Врачи

Чонгук не дышит, заглядывает Тэхену в глаза. А там дикое, безумное, черное смешанное со страхом. Такое, что задохнуться и умереть, потому что к такому он готов не был и сердце просто не выдержит. Тэхен сейчас в его руках, так, как и должно быть, в его вселенной в его мире и в паре сантиметрах от поцелуя. И Чонгук бы поцеловал, чтобы контрольным и сразу в бездну, но не может решится, не знает, как это сделать. Боится, что не сможет совладать с самим собой и просто сломает все к чертям. Тэхен ставит конечную точку и поддается еще вперед, ломая все свои принципы, все стены что так долго строил, а главное ломает свой страх. Чонгук губы облизывает и задевает Тэхеновы, они сладкие безумно и горячие, обжигающие. Они на шаг от смерти, и идут туда с охоткой. Чонгук прижимает к себе Тэхена и целует. И это точно смерть, прямым попаданием. Они целуются так дико, будто оголодавшие звери и шагают в пропасть. Ладони Тэхена на шее Чонгука становятся все горячее и сжимают крепче. Чонгука просто плавят, Тэхеново тело будто воск поддается на встречу, отвечает на каждое прикосновение дрожью и стоном. Тэхен млеет, жмется ближе и проваливается в Чонгука все глубже. Его трогают, гладят и любят, и он не хочет это останавливать ни на секунду. Чонгука много сразу и нигде одновременно. Альфа его на кровать валит и своим телом накрывает. У него внутри Тэхен, в мыслях он застрял, в каждом своем действии он его видит, и сейчас он в его мире, в его квартире и на его кровати, под ним. Отзывается на каждое прикосновение, и одним взглядом просит большего. От этого взгляда не спрятаться, не укрыться, от него все ручники альфы опускаются и канаты с цепями, его сдерживающие, рвутся. Тэхен сам на гибель идет, добровольно себе клеймо ставит, а Чонгук его поведет и больше никому не отдаст, со своих рук не спустит. — Чонгук, — выдыхает Тэхен и прогибается от поцелуя и языка, что облизывает сосок. Чонгук всю верхнюю одежду в коридоре оставил и рубашку Тэхена снял по дороге, ему бы еще и себя раздеть, но оторваться от этого тела будет самым большим грехом. Он его клеймит и выжигает своими руками и поцелуями на обратной стороне Тэхеновой груди Чон Чонгук. Тэхен его и ни чей больше, и он запомнит это навсегда. Чонгуку удается раздеться с помощью дрожащих рук Тэхена и глубокого поцелуя, пропитанного смесью из чувств, как бывает только во сне и рядом с этой омегой. Чонгук трогает и давит именно там, где нужно, ласкает и не расцепляет сжатых в замок рук. Наслаждается им, берет то, что хотел взять еще тогда в клубе. Тэхен стонет, и дышит часто, пальцы на ногах поджимает от наслаждения и спину гнет, словно кошка, жмется ближе, чтобы кожа к коже, не просвета между. Чонгук что-то ему шепчет милое, пока пальцами смазанными в смазке крутит возле сжатого колечка. Тэхен сжимается весь и скулит, Чонгук его целует и своим языком во рту Тэхеновом крутит, заставляет забыть все и расслабиться, позволить закончить начатое и Тэхен повинуется, сдается. Ким боль чувствует и передает ее альфе через поцелуй, губы ему прикусывает и шипит, мстит. Потому что по натуре такой. И боли боится, но эта боль не такая от которой хочется рыдать, забившись в угол. Эта боль окрыляет и летать оправляет, все внутри смешивает, поддаваться на встречу просит и Тэхен все выполняет. Делает так как велит все внутри и получает высшее наслаждение и глубокий толчок. Чонгук все на свете забывает, как его зовут и как дышать нужно. У него со многими было, но, чтобы так, только с Тэхеном. Это настолько хорошо, что хочется кричать на весь мир. Альфа дает привыкнуть немного, стирает губами капли слез с висков, дышит томно, так как умеет только он Тэхену в ушко, посылая дрожь по всему телу омеги. Смотрит в глаза, прям туда в бездну, глубоко и двигается, не разрывая контакта. Таких как Тэхен больше нет и не будет, он