Not alone

      Люпин лежал на своей кровати в спальне мальчиков и пустым взглядом смотрел в потолок. Все ушли на празднование Хэллоуина, а он остался лежать и теперь боролся с желанием свернуться в клубок и тихо заскулить от боли. Ещё полчаса назад ничего не предвещало. Он, Джим, Питер и Сириус веселились и дурачились в спальне. Мирно текла пустая болтовня: про уроки, про квиддич, про шутки. И как-то незаметно тема съехала на праздник Хэллоуина и тварей, которыми кишела тьма в эту ночь. — Вампиры, — убеждённо и с горящим взором утверждал Джеймс. — Сидят себе в тени, в углу или на потолке, — зловеще говорил он, и впечатлённый Питер испуганно оглянулся по сторонам. — Ждут, когда мимо пройдёт ничего не подозревающая жертва. Задолго до того как ты появишься в поле зрения вампира, он услышит как бьётся твоё сердце и по запаху определит: вкусный ты или нет. И когда ты приблизишься, — он склонился к замершему Питеру, — он схватит тебя и сожрёт! — прокричал он, и сзади на Питера напал Сириус. Не ожидавший такого поворота Питер испуганно взвизгнул и подскочил на месте. Джеймс и Сириус заржали как кони, повалившись на пол. Питер обиженно посмотрел на них. — Придурки, — буркнул Пит. — А ты думаешь я шучу? — лёжа на полу, спросил Джеймс. — А вот и нет. Вампиры есть и они только и ждут, когда ты попадёшься им в лапы! — он схватил Питера за колени и потянул на себя, из-за чего Пит не устоял на ногах и завалился на пол, застланный толстым ковром. Накинувшись сверху на Питера, Джеймс стал его щекотать, и Питер захохотал, отбиваясь от друга. Ремус с улыбкой смотрел на всю эту возню. Как Сириус присоединился, и уже вся троица стала щекотать друг друга. Неожиданно Сириус откатился в сторону и встал на четвереньки. — Я — оборотень! — провозгласил он и кинулся на застывших парней. Питер радостно взвизгнул, когда Сириус стал валять его. Сверху, смеясь, навалился Джеймс. — У-у-у! Получай, тварь! — крикнул Поттер, и они с Сириусом покатились по полу в шуточной потасовке, где Сириус, рыча, пытался укусить друга. Питер смеялся, глядя на них, а Ремус так и застыл с улыбкой на губах. Его друзья сами того не зная, наступили на его больную мозоль. Они играли в монстров, даже не подозревая, что один из них в действительности является монстром и находится рядом. Порой он тешил себя мечтами о том, что однажды друзья узнают его секрет, но теперь в их игре он увидел, что это невозможно. Что они никогда не примут правды о том, что он — тёмная тварь и отвернутся от него, испытывая к бывшему другу лишь презрение и ненависть. — Фух, — протяжно выдохнул Джеймс. — А не пора ли нам пойти на пир? Интересно, тыквы в этом году будут больше, чем в прошлом? — вслух задумался Джеймс над подвигами Хагрида на ниве огородничества. — Не знаю насчёт тыкв, а вот то, что пир скоро начнётся — это точно, — сказал Сириус, наколдовав "tempus". — Идёмте? — он поднялся с пола и Джеймс и Питер последовали за ним. — Ремус? Ты чего застыл? — спросил Джим, заметив, что друг остался лежать на кровати. — Вы идите, — Ремус вымученно улыбнулся друзьям, — а я останусь. Что-то неважно себя чувствую. — Это твоя болезнь, да? — сочувственно спросил Питер. — Ага, она самая, — кивнул Люпин. — Ну, не расстраивайся, Рем, — Джеймс сел около него и положил руку ему на плечо, легонько сжав. — Хочешь, мы притащим сюда побольше вкусностей и устроим себе свой собственный пир?       