forgive me, hyun

Всё те же улицы, те же маленькие переулки, пропитанные сладостными воспоминаниями, греющими, но в то же время такими обжигающими. Снег крупными хлопьями спускался на мокрый асфальт, тут же тая от резкой смены температуры. Кое-где лежали небольшие сугробы снега, они были чуть подтаявшими, но это не мешало парню наслаждаться этой атмосферой, напоминавшей ему о чём-то далёком, о том, что с первым снегом он когда-то потерял. Воспоминания врезались в его сознание острыми шипами, принося невыносимую боль и запоздалую горечь от потери когда-то любимого, сейчас навсегда забытого, человека. — Пак у телефона, — отвечает парень на телефонный звонок, тут же хмурясь. Даже в свой свободный выходной он не может просто погулять, насладиться красотой Японии, по которой скучал. Но работа была для Чимина всем, он не мог проигнорировать звонок, как бы этого не хотел. — Это не мои проблемы, Чхве, я сказал: организуй всё на вторник, а уж где ты найдёшь его — не моя забота, — произнёс твёрдо Чимин, сбрасывая вызов и продолжая гулять по уютным улицам, улыбаясь, когда проходил особенно важные и ярко-красную вывеску кинотеатра. Столько происходило в этом кинотеатре, что и не припомнить всего. Пройдя чуть дальше, Чимин остановился на светофоре, смотря вперёд и немного убавляя энтузиазм. Улыбка стала больше измученной, чем счастливой, но таково было для него это место, он мог подарить ему лишь печальную улыбку и серость взгляда. Вывеска давно знакомого кафе ярко горела, призывая парня ещё немного побыть в пучине воспоминаний. Зайдя в помещение, он услышал звон колокольчика и прошёл к свободному столику, присаживаясь за него. В кафе было не так уж и многолюдно, несколько пар сидели недалеко от Пака, ну ещё и мужчина с ребёнком, сидевшие за тем самым столом, за которым у Чимина когда-то разбилось сердце, надежда и вера во что-то хорошее в этом чёртовом мире лжи и обмана, но сейчас не стоит об этом. Неожиданно появившаяся официантка заставила парня немного подпрыгнуть от лёгкого испуга. Стройная девушка в запятнанном фартуке стояла перед ним с небольшим блокнотиком ещё и пыталась состроить ему глазки. Чимин усмехнулся, заказывая излюбленный капучино с ванилью. Девушка несколько секунд ещё стояла около него, видимо, собираясь что-то спросить, но после удалилась, так и не сказав ни слова. Чимин снял пальто, кинул его на соседний стул и стал внимательно рассматривать всё вокруг. Взгляд его снова наткнулся на мужчину и ребёнка, которые пили молочный шоколад и о чём-то увлечённо говорили. Маленькому мальчику было примерно года три-четыре, он широко улыбался, протягивая маленькую ладошку мужчине. Это выглядело так мило, что Чимин невольно засмотрелся. Широкая спина мужчины мешала Чимину нормально разглядеть малыша, но Пак был уверен, что ребёнок очень красивый. Такую модель он бы хотел видеть для новой коллекции детской одежды, а не ту капризную пятилетнюю девочку, которую избаловала такая же капризная мамаша. Чимину принесли капучино именно тогда, когда мужчина за столиком решил, видимо, ненадолго отойти, оставляя ребёнка, говоря ему сидеть тут и никуда не уходить. Когда широкая спина скрылась в дверях мужского туалета, Чимин решил подсесть к маленькому мальчику, который тут же испуганно глядел на него своими оленьими глазами. Пак ненадолго завис, вспоминая, где же мог видеть такие испуганные, но, одновременно с тем, такие красивые глаза. Тряхнув головой, он решил, что молчит уже слишком долго и решил действовать. — Привет, меня зовут Чимин, — блондин протянул мальчику маленькую ладошку, тот сначала подозрительно смотрел на Пака, а после боязливо пожал ладонь, тут же начиная разглядывать машинку в своих руках. Чимин улыбнулся мальчику, когда тот всё же решил взглянуть на него. Интересный малый. — А как тебя зовут? — спросил Пак, склоняя голову немного вбок, продолжая улыбаться. Мальчик встрепенулся, начиная так же широко улыбаться. Чимин подметил, что мальчик немного самовлюблённый раз сразу так встрепенулся, когда его начали спрашивать об имени, ну или он просто гордился им. — Джин-Хо, — детским сладеньким голосом произнёс мальчик и отпил немного молочного коктейля, принимая деловой вид, но выглядело это так смешно, что Чимин не мог удержаться и засмеялся, вызывая у малыша ещё больше недоверия. Он наверное подумал, что этот странный дяденька смеётся над его именем. Но Чимин не глупый и тут же всё понял, извиняясь и, говоря, что у него очень красивое имя. Сам же знает, как неприятно, когда над тобой смеются из-за имени, особенно, когда оно похоже на девчачье. — Хочешь мороженого? Я угощу тебя, — произнёс Чимин, а у Джин-Хо тут же загорелись глаза при слове «мороженое». Пак снова невольно засмеялся, смотря на эту милую улыбку и просящий взгляд, этот ребёнок был слишком мил. — А ты можешь заказать мороженого для папочки тоже? — его оленьи глаза смотрели прямо в глаза Чимина, заставляя его немного поёжиться, но уверенно кивнуть. Пак всё никак не мог отделаться от этого зябкого чувства знакомого взгляда, как будто с Джин-Хо они уже виделись раньше. Но Чимин был точно уверен, что нет, такого ребёнка он бы запомнил. — Ванильное и шоколадное, пожалуйста, — сделал заказ Чимин и стоило официантке отойти, как мальчик, разинув рот, воскликнул: — Откуда ты знаешь, что папа любит шоколадное? — Чимин улыбнулся и пожал плечами, он правда не знает. Может, оттого, что заказать именно шоколадное было проще всего, а может, из-за того, что, сидя в этом кафе каждый день несколько лет назад, он всегда заказывал именно его. Такая глупая привычка вновь вернулась к нему спустя столько времени, хотя ничего удивительного он в этом не находил. Япония многое для него значила, поэтому он и решил когда-то уехать отсюда на родину, лишь бы не портить хорошие воспоминания об этой стране плохими, пришедшими так внезапно. — Вот, возьми это, — Чимин протянул небольшую визитку мальчику. Тот тут же схватил её своими маленькими ручками, рассматривая. — Из тебя может получиться неплохая модель, покажи её роди… Но неожиданный голос прервал мужчину: — Джин-Хо. Если бы Чимин мог так легко пойти и покончить жизнь самоубийством, то сейчас он бы уже летел с крыши какого-нибудь здания. Например, своей компании, но для начала он должен убедиться, что голос, который он услышал — не тот, о котором когда-то думал. Блондин медленно повернул голову, сталкиваясь взглядом с такими же оленьими глазами, как у мальчика. Тот самый ореховый цвет глаз, тот же удивлённый взгляд и те же смешанные эмоции, как когда-то три года назад. Мы снова встретились, Чонгук. — Джин-Хо, иди-ка сюда, — подозвал ребёнка к себе Чонгук, всё так же не прерывая зрительного контакта с Чимином. Малыш слез с высокого стула и подошёл к отцу, который тут же поднял его на руки, спрашивая, в порядке ли он. — Чимин заказал нам мороженого, — радостно начал мальчик, не зная даже, как не рады этому мужчины. — Он заказал тебе шоколадного, как ты любишь! — всё так же восхищённо рассказывал Джин-Хо, смотря на ответную улыбку любимого папы. Чимин же стоял как в воду опущенный, не понимая, как судьба может так насмехаться над ним? После всего того, что было между ними, она снова соединяет их вместе, как недостающие пазлы для красивой картинки. Блондин глубоко вздохнул, запуская пальцы в волосы и стараясь хоть как-то прийти в себя. — Это твой ребёнок? — всё же решился спросить Чимин, но тут же пожалел об этом, когда увидел кивок со стороны Чона. Получается, что это тот самый ребенок, из-за которого он когда-то оставил Чимина, бросил его, сказав, что всё это время лишь пользовался им. Жестоко, противно, слишком грязно. Блондина передёрнуло от своих же мыслей, он снова почувствовал себя испачканным в какой-то грязи. Была ли это грязь измены? Возможно, Чимин не мог сказать точно, тогда ему было не до философских размышлений о всякой там грязи. — А ты почему здесь? — пришла очередь Чонгука задавать вопросы. Он был в таком же немом шоке, когда увидел светлую макушку рядом с сыном. Подойдя поближе, он убедился в том, что его самый страшный кошмар сбылся — Чимин приехал спустя три года. — По работе, а где Мин Со А? — как бы невзначай спросил Чимин, склоняя голову немного вбок. Ему было интересно, куда подевалась эта стерва после того, как переспала с Чонгуком и привязала его к себе, скрепив договор ребёнком. Только вот тогда Чонгук не согласился с обвинениями Чимина в адрес девушки, говоря о том, что всё было по взаимному согласию. За этим самым столиком. Три года назад. Чон Чонгук расстался с Пак Чимином после двух лет прекрасных отношений. Чонгук покрепче сжал ребёнка на