношений и вероломно изменившая первая любовь только усугубили ситуацию. С возрастом и тело и душа чесались от желания измениться, перестать быть бесчувственной свиньей, но открывать миру своё истинное я было слишком боязно, и Марси решила плыть по течению.       Со временем Марселин привыкла делать всё по-своему и не слишком считаться с чужим мнением, особенно в отношениях: я буду относиться к тебе хорошо, но если тебя что-то не устраивает — дверь всегда открыта, меняться я не собираюсь, уходи на здоровье. Привязываться к людям она тоже разучилась, поэтому когда в её жизни появилась Боннибелл, Марселин не чувствовала желания что-то изменить в этой системе.       Но ей очень понравилась Бонни, эта умная, на первый взгляд светлая и чистая девочка с пронзительными глазами и успокаивающей улыбкой. Вскоре после знакомства Бонни, смущаясь и краснея, но уверенно призналась ей в своих чувствах. Интерес и симпатия победили и, через несколько недель колебаний и разбора со своими тараканами, Марси все-таки предложила ей встречаться, до конца не доверяя и не давая себе расслабиться.       Она относилась к Боннибелл со сдержанной добротой и заботой, изредка позволяя себе проявления нежности, которые та ловила с жадностью, и хранила в памяти на веки вечные. Бонни же души в Марси не чаяла, это было видно. Она часто говорила, что влюбилась с первого взгляда, и Марселин скалилась в ответ, обнажая похожие на клыки вампира зубы: что за бред, Бонни, ты не в сказке.       Она не обижалась на это, только, погрустнев, отводила взгляд и замолкала на какое-то время, а потом снова принималась весело щебетать чепуху, как ни в чем не бывало. Она делала так каждый раз когда Марселин не сдерживалась и выплескивала на нее негатив по пустякам — не ругалась и не огрызалась, просто замолкала и смотрела в никуда, пока в Марси все клокотало от раздражения. Через какое-то время Бонни тихо просила прощения, обнимая со спины, хотя ее вины не было, и Марселин злилась еще больше — на себя, за такой хреновый самоконтроль, на Бонни, за то что она такая понимающая, и на весь окружающий мир. Бонни не уходила, не сердилась в ответ, а лишь обречённо вздыхала, обнимая Марси всё крепче.       «Она и правда любит, она понимает» — неуверенно шептало сердце. «Это все её низкая самооценка и отсутствие опыта» — припечатывал разум.       Разум всегда побеждал.       Но любому терпению приходит конец, и в один день Бонни не выдерживает. Она плачет беззвучно, но горько и Марси наконец становится безумно стыдно. Но гордость и боязнь потерять лицо не дают Марселин вскочить и остановить быстро уходящую Боннибелл.       Дома Марси понимает, что всё плохо и Бонни не уходит из мыслей. Она проигрывает в голове их сегодняшнюю ссору снова и снова и понимает, что могла бы просто заткнуться и обнять Бонни крепко-крепко и ничего этого бы не было.       Бонни нет в комнате, но везде есть её тень — маленький кулон на прикроватной тумбочке, подаренная ею футболка с забавным рисунком, лёгкий запах парфюма, впитавшийся в подушку, и их совместная фотография, которую Марси поставила в рамку на подоконник. Всё ещё горевший на щеке лёгкий поцелуй не давал покоя, и Марси не знала куда деть непривычно свободные пальцы, обычно крепко сжатые тонкими пальчиками Боннибелл.       Сотни сообщений присланных за эти месяцы и каждый вечер неизменное «спокойной ночи, люблю тебя» от Бонни всегда казались чем-то обыденным и таким не важным, но сегодня, когда Марси не получает заветных слов, она чувствует себя пустой. Она ворочается в кровати без сна до шести утра, не выдерживает и шлёт короткое: «ты нужна мне». Бонни не отвечает, а у Марси противно щиплет глаза и она ругает ни в чём не повинный потолок на чём свет стоит.       Тихий стук в дверь Марселин почти не замечает. Бонни стоит на пороге, смущённо закусив губу и не смеет поднять глаза.       Марселин смотрит на неё, зажмуривается, и отсчитывает три громких, тяжёлых удара сердца.       Один.       Два.       А на счёт три что-то внутри у Марселин ломается и разбивается с громким звоном.       Она тянет Бонни на себя и осыпает лёгкими, поспешными поцелуями её лицо и шею, забывая про открытую входную дверь. Боннибелл начинает оттаивать, улыбаться и шутливо отмахиваться, и, в конце концов, сдаётся и обхватывает тонкими ручками Марси, прижимая к себе так крепко, что той трудно дышать.       Разум Марселин ещё пытается что-то вставить, но она с удовольствием посылает его ко всем матерям, нежно стирая текущие по щекам Бонни слёзы.