10 секунд

      После того побега от меня Алекс не проронил больше ни слова в мою сторону за весь день, проведённый в школе, что очень огорчало меня. Беспокойство, зародившееся глубоко в душе, настигало всё сильнее с каждой минутой без моего любимого друга. На всех уроках мне пришлось сидеть одной и довольствоваться общением с ручкой и тетрадью, что сводило меня с ума. - Алекс, - позвала я этого нерадивого парня на большой перемене, когда он поспешно покидал класс. - Мне некогда говорить, - ответил он и вырвался из моей хватки.       Теперь я чувствовала опустошённость и одиночество, как те деревья, что раскинулись вокруг нашей школы (и то, они были друг у друга, а у меня никого). Мне хотелось так же выть от нескончаемой тревоги. Из-за своей глупости я потеряла лучшего друга. Ну что же, если он решил игнорировать меня, как чужого человека, мне придётся отвечать ему взаимностью, в конце концов завтра бал и нужно к нему подготовиться.       Я одержима мыслью сходить в приличный магазин и купить себе великолепное платье. Фигура моя позволяла мне приобретать миниатюрные "туалеты". Мама поддержала мою затею, поэтому в хорошем настроении и в предчувствии удачи, я отправилась в торговый центр.       Долго искать наряд мне не пришлось, а вот что решить с причёской — тяжёлый вопрос. Обычно мои волосы прямые и коричневатые, даже немного потускневшие и сеченные, но мне неожиданно захотелось поменять обыденную внешность. Моё желание показать, что Алекс ошибся в выборе девушки, непреодолимо вело меня в салон красоты, где меня сажают на мягкий высокий стул. - Что пожелаешь, прекрасная леди? - спросил весьма приятный мужчина с длинными волосами и чёлкой набок. По всей вероятности он — гей, но меня это не пугало, главное, чтобы он профессионально исполнял свою работу. - Хочу чего-нибудь необычного, чтобы я была не похожа на саму себя! - ответила я полным решимости голосом, кивая самой себе в отражении. - Я понял.       Мастер начал раскладывать многочисленные инструменты для работы на столе, что напугало меня и пошатнуло самоуверенность, но, закрыв глаза, я взяла себя в руки и полностью отдалась экспериментам парикмахера.       Я очень хотела выглядеть прекрасно, под стать своему кавалеру, поэтому терзала себя мыслями о завтрашнем дне. Что скажет на счёт изменений Алекс? Сможем ли мы помириться? Понравлюсь ли я такой Тоду? Хотя сама не знала, что получится из этой затеи, может я и вовсе превращусь в монстра. Хотя, куда уж хуже? - Детка, можешь открывать глаза, - проговорил глубокий, рокочущий голос мастера у меня над ухом.       Я приоткрыла один глаз, потому что страх сковал моё тело, но увидев себя в зеркале, узелок ослабевает. - Это прекрасно, - я не могу скрыть восхищения, подскакиваю с кресла и кружусь, чтобы лучше рассмотреть новую причёску. - Ты хорошо потрудился, - похвалила я парня и выдала деньги, быстро прошмыгнув мимо кассы за дверь, чтобы поскорее попасть домой.       На улицу опустилась звёздная ночь, и я немного притормаживаю, чтобы прогуляться и насладиться волшебной суетой.       Ночь. Как же я люблю это время суток. Время, когда меня никто не трогает, не тревожит, будто я в другом мире или даже вселенной. Я никому не нужна и мне никто не нужен, поэтому побеспокоить меня не кому. Я свободна. Только я и мои мысли наедине друг с другом. В это время я становлюсь их пленным, добровольным пленным, без боли и горя. И нет ни единого шанса от них сбежать. В это время мои мечты и фантазии становятся еще более безумней, чем при свете дня и кажутся более осязаемыми, словно я могу коснуться их кончиками пальцев. Во мне просыпается тот, кем я никогда не буду утром. Тот сумасшедший, который готов на все эти неистовые поступки, какими бы они не были. Смелыми и опасными. В это время можно быть «другим» собой. И для меня не важно, где я нахожусь и сколько проблем меня окружает. Просто в определённый момент, в это время — я отключаюсь. Я остаюсь одна. И не поспешно схожу с ума. Я меняю свою жизнь. Строю план, картинку, сюжет идеальной для