death become me

1. Бессмертие – всего лишь слово. Фьоре подается вперед, насколько может, крепко вцепившись в ручки своего кресла. Если бы не оно – нет сомнений, она бросилась бы к перилам и перегнулась через них, зачарованная, вглядываясь вдаль. Дарник ее вполне понимает. Зрелище чистой силы завораживает. - Что это? - Это наше бессмертие, - отвечает Дарник. Он стоит у нее за плечом, заложив руки за спину. Кресло опасно поскрипывает. – Это наша надежда. Из всех ветвей клана Иггдмилленния, разбросанных по всему свету, только ветвь Форведжей смогла произвести отпрыска, достойного потягаться со сторожевыми псами Ассоциации. Если бы Дарнику не удалось заполучить Грааль, именно Фьоре стала бы его опорой. Он передал бы ей свой Герб, свои знания и, может быть, свое бессмертие – жаль, что она никогда не осмелится запачкать рук настолько, чтобы его принять. Но сражаться она может. - И… и оно может исполнить любое желание? - Совершенно верно. Грааль копил энергию шестьдесят лет. Теперь для него нет ничего невозможного – для нас нет ничего невозможного, в отличие от самовлюбленных болванов из Ассоциации. Пальцы впиваются в ручки кресла. Ее желание понятно. Ее увечье – единственное, что не дает ей полностью реализовать свой потенциал. Она его не предаст. - Не говори никому о том, что ты видела. Фьоре поднимает на него свои ясные глаза и спокойно отвечает: - Хорошо, дедушка. 2. Круг начерчен; приготовления завершены. Щепка со следами засохшей крови лежит в центре. Он подобрал лучший катализатор, лучший из возможных; но его уверенность основывается не только на нем. Его катализатор – земля, на которой он стоит, воздух, который его окружает. Его катализатор – кровь, бегущая в его жилах. Когда он начинает читать заклинание, кажется, сами стены поют в унисон. Свет ослепляет, но не режет. В центре круга материализуется высокая фигура в черном. Длинные белые волосы опадают, взметнутые нездешним ветром. Холодные глаза смотрят прямо на него. Дарник почтительно склоняется. - Приветствую вас, мой повелитель. - Кто ты такой? Это самый легкий вопрос. - Мое имя Дарник Престон Иггдмилленния. Мне нужна ваша помощь, чтобы завоевать Святой Грааль. - И зачем он тебе? Разве это не очевидно? - Чтобы жить. - Поясни, - говорит дух. Его голос – как звон натянутой тетивы, но Дарник уже давно не боится смерти. Страшнее другое. - Я больше не хочу зависеть от Ассоциации Магов. Не хочу, чтобы на нас смотрели свысока. Я хочу, чтобы наше семейное древо раскинуло ветви по всему свету, чтобы наше имя сделалось символом могущества. Я хочу жить в веках, и для этого мне нужна ваша помощь. - Глупый маг, - говорит дух. Он сухо смеется, и Дарник терпеливо ждет. – Ты сам не знаешь, о чем просишь. Но твое желание понятно. Будь по-твоему, я помогу тебе – но при одном условии. - Я слушаю, мой повелитель. - Ты видишь мои Благородные Фантазмы? Дарник поднимает голову и смотрит прямо на своего Слугу. Тот выглядит раздраженным, но Дарник не может сказать, чем именно. - Да. - Видишь это имя? То, под которым я стал известен после моей смерти… во всех ваших бестолковых книгах? - Да, - снова соглашается Дарник. Имя само по себе несет огромную силу, но этот Благородный Фантазм… это практически оружие победы, если применить его вовремя. А ведь сражения в войне за Грааль обычно происходят по ночам… Лансер издает звук, похожий на ворчание разъяренного зверя. - Запомни его хорошенько, маг, потому что больше ты его не услышишь. Это – не я, это то, что сделали из меня люди, пытавшиеся опорочить мою память. Я никогда не активирую этот Благородный Фантазм, даже если мне самому будет грозить гибель. Ты можешь приказать мне – я знаю, ты можешь, но считай это своим смертным приговором, потому что я уничтожу любого, кто осмелится мне напомнить об этой истории. Мне нужен Грааль, чтобы навсегда уничтожить ее, вернуть мне мое