не земной, теплый и маленький. У Тэхена кожа вспыхивает под каждым прикосновением, щемяще — больно и так сладко, Чонгук его целует и ускоряет движение. Альфа вместе с Тэхеном взлетают высоко, и не желают ни на миллиметр вниз опустится. Им хорошо так, вместе, вдвоем и кожа к коже. С томными вздохами, со сладкими поцелуями. Тэхен себя всего Чонгуку отдает, и это кажется таким правильным, ведь только в этих руках он почувствовал себя нужным, защищенным. Чонгук скорость толчков ускоряет и Тэхен по кровати метаться начинает, просить еще и выгибаться. Чонгук такого Тэхена никогда прежде не видел, он его запомнит на вечно, в самый скрытый уголок воспоминаний отложит. Такого невероятного человека просто не бывает, точно не в его квартире и не в его кровати. Но это есть и Чонгук этим упивается, наслаждается. Тэхен голову запрокидывает, грудью жмется к Чонгуку ближе, глаза от удовольствия закатывает и кончает так громко, с выдыхающим "Чонгук". От узости омеги Чонгуку задохнуться хочется, он берет его еще, сдерживать себя больше нет сил, особенно когда Тэхен такой податливый на все готовый. Чонгук кончает спустя время, рычит громко и вгрызается зубами в губы Кима. Нежное "Мой" проталкивает своим языком все глубже. Тэхену кажется, что дальше уже просто некуда, но Чонгук доказывает, что есть и толкает. Полное удовлетворение, с любовью и диким довольствием по крови обоих циркулирует, и они задыхаются от этого чувства. Тэхен заранее знает, что так будет только с Чонгуком и пробовать с кем-то еще, пусть горят эти попытки синим пламенем, они не нужны. Чонгук такое удовольствие не получал ни с кем из своих бывших. Тэхен создан для него весь, плавится в горячих руках альфы как пластилин и лепи из него что хочешь. Чонгуку это так нравится, что зубы сводит. — Маленький мой. — Шепчет альфа и ложится рядом, обнимает Тэхена, что уткнулся носиком в изгиб шеи, накрывает их тонким одеялом. Чонгук вдыхает запах волос Кима, и чувствует смесь их природных запахов, вишня в ликере. И это такое безумное, сладковато-горькое, терпкое сочетание, что на языке оседает и слюнями давиться только. — Твой, — выдыхает омега и жмется ближе, руками по груди проводит, запомнить пытается каждый изгиб, каждую клеточку тела альфы. — Как ты себя чувствуешь? — Спрашивает Чонгука, когда понимает, что Тэхен спать не собирается, ровно так же, как и он. Сейчас если уснёшь, кажется, что все пройдет, как навожднение или сон. — До ужаса хорошо. — У Тэхена голос хрипит немного и он прокашливается и продолжает говорить. — Я боялся сильно, но с тобой мне не страшно. Все меркнет на фоне тебя. — Сладкий мой, ничего не бойся, я тебя ото всех укрою. Ты сегодня доверился мне, я тебя не подведу. Только не ври мне, никогда не ври… — Чонгук голос понижает к концу по щекам пальчиком проводит, по губам, вспоминает и тянется запечатлеть. — С тобой рядом, я сам себя не знаю, все внутри тебе принадлежит. Так что я теперь тоже весь твой. — Чонгук улыбается ласково и Тэхенову улыбку забирает губами. — Мой, точно? — Через поцелуй шепчет Ким. — Точно. — Не думая отвечает альфа и продолжает целовать. Тэхен засыпает вскоре и Чонгук им любуется. Он, наверное, в прошлой жизни планету спас. Или целых три, раз ему в награду достался Тэхен. Другого объяснения у него нет. Альфа выбирается из постели и тихо, чтобы не разбудить Кима выходит на балкон в одних боксерах. Он закуривает сигарету и вдыхает никотиновый дым. Думать совершенно не о чем. Голова пустая. Один Тэхен как наваждение перед глазами стоит и уходить не желает. Альфа окурок выбрасывает в пепельницу и облокачивается локтями на перила, смотрит на ночной город. Он проветривается немного и возвращается в постель, Тэхен что-то сонно бурчит и выдыхает, когда Чонгук его обнимает. Альфа засыпает под тихое дыхание Тэхена и стук его сердце под рукой.