руках, прижимая его к своей груди. Он дорожил Джин-Хо, как никем другим, он его ребёнок, его кровь и плоть. Чонгук готов был на всё, чтобы его сын рос в нормальной семье, вот только Мин Со А этого не хотела. Она думала, что растить ребёнка не так уж и трудно, что его просто надо кормить время от времени как котёнка. Не выдержав однажды, Чонгук выгнал её, сказав, что она больше похожа не на мать, а на предмет декора в их квартире. С тех пор он воспитывает Хо сам, пытаясь дать мальчику всё, но и старается не переусердствовать. — Без понятия, — произнёс Чонгук, стараясь совладать с дрожью в голосе. Чимин стоит прямо перед ним, такой же маленький, с такими же светлыми волосами, почерневшими у корней, теми же глазами-улыбками и с тем же румянцем на щеках. Даже сейчас, когда Пак одет в строгий чёрный костюм, когда на его левом запястье дорогие часы, а причёска идеально уложена, Чонгук видит в нём того же «Чим~и», одетого в огромный свитер и с беспорядком на голове. От этого на душе становится чуточку теплее, но он не хотел, чтобы Чимин успел заметить перемену в его настроении, он не хотел портить ему жизнь своим присутствием. — Пап, Чимин дал мне это, — мальчик достал из маленького кармана своей толстовки ту самую визитку и протянул Чонгуку. Изучив глазами бумажку, Чон удивлённо вскинул брови. — Так ты работаешь с детской одеждой? — поинтересовался он, рассматривая визитку. Чимин кивнул, когда младший снова поднял на него свой любопытный взгляд. Такой же как и у Джин-Хо, теперь вся картинка начинает складываться. — Я считаю, что Джин-Хо мог бы стать хорошей моделью для новой коллекции зимней одежды, — пожал плечами Чимин, смотря на мальчика, который широко улыбался. Теперь Чимин узнаёт эту улыбку. Чонгук опускает мальчика на пол и отдаёт ему визитку. Он не уверен, что хотел бы ввязывать своего сына в шоу-бизнес, да что тут говорить, он никогда не думал об этом, но многие люди, наблюдавшие за Инстаграмом маленького Джин-Хо, поговаривали о том, чтобы отдать его в модельное агентство. Тогда Чонгук представил, что в будущем его сын сможет быть лицом какой-нибудь компании или известного бренда. Чимин предложил неплохую идею, но сам Чимин смущал Чонгука. — Ты можешь подумать, — произнёс Чимин, стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не на Чонгука, который буквально прожигал в нём дыру. Чимин опустил взгляд на подошедшего к нему Хо, который аккуратно взял его руку в свои детские ладошки и рассматривал каждое кольцо. Любопытству малыша не было предела, он крутил кольца на пальчиках Пака, с восхищением вздыхая. — Так много колечек! — восхищённо прошептал он. Чимин улыбнулся и, глянув одним глазом на Чона-старшего, опустился на колени, объясняя мальчику, что значит каждое кольцо. Он с упоением слушал, а после спросил о серебряном кольце с небольшой гравировкой, про которое Чимин «забыл» рассказать. — А это, — начал Чимин, но запнулся, а после поднял взгляд на Чонгука, как будто ища ответа на вопрос Хо. Как объяснить этому малышу, что кольцо когда-то подарил любимый парень? А что ещё труднее — сказать, что кольцо подарил ему Чонгук. Он хотел снять его сразу после расставания, но что-то не давало ему это сделать. Он по-прежнему чувствовал энергетику, исходящую от кольца, что постоянно заставляла вспоминать о человеке, которого он, возможно, любил больше всего на свете. — Просто кольцо, оно у меня уже давно, — всё же ответил Чимин, выдавив из себя улыбку. Видимо, мальчика удовлетворил этот ответ, и он продолжил молча рассматривать кольца. — Джин-Хо, уже поздно, тебе завтра нужно к доктору, — Чонгук снова взял мальчика на руки, улыбаясь ему своей кроличьей улыбкой. — Потом опять будешь жаловаться, что не выспался. Малыш захихикал и уткнулся носиком в шею папы. — К доктору? — удивлённо спросил Чимин, вставая с колен. Чонгук откашлялся, отводя взгляд куда-то в сторону. Он сам был немало удивлён, когда увидел то кольцо на пальце Чимина, более того, он даже и подумать не мог, что старший будет хранить его. Чонгук чувствовал себя неловко, вспоминая о таком же кольце, которое сегодня утром он оставил на прикроватной тумбочке. И зачем он только снял его? — Да, Хо у нас любит болеть, да, приятель? — Чонгук снова улыбнулся мальчику, потрепав его по светлой макушке. Его волосы были такого же цвета, как и у Чонгука несколько лет назад — светло-коричневые, они очень ему шли. Но сейчас Чонгук решил, что, видимо, чёрный цвет ему пойдёт лучше. — Я подумаю над твоим предложением, Чимин, а сейчас мы спешим. Чонгук опустил ребёнка на пол, сложил в небольшой рюкзак его машинки и несколько карандашей, а после ушёл, держа за руку Хо, так и не попрощавшись. Чимин готов был взорваться от злости, потому что ведь этот мальчишка не меняется даже с годами! Хотя чего Чимин ожидал от него? Дружеской беседы или объятий? Глупо и нелепо для Чонгука, тем более они друг другу уже никто, но червяк обиды всё грыз и грыз. . — Чимин! — парень обернулся на детский голосок и так и застыл на месте, оглядывая маленького Джин-Хо, который был ещё и без сопровождения. Чонгук, что, совсем голову потерял? Пак быстрым шагом преодолел небольшое расстояние и подошёл к малышу. На нём была белая толстовка с курткой, а сзади висел маленький рюкзачок. Чимин присел на корточки и взял мальчика за плечи, улыбаясь своей обворожительной улыбкой. — Джин-Хо, ты один? — мальчик немного стушевался, сжимая игрушечного кролика в руках. Он выглядел таким беззащитным, что Чимину сразу захотелось надавать хороших оплеух его, так называемому, папаше. — Папочка ушёл только что, как только увидел тебя. «Вот же оболтус», — подумал блондин, глубоко вздыхая и беря ребёнка на руки. Сейчас ему лучше зайти в кабинет и расспросить Хо там, иначе пойдут не очень хорошие слухи. Зайдя в свой кабинет, он посадил Джин-Хо на стол и дал ему конфетку, которые лежали у него на столе, если ему вдруг захочется перекусить. Глаза мальчика тут же загорелись, и, отложив зайца в сторону, он начал распаковывать конфетку. — Неужели твоему папе стыдно мне на глаза показываться после прошлой фотосессии? — размышлял вслух Чимин, присаживаясь в одно из кресел. Увидев пухлые щёчки Хо, набитые конфетами (он, видимо, решил, что другие тоже можно взять), Чимин засмеялся, удивляясь схожести мальчика с Чонгуком. Они были похожи как две капли воды: те же привычки, тот же стиль одежды, те же оленьи глаза и та же наглость. Чимин очень любит детей, особенно вот таких вот маленьких мажоров, как Чон-младший. Сразу видно, что Чонгук воспитывает в нём истинного лидера, даже взгляд у мальчика победоносный. — Папа что-то говорил о том, что лучше бы, если бы пять лет назад он не совершал ошибки, — как ни в чём не бывало произнёс малыш, облизывая пальцы, чтобы убрать шоколад. — Джин-Хо, не облизывай пальцы, иди лучше помой, — сделал ему замечание Чимин, ещё не принимая слова ребёнка всерьёз, но вскоре его осенило. Он протянул мальчику салфетку, а после начал сам протирать маленькие ладошки, пытаясь не думать о том, что только что услышал. Получается, Чонгук жалеет, что они вообще когда-то познакомились, тогда, пять лет назад? Жалеет обо всех встречах, поцелуях и объятьях? Жалеет о том, что когда-то поддался гормонам и замутил с парнем? Чимин готов был разреветься от этих мыслей, он не мог поверить в то, что Чонгук мог хотеть обернуть время вспять, хотеть, чтобы не было тех признаний и поцелуев в мягкой постели, чтобы не было их. — Дядя Чи, мне больно, — Чимин только сейчас заметил, что тёр руку бедного Хо чуть ли не до покраснения. Мужчина резко опустил маленькую ладошку, откладывая грязную салфетку в сторону. Глубоко вздохнув, Пак взъерошил рукой волосы и решил, что ему сейчас нельзя расстраиваться. У него работа и нужно настроиться на неё, сейчас у Хо вторая фотосессия, поэтому стоит позаботиться о ней. — Пойдём, малыш, — блондин взял мальчика на руки и вышел из кабинета. Игрушечный заяц, про которого благополучно забыл Джин-Хо, так и остался лежать на столе. . — И последний разочек, — произнёс фотограф, щёлкая камерой. Маленький Чон Джин-Хо вёл себя вполне спокойно, вставая в разные позы, чаще всего улыбаясь в камеру. Чимин стоял поодаль, сложив руки на груди, и сам улыбался, смотря на настрой мальчика, который он менял в зависимости от одежды. — По-моему, этот ребёнок обогнал тебя по сексуальности, — усмехнулся рядом стоящий коллега — Тэхён, когда Хо посмотрел в камеру и невинно закусил губу. Чёртов Чон Чонгук всему научил, а Тэхён лишь стоял рядом и посмеивался над удручённым видом друга. Тэхён всегда был для Чимина что-то вроде хорошего друга (или даже лучшего?): помогал советами, иногда выпивкой, ну и они вместе любили ходить в магазины комиксов и выбирать те, что хотят почитать. Хотя их дружба никогда не закреплялась словами, но Чимин, так же как и Тэхён, может смело назвать их братьями. — Тэ, Чонгук сказал, что жалеет о том, что было, — произнёс Чимин, всё так же смотря в упор на позирующую модель. Тэхён медленно повернул голову в сторону друга, то открывая рот, то опять его закрывая. Он не знает, что сказать, а Чимин не понимает зачем вообще поделился с Тэхёном этой информацией. Возможно, он искал поддержки, которую не получил когда-то, но сейчас он чувствует не боль, а просто...