себя жизни. Без проблем. Без лишних людей. Отдаюсь фантазиям и желаниям. В это время все люди становятся более искренними. Я могу говорить о том, что было днём заперто. То, о чем и вовсе нельзя говорить. Я скучаю по тому, чего никогда не будет прежде, но при этом я твёрдо знаю, что потом всё будет лучше, намного лучше, чем сейчас. Я ставлю цели и готовлюсь к ним идти. Я уверена, что настигну их. Но утром... Утром всё забывается и всё, что думалось, делалось, хотелось ночью, кажется полным сумасшествием. Ведь утром просыпаемся те мы, которых закрываем ночью, поэтому я и не люблю утро. Мне приходится претворяться тем, кем я никогда не являлась.       Мама говорит, что это из-за того, что я родилась под покровом темноты, с чёрными волосами и тёмно-синими глазами. Возможно, она права, но я понятия не имею, как могла превратиться в шатенку с зелёными глазами. Генетика? Не думаю. Здесь сыграла свою роль магия, я это чувствую. - Я дома, - заорала на весь дом, эффектно войдя в дверь с пакетами в рука и новым имиджем.       Сказать, что все были в шоке, ничего не сказать. Мама чуть не заплакала, что очень напугало меня, но когда она сказала, что мне идёт такая причёска, как будто камень с души свалился. Папа же тоже похвалил за такой смелый поступок и даже обнял, чему я была несказанно рада, потому что скучала по его объятиям. Дэвид решил промолчать и лишь окинул меня скучным взглядом, вновь уставившись в телик.       Для меня день выдался настолько тяжёлым, что я сразу же поплелась в комнату. Перед сном я разложила своё платье и аккуратно повесила его на вешалку, приготовила все аксессуары и обувь, почистила зубы и легла в кровать, зарывшись глубоко в одеяло. Как только я хотела выключить свет, протянув руку к прикроватному столику, дверь распахнулась. Это был папа. - Милая, ты еще не спишь? - прошептал отец, прикрывая за собой дверь. - Нет, пап, можешь входить, - я так удивилась его приходу, что еле нашла силы что-то ответить ему.       Он присел на край кровати, подоткнул одеяло и улыбнулся, как в детстве. Вокруг его глаз появились лучистые морщинки, а взгляд был таким уставшим, что мне снова захотелось обнять его, чтобы успокоить и уверить, что всё будет хорошо. - Сегодня я заметил, как ты повзрослела. - начал он. - Но знай, ты всегда будешь моей маленькой дочуркой, и я буду защищать тебя, чего бы это ни стоило, - он сглотнул, видимо слёзы обжигали его изнутри, как и меня. - Мы видим какой прекрасной девушкой ты растёшь и становишься. Я не хочу, чтобы в будущем ты совершала поступки, о которых будешь сожалеть всю жизнь. Поверь мне, раны так быстро не заживают, они всё равно оставляют шрам — больной шрам на все оставшиеся годы, - слезинка упала с моих щёк на простыню. - Я уверен в тебе, как никогда, потому что люблю тебя всем сердцем, даже если и говорю это слишком редко, чтобы ты помнила, что твой папа еще сыграет значительную роль в твоей жизни.       Я разрыдалась и уткнулась носом в подушку. Я так скучала по прежнему папе, который всегда катал меня на плечах, водил в парк, играл в «лошадки», что сейчас не могла сдержаться, когда почувствовала себя снова маленькой девочкой с хвостиками на голове и лучезарной улыбкой без передних зубов, а ладонь отца вновь и вновь гладила меня по голове. Он подвинулся ближе и прижал к себе, к сердцу, которое билось очень сильно. Слова дались ему с трудом, но всё же он сделал это и придал мне уверенности в завтрашнем дне. Уверенности во всей моей дальнейшей жизни. - А теперь ложись спать и помни я всегда рядом, вот здесь, - и он указал на сердце. - Я люблю тебя, папа, - ответила я, улыбнувшись настолько сильно, что заболели мышцы лица, а слёзы продолжали остужать мои горевшие щёки.       Папа поцеловал меня в лоб и вышел из комнаты, оставив дверь чуть приоткрытой, чтобы проникал свет, потому что под кроватные монстры только и ждут своего часа. Через несколько секунд я погрузилась в сон.       «Я падаю. Я падаю с огромной высоты в несколько сотен метров. Внизу вижу твёрдый, пугающий асфальт, который превратит меня в лепёшку. Я неслась сквозь ветер, заглушающий все посторонние звуки своим свистом, успевая замечать обстановку вокруг. Я неслась мимо высотных зданий из стекла и металла. Все стёкла были вдребезги разбиты, и вокруг ни души, что пугало сильнее, чем падение. Я изо всех сил пыталась схватиться за что-нибудь. Провод. Я протянула руки и ладонями схватилась за толстый жгут. Кожа начала тереться, и вскоре руки превратились в кровавую кашу. Я неумолимо неслась вниз. И вот она земля, что приняла в свои объятия нового смертного …»       Меня одолевает озноб от увиденного во сне. Холодный пот пробил всё моё тело, и дрожь становилась всё сильнее. Я провела по лицу рукой и заметила, что плачу. Мой страх высоты никогда не давал мне покоя еще с пяти лет.       Тогда было знойное лето, и все дети бегали в парках, пожирая тоннами сладкую вату и мороженое. Мы с родителями решили отправиться на пикник к озеру, чтобы насладиться пейзажем вокруг и отдохнуть подальше от толпы людей. Мы всегда расстилались на одном и том же месте — возле старой плакучей ивы. Она была для меня очень дорога, потому что в том возрасте я говорила либо с деревьями, либо с сорняками, но не суть.       В тот день приспичило мне посмотреть уплывающий в даль бумажный кораблик, который мы запустили вместе с Дэвидом, поэтому я забралась на высокую ветку ивы. Но потерпела крах. Дерево предало меня и уронило на твёрдую почву. Ветка не выдержала веса маленького ребёнка и сломалась пополам прямо подо мной. Тогда я попала в больницу с переломом руки и перебитым лёгким. С тех пор высота для меня равносильна под кроватному монстру.       Я снова начала думать над своими поступками. Наверное, я зря так разругалась с Алексом, мне стоило лишь порадоваться за него и поддержать, а вместо этого я разозлилась.       Но что делать, если я и вправду испытывала чувства к человеку, по-настоящему, на которого мне не жалко времени, с которым я готова общаться целый день и очень скучаю, когда подолгу не вижу. К человеку, фотография которого есть у меня в телефоне, мечты о котором меня посещают каждую ночь, и я представляю себе разные жизненные моменты, связанные с ним. Время проведённое с Алексом я очень ценю, и мне приятно чувствовать прикосновения его рук к моим, приятно ощущать на себе его взгляд. Я просто хочу любить его, любить за внешность, за характер, за то, что он есть, но боюсь. Боюсь этого чувства. Боюсь, что могу всё испортить. Меня постоянно терзают сомнения! А вдруг он не ответит взаимностью, ведь такой опыт я уже испытывала? Вдруг после стольких лет дружбы он не может представить меня своей девушкой и эта мысль вызывает у него лишь отвращение? Тогда я не выживу.       Я закрыла лицо рукой и глубоко вздохнула. Сон всё ни шёл, поэтому я поднялась на ноги и отправилась прямиком в душ. Струи воды ласкали моё тело, уставшее после столь долгого дня и почти что бессонной ночи. Я просто стояла, прижавшись лбом к кафельной плитке, окрашенной в зеленоватый оттенок.       С одной стороны холод, с другой тепло. Я выдохнула и наконец смогла полностью раствориться в ощущении блаженства.       Часы показывали ровно шесть, когда я вышла из ванной. Мои мышцы полностью ослабли, став ватными, поэтому я еле добралась до кровати и улеглась на неё, широко раскинув руки. Нога свисала с края, а взгляд уставился на белоснежный потолок с хорошо продуманной люстрой из хрусталя.       Сегодня уроки отменили в случае весенних праздников, поэтому мне стоило занять себя чем-нибудь на ближайшие несколько часов. Мама ушла на работу и будет только к вечеру, папа срочно выехал в соседний город на пару дней, а Дэвид и носу не высунет из комнаты до прихода мамы, сидя за компьютерными играми.       Я быстро оделась и спустилась вниз, чтобы приготовить завтрак, но учуяла сладковатый запах прожаренных оладий. - Дэвид? - я щурюсь, а потом протираю глаза, чтобы поверить наверняка. - Ты не встаёшь так рано и не готовишь для меня еду! - воскликнула я. - Кто ты? И как ты подменил моего брата, злобный инопланетянин!? - я сделала устрашающий взгляд, от которого Дэвид покатился со смеху. - Почему ты вернулась вчера так рано? - спросил он, поменяв тему разговора. - У тебя же работа.       