***

Утро наступает неожиданно для Тэхена, он просто во сне дергается и открывает глаза. Пару секунд он смотрит в белый потолок и начинает двигаться. Чувствовать на своей талии руку Чонгука приятно. И Ким пытается не запищать в голос. Он вчера все свои страхи пересилил и не зря, Чонгук просто невозможный. Такое удовольствие он никогда не получал, Тэхен даже немного подумывает, что хочет еще, но он покажется наглым или Чонгук еще что-нибудь надумает плохого. Тэхен этого не хочет, немного смотрит на альфу, что спит на животе. Он милый, его затискать хочется, Тэхен в последний момент руки отдергивает и встает, немного морщится от боли в пояснице, но впринципе это терпимо. Улыбается и накинув на себя рубашку альфы ищет ванную. Рубашка приятная на ощупь и вся пропиталась запахом Чонгука и парфюмом. Тэхен вдыхает и трется о плечо. Это просто удовольствие и все, такое необыкновенное, что скулы от улыбки сводит. Он принимает душ быстро, мылится душистым гелем и кутается на голое тело обратно в рубашку. Проходит мимо комнаты и видит, как Чонгук обнимает подушку на которой спал он и выглядит как ребенок. Тэхен рот рукой накрывает и губу прикусывает чтобы не засмеяться. Бежит искать телефон, который по подсчетам должен был быть в коридоре. Находит и бежит обратно, быстро фотографирует и улыбнувшись, идет искать кухню. Тэхен уже делает кофе, как слышит шаги за спиной и специально не поворачивается. Открывает верхний шкаф и пристав на носочки, пытается достать с верхней полки, коробку с сахаром. — Утро добрым бывает, — говорит Чонгук и прижимается к Тэхену сзади, обвивает руками талию и целует в шею. — Привет малыш. Тэхен вздрагивает и жмется ближе, улыбается и повернувшись обвивает шею альфы руками. — Привет, — Тэхен оставляет поцелуй в уголке губ и отталкивает альфу руками. - Я приготовил завтрак, садись, нам скоро на работу. — Тэхен быстро все переставляет на стол и отодвигает стул рядом с Чонгуком, чтобы сесть, как альфа его хватает и сажает к себе на колени. — Твое место здесь. — Альфа трется об шею омеги и выдыхает слова туда же. Тэхен бурчит что-то, что поесть уже отдельно нельзя и получает легкий укус в шею. — Ну блин. — Тэхен смеется и пытается увернуться. Смеется так весело и громко, на всю кухню, заставляя Чонгука начать себя щекотать и смеются они уже вместе. Чонгук смотрит на такого Тэхена, на его глаза, искрящиеся дикой радостью, слушает заливистый смех и не может насладится. Тэхен сейчас веселый, балдеющий, искренний, извивается, пытается уйти от щекотки. Только Чонгук эту улыбку стирать с лица его не хочет, дает вдохнуть и продолжает щекотать. — Перестань… — Кричит сквозь смех Тэхен. — Пожалуйста хватит. — И продолжает смеяться. — Поцелуешь меня? — Чонгук наклоняется к лицу Тэхена близко, останавливается резко смех. Тэхен растрепанный с оголенным плечом с открытым ртом и дикими глазами на него смотрит. Чонгук улыбается и тянется первым. Целует нежно не углубляет, у Тэхена привкус чего-то сладкого, на языке отдающего. Чонгук наслаждается и гладить Тэхена начинает. — Работа, Гуки. — Тэхен за щеки его держит и отстраняет немного. Дышит часто и губы облизывает. Чонгук кивает и чмокает в лоб. Окончательно отстраняется и начинает завтракать. Тэхен немного ерзает, за что получает от Чонгука щипок в бок, и тоже принимается за завтрак.