пустоту. — Вот и всё, мы закончили! — крикнул фотограф, а потом подошёл к мальчику и потрепал его по голове. — Хорошая работа, приятель. Джин-Хо улыбнулся и побежал в гримёрку, чтобы переодеться. Тэхён должен был поговорить с фотографом, поэтому сверкнув глазами и напоследок сказав, что они обсудят это чуть позже, ушёл в сторону молодого мужчины, чтобы похвалить его за проделанную работу. Чимин достал из заднего кармана телефон, проверяя наличие сообщений, потому что минут десять назад что-то пришло. Сняв блокировку, он удивлённо вскинул брови, читая сообщение от Чонгука: Неизвестный контакт Чимин, очень неловко просить, но ты мог бы отвезти Хо домой? У меня трудности на работе, мне, правда, очень неудобно. Адрес ***** Спасибо, Чонгук — Я что, похож на няньку? — вслух спросил Чимин, удивляясь такой наглости бывшего. Мало того, что Чимин узнал о том, что Чонгук вообще никогда бы не хотел иметь с ним ничего общего, так ещё он должен отвозить его ребёнка домой. Совсем свихнулся на старости лет? /и пофигу, что ему двадцать три/ — Разбежался, — фыркнул Чимин, кладя телефон обратно в карман и складывая руки на груди. Ни.За.Что. . Чимин перебирает связку ключей, которую ему подал Джин-Хо, пытаясь найти заветный ключ… Наконец, найдя ключ, он вставляет его в замочную скважину и открывает дверь, пропуская мальчика вперёд. Раздевшись, Чимин помог Хо снять его курточку и маленькие ботиночки, поставив их в специальный шкафчик для обуви. — Ты голодный? — спросил мужчина, оглядывая беглым взглядом квартиру, а после идя на кухню. Она была не такая большая, как в их общей квартире когда-то, но тоже неплохая. Помыв руки, Чимин открыл холодильник, подмечая, что можно приготовить. Джин-Хо, уже переодетый в домашнюю одежду, уселся за стол, внимательно наблюдая за действиями старшего. — Я, по правде сказать, не очень хорошо готовлю, — почесал затылок Чимин, доставая с полки рамён, который, судя по всему, лежал на «черный день». Дома он сам никогда не готовил, часто заказывал еду, перекусывал в кафе и ресторанах с коллегами, даже иногда Тэхён его подкармливал. Раньше Чонгук всегда готовил еду, часто баловал его, после чего Чимин несколько раз сидел на диетах, чтобы избавиться от ненавистных щёк, но они всё равно до сих пор при нём. — Папа обычно много всего готовит, — произнёс сипленьким голоском Хо, тут же кашляя в маленький кулачок. Чимин, успевший поставить на плиту кастрюлю с водой и надеть фартук, обернулся на малыша, помечая про себя, что он ещё не выздоровел. — Всё хорошо? — Чимин подошёл к Хо, поднимая его за подбородок. — Ну-ка, открой ротик, — мальчик тут же широко открыл рот, а Чимин заметил красноту в горле. Он решил, что стоит после еды дать малышу какой-нибудь сироп, иначе он же так ещё больше разболеется. Потрепав Джин-Хо по голове, Чимин опять подошёл к плите, высыпая в кастрюлю различные приправы, но стараясь не переборщить — малышу нельзя раздражать горло острым. Через десять минут Чимин начал помешивать лапшу, одновременно смотря на рисующего Джин-Хо. Мальчик был так сосредоточен на своём деле, что не заметил, как тарелку с едой поставили рядом с ним. — Джин-Хо, давай, — произнёс мужчина, убирая карандаши и листки бумаги в сторону, — рисование подождёт. Кушай, — Чимин улыбнулся, кладя рядом с тарелкой ложку. Ужин прошёл в разговорах обо всём, Джин-Хо, по-видимому, очень любит похвастаться своими достижениями, но этому Чимин лишь радовался. — И я выиграл первое место, всем очень понравился мой рисунок, — восхищённо закончил Джин-Хо, доедая рамён. Он забавно не выговаривал звук «р», что придавало этому ребёнку ещё большей милости. Когда мальчик уже закончил есть, Чимин все ещё тыкал палочками в лапшу, думая о своём. — Чимин, ты будешь кушать? — спросил неожиданно подошедший Хо. Он держал в руках свою тарелку, а после того, как Чимин отрицательно покачал головой, малыш забрал и его, поставив в раковину и заливая водой, не забыв выкинуть остатки еды в мусорное ведро. Пак немного офигел сначала, но потом вроде это сошло на нет, когда Хо снова сел за стол, начиная рисовать, опять превращаясь в маленького четырёхлетнего мальчика. На часах было уже девять вечера, но от Чонгука никаких звонков или сообщений. Когда он придёт? Чимин бы хотел сразу уйти отсюда, чтобы лишний раз не мозолить Чону глаза. Он хотел бы не думать о нём, но все эти три года он только и делал, что думал о Чонгуке, о его глазах, об их прогулках и мечтал когда-нибудь вновь встретиться с ним. Сначала Пак жутко ненавидел его, злился, ведь он отдал Чонгуку всего себя, пытаясь показать ему всю свою любовь, а он так нагло изменил ему с девушкой, которая после ещё и залетела. По сути, Чимин должен был ненавидеть этого ребёнка, ведь из-за Джин-Хо их «семейному счастью» пришёл конец. Но он не мог, как бы ни пытался. В нём нет ничего от Со А, как будто этот ребёнок только Чонгука, они похожи — наверное, это и есть та самая причина. Чимин бы хотел соврать, что не любит Чона, более того — на дух не переносит, но, если бы он так сказал, то соврал бы прежде всего себе. Чимин крутит кольцо на безымянном пальце, глубоко вздыхая. Он любит его. До сих пор, как бы стыдно это не было признавать. Тэхён предполагал, что он просто помешался, но Чимин не верил. Он ещё способен отличить любовь от помешательства, и это точно не оно. Просто у Пака ещё остались нежные чувства, глубокие, которые он хотел бы всецело отдать Чонгуку, ведь он — первый и единственный, кто смог так тронуть его сердце. И Чимин просто не хотел верить в то, что Чонгук не чувствовал того же. Чимин немного отвлёкся от своих мыслей, чтобы дать ложечку сиропа Джин-Хо, который забавно сморщился, принимая лекарство. — Противно, но полезно, — произнёс Чимин, вспоминая, что Чонгук обычно так говорил ему, когда получалось схватить простуду. И снова Чонгук! Снова он врывается в его сознание и разносит там всё к чертям, расставляя мысли о себе большими красными флажками. — Папа тоже так говорит, но невкусно же, — всё ещё морщился малыш, вызывая у Чимина неконтролируемую улыбку. Следующие несколько минут прошли в спорах о том, что любое лекарство полезно, пусть даже оно и невкусное, поэтому лучше не болеть, чтобы их не пить. Со всеми этими разговорами пришёл сон, в который очень быстро погрузился Джин-Хо, используя лист с рисунком как подушку. Чимин опустил голову на стол, прикрывая глаза от усталости. Сегодня был трудный день, но ему ещё предстоит встреча с Чоном-старшим, поэтому нужно сохранять оптимизм до последнего. Чимин решил, что если не перенесёт Хо на его кровать, то на следующий день у маленькой модели будет болеть шея, чего совсем бы не хотелось. Взяв малыша на руки, Пак прошёл по небольшому коридору, пытаясь найти его спальню. Вскоре перед ним появилась дверь со звёздочками и красивой надписью «Чон Джин-Хо», а рядом была наклейка с красной машинкой, почти такой же, какую держал мальчик в первый день их встречи. Ногой толкнув дверь, блондин вошёл в детскую комнату, сразу же подходя к кроватке и кладя туда мальчика. Тот сладко причмокнул губами во сне, а после перевернулся на другой бок и тихо засопел. Пак накрыл его одеялом, присаживаясь на край кровати и поглаживая макушку ребёнка. Такие же светлые прядки волос, те же пухленькие губки и тот же носик с небольшой горбинкой — всё в нём было от отца. Чимин непроизвольно улыбнулся широко-широко, стараясь не показать кому-то (или себе) непрошеные слёзы, так внезапно подступившие к глазам. — Ох, Джин-Хо, знал бы ты, как я его ненавижу, но…— произнёс тихо Чимин, как будто малыш мог его услышать, — я так же безумно люблю. В этот момент Чимин ненавидел себя за эти слова, прямо как сопливая девочка, которая просто не может собрать волю в кулак. И его это сильно раздражало, он не мог просто взять и забыть. На протяжении всех этих трёх лет он не мог забыть, не мог распрощаться с воспоминаниями, которые приносили ему хоть и боль, но приятную. Он чувствовал себя чёртовым мазохистом. А Чонгук чувствовал