Я присела за стол ожидая свою порцию прожаренных вкусных оладий, смирившись с мыслью, что это возможно иной житель нашей планеты, но такой Дэвид мне нравился больше. Мой брат хоть и был редкостным кретином, но готовить умел, аж пальчики оближешь. - Я позвонила Джонни и предупредила, что не приду, - ответила я, не задумываясь.       Джонни — мой босс, высокий мужчина со смуглой кожей и крупным носом, со впалыми глазами-бусинками. Пару месяцев назад принял меня на работу очень радушно и постоянно следил, чтобы меня никто и пальцем не тронул. Мои родители доверяли ему, он стал другом семьи, поэтому я без приключений могла работать в его баре. Но сколько бы времени я там не проводила, перед каждым рабочим днем мама не переставая бурчала до моего ухода. - Я слышал у тебя сегодня бал, - произнёс он, просто констатируя факт. - Да. - С кем пойдёшь? - новый вопрос. - С Тодом. - Это тот, что в футбол играет? - еще один. - Да. - И как ты умудрилась его охмурить? - Просто позвала, и он согласился. - Тебя подвезти? - это уже было лишней заботой. - Нет, спасибо. Тод заедет за мной в семь, - сжав губы, я опускаю взгляд, упираясь в стол. - Если нужна будет помощь, мой номер записан у тебя в телефоне, - уточняет Дэвид, оборачиваясь к плите и выключая конфорку.       Мне было жутко интересно знать, что произошло с ним за ночь, ведь вчера вечером он вёл себя, как всегда, не обращая на меня ни капли внимания, а сейчас … Он спрашивает, не нужна ли мне помощь, готовит завтрак, в кои-то веки он одет. Дэвид стал заботливым и наблюдательным, теперь нужно узнать насколько его хватит? - Но что случилось такого, что ты решил измениться? - спросила я, не сумев обуздать интерес.       Сначала он молчал, раскладывая тарелки и завтрак, но сев на соседний стул, ответил тихим шёпотом. - Когда ты сказала мне, что я делаю, пытаясь хоть как-то отстраниться от реальности, от своей болезни, своих проблем, то меня будто по голове дубинкой ударили, - начал он, - голова так сильно закружилась, что я чуть ли сознания не лишился, а потом всё же подумал над словами моей маленькой сестрёнки. - Говорит он без тени сомнения. - И решил, что итак принёс слишком много страданий нашей семье, поэтому стоит немного подработать над своим характером, - он пожал плечами. - Я очень надеюсь, что ты станешь другим, - это всё что я могла сказать, принявшись за еду.       За завтраком никто не проронил ни слова, каждый думал о своём. Может быть моему брату и удастся измениться, стать лучше, и может он даже запишется в вегетарианцы и станет «гринписовцем», защищая природу, которую я очень сильно люблю, но моё доверие всё равно угасло, где-то в глубине души злобный голосок скандирует, чтобы я не верила ему во что бы то ни стало.       Это было дело брата, становиться лучше или нет, ему решать хочет ли он вернуть с отцом хорошие отношения. Дэвиду придётся самому решать и строить свою жизнь. И ни мои слова, ни ругань родителей, ни расставание с девушкой не должны повлиять на его выбор быть таким, каким он хочет себя видеть.       Давно, когда я еще была совсем малюткой, мама накричала на меня, что я никогда не делаю, что просят, никогда не выполняю её поручений и называла это неуважением в их сторону. Тогда я не понимала, что это значит, но спустя некоторое время догадалась, что взрослым не нравится, когда их дети оказываются умнее, и это их обижает. Обиду они называют гранью между уважением и предательством, что довольно сильно может ранить маленького человека. И с тех пор я отвечала за свои поступки, но всегда твёрдо и уверенно стояла на своём, не завися от чужого мнения. А мой брат стал слишком податливым. Я знала, что за всей этой маской жестокости, безрассудства и аморального поведения, он был раним, беззащитен и жалок. Мне становилось от этого противно, ведь наш папа стремился вырастить мужчину, а получилось, что Дэвид стал «тряпкой», об которую без проблем можно вытереть ноги. - О чём задумалась? - поинтересовался Дэв, склонив голову на бок. - О том, как пройдёт сегодняшний вечер, - солгала я, не дрогнув ни одним мускулом на лице, почему ложь и выглядела столь убедительной. - А что ты собираешься сегодня делать? - спросила я спустя пару секунд.       