настоящее имя. Если ты этого не понимаешь, нам с тобой не по пути. Кажется, Слуга не может читать своего Мастера с той же легкостью. Дарник кланяется снова. - Я вас понял, - произносит он. Что же; не все любят признавать свою сущность. Хорошо, что он не такой. … - Ты умрешь здесь, - предупреждает лысый старик, такой дряхлый, что само его существование похоже на чудо – или на тщательную работу мага. Он смотрит на Дарника с не большим интересом, чем на муху, которую собирается прихлопнуть. Дарник платит ему тем, что презрительно смеется в ответ: - Я уже мертв. Да и нет – он не подставлялся под укус Мертвого Апостола, но ступил на невозвратный путь: его тело уже не принадлежит смертному человеку или даже магу. Его желание не из тех, что можно успеть выполнить за одну жизнь, особенно если половину ее потратить на попытки выбраться из ямы, в которую его столкнули коллеги-маги. Он не собирается так просто сдаваться. Он качает головой: - Не рассчитывай на легкую добычу. В горле старика клокочет – он смеется; Слуги замерли причудливыми тенями в боевых стойках, пораженные силой желания убить, исходящего от обоих Мастеров. Запавшие, слезящиеся глаза с ненавистью смотрят на Дарника; старик выплевывает: - Мне же меньше работы. Дарник пожимает плечом. Он знает то, чего не знает патриарх Мато: кольцо сжимается. Как бы могущественны ни были устроители этой войны, бои и распря их измотают; немецкая военная машина втопчет их в пыль. Конец уже близок. Осталось только дотерпеть… и показать остальным, чего заслуживают те, кто встает у него на пути. Он отдает короткий безмолвный приказ, и его Слуга срывается с места. 4. - А ты совсем не изменился. - Могу сказать то же самое о тебе. Как тебе удалось спастись? - Я бы рассказал, да вот… Широ неловко разводит руками, будто забывшись, делает шаг вперед – и морщится, наткнувшись на невидимую стену. Дарник с отсутствующим видом поигрывает тростью. Он дорого бы дал, чтобы услышать ответ, прямой ответ на свой вопрос, но самонадеянный мальчишка, кажется, ничуть не изменился с того дня, когда, не переставая улыбаться, втоптал его Слугу в грязь. Что же; Айнцберны только подтвердили то, что он знал и так: честной игры не существует. Недаром он шестьдесят лет копил тузы в рукаве. Вор всегда в первую очередь защищается от вора. Как удобно, что территория Мертвого Апостола – сама по себе крепость. Он улыбается – одними губами: - Это моя территория. Не помню, чтобы я тебя приглашал. Широ пожимает плечами: - Ее ты впустил. - Она не пыталась меня убить. - Но отказалась сотрудничать? - Это ненадолго. Как только она поймет, кто главная угроза в этой войне, она будет рада объединить силы. - Думаешь, это тебе поможет? – задумчиво интересуется Широ. – Ты уже проиграл одну войну. - Неужели? Ведь это ты пришел сюда. Что тебе так сильно нужно от Грааля, Рулер Айнцбернов? Он боится и жаждет услышать ответ, но Широ только небрежно бросает: - Мне лично Грааль не нужен. Дарник невольно выдыхает. - Тогда оставь его мне. - Нет, я не это имел в виду. Хотя… ты все равно не поймешь, - Широ улыбается чему-то своему, а потом несильно пинает носком ботинка невидимую стену: - Рано или поздно ты все равно отсюда выйдешь. И тогда, поверь мне, я буду тебя ждать. Тебя… и твоего Слугу. Легкий тон почти неуловимо меняется, глаза сужаются. Крест на груди поблескивает, и Дарник машинально прикрывает глаза ладонью. - Тебе может не понравиться то, что ты увидишь. - Разберусь как-нибудь, - беспечно отвечает Широ. Он исчезает, даже не дав себе труда попрощаться – но не рассеивается золотой пылью, а убегает, как обычный человек, с нехарактерной для обычного человека скоростью. Дарник смотрит ему вслед. Умирай, думает он, стискивая трость. Чем бы ты ни был, исчезни, сдохни поскорее. К сожалению, он по опыту знает, что самые уродливые существа сильней всего цепляются за жизнь.