огромную вину, стоя за дверьми детской спальни своего сына. . Чимин тихонько прикрыл дверь детской и глубоко вздохнул, утыкаясь лбом в стену рядом с дверью. Сегодняшний день слишком вымотал его, но с Джин-Хо было весело, он даже не шумел. Голова жутко раскалывалась, а в животе неприятно журчало — того рамёна явно было мало. Но Чимин не собирался больше есть, он уже давно хотел снова сесть на диету, всё-таки щёки у него стали больше. И тут блондин снова вспомнил Чонгука, который всегда тискал его за эти щёчки, говоря, что с ними Чимин супер милый пушистый комочек. Встряхнув головой, Пак отлип от стены и прошёл через гостиную в кухню, но, идя мимо резного комода, он заметил на нём фотографию. Счастливый сын и отец — это видно сразу по сияющим глазам, по улыбке. Хо сидел на шее папы и смеялся, подняв руки вверх. Кажется, Чонгук действительно хорошо его воспитывает, но некоторые вопросы, связанные со стервой Мин Со, его до сих пор волнуют. На комоде стояла куча фотографий, но ни на одной из них не было матери ребёнка. Чимин нахмурился, заметив лежащую рамку фотографией вниз, и только потянулся к ней, как неожиданный голос раздался совсем рядом: — Уложил Джин-Хо? — блондин подпрыгнул на месте, хватаясь за сердце. Чонгук постоянно пугал его, иногда Чимин задумывался, как у того получалось ходить так бесшумно? — Прости, — виновато произнёс младший, увидев, как испугался Чимин. «Всё такой же пугливый», — в мыслях усмехнулся Чон, смотря на Чимина, который старается не смотреть ему в глаза. — Да, уложил, — сложил руки на груди блондин, смотря на фотографии. Неожиданно Чонгук одну руку кладёт на плечо хёна, а второй рукой поднимает его подбородок. Чимин открыл рот, чтобы сказать хоть что-то, ему сейчас было очень больно. Зачем Чонгук это делает? Что пытается сказать этим? Сердце забилось чаще, а дыхания и вовсе не было. Чимин уже было подумал, что сейчас младший поцелует его и он снова почувствует его губы, с персиковым вкусом гигиенической помады, такие мягкие и давно желанные. Но Чон резко перебил его мысли, произнося только виноватое: — Прости, Чимин. Прости меня, — он отпустил его, опуская голову. Всё это время, что они виделись, он только и думал об извинениях, ведь тогда он просто ушёл. Зная, как Чимин психовал и как по его щекам катились мокрые дорожки слёз, он всё равно ушёл, думая, что так будет лучше. Но лучше просто не могло быть. У него не было выхода тогда, ведь ребёнку нужен был отец, но и Чимина он любил. И что же делать в такой ситуации? Чонгук помнит, как засыпал в объятьях хёна, обдумывая всё до мелочей, целуя его в тогда ещё розовую макушку, боясь, что уже завтра скажет Чимину правду и навсегда потеряет его. Он боялся, правда, боялся потерять то, что с таким трудом создавал, ведь Чимин для него не просто какой-то парень. Чимин всегда был и будет принадлежать Чонгуку. — Нет, Чонгук, — твёрдо выдал Чимин, сразу сталкиваясь с большими глазами младшего, в которых, кажется, уже скапливалась влага. — Простых извинений слишком мало, чтобы я забыл, как было больно. Ты просто использовал меня, и всё это время я был в неведении о том, что Со А вынашивала твоего ребёнка. — Это была ошибка одной ночи! — закричал Чонгук, совсем забыв о том, что Джин-Хо спит. Чимин боязно обернулся на дверь, думая, что мальчик, наверное, проснулся от крика, но ни через минуту и ни через две он не вышел, а значит, ещё спал. Чимин опять обернулся на Чонгука, который трясся всем телом в буквальном смысле. Пак усмехнулся, думая о том, что Чон как был слишком импульсивным, так и остался. — Одна или две — мне плевать. Ты изменил мне, предал моё доверие, — Чимин говорил спокойно, размеренно дыша, но стараясь совладать с дрожью в голосе. Ему неприятно вспоминать об этом всём, ему было слишком больно, Чонгук ранил его, и эта рана не заживёт ещё очень долго. — Я…я не хотел, — только и произнёс Чонгук, уже сдаваясь. А что ещё он мог сказать в своё оправдание? Да и следует ли сейчас оправдываться, когда Чимин уже ни о чём слышать не желает? — Прости меня, Чимин. Я любил тебя и не предал бы, я был пьян… это был не я, — Чонгук готов был расплакаться от своих слов, от своей жалости. Он не знает, что ещё сказать, как ещё убедить Чимина, что он не хотел сделать ему больно? Ведь Чон на протяжении всех этих лет хранил свою любовь к хёну где-то глубоко в груди, он старался всеми силами затолкать эту любовь и чувство разлуки подальше. Пытался строить новые отношения, но ничего не выходило так, как с Чимином. Стоит ли тут говорить об отношениях с матерью Хо? — Ты… был пьян? — всё же заговорил Чимин удивлённым тоном. Чимин думает, что Чонгук сейчас врёт, ведь сама Со А говорила, что всё было обоюдно, что они были абсолютно трезвы. Чимину тогда было херово, он уже собирался лететь в Корею, когда встретил её в кафе, ну и она, естественно, не упустила шанса поиздеваться, постоянно наглаживая свой округлившийся живот. — Да, я тогда очень много выпил, поэтому не пришёл домой даже к утру, — Чонгук поморщился, видимо, вспоминая, как сидел у унитаза, проклиная всё на свете. Чон глубоко вздохнул, а после вытащил что-то из заднего кармана джинсов, еще минуту крутя предмет между пальцев, а после поднимая взгляд на хёна. Чимина немного передёрнуло, когда он увидел то самое кольцо, и тут же он вцепился в своё, стараясь прикрыть его. — Чимин-хён, подумай, — на выдохе произнёс Чонгук. Пак начинает думать, что он специально называет его «хёном», чтобы хоть как-то смягчить углы, — если бы ты не был мне нужен, то стал бы я хранить это кольцо? Ты ведь помнишь про надпись? Чимин опускает взгляд на серебряное кольцо, немного поворачивая его на пальце, чтобы прочитать наизусть выученную надпись. «Я всегда буду с тобой. JK and JM» Чимин зажмурился, мотая головой из стороны в сторону, пытаясь отогнать наваждение. Он смотрел на эту надпись неустанно, а когда хотел выбросить кольцо, то просто не смог. Казалось бы, что два года отношений — это так мало, но три года их прекрасной недо-дружбы успели проверить их на прочность. Они сразу знали, чем всё это обернётся. — Мне нужно идти, поздно ведь, — произнёс Чимин, уже обходя Чонгука, как тот схватил его за край рубашки, призывая остановиться. — Никуда ты не пойдёшь, — в голосе младшего были жёсткие нотки. Он не просит, он приказывает Чимину остаться. — Переночуешь у нас, поздно уже. Чимин одёрнул рубашку, тут же надувая щёки. С каких это пор Чонгук потакает им? — Мне двадцать пять, я вполне могу ходить по ночам! — громким шёпотом произнёс Чимин, уже идя к выходу, как Чонгук снова одёргивает его. — Не с твоим ростом. Останешься, я волнуюсь, — кажется, после последней фразы у Чимина сердце забилось слишком быстро. Воздуха стало не хватать, появилось желание широко улыбнуться. Он снова чувствует это… Чувствует любовь? Все эти слова, жесты и сам Чонгук знакомы ему, в нём снова просыпается эта счастливая улыбка и приятное покалывание от головы до самых кончиков пальцев. Приятно. — Можешь лечь на моей кровати, — произнёс Чонгук, вешая пальто хёна (он уже успел взять его в руки) на вешалку для одежды и подталкивая его в спальню, но тот резко остановился. Чимин сложил руки на груди, произнося: — Я лягу на диване, и точка, — твёрдо произнёс Чимин, садясь на диван. Через несколько минут Чонгук, несмотря на своё явное недовольство, принёс Чимину постельное бельё и пожелал спокойной ночи, после чего сам пошёл принимать душ. Блондин аккуратно стелет для себя место, надевая шорты, любезно принесённые Чоном, и ложится спать. Вот только сон никак не хотел идти, а Чимин поворачивался с одного бока на другой, обдумывая и вспоминая прошедший разговор. Во-первых, Чонгук был пьян, но это не оправдание. В любом случае, был он пьян или нет, есть доказательство их связи — ребёнок. Во-вторых, Чонгук хранит кольцо, когда-то связывающее их чувства — тоже весомый аргумент. Значит, он всё ещё помнит, но… любит ли? Чимин привстаёт на кровати, смотря на ту самую тумбочку с фотографиями. Из ванной доносится шум воды, то бишь Чон ещё в душе. Чимин осторожно встаёт с кровати и на цыпочках подходит к фотографиям, находит ту, что опущена рамкой вниз, и тянет к ней руку, поднимая. Трясущими руками берёт фотографию, и, кажется, слёзы вновь скапливаются в глазах. На фотографии счастливая пара в Диснейленде, и Чимин хорошо помнит этот день, помнит эту пару. В тот день они отмечали годовщину своих отношений, поэтому решили покататься на аттракционах и провести время вместе. Чонгук тогда сделал очень много фотографий, многие ещё остались у Чимина, но не эта. Красивая, на фоне сказочного замка, необыкновенное чёрное