Ремус видел, что друг прямо загорелся этой идеей, и что Питер с Сириусом тоже одобрительно переглядываются. — Нет, парни. Вы идите, а я просто полежу — отдохну. — А, — Джим выглядел расстроенным отказом друга. — Ну, ладно, — он вздохнул и поднялся. — Но сладкого мы всё равно тебе притащим, — он серьёзно посмотрел на Ремуса и Рем не смог не улыбнуться другу, который так заботился о нём. — Хорошо. — Поправляйся, Рем, — сказал Питер. — А мы не станем задерживаться на долго. — Ага, вернёмся аж бегом, — подтвердил Сириус. — Ладно парни, — Ремус улыбнулся и махнул на друзей рукой. — Идите уж. А то опоздаете. — Оглянуться не успеешь — мы уже здесь, — сказал напоследок Джим, и они наконец ушли.       Ремус же разрывался от противоречивых чувств. С одной стороны он был безумно рад, что у него есть такие друзья о которых он и не мечтал. С другой он испытывал сильнейшее чувство вины за то, что скрывал от них правду того, кто он есть. С третьей стороны был невероятной силы страх того, что правда уничтожит их дружбу, оставив лишь боль потери и ощущение предательства. На глаза навернулись слёзы. Что бы сказали друзья, узнав кто он? Испугались бы или приняли его таким какой он есть? Ремус был уверен, что любой человек, находящийся в своём уме будет сторониться опасной твари. С другой он знал своих друзей как самого себя и мог допустить, что они отреагируют спокойно. Всё было так запутано, что Ремус был ничему уже не рад.       Он поднялся с постели и решил пойти прогуляться, чтобы избавиться от этих мыслей в голове. Накинув мантию, он вышел из спальни и направился к выходу, надеясь про себя никого не встретить и избежать лишних вопросов. Сейчас ему хотелось лишь немного побыть на свежем воздухе и выветрить плохие мысли из головы.       Он прошёл по коридорам, ведущим к большому залу, и подошёл к главному входу. Огромные двери бесшумно раскрылись перед ним. Он прошёл сквозь них и, тихонько прикрыв, оказался на каменных ступенях. Не имея желания идти куда-либо дальше, он просто уселся сбоку на холодный камень и задумчиво уставился на звёздное небо, обхватив колени руками. До него доносился шум из большого зала, радостный гомон учеников и ни с чем не сравнимый запах сладкой тыквы. Он вдохнул его полной грудью и невольно улыбнулся. Хоть и считалось, что в этот праздник в мир людей сползается вся нечисть, на деле всё было очень весело и уютно. Ремус не помнил, чтобы в Хэллоуин кто-то слишком жестоко шутил или чтобы случалось что-нибудь плохое. За все три года обучения в Хогвартсе он проводил этот праздник ярко и позитивно. Даже в этот раз, не пойдя на пир, он уже успел испытать много хороших эмоций, веселясь вместе с друзьями. Только инцидент с Сириусом-оборотнем и мысли, что стали преследовать его в последнее время всё чаще, омрачили этот праздник.       Ремус вздохнул и уставился на звёзды. Почему-то с территории Хогвартса звёзды всегда казались ярче и их словно было больше. В этот день, к счастью, не было ни облаков, ни луны и Рем с удовольствием погрузился в созерцание, постепенно успокаиваясь и освобождаясь от тяжких дум.       Он не знал, как долго сидел так, но очнулся когда позади неожиданно раздалось чьё-то деликатное покашливание. Он испуганно вздрогнул и обернулся. Сзади стоял Альбус Дамблдор. — Здравствуйте, профессор, — смутившись тому, что его застали врасплох, поздоровался Люпин. — Чудесная ночь не правда ли? — поинтересовался Дамблдор, оглядывая окрестности Хогвартса освещённые светом звёзд. — Да, пожалуй. — Что привело тебя сюда, позволь узнать? — он посмотрел на Ремуса, блеснув стеклами очков. Ремус опустил взгляд на свои сцепленные руки, не зная что сказать. Дамблдор терпеливо ждал ответа, повернув лицо к небу и Ремусу стало стыдно за то своё молчание. — Я не уверен как поступить, — наконец признался он. Дамблдор молча взглянул на него и отвернулся к звёздам, не поторапливая, словно поощряя говорить так как это нужно Ремусу. — Помните, вы просили никому не говорить о моей проблеме? — он снова повернулся к директору и увидев