Нельзя

Он помнит тот день, когда они впервые встретились. Бойкая светловолосая девчонка. Такая маленькая и заносчивая. Самый высокомерный юнлинг, как он тогда думал. Среди одногруппников она ему не нравилась больше всех. Может, потому что завидовал немного, что, будучи младше него на два года, она была лучше во многом. Это раздражало. До скрипа в зубах раздражало. Но он не мог не признать, что смотреть на то, как она владеет мечом, было красиво. Они никогда особо не разговаривали. Между ними была молчаливая, но верная вражда. Когда Оби-Ван что-то делал не так на занятиях, она гордо смотрела на него сверху вниз, всем своим видом указывая на то, что она лучше. Когда же Сири постигала неудача, был уже его черёд довольно ухмыляться. Сири впервые засмеялась, когда его не взяли в падаваны и определили в сельскохозяйственный корпус. И почему-то в её синих глазах он увидел плохо скрываемую радость, когда Квай-Гон всё же взял его к себе в ученики. Сири. Похоже на чириканье птиц. Тогда он этого не замечал. Её ненависть обрушилась на него в полной мере после того, как она узнала, что он хочет предать Орден. Оби-Ван понятия не имел, откуда она пронюхала. Она продолжала на него разъярённо шипеть даже тогда, когда он объяснил ей, что ему это необходимо для поддержки «Молодых» на Мелиде-Даан. Сири сердилась. Очень сильно. Называла дураком и эгоистом. Он тогда не знал, почему ей было так важно его присутствие, ведь они друг друга ненавидели. Вроде бы. Они вновь столкнулись во время вторжения Ксанатоса в Храм. Она всё ещё злилась на него и продолжала обижаться. Он почему-то извинялся перед ней, молил прощения, но Сири ничего не хотела слушать и продолжала вторить, что она ему сейчас помогает только из-за защиты их дома. И потому что её бывший знакомый был в этом замешан. И его подруга мон-каламари. А потом Оби-Ван убил этого самого знакомого. Говорят, что первая лишённая твоей рукою жизнь для джедая самая тяжёлая. Тогда, глядя на тело Брука, он в полной мере осознал это. Ему было тяжело. Несмотря на спасение Бент, ему было нелегко на душе. Особенно после разговора с ней о погибшей во время восстания на Мелиде-Даан Серазе, которая, как он тогда думал, была его первой влюблённостью. Оби-Ван не видел, как Сири подслушала разговор. Он не видел, как она тогда плакала. Всё это она рассказала ему потом. В следующий раз они столкнулись во время миссии на Кегане. К тому времени Тачи взяла в падаваны мастер Галлия, но это не мешало ей оставаться такой же неуправляемой и до ужаса нетерпеливой. Оби-Ван тогда был вынужден проводить с ней всё время. Но, став жертвами самой что ни на есть настоящей секты, правящей на планете, им пришлось смириться с обществом друг друга и начать работать сообща. Незаметно для них обоих, они сдружились настолько, что упрямая блондинка начала меняться в лучшую сторону. Кеноби влиял на неё, а она на него. Он это понял, когда доселе неизвестное ему чувство кольнуло в груди, когда её чуть не убила охотница за головами. Оби-Ван тогда спас Сири. Спас, и был безумно рад этому. А чувство в груди не пропадало. По возвращению на Корусант они всё чаще виделись и в итоге окончательно подружились. Когда у Сири не было миссий, она преданно ждала своего друга в одном из садов Храма, в их тайном месте. Когда Оби-Вану ничего не поручали, он всегда бежал туда, надеясь на встречу. И с каждым разом их связь всё крепла. Он понимал, что полностью пропал, утонув в этих глазах цвета анкарреских сапфиров. Как и она, выслеживая его мягкую улыбку среди толпы. Задание по спасению Талезана, мальчика, который слишком много знал о сепаратистах, было переломным моментом в их отношениях. После крушения в каком-то захолустье им было приказано сидеть в пещерах и стоять на страже паренька. Прошло несколько дней. Оби-Ван был против оставаться, решаясь пойти на помощь учителям. Сири не соглашалась с ним, утверждая, что такая выходка несёт в себе слишком большой риск быть пойманными. Они тогда крупно поссорились. Кричали друг на друга, обзывались. И чуть не проговорились. А потом они совершили ошибку. Корабль, на