небо, а на их головах шапочки с Микки Маусом. Чимин держит в руках большую сладкую вату и улыбается так, что его глаза превратились в полумесяцы. Чонгук засмеялся, смотря на любимого, и вытер с уголков губ остатки сладкой ваты. Щёлк! Щёлкает камера — и вот у них прекрасная фотография, наполненная самыми настоящими эмоциями. Чимин такими же трясущими руками ставит рамку, даже не перевернув её, идёт к дивану, садится на него и просто падает лицом на подушку, глупо улыбаясь и плача одновременно. Сейчас он был так рад снова вспомнить этот момент, в его животе снова захлопали крылья бабочек, а на душе стало так легко и тепло. Но в ту же секунду до него дошла истина. Да, этот день был самым лучшим в его жизни, наполненный поцелуями, объятьями и безудержным весельем, но… Но это было давно, он знает, что таких моментов больше не будет. Это и наваливается на него тяжким грузом, заставляющим бесшумно плакать, сжимая подушку. Их уже ничего не связывает, и через четыре дня Чимин вернётся в Корею, как ничего и не было. Но тогда почему сейчас он вместо того, чтобы собирать чемодан и готовить будущий проект, находится здесь? В квартире Чонгука, пропитанной его ароматом, нежностью и просто им. . Чимин кое-как разлепляет глаза, смотря в потолок расфокусированным взглядом. Голова была такой тяжёлой, в виски отдавала тупая боль, а желудок сжимался от голода, но проснулся он вовсе не от этого. Переведя взгляд в сторону, он заметил сидящего рядом Джин-Хо. Мальчик опять что-то рисовал, разбросав листки и карандаши по кофейному столику. Заметив, что Чимин проснулся, он тут же всё бросил и подполз к старшему, лучезарно ему улыбаясь. — Папочка готовит вкусные блинчики с джемом! — залепетал малыш, садясь на кровать к Чимину и трепля его волосы, отчего они стали ещё больше непослушными. — У тебя такие мягкие волосы, ты похож на барашка, — Хо сделал милую мордашку, вызвав у Чимина улыбку. Сейчас, конечно, он выглядел хуже обычного, как будто с похмелья, ей Богу. Хотя чувствовал он себя примерно так же. — Джин-Хо, — раздался голос Чонгука, а Чимин чуть было не взвыл. Он-то уже надеялся, что это всё очередной сон и он не ночевал у Чонгука. — Чимин старше тебя, так как ты должен к нему обращаться? Хо тут же стыдливо опустил взгляд в пол, маленькими ладошками закрывая смущённое личико. Ну что за милое создание? — Прости, Чимин-хён, — тоненьким голоском произнёс Джин-Хо, так и не посмотрев на старшего. Чимин принял сидячее положение и потрепал малыша по голове, широко улыбаясь. Слишком уж часто он улыбается этому милому существу за последнее время. — Я не обижаюсь, можешь звать Чимин, — мальчик тут же развеселился, прыгая по комнате и говоря о том, что обязательно нарисует хёну красивый рисунок, а Чимин пообещал, что поставит его в рамочку и сохранит. Чонгук молча наблюдал за счастливым ребёнком, а после перевёл взгляд на Чимина, который так и не посмотрел на него за всё это утро. Чон хочет всё наладить, хочет искупить вину, он просто надеется, что ещё есть шанс повернуть время вспять, но хён по-прежнему смотрит куда-то сквозь него. Чимин стоял под прохладными струями воды, которые тут же разогнали все ненужные мысли. Сейчас он помоется, позавтракает, а после попрощается с Чонгуком и Джин-Хо, улетая в Корею первым рейсом, иначе воспоминания просто затопят его. Выходя из ванной, Чимин думает о том, что быть чистым — лучшее наслаждение. Он всегда был чистоплотным и ему было очень тяжело не мыться перед сном, такой вот он человек. Пройдя на кухню, он тут же увидел Джин-Хо, сидящего на высоком стуле и болтающего маленькими ножками в воздухе. Мальчик внимательно наблюдал за тем, как папа раскладывает блинчики по тарелкам и поливает их сверху клубничным джемом, а специально для Джин-Хо — шоколадом. Мальчик перевёл взгляд на садящегося рядом с ним Чимина, и его глаза тут же заблестели. Побыв с Джин-Хо эти несколько дней, Чимин очень удивился, смотря на то, какой доверчивый этот маленький мальчик. В первый день их знакомства он немного тушевался, но уже через несколько минут общения расслабился, как будто Чимин — его хороший друг, которому можно рассказывать любые секреты. Но, если подумать, то кто для него Пак? Случайный дяденька, который оказался знакомым папы? — Приятного всем аппетита, — произнёс Чонгук, ставя тарелки на стол, а после присаживаясь на стул, прямо напротив Чимина. Старший сначала думает о том, что он, вроде как, на диете и блинчики ему нельзя, тем более с джемом, но, зная, как Чон готовит, он просто не может отказаться. Возможно, он выглядел как хрюндель, но это было просто божественно вкусно, учитывая то, как давно Чимин не ел блины. Джин-Хо звонко засмеялся, смотря на Чимина, у которого всё лицо было в джеме. — А сам-то! — шутливо воскликнул Чимин, показывая пальцем на шоколад на щеках мальчика. Тот тут же начал облизываться, как довольный кот, но его язычок не доставал так далеко, поэтому пришлось воспользоваться руками. Чонгук отпил немного кофе, смеясь над двумя спорящими детьми. Взяв салфетку, он протянул одну Джин-Хо, вытирая с его щёк весь шоколад, а другой вытер Чимина, когда тот неожиданно завис на Чонгуке. Что такого? Нельзя уж о детях позаботиться? Чимин откашлялся, продолжая есть, как будто сейчас ничего и не было. Хо заметил повисшую тишину и решил разрушить её вопросом: — Па-ап, а откуда взялась та фотография? — Чонгук, улыбаясь, спросил: — Какая фотография? — Джин-Хо вышел из-за стола и принёс ту самую фоторамку с ним и Чимином. Увидев её, оба подавились, тут же пытаясь вырулить эту тему в другое русло. — Эта старая, Хо. Иди умывайся и собирайся в садик, иначе опять опоздаем, — Чонгук посмотрел на фотографию, которую сын поставил на стол и тут же тряхнул головой. Он точно помнил, что она стояла дальше всех и была перевёрнута, но тогда как Джин-Хо достал до неё? Спустя несколько минут Чонгук поднял взгляд на Чимина, который как раз закончил есть. — На что ты так смотришь? — произнёс Чимин, поднимая левую бровь. Ему не нравилось, когда Чонгук так смотрел на него, будто подозревая в чём-то. Ну да, это он оставил фотографию стоять так, из-за него Джин-Хо задал этот вопрос, но нужно же такие вещи прятать подальше! — Думаю о том, что ты красивый, — на самом деле он хотел сказать вовсе не это, но каким-то образом из его уст вырвалось именно «ты красивый». Чимин тут же смутился, его щёчки порозовели, а глаза стали бегать по столу. — Мне пора на работу, иначе опоздаю, — блондин резко встал из-за стола, всё так же не поднимая взгляда на младшего, который просто сидел и улыбался на такое поведение Чимина. Какой же он милый, когда смущается, сразу становится таким неуклюжим. Наверное, это когда-то и привлекло в нём Чонгука, не считая его великолепных танцев, которыми он уже, похоже, не занимается, полностью превратившись в офисного работника. Поставив грязную посуду в раковину и пообещав помыть позже, Чонгук открыл холодильник, но не увидел там того, чего хотел. Он нахмурился, прокричав: — Джин-Хо, куда делось всё молоко? Я вчера утром его купил, — он обернулся к столу, зачем-то посмотрев на Чимина, тот лишь пожал плечами. Хо, видимо, было стыдно, либо он не знал ничего, поэтому и не подошёл к отцу. Чонгук стал вытирать со стола, а Чимин тем временем проскользнул в комнату мальчика, которого там не было. Закрыв дверь, блондин нахмурился, замечая, что входная дверь лишь прикрыта. Подойдя ближе, он открыл её, немного выходя за порог. Тут же до его ушей донёсся звук чавканья, такой приятный и едва слышный смех мальчика. Выглянув за дверь, Чимин поднял брови, удивляясь. Джин-Хо сидел на корточках, а рядом с ним сидел котёнок, пьющий молоко из миски. Мальчик мило улыбался, гладя котёнка по рыженькой шёрстке, а после поправил что-то в коробке, которая, видимо, принадлежала маленькому существу. Чимин улыбнулся, подходя к Джин-Хо. Мальчик сначала немного испугался, что его отругают, но старший лишь присел на корточки, решив тоже погладить котёнка. — Как его зовут? — спросил Чимин, держа на руках крошечного животного, тот мурчал, позволяя чесать себя за ушком. Хо нахмурился, а после минуты размышлений произнёс: — Я не знаю, — мальчик опустил голову, а после шмыгнул носом. Чимин поднял на него взгляд, немного волнуясь о состоянии Хо. — А почему ты не возьмёшь его к себе? Он же ещё такой малыш, — улыбнулся Чимин, снова начёсывая светленький животик. Джин-Хо тоже улыбнулся, забирая котёнка из рук старшего. — Папа будет ругаться, — пожал плечиками Хо, кладя котёнка обратно в коробку, тот тут же свернулся калачиком и заснул. Чимин встал, поднимая за руку и Джин-Хо, в подъезде было