Перевязка

Но что мы сделаем к черту, Когда женщина станет войной. Чайф «Новые Легионы».

— Мать твою, осторожней! — Если бы ты меняла повязки, когда говорят, было бы проще. Не дергайся. Шокиа надеялась, что руки у нее дрожат не слишком заметно, а голос звучит достаточно уверенно. Она сотни раз перевязывала товарищам раны, приходилось и кишки в пузо обратно запихивать, и культи заматывать. А тут, подумаешь — обычные ожоги. Но, демоны дери, к этой женщине просто страшно прикасаться. Кажется, что она сейчас развернется и голову тебе снесет ко всем чертям. Никто не может заставить Зелу делать то, что она не хочет. Никто из них, во всяком случае. Она сидит на своей постели, спиной к Шокии, голая по пояс, вся в серо-желтых от сукровицы и пыли повязках. Пьет какой-то голимый гоблинский ром — из горла пьет, конечно — и ругается в голос. — Блядь, да не дергай их! — Они присохли, — терпеливо говорит Шокиа. — Они присохли, потому что ты не дала поменять их вовремя. У тебя серьезный ожог, ты должна слушать лекарей. Зела кривится. У нее хватает шрамов — старых, новых, на той коже, что слизал огонь, наверняка, они тоже были. Шокиа задевает их пальцами, иногда думает — а этот откуда? У нее стальные мышцы, и даже когда орчиха сидит, сгорбившись, видна выправка. Такие, как она, родились, чтобы быть воинами. — Херня это, а не ожог, — сообщает Зела между глотками. — Какая-то человеческая сука со своими блядскими огонечечками. Фокусница сраная. Я всадница Драконьей Пасти, я под драконий огонь попадала! — Ты напилась. Прекращай — кровь жидкая становится, мне мешает. Шокиа старается говорить спокойно — хотя бы одна из них должна говорить спокойно. Она не знает, какие бывают ожоги от драконьего огня, но к «суке» Зела несправедлива. Огненный шар обжег ее очень сильно, от пламени спекся глаз, спасти его лекари не смогли. А потом то ли попало в него еще что-то, то ли он сам вытекать начал — пришлось вычистить из глазницы все, что осталось. Эту глазницу Шокии тоже нужно будет промыть и снова перевязать. — Я ее подстрелила, — невпопад говорит Шокиа, чтобы отвлечься от мысли о вырезанном глазе. — Джайну. — Я видела, — Зела морщится. Ром она все-таки отставила в сторону. — Башку надо было ей разнести сразу, чтобы эта шлюха точно сдохла. Чтоб мозгами всю эту их ебучую компанию забрызгало. — Думаешь, ее спасли? Я хороший снайпер. — О да, — голос Зелы вдруг меняется. — Ты очень хороший снайпер. Где была твоя винтовка, когда эта гниль штурмовала Оргриммар? Шокиа молчит. Страх, что Зела вцепится ей в глотку, становится почти паническим. — Я совершила ошибку, — наконец медленно произносит Шокиа. — Я делаю все, чтобы ее исправить. Зела молчит, но Шокиа чувствует, как та напряжена. Как перед атакой — и снайперша не сомневается, что даже ожоги не помешают этой женщине убить ее с одного удара. — Поэтому я послушалась этого дракона, — медленно говорит Шокиа. — Мне нужен был шанс исправить прошлое. Как и тебе. И Вождю. — Заканчивай нести эту заумную хуйню. Я тебя простила. Остальное скажешь Гаррошу. Шокиа судорожно выдыхает и крепче сжимает пропитанные травяными отварами чистые бинты в руках — потому что пальцы опять дрожат. Зела вроде расслабилась, но это не успокаивает. — Повернись, — осторожно просит Шокиа, покончив со спиной. Зела разворачивается, лениво откидывается на руки, чтобы снайперша могла разобраться с ребрами. Ей, наверное, больно опираться на правую, обожженную руку, но по лицу этого не скажешь. Хотя она полбутылки вылакала — сойдет за обезболивающее. — Мне нравится твоя коса. Шокиа даже не успевает снова испугаться, когда женщина наклоняется вперед, подхватывает упомянутую косу и пропускает ее через кулак. — Всегда хотела длинные волосы, — продолжает Зела. — Но с такой не повоюешь. Поймают за нее и все. Тебе не мешает? — Я чаще лежу в засаде, — нервно улыбается Шокиа. — Там не мешает. Она пытается представить Зелу с длинными волосами, но у нее не выходит. Шокии хочется быстрее разобраться с этой перевязкой и уйти. Ее мутит от смеси запаха трав для повязок, рома, пота, и еще почему-то здесь пахнет железом. — Мужика бы сейчас, — лениво говорит Зела, как-то мимоходом сжав свою грудь. Левую, ту, на которой цела вся кожа. Шокиа опускает глаза — этот жест почему-то тоже ее пугает. — У тебя же целая рота — выбирай любого, — пытается так же цинично пошутить она. — Но с такими ранами это пока неразу… Шокиа все-таки поднимает на Зелу взгляд и запинается. В уцелевшем глазу той отчетливо читается ответ, так четко, что Шокиа будто слышит его. «Какие это, нахер, раны?» — и еще: «Я не собираюсь трахаться со своими солдатами». — Извини, — не выдерживает Шокиа. — Вяжи уже. Шокиа послушно возвращается к повязкам, но долго молчать ей невыносимо, поэтому она спрашивает: — Что мы должны делать теперь? — Ждать, — пожимает плечами Зела. — Хреново, что с Гаррошем ушел только этот дракон, но что поделать. — Ты ему не доверяешь? — Дракону? Я что, ебанулась? Драконы годятся только на то, чтобы на них летать. Ну и еще для доспехов. Зела хрипло смеется. Шокиа смотрит на ее снятую броню, что лежит возле койки. Зела не успела сделать новую — все в копоти и дырах. Вроде похоже на чешую, но огонь «фокусницы» справился с драконьей шкурой. — Ясно, что у него есть какой-то свой в этом интерес, — продолжает, отсмеявшись, Зела. — Мы ему доверились, потому что терять было уже нечего, мы сыграли на все. Но никто не знает, какие условия он решит диктовать сейчас. А, хотя, насрать. Адский Крик разберется с этим, я знаю. И вернется. Шокиа кивает. Она верит в то, что говорит Зела, но до ее уверенности снайперше далеко. — И сколько времени это займет? — Понятия не имею. Мне плевать. Несколько месяцев или несколько лет. Мы будем ждать. Зела наклоняется к ней. «Это приказ», читается в ее взгляде. — И, уж поверь мне, я дождусь. Я его дождусь.