котором они бежали вместе с Талезаном, после выхода из гиперпространства должен был взорваться. Они осознали это слишком поздно. Переключив всю энергию на сохранение как можно бóльшего количества топлива, в звездолёте стало темно и холодно. Мальчик тогда заснул в одной из кают, а они уместились в оставшейся. Было до дрожи страшно, что скоро корабля не станет вместе с ними. Но что ещё оставалось делать перед смертью, как не признаваться друг другу в любви? Оби-Ван крепко прижимал её к груди, целуя шелковистые волосы, кутая девушку в плаще, и продолжал говорить, как сильны его чувства. Сири нежными пальцами выводила узоры на его шее и легонько дёргала его падаванскую косичку, рассказывая о том, как давно она желала близости с ним. Это была их лучшая ночь. В космосе, где никто не видел и не слышал, где правила Ордена не влияли на них, где их любовь достигла пика. Чудом спасшись, они продолжили видеться. Их связь всё крепла. Они знали, что им нельзя, что это запрещено! Но всё равно привязались друг к другу. Полюбили. Они прятались ото всех, сбегая из спален по ночам и жарко целуясь днём в тёмных коридорах Храма. Оби-Ван любил и был любим. По-настоящему, искренне, так, как ему хотелось всю жизнь. А Сири отвечала тем же, понимая, что детская ненависть на почве восхищения была предпосылкой всему этому. Он никогда бы не подумал, что существует что-то настолько приятное, как слышать дрожащие стоны той, что любишь, когда он оставлял на её шее невесомые поцелуи. Её ногти царапали его спину, извиваясь под тяжестью его тела. Рваные в клочья простыни меняли друг друга после каждой бессонной ночи. А моменты, когда Оби-Ван наконец видел свою Сири после долгой миссии, были поистине лучшими. Он целовал её, душил её своей нежностью, перемешанной со страстью. Она кусалась и прижималась к его голому телу, пытаясь впитать в себя каждую клеточку возлюбленного. Руки Оби-Вана блуждали по тонкой коже, стараясь в полной мере передать все свои чувства. Глаза Сири говорили всё за неё. Первая юношеская любовь не могла не быть замеченной. К сожалению. После разговора с магистром и учителем ему пришлось. Им пришлось. Они были вынуждены. Прощание, схожее с приговором. Оби-Ван ненавидел себя. Сири же ненавидела их судьбу. Не было больше счастья. Не было больше лёгкости в душе. Лишь пустота. Тёмное и вязкое всепоглощающее чувство одиночества. Оби-Ван не мог обнять хрупкие плечи. Сири перестала улыбаться. После вторжения на Набу ему сказали, что она сбежала. Бросила Орден за спиной, вконец бросая и его самого. Квай-Гон смотрел на него, пытаясь прочесть его мысли, но Оби-Ван никак не показал своего разочарования. Лишь на следующее утро мастер увидел в кровь разбитые костяшки пальцев ученика. Он промолчал. Оби-Ван не переставал думать о ней. Каждый божий день он вспоминал её и проклинал себя за то, что не хватило духу сбежать вслед за ней. Он взрослел, но чувства не утихали. Ничто не заставило бы их утихнуть. Он правда пытался забыть, убить в себе всё это. Но не мог. Была смерть Квай-Гона. Было принятие в ученики Энакина. А потом была встреча у работорговца Крейна. Кеноби её сразу опознал, как и она его. Даже после стольких лет. Сири удивилась, увидев его с бородой. А он не мог на нее наглядеться. Она перекрасила волосы в рыжий и, как истинная пиратка, разукрасила всё лицо черными полосами. Схватив Скайуокера в плен, она заставила Оби-Вана вернуться. К ней. Что он и сделал. Тачи смотрела на него ледяным взглядом, никак не выдавая возгорающийся вулкан чувств в своей груди. А он глядел на неё и не понимал, как он мог даже подумать о том, чтобы разлюбить её. В итоге оказалось, что её побег из Храма был частью многолетнего плана. И, как она ему сказала, она согласилась только потому, что пыталась забыть его. Прямо как и он её. Не получилось. Сири была вновь принята в Орден. Вернувшись, они оказались так близко и так далеко. Они старались не пересекаться, не смотреть друг на друга. Но мимолётные взгляды и редкие улыбки выдавали их. Миссия на Андаре свела их вновь. Энакин и падаван Сири по имени Ферус были