холодно, а он в пижаме, так ведь и заболеть не долго. — А ты попробуй его спросить, — подмигнул малышу Чимин, поднимая его на руки и заходя обратно в квартиру. Чонгук уже ждал их в комнате Джин-Хо, застилая ему кровать. Поставив мальчика на ноги, Чимину пришлось соврать Чону о том, что они были в ванной и чистили зубки после еды. Звучало глупо, но главное, что Чонгук поверил. Они с Джин-Хо переглянулись и улыбнулись друг другу. — Эх, — Чонгук взял сына на руки и поставил на кровать, снимая с него пижаму, — давай одеваться, супермен. Чимин улыбнулся, но в глазах его была грусть. В этой квартире ему было комфортно, как ни странно. Сегодняшнее утро он впервые за несколько лет провёл не один и впервые позавтракал так вкусно. Ему не хотелось уходить отсюда, очень уж милый ребёнок Джин-Хо, и оставлять его было жалко, но с другой стороны есть Чонгук — отголосок его прошлого, который он хочет забыть. Всё равно ему придётся уйти, но что-то глубоко в душе подсказывало, что покидать эту квартиру и Японию ему пока не стоит. . Чимин нетерпеливо перебирал пальцами, ожидая Тэхёна, который, видимо, даже не торопился. Вошёл в его кабинет друг медленным шагом, попивая кофе из стаканчика и нагло улыбаясь. — Ащ, вообще офигел? У меня важное дело, между прочим, — накинулся на него Чимин, но тот даже бровью не повёл, присаживаясь в кресло напротив и продолжая делать небольшие глотки горячего напитка. — Что случилось, друг мой? — с театральным драматизмом начал Ким, улыбаясь так, будто попал в секту, где ему промыли мозги о том, как прекрасен этот мир. — Дела сердечные, я угадал? — всё с таким же голосом произнёс Тэхён, закидывая ногу на ногу. — Ты, что, пьян? — Чимин взглянул на часы, удивлённо поднимая брови, — Ещё ведь даже одиннадцати нет! Тэхён тут же поставил стаканчик на кофейный столик и начал мечтательно улыбаться. Чимин сидел со скептическим лицом, пытаясь понять, что произошло с этим оболтусом на этот раз? Ну, если подумать… Он мечтательно смотрит в потолок, постоянно вздыхает так, будто его жизнь просто Рай, ну и его сегодняшняя одежда — выходит за рамки всего. Он вообще на работу пришёл или в клуб? — Только не говори, что…— Чимин сделал многозначительную паузу, наблюдая за поведением друга. Тот снова прикрыл свои глаза, расплываясь в дурацкой улыбке, говоря сладеньким, надеждой окутанным голосом: — Я влюбился, Чимин. Это окончательный и бесповоротный п… конец, я хотела сказать конец. — Ну и кто такой счастливчик, что ему на голову свалилось такое «чудо»? — всё-таки решил улыбнуться Чимин, как-никак, но он рад за друга. Влюблённость — это прекрасно, а особенно её конец, когда твоё сердце разбивается на кусочки, когда ты сам готов разреветься от безысходности и огромной дыры в сердце, которую ничем не закроешь, когда просто не хочешь ничего, начинается уже не жизнь, а существование, и ты… Ух, нет, Пак Чимин, тебя занесло слишком далеко. — Я не знаю его имени, — погрустнел Тэ, опуская голову вниз. Видимо, ему было не очень хорошо, когда он вспоминал о том, что даже имени его не знает. Проблема Тэхёна была в том, что он был слишком влюбчивый, ему нравилось всё, а в особенности — красивые люди, независимо от пола и возраста. Этим, наверное, он и зацепил Чимина на собеседовании, тогда он увидел в его глазах не только стремление и упорство, но и огромное сердце, способное разносить любовь повсюду. — Как это? Вы просто встретились в клубе и переспали, что ли? — у Тэхёна уже была такая история, и Чимин ничуть не удивится, если такое повторилось снова. Но Ким резко замотал головой, нахмурив тёмные брови. — Пора прекращать тебе смотреть эти сопливые дорамы. Пак усмехнулся, вспоминая, как каждый вечер сидит перед ноутбуком, завёрнутый в махровый плед (принадлежащий, кстати, Чонгуку), с баночкой мороженого, чипсами и соджу, смотрит, заливая слезами всё вокруг. Иногда даже салфетки, стоящие рядом не помогали. Ну вот такой он был сентиментальный, в этом же нет ничего плохого, правда? — Мы встретились на улице, — Чимин тяжело вздохнул, ну почему Тэхён такой скрытный в таких делах? Пак повёл рукой, пытаясь подтолкнуть друга сказать дальше. Ким набрал в грудь побольше воздуха, произнося: — Он уличный танцор, я встретил его вчера, когда ехал домой, — Тэхён снова немного погрустнел, но после тут же выпрямился, продолжая улыбаться. — Ох, тяжёлая задача, как думаешь его найти? Ким широко улыбнулся, отвечая с явным оптимизмом: — Приду сегодня в то же время и в то же место, вдруг судьба снова будет на моей стороне, — парень неожиданно мотнул головой, восклицая: — А что у тебя-то там? Давай рассказывай. И Чимин рассказал. Рассказал всё, что было, всё, что он чувствовал, а ещё мельком упомянул о том, что Чонгук хочет встретиться и обсудить всё по-нормальному, ну и отметить «дебют» малыша Джин-Хо, который уже на следующей неделе будет на обложке журнала в качестве модели. Чимин пытался говорить себе в мыслях, что эта встреча не должна состояться, что нужно быстрее сваливать из Японии, но образовавшиеся дела не давали ему спокойно покинуть страну. Тэхён прекрасно и без слов знал, что друг думает в первую очередь о том, чтобы просто сбежать, но нужно ли это? — Если сбежишь, то поведёшь себя так же, как Чонгук тогда, — Чимин нахмурился, не понимая, к чему ведёт Тэ-Тэ. Друг отпил немного остывшего кофе, складывая руки в замок и кладя их на колени. — Ты просто сбежишь от ответственности, выберешь тот путь, который будет выгоден только тебе, а не вам обоим. В данный момент ты рушишь здание, которое только начали возводить, и ты этого не хочешь, — Тэхён протягивает свою ладонь и накрывает ей маленькую ладошку Чимина, сжимая в одобрительном жесте. — Просто дай ему шанс, может, Вселенная хочет, чтобы вы были вместе, иначе зачем бы ей снова сводить вас? Чимин улыбнулся с теорий друга, но ему действительно стало легче. Тэхён прав: он должен дать Чонгуку шанс, несмотря на те воспоминания о боли и глубокой обиде, поглотившей его три года назад. — Хорошо, но… Мне не станет легче, понимаешь? — Чимин взял в руки телефон, смотря в глаза другу. — Мне, правда, было так плохо, но, несмотря на всё это… я рад видеть его, — Тэхён довольно улыбнулся, говоря о том, чтобы Чимин смело писал согласие на встречу. Так им будет легче выяснить свои отношения, по крайней мере, так думает Чонгук. Пак всегда был мнительным в своих действиях, всегда сомневался в принятии решений, но здесь нельзя прогадать. Если это шанс, то он должен использовать его. . — А ещё папочка разрешил мне взять МоМо домой! — рассказывал с воодушевлением Джин-Хо о своих прошедших трёх днях. Чимин внимательно слушал, улыбаясь и иногда пачкая нос мальчику ванильным мороженым. Чонгук сидел между ними, но — несмотря на то, что стол был круглый — его крайне беспокоило, что на него внимания никто не обращает. Такое ощущение, что ребёнок принадлежит Чимину, а не Чонгуку, и это обидно. Они так сблизились, что Чон уже слышит капризы и плач малыша Хо, когда больше не сможет увидеться с «дядей Чи». — Ты всё-таки дал ему имя? — спросил Чимин, поднимая брови вверх. — Какое красивое, ты молодчинка, — они стукнулись кулочками, типа крутые, а Чонгук фыркнул, мешая ложкой растаявшее шоколадное мороженое. Какого фига, блин? Он вообще планировал налаживать отношения с Чимином, поговорить с ним как следует и в мыслях (чего уж греха таить) представлял, как старший обнимет его нежно-нежно, а после поцелует, говоря, что простил. Чонгук тряхнул головой, отгоняя наваждение, ведь, чёрт возьми, Чимин сидел рядом, рассказывая его сыну о том, какую красивую машинку ему подарили в детстве, он был прямо здесь, но Чонгук ничего не мог сделать. Джин-Хо тут не причём, просто он боялся спугнуть Чимина, вдруг его чувства к Чону уже остыли? — Да, точно, — восхищённо произнёс Пак, поворачиваясь к Чонгуку, который тут же вылупил на него глаза, продолжая представлять ну совсем не то, — идёмте в парк аттракционов, там есть один… И снова всё по старому сценарию: Чимин рассказывает Джин-Хо о клёвом аттракционе, на котором он когда-то катался. Про него, Чонгука, совсем забыл, да? Он вообще-то тоже там присутствовал! Чонгук не ревновал. Нет и нет. Он не мог ревновать Чимина к собственному сыну. Просто Джин-Хо всю дорогу до парка держит Чимина за руку, постоянно ему улыбается, а Чимин смеётся, запрокидывая голову назад, а после берёт маленького Джин-Хо и усаживает на свои плечи, изображая вертолёт. Им плевать на людей вокруг, они кричат и веселятся. Без Чонгука. Чимин дарит свою улыбку не ему (ну, в какой-то степени ему, всё-таки малыш Чон — точная копия своего отца), держит за руку не его и