Беззащитный Ангел

- Что? – я ещё не мог отойти от того, что снова вижу Тошу живым, а не как в предыдущие три дня.. – В каком смысле? - В прямом, блять, не ощущаю. – в этот момент в груди что-то ёкнуло. - Погоди, погоди, погоди.. – я сел, - Давай тест на реакцию? - Ну давай, великий врач Арсений. – парень потянулся к ногам и скинул с них пододеяльник, в этот же момент открылась ещё одна не самая лицеприятная картина – ноги Антона, так же, как и верхняя часть тела, были усыпаны небольшими разноцветными синяками. - Гм.. – я постарался не выдать своего разочарования и грусти, ведь главное в поддержке – самому не выдать не-веры в хороший исход, - Ну, давай, надеюсь, я тебе не наврежу. – я кончиками пальцев стукнул парня по коленке, - Что-нибудь чувствуешь? - Не-а. – парень с не-по-детски испуганным видом покачал головой. - Ладно, а так? – я слегка надавил на один синяк на щиколотке, в ответ последовала та же реакция. Я ещё несколько раз повторил действие, после чего понял одно – парень и правда ничего не чувствует. В сердце очень звонко что-то разбилось. Осталось не разбить это в сердце Антона, - По-видимому, да. Ты только не волнуйся, скорее всего, это просто болевой шок, вон, ты только посмотри, какой ты разукрашенный теперь. – я слегка улыбнулся, но любому без медицинского образования было ясно, что болевой шок не может длиться несколько суток. Исключением не был и Шастун, опустивший голову, - Правда, не волнуйся, Ангел, я сейчас, выйду на пару минуточек, проконсультируюсь с врачом и вернусь, хорошо? – ответа не последовало. Выйдя из палаты, я тяжело сглотнул и осел на пол. Что с ним такое? А что, если это навсегда? А что, если это может принести какие-то куда более тяжкие последствия? А что, если состояние Ангела вообще ухудшится? Так, нет, нельзя, Арсений. Ангел достаточно сильный для этого, он справится. Нельзя накручивать себя, ни давать ему. Ко мне уже подбежала та самая санитарка, расспрашивая о чём-то. Мда, иногда создавалось такое впечатление, что в отключке был не Антон, а я. Я попросил её привести лечащего врача Ангела, дабы разузнать хоть что-то, а не успокаивать себя статьями из гугла. - Здравствуйте, вы, как я полагаю, Арсений? – мужчина средних лет протянул мне руку, - Я Вадим Павлович, лечащий врач Антона, мне сказали, что вы искали меня. - Да, искал. – я быстро ответил на рукопожатие, - Вы не могли бы разъяснить, что с Антоном, и почему он не чувствует ног? - Чёрт. По факту – при его травме нормальные осложнения, но всё равно неприятные. - Да при какой, блин, травме? - Не "блин", а довольно серьёзной. Скорее всего, во время избиения кто-то сильно ударил его в нижнюю часть спины, что привело к повреждению позвоночника. Вообще, ещё бы пара миллиметров – и онемело бы всё тело, а шансы прийти в сознание значительно упали, но не будем о плохом. – офигенно. Классно. Могла быть и хуже. Зашибись, - Он у вас, кстати, вообще живучий, от некоторых повреждений мгновенно отошёл. Ну, и, как я уже говорил, он получил травму позвоночника, что задело некоторые нервы, не буду углубляться в подробности, думаю, вы всё равно не поймёте в терминологии, - я согласно кивнул, - если кратко – от месяца до трёх вообще не будет чувствовать ног, а после потребуется небольшая реабилитация и, можно сказать, его заново придётся учить ходить. – я, кажется, сейчас был бледнее больничных стен, но согревался хотя бы надеждой о том, что Антон сможет ходить. Скорее всего, пославший меня и всю медицину куда подальше, Антон, - Обычно такая процедура занимает от четырёх месяцев, но бывали и случаи, когда за два с половиной были хорошие результаты. Мне сообщать ему эту новость, или сами? - Сам. Это как-то подло, перекладывать ответственность