Хитросплетения

Всё сменилось так быстро, что Линк не осознавал реальность происходящего. Буквально только что в цветущем дворе королевского дворца он бахвалился перед своей любимой, перед своей преданной женой, что не потерял былой сноровки, показывал новый придуманный приём, который передать надеялся будущему сыну. Или дочке — как сложится судьба. И что же видел он теперь? Растрескавшуюся землю, усыпанную человеческими костями, утопающие в неистовом пламене дома столицы и её. Не ту её, которой завоевал руку и сердце. Другую. Моложе чуток, кожей немного темнее, глазами хитрее и злее. Под ногой тёмной принцессы хрустнула кость — Линк машинально посмотрел вниз. Там лежал он в луже свежей крови. Совсем молодой. Только по тускнеющей метке Трифорса Отваги — Линк не видел, но его метка становилась ярче, перенимая силу — стало ясно, что это другой: у мёртвого была она на левой руке. Сзади раздался звук уверенных шагов — Линк резко обернулся. Его бич, его почти забытое прошлое смотрело на него с интересом и ухмылкой, внимательно изучая нежеланного гостя жестокого праздника торжества зла. Не ведал Линк, что увидит это лицо вновь не во снах, не желал выпускать кошмар в реальность. А быть может, ему всё же всё это снилось? Но с каждой минутой вера в иллюзию сгорала в окружавшем огне, покрывая надежду пеплом. Не думая, направил Линк на него остриё меча, на Ганондорфа. Мужчина лишь рассмеялся. Подойдя к другой Зельде, нашептал что-то на ухо, похлопав по плечу. — Ты уверен, отец? — посмотрела она на Ганондорфа. Получив кивок в ответ, недобро улыбнулась. «Отец». Так больно кольнуло в груди, вдруг замерло время, застыли мысли, боясь выдать верное предположение. Зельда, милая Зельда, что сталось с ней? Почему девушка с её лицом называла отцом их заклятого врага? Мысли всё так же не осмеливались проникнуть в опустевшую от шока и ужаса голову, но сердце поняло, подсознание было уверено. Светлая кровь королевского рода была испорчена. Брат, что сохранил в сердце добро, был зарублен в нечестной борьбе, защищая последний осколок Трифорса, оставшийся неподвластным тирану. Последней мольбой его была просьба о спасителе для королевства, для мира. И боги услышали его зов, вновь вырвали из времени героя. Закричав от боли и нараставшего безумия, Линк бросился в атаку на злодея, но Зельда, его дражайшая Зельда, встала у него на пути, с ложной мольбой заглядывая в глаза. — Дедушка, — молвила она. И Линк едва не купился, за что поплатился скользящей царапиной на животе. Принцесса прятала кинжал за спиной. Но внезапная атака провалилась, потому подняла девушка с сухой земли меч брата. — Как видишь, тебе больше некого спасать, — тёмная Зельда перевела взгляд на метку Линка на правой руке, — но у тебя всё ещё есть выбор, — протянула она свою руку. Умереть в бесполезной борьбе или сдаться безжалостной судьбе? Линк ещё сжимал рукоять меча, но воля его уже была подавлена: ему и правда больше не за что было сражаться, больше не было светлого будущего, которое пророчил он своим детям. Увидел он, как мир погрузился во мрак. И остановить был не в силах. Один. Совершенно один против собственной крови и проклятия Ганондорфа. И, как ни странно, только обречённость не давала сделать выбор. Но делать его не пришлось. — Долго думал! — сообщил Ганондорф, пронзая спину героя, настолько погрузившегося во тьму, что не заметил он, как опасность подкралась сзади. Неважно. Уже ничего не было важно. Линк упал наземь, глядя в остекленевшие глаза внука, не видя ничего: в нём больше не было жизни. Как у мира не было надежды. Наступила новая эра. Мрачная для большинства, а для кого-то благословенная.