обнимает так ласково не его. Да, чёрт возьми, Чонгук ревнует! Упираясь языком в щёку, Чонгук идёт так до самого парка, постоянно бросая взгляды на счастливую «семью». Такое ощущение, что он здесь третий лишний — и это сильно мешало. Когда Чонгук было подумал о том, что о нём совсем забыли, к нему подошёл Джин-Хо, хватая маленькими ладошками и таща на карусель. — Джин-Хо, ну мы же уже взрослые, — ныл Чимин, залезая в красивую золотую карету и присаживаясь на сидение, которое, между прочим, было холодное! Малыш подтолкнул Чонгука, чтобы тот тоже залез в чудо-карусель, а после сам сел на красивую лошадь, которая и вела карету. — Какое унижение, — произнёс Чонгук, сгорбившись. Крыша была маленькая, совершенно не под его рост, но вот зато Чимин чувствовал себя как рыба в воде. После произнесённой фразы заиграла детская мелодия, и карусель медленно начала двигаться. Чимин улыбался, смотря вперёд на Джин-Хо, который радостный сидел на белой лошадке и изображал великого кучера. — Такой милашка, — произнёс Чимин, улыбаясь, и повернул голову к Чонгуку, тут же сталкиваясь с ним взглядом. Пак совсем забыл о том, что их ждал серьёзный разговор, и увлёкся ребёнком, а Чонгук, должно быть, чувствовал себя брошенным. Но Чимин не собирался его жалеть, он тоже когда-то чувствовал себя брошенным и никому не нужным, вот пусть немного подуется, всё плохое настроение скоро пройдёт. — Смотри, — неожиданно воскликнул Чонгук, показывая куда-то на колесо обозрения. Чимин повернул голову, пытаясь понять, что хотел показать Чонгук, как тут же ощутил прикосновение тёплых губ к щеке. Его глаза стали стеклянными, а руки затряслись. Он посмотрел на колесо обозрения, снова вспоминая тот день. . — На нём должна прокатиться любая парочка хоть раз в жизни! — воскликнул Чимин, прыгая вокруг Чонгука и уговаривая его прокатиться. — Ну это же так банально-о, — скорчил гримасу Чон, приобнимая Чимина за талию. Тот немного покраснел, ведь вокруг столько людей, а этот несносный мальчишка себе позволяет всякие шалости. — Мы должны там поцеловаться, прямо на вершине, — не вопрос, а приказ. Если Чимин говорил твёрдо и уверенно, то так и будет. Чонгук не стал сопротивляться, лишь вслед Паку воскликнул: — Чем тебе здесь не целуется, а? Если что я уже сейчас готов! Чимин засмеялся и, подойдя к парню, чмокнул его в щёчку, а после, взяв за руку, повёл к кассе за билетами. . Чимин замотал головой, возвращаясь в реальность. Карусель остановилась, и, ударив Чонгука в плечо, он немного улыбнулся, выходя из кареты. Прямо как Золушка, ей Богу, а где же принц, который примерит чудесную туфельку? — А теперь прокатимся на той, — взяв в одну руку ладонь папы, а в другую Чимина-хёна, малыш потянул их в сторону ещё одной нелепой детской карусели. Ну ради такого милашки можно и потерпеть это унижение. Весь оставшийся вечер Чимин был сам не свой, всё вспоминая то лёгкое касание знакомых губ. А вот Чонгук наоборот — во всю веселился, успев даже покататься на американских горках — единственный взрослый аттракцион, на котором он покатался за весь вечер. После всех этих каруселей они решили поесть в местной кафешке прямо в парке. Там продавали бургеры, хот-доги, картошку фри и прочую ерунду, которая так-то не полезная, но очень вкусная. Чимин обещал, что довезёт семейство Чон до дома, так как Джин-Хо просто не мог стоять на ногах к концу вечера. В машине он сразу же уснул, мило посапывая. Пак включил печку, чтобы немного прогреть автомобиль, всё-таки жопа мёрзнет на холодных сидениях сидеть, плюс ко всему ещё и кожаных. Ехали они в тишине, Чонгук иногда бросал взгляды на старшего, всё подбирая те самые заветные слова, но рот просто не хотел открываться. Видимо, ещё не время . — Чай, кофе или, может, вино? — улыбнулся Чонгук, опираясь руками о стол, за который только что сел Чимин. Ему пришлось зайти к Чонам снова, чтобы занести спящего Джин-Хо, потому что у Чонгука, видите ли, разболелась поясница. Чимин сразу понял, что младший его просто дурачит, но всё равно пошёл у него на поводу. Он чувствовал, что ему нужно зайти, что они, наконец, смогут поговорить и всё выяснить, но в последнюю секунду Чимина начинает трясти. — А тебе не стоит пойти и намазать поясницу мазью? Вдруг разболится ещё больше, — хитро сверкнул глазами Чимин, а Чонгук тут же схватился за спину и немного скорчил лицо. Блондин фыркнул, прекрасно понимая, что снова купился на эти оленьи глаза, когда он говорил о спине. Маленький чёрт. — Ну ладно, ладно, не болит у меня спина, — улыбнулся Чон, наливая чай. Сейчас Чонгук был не просто счастлив, он был феерически рад, потому что они с Чимином, наконец, остались наедине. Они смогут поговорить, всё выяснить, и Чонгук скажет, как же он любит его, что прошедшие три года были адом без него, что, когда они встретились, Чонгук сначала подумал, что это просто галлюцинация его больного мозга. — Я люблю тебя, хён, — неожиданно вырвалось из уст Чонгука. Совсем не так романтично, как он это себе представлял. Он поставил чашки с чаем на стол, присаживаясь напротив Чимина. Тот смотрел на него из-под длинной чёлки, не моргая, пытаясь понять: правда это или очередной сон? — Что… Что ты сказал? — дрожащим голосом произнёс Чимин. Чонгук через стол нагнулся к нему и одними губами произнёс: «love you», а после нежно улыбнулся, садясь обратно на стул. Чимин засмущался, опуская взгляд вниз, начиная ковырять кутикулу на ногтях. Глупая привычка, от которой он никак не может отучиться. — Ты думал, что я тебя ненавижу, да? — произнёс Чонгук, складывая руки на груди и немного склоняя голову набок. Он изучал Чимина, изучал его поведение, его характер, который так изменился за эти три года. Он стал более неуверенным, более замкнутым, и Чонгук в этом всём винил себя. Он виноват в том, что превратил своего любимого Пак Чимина в это. — А что мне ещё было думать? — неожиданно повысил тон Чимин, уже уверенно смотря в глаза младшему. Злость и боль были в его взгляде, он любил Чонгука, но так же сильно ненавидел. — Ты пять месяцев лгал мне, говорил, что любишь, в то время как в теле Мин Со развивался твой ребёнок! Ты бросил меня ради неё, потому что хотел нормальной семьи? Потому что хотел иметь ребёнка, хотя ты их терпеть не можешь? Ответь мне! — закричал Чимин, вставая со стула и склоняясь прямо над Чонгуком, уже не волнуясь о том, что малыш в комнате может проснуться от всех этих криков. — Я был неправ, я знаю это, но… Что мне нужно было делать? — Чонгук опустил взгляд в пол, глубоко вздыхая и пытаясь собраться с мыслями. — Я не мог сказать тебе правду, потому что боялся потерять. Ты бы принял ребёнка, который был бы даже не твой? Я хотел быть счастливым только с тобой, но просто не мог поступить иначе. Джин-Хо нужен был отец…— Чон уже встал со своего стула, держа в руках маленькие ладошки Чимина и прислушиваясь к его редким всхлипам. — А мне нужен был ты, — прошептал Чимин, вырывая свои руки из хватки Чонгука. — Я бы принял Джин-Хо, я бы простил, если бы только ты был рядом. Мы бы вырастили его вместе, стали бы семьёй, но ты боялся осуждения со стороны. Это ведь не Америка, да? Здесь однополые отношения не в почёте! — махал руками Чимин, попутно вытирая слёзы рукавом свитера. Ему было больно, как никогда больно, потому что Чонгук на время замолчал, а после выпалил: — Я хотел улететь в Америку, — Чон вздохнул, снова пытаясь взять Чимина за руку, и на этот раз он позволил. — Хотел забрать тебя и Джин-Хо, чтобы мы стали настоящей семьёй… Чимин на секунду затих, а после громко шмыгнул носом, отводя взгляд куда-то в сторону. Они часто говорили об Америке когда-то в прошлом. Строили планы, лёжа в тёплой кровати утром, и даже уже присматривали возможные варианты домов в Канаде. Всё это казалось таким далёким, что Чимин даже не мог поверить, что когда-то был готов на переезд, лишь бы быть рядом с Чонгуком. — Прости меня, Чимин-щи, — Чонгук глубоко вздохнул перед следующим действием. Прикоснувшись к любимым губам, он думал, что Чимин сейчас разозлится, оттолкнёт его и скажет, как ненавидит, но Чимин лишь прикоснулся к его шее тёплыми ладошками, притягивая ближе. Они целовались, пытаясь вложить всю боль, всю обиду в этот ни в чём не повинный поцелуй. Они целовались впервые за три года, и это знакомое чувство дежавю охватило обоих. Чонгук подхватил Чимина, усаживая его себе на бёдра, продолжая искусно целовать пухлые губы, спускаясь к шее и шепча извинения. Чимин отвечал короткими вздохами/всхлипами, снова притягивая Чонгука к себе, целуя его уверенно, желанно. Чонгук не помнит, как они добрались до спальни, помнит лишь любимые губы, помнит, как впечатывал