***

Юнги входит в кабинет и закрыв дверь прислоняется к ней, со всей силы ударившись затылком и даже не морщится. Еле на ногах держится, и даже не пытается стереть слезы, стекающие с щек. Правая щиплет неприятно. Юнги обидно сильно, ведь чем он заслужил? А еще Намджуна видеть не хочется, его бы пришибить и по стене размазать, а всем сказать, что так и было. Его собственноручно закопать хочется, но он не может, потому что любит. Просто, у всех же бывают ссоры, все кричат ругаются, у них тоже так было и сейчас происходит, но, чтобы Намджун поднял на него руку — такое впервые. Юнги знает, что он вредный, капризный и стервозный, но сейчас виноват Намджун, он же его и ударил. Юнги скатывается по дереву вниз и колени к себе прижимает, спрятаться ото всех хочет, в своем мире закрыться, потому что это больнее чем слова сказанные в порыве гнева. Намджун никогда даже не замахивался, а тут… Юнги шмыгает носом и старается прийти немного в себя, ведь еще нужно принять пациентов, а таким они его видеть не должны. Какой он тогда доктор, если не может помочь даже себе? Мин берет всю свою силу в кулак, туда же наматывает сопли и встает, вытирает слезы и перестает думать об альфе. Как только рабочий день закончится, тогда будет можно, а пока нужно стойко держаться и сделать так, чтобы даже голос не дрожал. Он принимает пациентов и их большая очередь, для счастья Юнги. Он не спускается в столовую даже на обед, потому что знает кто там будет. Да и кушать совсем не хочется, вообще ничего не хочется. Он спокоен снаружи. Держится умело, будто научен годами, но внутри такая буря, что разрывает, с обидой смешивается, до ненависти всего чуть-чуть, но черт, Юнги же его любит. Скорее сейчас именно так, любит настолько что ненавидит. Ким даже не пришел за весь день, не попытался попросить прощение, он просто оставил все как есть, будто бы так и нужно. А Юнги смотрит на черный экран телефона и сравнивает ее со своей внутренней. Если бы Намджун попросил прощение, хотя бы попытался. Юнги бы подумал, ведь у каждого бывает, всплеск эмоций и все такое. Но альфа молчит, а извинятся первый омега не пойдет. Все-таки гордость и стервозность еще есть и останавливает его. Альфа тоже упрям, и гордый, но ведь он виноват и в конце концов Юнги — омега. Мог бы, но не захотел, а значит так нужно ему. В конце рабочего дня Юнги прощается со всеми в отделении и идет в парк недалеко от больницы. Домой возвращаться не хочет, а другого места нет, в кафе или бар, а зачем? Он уходит в глубь и садится на самую дряхлую лавочку среди деревьев. Поднимает голову к небу и просто смотрит, глаза сами начинают щипать и Юнги мысленно разрешает себе сорваться и начинает просто беззвучно плакать.

