Белый мотылёк

      Он был рад снова видеть Плагга – не меньше, чем сам квами. Кольцо у мастера Фу Адриан выпросил для того, чтобы Маринетт поверила ему. О том, что она уже знает личность Нуара, старик умолчал.       Как относиться к ней теперь, Адриан не знал. В сердце его всё это время жила Леди Баг, но не эта девчонка. После того, как мастер Фу назвал её имя, он долго отказывался верить, даже в глазах помутилось. Хранитель посоветовал с этим смириться, но тем сложнее стало уговорить Дюпен-Чен отдать серьги. Да она просто спустит его с подоконника.       А вот и она. Что-то пишет в своём дневнике, лёжа на кровати. Нуар прыгнул на крышу, переместился на подоконник и постучал в окно.       Девушка отвлеклась от своего занятия, её взгляд с задумчивого сменился негодующим. Кот Нуар постучал снова, чувствуя себя не в своей тарелке. Меньше всего ему хотелось беседовать с такой вот Маринетт. Сегодня она явно не в духе.       Вскоре он узнал, почему.       Она всё же открыла, и Кот спрыгнул на пол.       - Спасибо, что впустила незнакомца в чёрном костюме… Хотя чего это я, - нервно рассмеялся Агрест. – Ты же меня знаешь.       Маринетт стояла, скрестив руки на груди.       - О да, теперь я очень хорошо тебя знаю… Адриан. И уже давно.       - Ты… ты знаешь? Откуда? – удивился юноша, трансформируясь обратно.       - Полагаю, оттуда же, откуда и ты, - безо всякого выражения протянула она. – Мастер Фу?       - Угадала, - натянуто улыбнулся Адриан. Боже, как ему было неловко и неприятно видеть её такой, но ничего не поделаешь, придётся продолжать эту странную беседу.       - Ну раз ты всё знаешь, Леди Баг, - пожал он плечами, - тогда изволь отдать свои серьги, и мы разойдёмся… по-дружески.       - Чтобы я… Да ни за что! – вскричала она, указав на него пальцем. – Твой отец – Бражник, и я весьма сомневаюсь, что ты лишь недавно об этом узнал! Ты… вы оба последние подонки! Никому из вас нет доверия, даже мастеру Фу, который убеждал меня, что Бражник больше не опасен!       - Так и есть, - робко сказал Адриан.       - Я тебе не верю! – бросила Маринетт. – Где доказательства?       - Да, где они? – подлетела молчаливая до этой поры Тикки.       - Тебе нужны доказательства? – усмехнулся Адриан и подмигнул Плаггу. – Хорошо, сейчас будут.       Понимая, что шансов отнять серьги у него нет, Адриан подготовил козырь в рукаве. Родители Маринетт, конечно же, с радостью впустили Габриеля Агреста в дом, едва он сказал, что хотел бы пообщаться с их талантливой дочуркой-рукодельницей. И теперь поднимался по лестнице на чердак в облике Бражника. В набалдашнике его трости трепетала белая бабочка.       Маринетт потеряла дар речи и вся затряслась, как только суперзлодей предстал перед ней.       - Ты же просила доказательств, - напомнил Адриан. – Так смотри.       Агрест-старший вежливо поздоровался, но забившаяся в угол Маринетт только и могла, что переглядываться с Тикки, не в силах решить, превращаться ей, или нет. Адриан качал головой и поражался, как он мог любить такую психованную и упрямую девушку.       Из трости Бражника вылетела белая бабочка и села ему на ладонь. Прикрыв её другой рукой, Габриель перенёс в неё свою силу. Маринетт с замиранием сердца зажмурилась, полагая, что сейчас её впервые постигнет акуматизация, - и всё же подглядывала одним глазом.       Странная субстанция впиталась в бабочку, но та осталась белой. Бражник тряхнул ладонью, и насекомое полетело к Маринетт, которая шарахнулась от неё, как от чумы. Адриан не выдержал и рассмеялся вместе с отцом.       - Наша Маринетт боится бабочек!       На них смотрела Тикки и улыбалась. Квами раньше хозяйки поняла, что бояться нечего. А Маринетт, охая рядом с опрокинутой тумбочкой, пыталась встать на ноги. Её щёки пылали от стыда. Очень хотелось наорать на Агреста-старшего за все его злые дела, но в присутствии Адриана она это делать не стала. Кажется, путь Бражника и в самом деле окончен.       Белая бабочка порхала по комнате, то и дело возвращаясь к закрытому окну, за которым цвела весна.       И всё же сомнения оставались.       - Ты не можешь быть уверен, что прямо сейчас твой отец не схватит нас и не отберёт талисманы! – не успокаивалась Маринетт.       Агрест-младший переглянулся с Бражником.       - Этого не будет. Отец уже принял решение. Он отречётся от квами и отдаст талисман… оба талисмана мастеру Фу. Как и я. Как и ты.       - Они говорят правду, - подлетела к ней Тикки. – Всё закончилось ещё тогда, когда сын напал на отца. Понимаю, тебе нелегко расставаться со мной, как и им со своими квами, но ты должна пересилить себя, Маринетт. Мои предыдущие хозяева, ни один из них, не был носителем серёг до конца жизни.       - Да? – удивилась девушка. – И что заставляло их отрекаться? Наверное, тоже какой-нибудь Бражник со своим сыном.       - Множество обстоятельств, - расплывчато поведала Тикки. – Теперь, когда ничто и никто не угрожает городу и равновесию самих талисманов, нужды в нас нет.       - Но это не причина, чтобы с тобой расставаться, - расстроилась Маринетт, заключая квами в ладони.       - Думаю, мастер Фу сможет утешить тебя, – заявила Тикки. – Или сделает так, что ты, Адриан и мсье Агрест потеряют воспоминания о нас.       - Даже если он это может, о тебе я забывать не хочу, - возвысила голос Маринетт и покосилась на отца с сыном. – И они, я думаю, тоже.       - Если так надо, я готов забыть, - произнёс Бражник.       - Раз уж на то пошло, то и я тоже, - вздохнул Адриан.       На пару минут им пришлось прерваться, потому что родители Маринетт решили подкормить гостя выпечкой. Бражнику пришлось снять трансформацию, а Адриану – спрятаться под кроватью.       - Ладно, мы не станем ничего у тебя отбирать, Маринетт, - заявил Адриан, как только все попробовали вкусные булочки. – Можешь ещё подумать. Отец сказал, что через пару недель будет у мастера. Я приду с ним. Так что ждём тебя двадцать седьмого числа сама знаешь, где.       - Хорошо, я приду, - кивнула девушка, не выпуская из рук Тикки.       Когда гости ушли – один по лестнице, а другой – через окно, Маринетт сползла на пол и горько заплакала.       Мастер Фу ждал, готовясь к тому, что придётся долго уговаривать Агрест-старшего, и не менее долго – Маринетт. На случай уж совсем непредвиденных обстоятельств Хранитель предупредил Вайзза, что попытается трансформироваться. Все вещи в дорогу он уже собрал, купив билет на рейс до Китая.       К вечеру все трое явились. Сначала пришли сын с отцом. Габриель Агрест долго и внимательно изучал взглядом приземистого Хранителя, его зелёного квами и браслет на руке.       - Так вы тоже… - выдохнул он.       - Я Карапас, - пояснил старик. – Супергерой-черепаха. Правда, давно не использую его, потому что в три раза старше тебя, Бражник.       - Я больше не Бражник, - возразил Габриель, наблюдая, как его Нууру вместе с Вайззом и Плаггом играют во что-то, напоминающее салки. – Лучше скажите, в чём моя ошибка. Разве я нёс в этот мир зло, пытаясь всего-то исполнить заветное желание?       - В том-то и дело, друг мой, - ответил китаец, - что желание желанию рознь. Не зря говорят: бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться. Если взглянуть на проблему с одной стороны, можно прийти к ошибочному выводу, что Бражник делал доброе дело. Он никого не убивал, напротив – те, кто незаслуженно кого-то обидел, понимали, что поступили неправильно и после мирились с акуматизированным. Но стоит ли это всего того, что случалось перед этим? Разрушения, паника, угроза человеческим жизням… И всё ради какого-то дикого желания, и КАКОГО желания! – Тут он пристально взглянул на Габриеля. – Можешь мне не верить, но я совершил ту же ошибку в молодости, видел, к чему это привело. И впредь не позволю, чтобы весь этот ужас повторился. Ты принёс книгу и талисманы? Давай её и брошь Павлина сюда, а от своей отрекись прямо сейчас.       - Подождите, мастер! – воскликнул Адриан. – Маринетт ещё не пришла.       - Полагаю, она и не придёт, - отозвался Габриель. – Когда мы с Адрианом её уговаривали, она видела во мне врага, даже когда я снял трансформацию. Бедная, разочаровавшаяся девчушка…       Вдруг Нууру подлетел к хозяину и бросился ему на грудь.       - Мне будет вас не хватать, - прошептал квами. – Для меня вы никогда не были злодеем.       - Надеюсь, твои способности со временем восстановятся, Нууру, - сдержанно проговорил Габриель, а самому хотелось выбежать прочь, чтобы без стеснения обнять его, растрогаться и сказать Нууру то, что никто не должен слышать.       Бросив взгляд на мастера, Габриель увидел одобрение и вышел из дома старика.       - Ваша жена гордилась бы вами, - произнёс Мотылёк, и Габриелю показалось, что квами готов расплакаться – впрочем, как и он сам. На улице не было людей, и модельер мог не волноваться, что его примут за сумасшедшего, разговаривающего с самим собой.       - Я просто буду жить дальше – без неё и без тебя, ведь жизнь продолжается, правда? – улыбнулся Габриель, прижимая квами к груди. – И скучать тоже иногда буду.       - Просто станьте Адриану хорошим отцом – больше от вас и не требуется, - попросил Нууру, раскинув лапки. Будь он с Габриеля, задушил бы его в настоящих объятьях.       На другой стороне дороги стояла Маринетт и пялилась на это диво вместе с Тикки.       - Ладно, это выглядит убедительно, - протянула она.       - Ну вот, а ты не хотела идти, - попеняла ей квами.       - Прощай, Нууру, - зажмурился Габриель и вернулся в дом.       - Я опоздала?       Едва Агрест закрыл дверь, та вновь отъехала в сторону, и показалась Маринетт.       - Хорошо, что ты пришла, - облегчённо выдохнул Адриан. – А то мастер Фу уже вещи собрал.       - Он уезжает?       Это напугало Маринетт, ведь только сейчас она поняла, что вернуть серьги уже не сможет. Никогда.       - Да, уезжаю, - подтвердил Хранитель. – Когда-то я приехал из Китая в поисках пропавших Камней Чудес и книги. Множество стран посещал я ранее, и вот, наконец, обнаружил… Вернее, Вайзз обнаружил, что брошь Мотылька активирована. В тот момент я был в Париже и ничего плохого не ждал, просто пытался найти этого человека и попросить отдать Камень Чудес. Не успел – начались нападения. Так я понял, что новоявленный Бражник частично расшифровал книгу, и что брошь Павлина, вероятно, также у него. Значит, он ищет остальные талисманы, либо знает только об основных двух. Второе означало, что Бражник в курсе их свойств. Мне очень не хотелось, чтобы он вышел на меня пусть даже случайно. И тут я подумал, что помощь не помешает – и раздал кольцо и серьги достойным, на мой взгляд, людям. – Он посмотрел на Маринетт и Адриана. – Вы были по-своему несчастны, но не утратили душевной доброты, раз помогли мне, значит, думал я, поможете и всему городу в борьбе против Бражника. Раз он так хочет эти Камни, пусть помучается, добывая их не у старого китайца, а у тех, кто ему не по зубам. Камни Чудес разнообразили вашу жизнь, вы стали увереннее в себе, вы стали героями, но я и подумать не мог, кем окажется Бражник для одного из вас… Ну да ладно, всё уже позади, и я с лёгкой душой покидаю этот город. Итак, кто первый?       Габриель тут же отступил назад, всё ещё прижимая Нууру к себе. Переглянувшись с Плаггом, Адриан произнёс:       - Наверно, я единственный, кто отважился первым просто потому, что больше некому. Прощай, любитель вонючего сыра, ты был мне верным другом. Я никогда не забуду наших с тобой приключений, Плагг.       - Прощай, Адриан, - только и смог выдавить квами, с грустью глядя юноше в глаза. Не выдержав этого взгляда, Адриан отвернулся и произнёс:       - Я отрекаюсь от тебя, Плагг.       Кольцо было снято, и квами вернулся в него. Протягивая талисман мастеру Фу, юноша едва не плакал.       - Теперь ты, Маринетт, - позвал Хранитель.       - А почему я? Пусть сперва он, - заупрямилась девушка. Габриель обжёг её недовольным взглядом.       - Ты же понимаешь, как отцу тяжело, - возразил Адриан.       - А мне что, легко? – возмутилась Дюпен-Чен. – Я только что видела, как ты отрёкся. Это было ужасно! Словно часть души вырываешь.       - Ну… почти, - вздохнул Агрест-младший. – И всё же ты могла бы в такой день прекратить, наконец, упрямиться. Бери пример с моего отца. А он смирился не только с потерей квами.       - Я вас обоих теперь прези…       Тикки закрыла ей рот.       - Маринетт, у тебя останется мой подарок – половинка инь-ян. Будешь носить его и вспоминать обо мне.       - Это не то же самое, что видеть тебя воочию, Тикки, – вздохнула хозяйка. – Пусть спасать Париж больше не от кого, но разве только ради этого я не хотела с тобой расставаться? Ты для меня больше, чем квами, Тикки. Ты член моей семьи.       - Знаю, - ответила Божья Коровка. – Но иногда члены семьи уходят, оставляя после себя добрую память о них, как мать Адриана. Если тебе тяжело, закрой глаза, как делала в детстве, когда было страшно. Я останусь в твоём сердце и в подарке. Не грусти, Маринетт. Может, ты ещё услышишь обо мне, если в Китае… - Тикки перевела лукавый взгляд на мастера Фу. – Что-то стрясётся.       - Хорошо, Тикки, я попробую, - кивнула Маринетт.       Она запомнила Тикки такой, какой её видела в эти последние мгновения – весёлой и заботливой. Закрыв глаза, она сняла серьги и не без труда произнесла слова отречения. Теперь безжизненный талисман лежал у неё на ладонях. От потрясения она даже покачнулась, но нашла в себе силы подойти к мастеру Фу. Адриан приблизился сзади и приобнял её в знак поддержки, но Маринетт отшатнулась и отошла в сторону. Скрестив руки на груди, будто ей холодно, она смотрела куда-то в пол отсутствующим взглядом.       - Ей нужно время, Адриан, - пояснил Хранитель. – С потерей друга смириться не всегда просто.       - Хорошо, мастер. Давай, пап, всё получится.       Взглянув сперва на сына, затем на старика, Габриель Агрест протянул ладони. Вылетев, Нууру впервые не знал, что сказать напоследок. Казалось, они уже это сделали там, на улице.       Как бы хотел Габриель вернуться в то время, когда он отрекался понарошку, без сожаления, ради акуматизации самого себя. Его заставили перевернуть страницу, но оставалось сожаление и горечь, не говоря уже об упущенной возможности вернуть себе супругу.       И тут он понял: желание уже сбылось, но не его, а Адриана. Нууру вернул ему отца буквально с того света. Не сделай он этого, хранить память о жене было бы некому. Да и желание теперь уже не могло сбыться, раз его сила, создающая акум, утратила свойства и уже не поможет добыть талисманы.       - Нууру, спасибо тебе за всё и прости, если чем-то обидел, - грустно улыбнулся Габриель, протягивая к квами два пальца. Мотылёк порывисто их обнял, ласкаясь головой.       - Вы были не самым худшим из Бражников, хозяин. Бывали и построже, и с отвратительным характером. Я никогда не забуду вас и вашей ко мне доброты.       Эти слова заставили удивиться даже мастера Фу.       - Я тоже не забуду тебя. И если ты готов, Нууру – прощай.       Едва квами кивнул, Габриель прикоснулся к броши под шейным платком и снял её. После слов отречения Нууру устремился навстречу, будто снова хотел обнять – и исчез в фиолетовом камне. Тяжело вздохнув, модельер открыл талисман и вынул фото супруги.       - Возьмите, - протянул он Хранителю брошь. – Надеюсь, мы вас больше не увидим.       Все три талисмана лежали перед ним, и китаец поместил их в отдельные коробочки. Книгу и брошь Павлина Габриель отдал следом.       - Я подожду в машине, – обратился он к сыну, понимая, что детям требуется чуть больше времени, чтобы покинуть старика.       Выйдя наружу, мсье Агрест ощущал себя иначе. Хоть его и снедала пустота от потери квами и жены, теперь он был уверен, что это ненадолго, ведь просьба Нууру оставалась в силе.       Хороший отец… Пока неизведанное, но уже почти привычное слово. Габриель надеялся, что справится с этой ролью.       Оставляя своих квами в надёжных руках, Маринетт и Адриан были спокойны. Они вдвоём обняли мастера Фу, прощаясь и желая счастливого пути, но из его дома вышли порознь, не испытывая друг к другу тех, прежних чувств, которыми жили раньше. Всё-таки Кот Нуар любил Леди Баг, а Маринетт Адриана. Теперь, без масок, они оставались теми же, и вместе с тем другими. Это не могло не отталкивать. Оба признавали, что не могут быть вместе.       И хотя Маринетт больше не относилась к Адриану с придыханием, она была рада, что отец его больше не Бражник, и даже простила его, разве что в дизайнерских конкурсах больше не участвовала. Ну а Габриель уже не стеснялся своих настоящих чувств к сыну и с лёгкостью отпускал его от себя, даже когда стоило наложить запрет. Скажи он «нет» - и радость Адриана испарилась бы, а счастливого сына, его сияющий взгляд, благодарность в виде объятий и поцелуев отец хотел видеть всё чаще. Сам же Адриан учился быть благоразумным и иногда сам говорил себе «нет». Должно быть, привычка слушать отца никуда не делась.       Иногда Габриелю казалось, что, сотри мастер Фу у них память, этот чудный сон всё равно приходил бы к нему в утешение, тем более, что с акумами был уже не связан. В этом сне у него за спиной снова расправлялись крылья, на этот раз белые. Он становился белым мотыльком и летел на свет. Только вместо жены этим светом был Адриан – его плоть и кровь, его будущее. Ради этого будущего стоило отбросить тёмное и несчастливое прошлое, очистить от него крылья и продолжать жить.