Твои ебанные мозговыносящие монологи, как же я их ненавижу. Словно тебя...
***
Утром, после бара, в моей голове кружилась тысяча и одна мысль, или вообще ничего. Может быть, там было просто пусто. Смутно вспоминались отрывки алкогольно- кальянного безумства. Как Пого поднял мне подол платья, как Фиша тошнило на Зим-Зама. Как все втроем тащили меня домой. А все остальное вспоминать не хотелось. То, как Мэрилин вывихнул руку охранику бара, то как он орал на полицейских. Хотелось все забыть. Я встал с дивана. Ноги не хотели подчиняться мне и всему остальному телу. Платье, то любимое зелененькое платьице пропахло рвотой и кальяном. Около дивана стояли бутылки спиртного. Все 4 бутылки были пусты, одна разбита. Из одной ноги сочилась струйка крови. Она была размазанна, но по прежнему текла. Удивительно, но боли я не почувствовал. Пересилив себя, я подошел к зеркалу. Ужасное зрелище. Дреды были похожи на солому, из уголка рта так же текла кровь. Переносица была разбита, перевязана и заклеена пластырем. Под глазами весели мешки, а сам взгляд был ''дерьмовей дерьма''. Было отвратно смотреть на себя. За утро, за пол часа не было слышно Мэрилина. Он делся куда-то. Может, еще спит. Может, у него похмелье. Но это, блять, не означает, что его нет. Хотя хотелось бы хорошенько осквернить его тушку, если таковая имеется, после его ебанной смерти. Я бы достал из него все кишки, скормил бы их собакам и бомжам, всю остальную часть я бы просто мучал. До тех пор, пока не останется ни одного чистого клочка этой жалкой падали. Пусть он умрет достойной ему смертью. Сдохнет в муках. Он заслуживает этого.***
О нет, сученыш, ты меня не похоронишь. Я буду убивать тебя. Твой здравый смысл скоро станет больным предрассудком. Я возьму вверх, вот увидишь. Твой блядский рот больше ни слова не вымолвит. Ты сам умрешь. Ты будешь дерьмом. Таким же дерьмом, каким сделал меня ты...