***

Намджун проебался он это понял и осознал только в конце рабочего дня, когда совесть просто грызла изнутри. Да он переборщил, да позволил взять эмоциям над собой контроль. Но Юнги тоже виноват, он провоцировал, кричал и истерил, что ему оставалось, когда столько яда выходило из его рта. Мин напридумывал себе всякого, поверил в неудавшуюся шутку интернов про измену и сделал из этого скандал. Намджун его понимает, но он наговорил столько всего, что немного обидно…К концу дня альфа просто мечется между - пойти, и -сделать все дома, в итоге выбирает последнее и по дороге домой, заезжает за цветами и в магазин за вином. Готовит дома все к приходу Юнги, собирает разбросанные им же вещи по всему дому и накрывает стол. Юнги должен к прийти к семи, Намджун готов уже к половине. Но Юнги не появляется ни в семь, ни в половину, ни в восемь. В пол девятого, альфы начинает сильно нервничать и грызть ногти. Звонить в больницу и самому омеге. Только Мин Юнги покинул больницу в семь, а у самого омеги отключен телефон. К пол десятому омега не появляется и Намджун собирается и звонит одновременно всем друзьям Мина. Нет ни у кого, и Намджун просто отмазывается вконце каждого звонка. "Наверное у него дежурство, а я просто забыл", и сбрасывает. Намджун на самом деле ничего не забывает и просто мечется по квартире. К десяти вылетает из дома и едет к больнице, обыскивает весь больничный парк и орет кажется на пол города. Но омеги нигде нет. И альфа готов уже выть. Он едет по всем барам, кафешкам, знакомым Юнги и в которых они хоть раз, но бывали. Омеги нет нигде. И Намджун пинает колесо машины. Корит себя, что не попросил прощение еще утром и звонит в тысячный раз. Но в тот же самый раз ему повторяет слащавый голос. «Абонент выключен или находится вне зоне…» Намджун ездит по городу еще час и в итоге немного сдается. С Юнги случится ничего не может. Это же Юнги. Он утром будет на работе и опять будет вредничать. Об остальном альфа себе просто запрещает думать и едет домой. Подъехав к дому, альфа видит, что горит свет в квартире, распахивает глаза и просто вылетает пулей из машины. Еле успевая ее заблокировать. Лифт долго не едет, и альфа мчится по ступенькам. На пятом этаже его порыв останавливается. Так как вспоминает, что в попыхах забыл его просто выключить. На этом же этаже вызывает лифт и до девятого поднимается на нем. В квартире опять бардак и альфа разувается и выдохнув собирает разбросанные вещи. Руки дрожат от волнения и губы все в кровь искусаны. Собрав всю одежду, альфа идет в спальню, но так и останавливается на пороге и все, что он собрал, все падает к ногам. Юнги лежит свернувшись в клубочек на своей половине и плачет, от чего трясется весь. Намджуну такую картину видеть больно, такое кислород перекрывает и изнутри жрет. Альфа тихо подходит к омеге, садится, на край и тянет его на себя. Он с ним, рядом, вернулся домой. На часах пол двенадцатого и альфа впервые выдыхает за все это время. Юнги рыдать начинает сильнее и отталкивает альфу, брыкается и дерется, бьет по спине и кусает где может, но спустя десять минут сдается и из истеричной и вредной стервы превращается в безвольную содрогающуюся, заплаканноую омегу. — Прости меня. Прости, слышишь? Прости меня, — Намджун его отстраняет от себя и целует в красные щеки, в лоб, в глаза, в нос и губы. Все слезки губами собирает и обнимает крепко, так чтобы никогда больше не отпустить. — Я просто поддался порыву. Как я могу тебя променять? Своего на какого-то лишнего и не нужного. Не думай так больше. Я тебе запрещаю. Прости меня, что ударил и за то, что накричал. Этого больше не повторится. — Намджун голову Юнги поднимает и большими пальцами щечки гладит, в глаза смотрит, своим присутствием пытается успокоить. Юнги кивает неуверенно, вот как его не простить, такого родного и любимого. Юнги знает, что все что говорили интерны не правда. Он уверен, что Намджун не смог бы так поступить и не сможет. Ведь они зависимы друг от друга, больше чем от кислорода. И на других менять свою частичку — значит просто умереть наполовину. — Я люблю тебя. Только тебя. — Шепчет альфа и целует, словно закрепляет свои слова действием. Ставит точку на сегодняшней ссоре. Юнги обнимает робко, неуверенно совсем сначала, а потом сдается и жмется ближе, валит на кровать и седлает бедра. Собирается закончить ссору так, как обычно они заканчиваются.

***