единственными, кто подходил для проникновения в школу для богатых детей с целью найти пропавшего сына сенатора. И потому Оби-Вану с Сири пришлось играть роль родителей. Какая ирония. Заговор и покушение на членов парламента и самого канцлера. Трагичное для Сири задание. Ферус, её ученик, покинул их ряды, не в силах простить себе самопожертвование подруги ради его спасения. Сири было плохо. Очень. Та ночь была единственной, когда Оби-Ван снова к ней пришёл. Она позволила ему остаться рядом лишь на эту ночь. Снова её крики и стоны, которые он боялся никогда больше не услышать. Снова его горячее дыхание, по которому она так скучала, на её губах. Тачи больше никогда не брала себе падавана, как и не подпускала Кеноби. Он прекрасно понимал это и уважал. Войны клонов. Тяжёлое время. Теперь они не просто рыцари-джедаи, но ещё и генералы. Отдавая команды солдатам, они следили друг за другом, со страхом ожидая вестей. Каждый раз, как доходили слухи о потерях, Сири лихорадочно искала знакомое имя в списках погибших, надеясь его не увидеть. Оби-Ван же в тайне от неё связывался с приближёнными к ней клонами, стараясь не выдавать своего беспокойства на лице. Когда была первая битва на Джеонозисе, Тачи не находила себе места. Она знала, что вот он, тот, кто украл её сердце, рукой подать до планеты! Но приказ есть приказ, и она с эскадрильей гналась за флотом бывшего ученика Йоды, а после гналась и за «Рабом-1», не имея представления о том, выжил ли Оби-Ван или нет. Сири вырубила приёмник, запрещая себе думать об этом и не желая услышать о потерях раньше времени. Только после того, как ей не удалось догнать Фетта в системе Камино, она настроила соединение с Ади Галлией, с ужасом понимая, что сейчас, возможно, ей скажут то, чего она боялась больше всего. Но слова мастера о том, что Кеноби удалось спастись вместе с небольшой группой других джедаев, оборвали что-то у неё внутри. Она поблагодарила магистра и, выключив связь, начала рыдать. Сири плакала от облегчения, плакала, выливая наружу все накопленные страхи и чувства. Она шептала его имя, зарывая пальцы в волосы и крича, что есть силы, от счастья, от осознания того, что на этот раз всё обошлось. Вернувшись на Корусант, она навестила его в медицинском отсеке Храма. Этот дурак Кеноби лежал с повязкой из бакты на всю грудь и спал. Пока никто не видит, она быстро поцеловала его в губы и провела рукой по щеке на прощание, зная, что завтра они снова будут делать вид, что никак не привязаны. Сири ушла, а на его лице дрогнула еле заметная тень улыбки. Через год после начала кошмара случилось непоправимое. Очередное, как в начале казалось, банальное задание для немирной Галактики. Появилась возможность быстрого исхода войны вместе с новым дешифратором того самого Талезана, которого Сири с Оби-Ваном укрыли от наёмников много лет назад. Потому их и отправили со Скайуокером и сенатором Амидалой на нейтральный Гениан в надежде уговорить изобретателя перейти на их сторону. И только магистр Йода знал, как тяжело этим двоим будет на миссии. Слишком много воспоминаний о том, что произошло так давно. Их связующее звено. Тачи всю дорогу была дёрганная, а Кеноби старался лишний раз не находится в одном помещении с ней. Слишком болезненно это было, стоять и смотреть на ту, кого поклялся забыть, хоть эта клятва и нарушалась. А Энакин с женой никак не могли понять, в чём дело. Всё шло по плану. Талезана убедили сотрудничать, дешифратор практически оказался в руках Республики, пока не появился предатель в кругах учёного и человек из прошлого. Давно забытый наёмник, Магус, что охотился за предпринимателем, вернулся, чтобы завершить начатое. Кеноби с бывшим падаваном пришлось атаковать убийцу, а Тачи с сенатором было велено уходить как можно быстрее. Но девушка не могла оставить их вот так. Не могла оставить его снова. Не было времени думать, нужно было действовать. Что она и сделала. Рыцарь-джедай приказала Амидале уйти с дороги и не мешать ей делать необходимое для спасения напарников. На ум приходило лишь совершение диверсии с помощью корабля Магуса. Узкое