Он загадочно улыбнулся и добавил сироп на оладья, сохраняя молчание. - Только не говори, что ты решил стать контрабандистом, чтобы перевозить марихуану из Мексики, потому что твоя новая подружка — топ-модель — слишком дорого стоит, - я откинулась на спинку стула, ожидая объяснений. - Тебе нужно меньше читать романы! - отдёрнул он меня. - Ну скажи, - я хмурюсь и скрещиваю руки на груди. - Я решил найти работу, после колледжа, - выпалил он на одном дыхании. - О Боже! - я вскочила со стула и обняла брата. - Это так замечательно!       Дэвид ответил на мои объятия и закружил по комнате, как маленького ребёнка. Я визжала от радости и счастья. Возможно, мой брат это не самый запущенный случай. Ведь каждому судьба дарует второй шанс. - Сейчас, постой здесь пару минут, я должен тебе кое-что отдать, - сказал он, указывая мне рукой на место, где нужно стоять и быстро исчезая на пролёте лестницы.       Странно, что мой братец еще придумал в такой день. Я была сильно заинтригована и нетерпеливо ждала, что же он принесёт мне.       Руки трясутся от напряжения, а пальцы сложно выпрямить. Это ожидание очень мучительно, и, когда я уже собралась идти за братом, завернув за угол коридора, как он выскочил с последней лестницы прямо передо мной. - Это просил передать отец перед отъездом, - я чуть улыбаюсь, когда он протягивает мне цепочку с кулоном в виде скрипичного ключа.       Мне на ум сразу пришёл вчерашний разговор.       “Я уверен в тебе, как никогда, потому что люблю тебя всем сердцем, даже если и говорю это слишком редко … “       Я поцеловала брата в щеку и побежала снова в свою комнату, включила свет и начала сборы на бал.

***

- Элли, я буду через несколько минут, - зазвучал через трубку телефона прекрасный голос Тода. - Жду.       Я была уже внизу и наблюдала над тем, как сумела по колдовать над собой.       Элли Джонс теперь выглядела совершенно иначе. На мне было красное платье до середины бедра и широкой юбкой-сеточкой, а корсет был вышит в миниатюрные цветочки, на лямках, раскрывающие мои костлявые и в то же время сексуальные плечи. Волосы я распустила, сделав косой пробор и накрутив их в крупные локоны так, что теперь они доставали до ключиц. Они оставались такими же коричневыми, только на тон светлее, а кончики были осветлены в желтовато-молочный цвет, что придавало моей коже бледность, как у вампира. Глаза я подчеркнула тушью, и мои зеленовато-болотные глаза обрамляли длинные ресницы, а слегка припухшие губы окрасила в ярко-красную помаду. Мои руки украшали золотые браслеты, а шею цепочка с кулоном, которую преподнёс мне папа. - Эл, кто-то уже в дверь ломится! - взбудоражено известил меня о приходе Тода Дэвид.       Эл? Так он не называл меня очень давно, с того момента, как его бросила девушка, но, похоже, он и впрямь решил стать совершенно другим. - Это Тод, - пискнула я от волнения. - Как я выгляжу? - покружилась вокруг своей оси и замерла, ожидая вердикта. - Прекрасно, - я издаю короткий смешок.       Дэвид впустил моего кавалера, и я замерла, поражённая его красотой. На нём была рубашка цвета морской волны и чёрные обтягивающие брюки, а поверх тёмный пиджак, под которым играли его бугристые мышцы. Светлые волосы были растормошены, будто после секса, и выглядел он довольным, улыбка озаряла его отточенное лицо. - Ты выглядишь ошеломляюще, - сказал Тод, заикаясь, показывая на мои обнажённые ноги и руки. - И ты не хуже, - ответила я, окидывая его оценивающим взглядом. - Готова? - Если ты готов.       Он подходит ко мне и обнимает за талию, провожая к автомобилю. Я машу брату и последнее, что я вижу — это его счастливую улыбку, а потом исчезаю на заднем сидении машины.