за шокирующую новость на чужого человека, не находите? - Нахожу, но новость, всё-таки, довольно сложная для самостоятельного оглашения, хотя и считаю, что из уст близкого человека она звучит лучше, чем получать её от устрашающего врача. Так, ладненько, я побежал. А хотя, стоп. Завтра, если всё будет в порядке, Антона переводят в другую палату, так что вы так же должны как-то уговорить его привыкать к коляске. Её попросите у санитарки. Всё, досвидания. – мужчина похлопал меня по плечу и быстро удалился. Коляска, пара месяцев без ног, реабилитация, мне надо было как-то переварить всю эту информацию. Я спустился за кофе, и ещё пять минут попивал его, пытаясь понять всю ситуацию. Потом мой взгляд упал на кольцо, до сих пор находившееся на моём пальце. Пора было возвращать его хозяину. Правда, я так и не смог составить хоть какую-то речь для Антона, так что придётся импровизировать. Подойдя к палате, я некоторое время не осмеливался войти и стоял рядом с дверью, ещё раз всё обдумывая. Меня прервала санитарка фразой «от твоего отсутствия ему не легче». Что ж, была не была. Ещё с порога мне прилетел вопрос: - Ну что, ты всё узнал? – в меня впились два, выражающих искреннее беспокойство, хризолита. Стоп, не время тонуть, Арс, не время. - Да, сейчас попробую всё объяснить. Лучше присядь. А, точно, прости.. - Очень смешно. - Я и не сомневался в качестве своего юмора. - Ближе к делу. – сухо отчеканил парень, а после добавил уже чуть добрее, - Прости. Просто, в таком положении правда не до юмора. - Нет, нет, ничего, это просто я тупой. Так вот, Тош.. - я замялся. - Собирайся давай, я не молодею. - В общем, ты некоторое время не сможешь ходить. - Что? - Тихо, тихо, тихо. Это правда временно, порядка месяца, - «я очень на это надеюсь» пронеслось в мыслях, - потом небольшое восстановление и всё – ты снова как новенький! – я попытался улыбнуться, но вышло явно корявенько. - Что. – тупо повторил Шастун, - То есть, я долгое время буду без ног, а по факту, скорее всего, и всю жизнь, ибо ты всё это придумал лишь для того, чтобы меня не расстраивать. - Нет, Тош, я тебе не вру. – я попытался взять его за руку, но в ответ был грубо откинут и в меня упёрся полный ненависти взгляд, - Тош, правда.. - Арс, съебись. – ну неплохой такой поворотик, это с какого перепугу-то? - Что? - Что, блять, слышал, упиздуй нахуй из палаты и никогда ко мне не приходи. - Тош, что я тебе такого сделал? - Арс, блять, уйди! Я тебе нахуй не сдался, свали. Я теперь, сука, не то, что тварь, я теперь тупо лежачий овощ, Арс! Я таким нахрен никому, и тебе в том числе, не сдался! Убирайся по хорошему, а. - Ты серьёзно? Ты думаешь, я перестану общаться с тобой только из-за ограниченных на некоторое время возможностей? - Да, именно, а теперь сваливай, пока я не кинул в тебя чем-нибудь тяжёлым. - Хорошо. Хорошо, ухожу. – я поднял руки в капитулирующем жесте и медленно удалился за дверь. Разумеется, уходить из жизни Ангела только по его порывам я не собирался. Но надо было найти врача и попытаться хоть как-то подкрепить свои слова, ибо до меня лишь сейчас дошло, что мои слова явно звучали не убедительно. Найдя врача, я объяснил ему всю ситуацию, на что тот спросил о темпераменте Антона и сказал, что его реакция нормальна. Но всё равно пошёл с ним разговаривать, снова выпихнув меня за дверь. Когда, наконец-то, он вышел из палаты со словами «сейчас получше», я почувствовал облегчение хотя бы за то, что Вадим Павлович выглядел вполне себе никак не покалеченным, что увеличивало мои шансы не оказаться в соседней палате в случае чего. Я вошёл и даже не смотрел на Шастуна, медленно приблизившись к нему и сев на стул рядом с кроватью. Когда же я осмелился поднять взгляд, Антон