пространство ангара не давало возможности для нормального манёвра. Сири понимала, что слишком невелик шанс на успех. Она глянула в сторону Оби-Вана, который из последних сил отражал атаки врага. Ничего не оставалось, кроме как завершить начатое. Включить энергию. Запустить все двигатели. Подняться в воздух. Набрать скорость. Только не снимать палец со штурвала… Писк на приборной панели увеличивался. Не смотреть по сторонам… Почти все показатели стали красными, предвещая столкновение. Оби-Ван краем глаза заметил Сири в кабине пилота несущегося на полной скорости звездолёта. И то, как она прыгнула из него прямо на истребитель наёмника. Его крик растворился в грохоте взрыва. Когда пыль наконец осела, он услышал выстрел. Магус стоял над останками своего корабля, нависая над телом джедая. Он ранил её. Ту, которую он пытался защитить. В ярости откинув с дороги сепаратиста, Кеноби подбежал к на глазах увядающей Сири. Паника прилипла к нему. Он пытался остановить кровь, пытался с помощью Силы залечить рану. Ничего не выходило. Появились первые слёзы. Он говорил ей, что всё будет хорошо, пытался её успокоить, уверял, что она поправится. Оби-Ван от досады начал рычать. А она всё молча смотрела на того, кого никогда не прекращала любить. Она взяла его за руку, останавливая его отчаянные попытки свершить чудо. Сири знала, что умирает. Она прекрасно осознавала, что вот он, её конец. Такая по-дурацки прожитая жизнь обрывалась прямо сейчас. И лишь одно утешало. Он был рядом. Сири горько плакала, а Оби-Ван целовал, не прекращая, такое родное лицо. Их признание было таким же, как в самый первый раз. Быстро, обрывками, они шептали то, что накопилось в их сердцах. Девушка вложила в его руку голубой согревающий кристалл, тот самый, как она сказала дрожащим голосом, который она нашла во время миссии, что раскрыла их чувства. Сири пообещала, что навеки останется рядом с ним, с человеком, который значил для неё весь мир. Последние слова любви. Последний солоноватый поцелуй. И огонь в синих глазах потух навсегда. Сири слилась с Силой. Оби-Ван обнимал безжизненное тело той, без которой он больше не видел смысла жить. Он не мог сдержать слёз, не мог позволить себе отпустить ещё тёплую Сири. Но она растаяла, оставляя его одного. Ненависть вскипала внутри. Ненависть к Ордену, что запрещал им быть вместе. Ненависть к заданиям, что разлучали их. Ненависть к войне, что послала их на верную гибель. Ненависть к убийце, что отнял её у него. Ненависть к жизни, что так несправедливо распорядилась их любовью. Гнев охватил разум Оби-Вана. Ярость и жажда мести двигали им. Тёмная сторона поманила к себе. Он уже замахнулся, чтобы нанести удар жалкому существу, что решил забрать жизнь его Сири. Её образ появился перед ним. Улыбка розоватых губ. Белоснежные волосы, обрамляющие тонкие черты лица. Лёгкий румянец на бледных щеках. И глаза. Такие синие, как космос, глаза, смотрели прямо в душу. Она не хотела бы этого. С неким сожалением Оби-Ван остановился. Он уже не соображал, что происходило дальше. Арест этого мерзавца, возвращение в столицу, созыв Совета. Он лишь помнил, как забрал фиолетовый клинок возлюбленной и крепко держал его всё это время. Ту ночь Кеноби провёл в её комнате в Храме. Он пытался вдохнуть её запах, прикоснуться к ней ещё раз. Но всё было зря. И лишь тёплый кристалл, который он носил в нагрудном кармане рядом с сердцем, согревал его израненную душу на протяжении всей жизни. Он мечтал снова увидеть свою милую Сири, свою первую и последнюю любовь. Он не прекращал размышлять о том, а что было бы, если бы у них была возможность уйти? Что было бы, если бы у них было ещё немного времени? А когда пришла пора умирать, Оби-Ван согласился. С лёгкостью. Зная, что сможет наконец воссоединиться с Сири, что покинула его так давно, но которая не переставала быть для него всем. Теперь, на той самой стороне, у них не будет больше запретов. Не будет больше такого слова, как «нельзя». Будут лишь он и она. Когда он закрыл глаза, красный световой меч разрезал его пополам. А открыв, он уже увидел её. Она его ждала.