Рыбка

Депресняк был очень доволен собой. Рыбий хвост, который он сжимал в зубах, уже перестал хлестать его по морде, и нести добычу стало легче. Правда, она так соблазнительно пахла… Выплюнув рыбину на пол лестничной клетки, Депресняк облизнулся и потряс головой: дилемма «жрать нельзя тащить» занимала его уже около получаса, с тех самых пор, как он украл рыбину из ведра на набережной. Короткими перелетами и перебежками, вызвавшими два ДТП и один тревожный звонок с просьбой закодировать, он добрался до дома, но взлететь на шестнадцатый этаж с добычей в зубах уже не смог. Оставался только долгий и унылый, как лестница в Эдем, подъем пешком по ступенькам. Наконец добравшись до квартиры, Депресняк с размаху боднул дверной косяк лбом. Вышло недостаточно гулко, и пришлось снова положить рыбину на пол, чтобы позвать Дафну. За ее дверью тут же послышались торопливые шаги, а за соседними — испуганные возгласы про звук падающего лифта. — Котик! — воскликнула Дафна, пытаясь носком кроссовка побыстрее затолкнуть его в квартиру. — Что это у тебя? — Мау, — объяснил Депресняк. Идея добыть хозяйке что-то, что поднимет ей настроение, достигла абсолюта, когда он увидел в оцинкованном ведре сияющий золотом хвост. — Депря! Зачем ты убил бедную рыбку! Ты… — в этот момент рыбина слабо трепыхнулась. — Но это все равно статья лопухоидного кодекса, кажется 118… — Даф схватила подарок за хвост и понесла в ванную. Оскорбленный в лучших чувствах Депресняк потащился следом. Следующий час он пытался объяснить хозяйке, что рыба — натурпродукт, чистое золото, и желания надо загадывать, не отходя от кассы. Дафна зажимала уши и пыталась отцепить его от бортика ванны. Рыба в воде выглядела потрепанной и оглушенной, но вполне живой. Плавала себе кругами, раздувая жабры, и тыкалась в эмалированные стены. — И что с тобой теперь делать… — кинуть ее на сковородку, равно как и отпустить обратно в Москву-реку, по словам Дафны, было жестоко. Наилучшим вариантом ей показалась идея посадить рыбу в пакет Ашана, наполненный водой, и отвезти на ближайшее водохранилище. Чтобы не травмировать лопухоидов, пришлось зачаровать ее под пучеглазую золотую рыбку с роскошным вуалевым хвостом и ехать на автобусе, отбиваясь от штатных юмористов с просьбами поделиться желанием. Депресняк расположился на крыше, памятуя, что бешеному стражу семь верст не крюк, а у него крылья не казенные и на возврат добычи в дикую природу он никак не подписывался. Добравшись до места, девушка придирчиво оглядела рыбу, вернувшуюся к виду то ли карася, то ли карпа, и, размахнувшись, запустила ее подальше в пруд. Депресняк проводил свой трофей печальным взглядом. За время пути хозяйка высказала не меньше десятка бестолковых «желаний», включая посыл в Бобруйск незадачливого парнишки, пытавшегося выклянчить у нее телефончик. Рыбка, несмотря на внутренние ожидания кота, никак не проявила свою магическую природу, плюхнувшись в воду со всей грацией ускоренных двух кило. — Семь футов под килем, — выдохнула Дафна, вытирая пот со лба. — А ты больше такое не притаскивай, понял? Депресняк скривил обиженную морду и снялся с места, шумно хлопая крыльями. Кто-то из загорающих москвичек завизжал, что видит здоровенную летучую крысу, и он, заложив вираж, ушел в сторону жилых кварталов. Пролетая мимо автобусной остановки, кот отметил стаю невкусных грязных голубей и подростка, настойчиво повторявшего в динамик телефона, что он не шутит и ему реально срочно нужен билет. Жизнь города плавно текла своим чередом.