подтверждающий кивок. — Я следовал этой просьбе всё время, что учился в Хогвартсе. Но в последнее время меня всё чаще преследует другая мысль. Мои друзья... Мне кажется, что они заслуживают право знать с кем общаются. И в то же время я ужасно боюсь сказать им правду. Боюсь, что они отвернуться от меня или того хуже — возненавидят, — глухо закончил Люпин и уставился на свои колени, обтянутые чёрной тканью. Ему было страшновато смотреть на директора, ведь он мог сказать, что Ремус не ценит его усилия, которые он приложил к тому, что сейчас он имеет бесценную возможность учиться в Хогвартсе, раз Ремус сам лично хочет выставить свою тайну на обозрение, пускай и очень узкому кругу лиц. Но неожиданно Дамблдор начал говорить о совершенно посторонних вещах. — Ты знаешь, что в Годриковой лощине есть пруд на котором люди катаются зимой? — Ремус только и мог, что кивнуть. — Когда я был ещё ребёнком, сосед подарил мне коньки — не трансфигурированные, как обычно, а самые настоящие маггловские коньки. Они были очень красивые, я помню их как сейчас. — Дамблдор тихо вздохнул, словно это воспоминание навеяло на него грусть. — Я так боялся сломать их, что не надевал их и хранил в коробке. Мне не хотелось чинить их лишний раз "reparo" ведь потом вещь всё равно ломается, даже несмотря на заклятие. И знаешь, что случилось? — он посмотрел на Ремуса и отвернулся, не увидев, как покачал головой Ремус. — Я из них вырос, так ни разу и не покатавшись. Беречь свои чувства или дать их уничтожить? Какая разница? Если прятать своё сердце, то будет как с моими коньками. Когда ты решишься — ничего не получится, для тебя может быть слишком поздно.       Ремус задумался над словами директора. На первый взгляд, эти слова не были наполнены каким-то особенным смыслом. — То есть вы хотите сказать, что мне стоит рассказать им правду? — он посмотрел на Дамблдора, но тот в ответ лишь улыбнулся. — Решение принимать лишь тебе, Ремус. И я уверен, что каким бы оно не было — оно будет правильным. А теперь, почему бы нам не пойти на пир, пока ещё на столах хоть что-то осталось? — он похлопал Ремуса по плечу и пошёл обратно в замок. Ремус отправился за ним.       В холле они неожиданно столкнулись с выходящими из Большого Зала Джеймсом, Питером и Сириусом. — О, мы спешим к тебе, а ты уже вот он! — воскликнул удивлённый Джеймс. — Просто ходил подышать свежим воздухом, — Рем улыбнулся друзьям. — Скорее уж морозным, — поёжившись сказал Питер. — Мы захватили кучу всего, пойдёмте скорее в гостиную! — Что ж, оставлю вас, мальчики. Приятного вечера, — сказал Дамблдор, на которого удивлённые появлением Ремуса друзья совсем не обратили внимания. — Приятного вечера, — хором проговорили они в ответ и рассмеялись своей синхронности. Не задерживаясь, Джеймс и Сириус подхватили Ремуса за локти и потащили в сторону башни Гриффиндора.       По дороге они рассказали другу о том, как был украшен зал, и что лежало на столах и в их карманах. Джеймс с Сириусом, перебивая друг друга, рассказали, как визжали девчонки, когда кто-то заколдовал карамельные отрубленные руки так, что они ползали по телу, перебирая пальцами, словно пауки лапами. Питер, шедший позади, заявил, что хоть это и было мерзко, особенно когда они ползли по коже, но всё равно вышло довольно круто. Незаметно они добрались до своей комнаты. — Ну, предлагаю приступить к трапезе, — потирая руки, сказал Джеймс. — Поддерживаю, — кивнул Сириус и все трое стали выгребать из карманов всё, что успели стащить со стола и складывать всё это на кровати Ремуса. — Так, господа. Разойдитесь, — велел Джеймс и достал свою волшебную палочку. Когда парни отошли в стороны он с крайне сосредоточенным видом направил палочку на кровать и прочитал заклинание расширения. Повинуясь его магии, кровать стала медленно расползаться в ширь, пока не достигла размеров большущей кровати, на которой уместились бы как минимум трое. — Вот что значит — талант к трансфигурации! — воскликнул Сириус, когда закончилось преобращение. Питер только завистливо вздохнул, а Джеймс утёр выступивший пот со лба, пробормотав что-то вроде: "М-да уж". Ремус смотрел на своих друзей и мысленно обзывал себя последним трусом, чувствуя, что ему не хватает решимости признаться в правде.       