Пака в стену, проводя губами по шее и ниже, а после, кое-как открывая ручку двери, они ввалились в комнату. Чонгук потратил лишь несколько секунд, чтобы закрыть дверь, иначе любопытный Джин-Хо может увидеть то, что ему совсем не следует. Повалив Чимина на кровать, они в бешеном ритме срывали друг с друга одежду, продолжая целоваться. Так долго они этого ждали, так долго мечтали и долго не могли заснуть с мыслью о том, кто был за тысячи километров. — Прости меня, — шептал в ухо Чимина Чонгук, опаляя его шею своим горячим дыханием. Чимин задыхался от пьянящего запаха знакомого тела, издавая полувздохи-полустоны, обхватывая талию Чонгука ногами. — Давно простил…увахв, — произнёс Чимин, издавая громкий стон, цепляясь за сильные плечи Чона. — Я…увх…так скучал, — выдохнул Чимин, целуя склонившегося над ним Чонгука, спускаясь к шее, ставя на ней едва заметный след, потому что на большее ему просто не хватит сил. Чонгук улыбнулся, целуя любимого в мягкую макушку, чувствуя себя по-настоящему счастливым. Чимин снова в его постели, снова целует его, обнимает и стонет только для него, рвано выдыхая сладкое «Чонгук~и». Чонгук не хочет, чтобы это когда-либо заканчивалось, потому что он просто больше не сможет отпустить Чимина из своих объятий. Блондин между тяжёлым дыханием и стонами успевает говорить о том, насколько скучал, повторяя это вновь и вновь, как заученную мантру. Чимин неожиданно толкает Чонгука на спину, садясь сверху и целуя мокро, пошло. Опускаясь поцелуями к груди, а после к животу, замечая небольшое тату на выпирающей тазовой косточке. Нежно целует, пока Чонгук, откинув голову, протяжно стонет. Ему приятно, приятно как никогда, потому что это Чимин, его Чимин, знающий все слабые места Чонгука, знающий, как доставить ему удовольствие. Чимин думает лишь о том, что эта ночь — единственное, что сейчас есть у них. Никто не знает, что будет утром. Взойдёт солнце, люди поспешат на работу, но будут ли парни лежать в постели, грея друг друга, как раньше? У Пака звёздочки перед глазами, тянущая нега накрывает его полностью, а кожа покрывается приятными мурашками. Комната заполняется громкими стонами, а после тяжёлым дыханием. Чимин лежит на груди Чонгука, а перед глазами пелена радости и наслаждения. Он целует младшего в ключицу и переваливается на свою половину кровати, чтобы дать Чонгуку отдышаться. Эта ночь была особенной, не такой, как все предыдущие. Воссоединение двух людей, которые так долго ждали этого, но… Действительно ли это воссоединение? Нежные, ленивые поцелуи в висок, шею и линию подбородка и любимые объятья со спины такого же любимого Чонгука. Чимин улыбается ярко-ярко, пытаясь спрятать улыбку в подушку, но Чон знает, что сейчас он счастлив, и Чонгук тоже счастлив, пока в его объятьях лежит маленький комочек счастья, которого он так давно ждал. Ждал, кладя больше двух подушек на кровать, ждал, когда готовил слишком большие порции, ждал, когда оставлял на столе записки о том, что ушёл в магазин, надеясь, что Чимин проснётся в его кровати, прочитает записку, улыбнётся и приступит к приготовленному завтраку. После появился Джин-Хо и Мин Со, после их прихода эти странные привычки уже не казались такими странными. — Я так рад тебя видеть, хён. . Чимин сидит у себя в кабинете и держит в руках плюшевого кролика, которого когда-то давно забыл Джин-Хо. Его мысли были заняты только лишь тем, что было прошлой ночью, а точнее тем, как он сбежал. Как, испугавшись осознания происходящего, сбежал, быстро собрав все разброшенные по комнате вещи. Чонгук спал сладким сном, а Чимин, напоследок погладив его по голове, ушёл, встретив около своих ботинок рыженького пушистика МоМо, которого Джин-Хо привёл домой. Было ещё слишком рано, поэтому он надеялся, что успеет на работу, но перед этим стоило ещё заехать домой. Не поедет же он в мятой одежде на работу. Ага, конечно. По дороге домой он попал в пробку, поэтому пришлось сразу ехать на работу, умывшись там. Растрёпанный, в помятой рубашке, которую нашёл в машине, и с опухшим от сна лицом он явился на работу. Тэхён, конечно, тут же усыпал его «комплиментами», расспрашивая о том, что произошло, но Чимин хлопнул дверью кабинета прямо перед его носом, говоря о том, что хочет побыть один. — Я же люблю его, да? — спрашивал у кролика Чимин, а после, откидываясь на спинку стула, глубоко вздыхая. Ну что за напасть? Зачем он вчера это сделал? Зачем сегодня сбежал? Чимин признаёт, что боялся Чонгука, боялся, что всё это на одну ночь и что все слова и фразы, что они говорили друг другу в постели — лишь пустышки. Его одолевали сомнения, он не мог нормально мыслить, а когда секретарша вошла и сообщила о совещании через час, он выгнал её с гневным криком о том, что уволит их всех к чёрту, если будут беспокоить его в ближайшие полчаса. — Так нельзя, я виноват во всём, нужно всё исправить, — произнёс Чимин, срываясь с места, прихватив с собой только ключи от машины, куртку и бедного затасканного зайца. Секретарь на своих огромных шпильках едва поспевала за ним, говоря о совещании, о том, что оно очень важно, что на него приедут важные спонсоры и прочую ерунду. — Перенеси всё на завтра, — отчеканил блондин, нажимая на кнопку лифта. Он должен исправить то, что натворил. Чонгук был искренним тогда, говорил искренне, и пусть Чимин уже не знал, чему верить, пусть он слишком мнительный, но лучше слушать сердце, чем мозг. Он не хочет терять Чонгука, не хочет снова испытывать эту неприятную пустоту в груди из-за собственной глупости. Застряв в пробке, Чимин снова и снова смотрел на часы. Он ушёл от Чонгука четыре часа назад, оставив его в тёплой кровати одного, а значит, что он уже проснулся от недостатка тепла. Впредь Чимин обещает, что не бросит Чонгука вот так, если, конечно, младший вообще откроет ему дверь и заговорит после побега. Но Чонгук открывает. Младший оглядывает растрёпанного и запыхавшегося Чимина в помятой белой рубашке, обтягивающих кожаных штанах, в которых он был вчера, в тёплой куртке и с зайцем в руках, которого он, помнится, дарил Джин-Хо на его День Рождения. Чонгук был зол, не просто зол, а очень зол, потому что Чимин просто сбежал после всех поцелуев, объятий и признаний в любви прошлой ночью. Но, увидев такого крошечного Пака, с виноватым взглядом и с зайцем в руках, он готов был простить ему всё. Чимин бросается на Чонгука с объятьями, буквально пытаясь задушить его своими извинениями. — Прости меня, пожалуйста, прости, — твердит Чимин, из глаз которого уже льются слёзы. От осознания того, через что они прошли, слёзы наворачиваются сами собой и у Чонгука тоже. Чимин плачет, впервые навзрыд, смотря ему прямо в глаза и от этого страшно. Он не хочет, чтобы хён плакал, тем более из-за него. Взяв лицо Чимина в свои ладони, он стал вытирать с мокрых щёк слёзы, тысячу и один раз целуя его в пухлые губки, пытаясь успокоить. Сейчас он так бесполезен, он осознаёт, что ничего не сможет сделать и от этого неприятный осадок на душе. Чонгук снова и снова пытается сделать хоть что-то, но Чимин продолжает плакать и Чон, сам того не осознавая, тоже начинает плакать. — Глупый, это ты меня прости, — ещё один чмок в губы и улыбка сквозь слёзы. Чон обнял своего маленького мальчика, вдыхая любимый аромат. Он не может объяснить, как пахнет Чимин, потому что запах любимого человека — он для каждого свой. Для Чонгука это просто очень приятный аромат, аромат его любимого Пак Чимина. — Папочка, — тихий писк рядом, и Чонгука неожиданно кто-то начал дёргать за футболку. Джин-Хо смотрел на него большими карими глазами, ничего не понимая, но, увидев своего плюшевого кролика в руках Чимина, он сразу забыл о папе и кинулся на блондина, обнимая и его, и кролика, но для этого Чимину ещё пришлось присесть, всё-таки не такой уж он и маленький ростом. — Дядя Чи, ты плачешь? — заметил малыш, прерывая объятья. Он внимательно изучал Чимина своим умненьким взглядом, а после выпалил: — Тебя папа обидел? Я его отругаю! — воскликнул ребёнок, зло глядя на Чонгука. Поначалу Чон даже испугался такого взгляда собственного ребёнка, но после понял, что Чимин для него так же важен, как и папочка, поэтому он будет защищать его любыми способами. Потрепав малыша по голове, Чонгук присел рядом с Чимином, обнимая его и Джин-Хо. — Я обещаю, что он больше не будет плакать, тем более из-за меня, — произнёс Чонгук, целуя Чимина в висок и сильно-сильно обнимая, прижимая двух самых любимых людей к груди. Сейчас Чимин уже не помнит о тех пройдённых годах, когда ему было плохо, для него есть только сегодня с Чонгуком и маленьким Джин-хо. Теперь они станут настоящей семьёй.