тихо заговорил: - Прости, Арс, я.. Сорвался, что ли. Нет, если я правда обуза для тебя – уходи, я не обижусь. - Ангел, ты дурак? Какая ты мне обуза? – на этот раз мне удалось захватить его руку мирным путём. - Такая. Я не хочу эффект шарика*. - Какой такой «эффект шарика»? - Ну, знаешь, он привязан к нам за руку и не улетает. Мы думаем, что это он к нам привязан, но это ни коим разом не так. Это мы его привязали и мы его держим. Стоит только распустить узелочек - и он улетит куда-то, на волю. Ведь он ничего больше и не желает и его теперь никто насильно не держит. - Нет, Ангел. Я не шарик. И я не хочу от тебя улететь. - Спасибо, Сюх. - Что? - Не, ничего, не обращай внимания, случайно вырвалось. - Да как хочешь, так и называй, только не Сеней. И, знаешь, «Сюш» звучало бы лучше. - Ой, да пошёл ты. Принеси водички, пожалуйста, – Антон протянул мне стакан и над чем-то мимолётно задумался, - А, и спроси у Вадима как-его-тамовича, можно ли мне шоколадку. И если можно – купи, пожалуйста. Что-то здесь было неладно, но отказать парню я не мог. Кое-как найдя Вадима Павловича(кажется, я начинал чутка ему надоедать), чуть было не разругавшись с кем-то, я спросил у него про шоколад, на что тот чуть ли не послал меня, назвав идиотом. Ну, зато посоветовал йогурт. Я вернулся в палату, застав Шастуна со слегка заплаканными глазами и бубнящим что-то себе под нос. - А, Арс, спасибо. – он взял у меня из руки стакан и залпом осушил его, - Знаешь, лучше бы я сдох. - Что ты сейчас сказал? – спасибо, что стакана у меня в руках больше не было, иначе бы он уже летел в стену. - Лучше бы сдох, говорю. – я в мгновение оказался перед парнем, угрожающе нависая над тем. - Чтобы. Я. Такого. Больше. Не. Слышал. - Постараюсь, но не обещаю, - Антое ухмыльнулся. - Если бы я мог – сейчас бы врезал тебе за это. Ты и раньше был склонен к самоубийству? - О, нет, я совсем не самоубийца. - Ты сейчас смеёшься? - Нет, ни капли. Я говорю лишь о том, что было бы нормально, если бы я умер сейчас – ни от своих же рук, а от стечения обстоятельств. Просто, так получилось, и ладно. Мне не жалко. - И почему же ты не убил себя сам раньше? - Позволь одну цитату из трека? – я согласно кивнул, а Ангел продолжил:

Имей мужество, тварь. Однажды убей себя сам, Чтобы кто-то более достойный обрёл паруса. Ведь по таким никто не плачет, никто не грустит. Просишь о прощении, ведь сам-то ты себя простил.

Почему я не убил себя? Да хотя бы потому, что это слишком легко. Ну, правда, вот как чит в игре – не проходить её полностью, а, лишь захотев, выйти. Правда, это очень легко. И нет, я не считаю самоубийц трусами – конкретно решиться умереть от собственных же рук очень сложно, хотя бы потому они и не трусы. Факт прост как решение, но очень сложен в исполнении. Ну и потому, что по мне никто не будет ни плакать, ни грустить. Да, я знаю, что так было бы даже правильнее, ведь так я бы никого не расстроил. Но это тоже легко. В общую могилу меня, конечно, не сбросят, я не настолько нелюдим, но я тоже человек и тоже хочу, чтобы после моей смерти мою могилу убирали, поставили там миленький заборчик, столик, чтобы бомжам удобнее было, деревце там посадили и всё такое. И чтобы кто-то приносил туда мои любимые печеньки и конфеты. Чтобы меня помнили. А не просто заброшенная могила некоего Антона Шастуна на окраине кладбища. А чтобы всё это было надо жить. - Я успокою тебя тем, что заброшенной могилой твоя явно не будет? – я тяжело сглотнул и постарался отогнать от себя все мысли, набежавшие по этому поводу. - В принципе, да. И вот видишь, как ты быстро принял это. Ладно, продолжу. Как я и говорил - вот если бы меня убили против моей воли, то это ладно, это не обидно, а вот если