Они уселись с четырёх сторон так, что Сириус оказался напротив Ремуса, Джеймс по левую руку от него, а Питер напротив Джеймса. Пока они рассаживались, Ремус успел вспомнить, пожалуй, самые значимые моменты их дружбы. Первое время, когда они были незнакомцами и только учились жить друг с другом, без семьи, оставшись по сути наедине лишь друг с другом. Не даром МакГонагалл говорила, что факультет — это семья, но она не уточняла, что по-настоящему близкие родственники — это твои сокурсники, всех остальных можно было назвать дальними кузенами или вовсе игнорировать. Он помнил, как боялся первое время, что его секрет будет раскрыт. Помнил первые совместные проделки, как более открытые и бесшабашные Джеймс и Сириус втягивали его и Питера в свои проказы. Особенно ему запомнились моменты, когда он и Питер были против чего-либо и тогда им приходилось находить компромиссы, учиться быть терпимее друг к другу и принимать во внимание особенности характера каждого из них. Конечно, мальчишки делали всё это на интуитивном уровне, тем не менее этот механизм работал — так они стали настоящей семьёй. Второй после мамы и папы. Ремус понял, что не перенесёт, если потеряет их, потому что действительно любит. И именно поэтому он должен был сказать им правду. Это было так сложно, так страшно, что он чувствовал, что ещё чуть-чуть и он сорвётся. Для тринадцатилетнего подростка это было слишком, а внутренний зверь не добавлял покоя, только подливая масла в огонь своим влиянием на него.       В то время пока он предавался тяжёлым мыслям, мальчики расселись и уже приступили к импровизированному пиршеству. В этот момент Рем чувствовал, что находится на своём месте — среди них. А в семье предателей быть не должно. — Держи Рем, твоя любимая, — Питер протянул ему шоколадную лягушку и Ремус бездумно взял её, пробормотав "спасибо". Он держал в руке эту несчастную лягушку начинающую подтаивать, и чувствовал, что вот-вот расплачется как хаффлпаффка-первокурсница от переполнивших его эмоций. Не сдержавшись, он хлюпнул носом, смотря несчастным взглядом на этот кусок шоколада. — Рем, ты чего? Что случилось? — мигом всполошился Джеймс, услышавший этот звук. Сириус и Питер так же обеспокоенно смотрели на него, ожидая пока Ремус объяснит им в чём дело. — Я должен вам кое-что сказать, — кое-как, контролируя дыхание, произнёс Люпин. — Хорошо. Мы слушаем тебя, — Джеймс даже выпрямился, показывая, что очень серьёзно относится к желанию друга высказаться. — Дело в том, что я... — Ремус запнулся и, набрав в грудь побольше воздуха, попробовал сказать это ещё раз. — Деловтомчтояоборотень, — он пробормотал это на одном дыхании. Ребята замерли, переваривая услышанное, а Ремус с ужасом ждал, когда они скажут хоть что-нибудь. — М-м, — наконец протянул Джеймс. Люпин изумлённо посмотрел на него и приподнял брови в молчаливом вопросе "Что, блин?". — Ну, мы типа догадывались, — ответил вместо Джеймса Пит. — Все эти шрамы и твоя "болезнь" которая проходит только по полнолуниям. Но это был вроде как секрет и мы решили ничего не говорить. Дамблдор сказал, что всё нормально, — сказал Питер, роясь в куче сладкого. — Тут ещё есть шоколадные тыквы со вкусом тыкв, будешь? — он протянул Ремусу тыкву и посмотрел на него как ни в чём не бывало. Ремус понял, что ничего не понимает. Дамблдор сказал им? Значит, они догадались и сказали ему об этом? Его накрыло чувство, что он вот-вот разрыдается. Он посмотрел на Сириуса и Джеймса, которые были так же невозмутимы, как и Питер. — Вам правда всё равно? — неверяще спросил он. — Ну, на самом деле, знаешь, — протянул Джеймс, осматривая котлокекс будто думая с какой стороны будет лучше начать есть его, — я думаю это круто, — он посмотрел в глаза Люпину, и Ремус не смог сдержать выражения шока на лице. — Круто? — Ну, да, — Джеймс кивнул и откусил от кекса огромный кусок. Ремус уставился на него во все глаза, слыша как в голове осыпаются осколки его убеждений. — Фто? — удивлённо спросил он, когда заметил выражение лица Ремуса. — Я думал... — пролепетал Ремус. — Я думал, что вы... — Что мы что? Попытаемся загнать серебряный кол тебе в сердце? — спросил Сириус, смотря Ремусу в глаза. — Хорошего же ты о нас мнения, друг, — буркнул Сириус и сложил руки на груди, выглядя при этом чрезвычайно недовольным. — Нет, но... — Ремус попытался оправдаться. — Я же опасный, — он договорил, надеясь, что друзья поймут его. — Ну, мы вроде как в курсе, что оборотни не домашние животные и их не следует гладить, — заметил Джим. — Но какая разница? Мы живём в одной спальне уже третий год и ни разу ты не причинил нам вреда. Мы думаем, что нам не о чем волноваться.       Ремус потрясённо выдохнул, не веря, что это происходит на самом деле. Он ещё раз посмотрел на парней, внимательно вгляделся в их лица. Джеймс доедал свой кекс, Сириус со всё ещё недовольным видом о чём-то задумался, а Питер рылся в куче еды. И тогда Ремус заплакал. — О, Мерлин, — пробормотал Сириус. — Рем, ну, ты чего? — он пополз к нему прямо через нагромождение сладкого и обнял, прижав к себе. — Думал, мы и вправду не примем тебя? Ну и дурак. — Правда, Рем, тебе не о чем было волноваться, — подтвердил Пит и тоже полез обнять друга. Ремус заплакал ещё пуще. — Ну-у вот, сейчас ты устроишь потоп, — констатировал Джеймс, сгребающий всё на тумбочку у кровати. Когда на кровати ничего не осталось, он обхватил парней и потянул на себя так, что они повалились. Ремус оказался зажат между Питером и Сириусом, из-за плеча Сири выглядывал улыбающийся Джеймс. Они столкнулись взглядами, и Джим подмигнул Ремусу, на что он не мог не улыбнуться. Сириус тихонько затянул детскую песенку про мышонка, легко похлопывая Ремуса по спине. В наступившей тишине, нарушаемой только тихой историей глупого мышонка, друзья замерли, ощущая необыкновенное чувство сплочённости и семьи.       Ремус перестал плакать и теперь, просто наслаждался ощущением, которое испытывал только в детстве, слушая на ночь мамины сказки. Ему было тепло и уютно, и мальчик не заметил, как сонно сомкнулись его глаза, и он провалился в крепкий сон. — Уснул? — шёпотом спросил Джим — Ага, — так же тихо ответил Сириус. — Встаём? — Джеймс чуть пошевелился, но замер, когда Сириус ответил: — Нет, разбудим. Ты, если хочешь, можешь пойти к себе, а мы с Питом с ним останемся. — Тогда я с вами, только трансфигурацию подновлю, а то проснёмся ночью на полу, — прошептал Джеймс и завозился, выискивая палочку под собой. Раздался шёпот заклинания, и затем он затих, обняв Сириуса поперёк талии.       Вскоре все четверо тихо сопели, лёжа на одной кровати. Спальню накрыли спокойствие и тишина. Этот день запомнится Люпину как один из лучших дней в его жизни. Ещё многому предстоит случиться: хорошему, плохому и ужасному. Временами Люпин будет думать, что Дамблдор был не прав, временами — с точностью, до наоборот. В конечном итоге, любое его решение будет правильным.