сам. Мужественно, но слабо. - Ты считаешь смерть выходом? -парень вздохнул и продолжил. - Ну, смерть выход только в одной ситуации. Когда выхода нет. Совсем. Как не копайся во всём этом дерьме, так и маленькой дырочки не найдёшь. Лишь тогда можно отчаяться, полностью погрузиться и умереть. Самому. Телесная смерть наступает только после смерти души. Знаешь, многим кажется, что они в такой ситуации, но это нихуя не так. В их случае если очень долго копать, если не сдаться, ещё не проделав и четверть усилий, можно найти выход. Пусть он будет хуёвый, пусть без кажущихся перспектив, но выход же. - Ты из тех, кто его нашёл? - Да. И пусть я тогда, будучи ребёнком, полностью отчаялся, хотел даже с крыши сигануть, но когда находился на ней и смотрел на рассвет, понял. Выход есть. Трудно мне он дался. Но вот, как видишь, сижу рядом с тобой, живой, пусть и не совсем здоровый.. - Ангел, я горжусь тобой. - Что? Гордишься? – парень горько усмехнулся, - Обычно, людей, хотя бы рассуждающих на тему смерти, не понимают, недолюбливают и презирают, а ты вот, как - гордишься. - Да, горжусь, Ангел. Плевать мне, на что ты там рассуждаешь, ты не сдался – вот причина моей гордости. Несмотря на все факты твоей биографии – вот ты. Я даже трогать тебя могу. - я наклонился и ткнул парня пальцем в плечо, - Ты молодец, Ангел. - Ладно, спасибо, хотя это правда странно – уважать лишь за то, что ты не умер. Кстати, я тут задумался, а ведь за что мы уважаем пожилых людей? Причём, без разницы, пусть он хоть бред какой-то несёт, его все будут уважать и говорить «вот, да он пожил, он понимает куда больше нашего». Так вот, их уважают просто за то, что они не умерли. Зашибенно, но ладно. Причём, без разницы же, как он провёл жизнь, убивая людей, или потратив на благотворительность. Странная тема, а к тем же молодым, вышедшим из комы такого нет, ибо предъявят только "не надо было так косячить". - Никогда не задумывался раньше, но да, немного странно. Но не умереть просто, не имея для этого каких-либо факторов и не умереть, когда тебя хотят убить - два разных понятия. И что бы ты ни говорил, я горжусь тобой, Ангел. А, и кстати, я же совсем забыл. Вот твоё кольцо, - я снял кольцо с пальца и протянул его Антону, - Прости, я носил его то время, что ты был.. В общем, оно мне правда помогло, спасибо, и, надеюсь, ты не очень против. - Ну. Скорее всего, я бы его тебе просто так не дал, но ладно. Оно и мне словно помогает в сложных ситуациях, рад, что смог поделиться с тобой, - Антон смущённо улыбнулся и уже любовался видом своей ладони, - кстати, а всё остальное где? - Тут, в полке, я пока положил. Сейчас достану, - я уж было суетливо потянулся к тумбочке, но был остановлен Ангелом, положившим руку мне на плечо. - Не, не надо, потом, побуду пока без всего. - Ты же как-то говорил, что тебе неуютно без них? - я был и вправду удивлён, ибо никогда моему взору не открывалась такая вещь, как Антон без браслетов и колец. - Ну, да, но это не когда я только сегодня проснулся избитым и наполовину обездвиженным, да и одно-то всё равно на мне. - Кстати об избиении? - Помню ли я что-то? - закончил за меня парень и я согласно кивнул, - Да, помню. Мы с тобой разошлись, уже у выхода из парка компашка гопарей какая-то была, доебались ни с чего, бухие были. А их человек 9. В общем, всё, что помню - как главаря их ударил и пнул кого-то, а потом только резкую боль в спине и как падаю, хватая за собой кого-то. - Ангел, Ангел, и как ты только себе приключения находишь? - я грустно вздохнул, - Ладно, главное, что сейчас жив. А память твоя, кстати, поможет следствию, если ты, конечно, будешь заявление писать. - Да не верю я в это. Никаких шансов, что их поймают. Но ты, видимо, хочешь, чтобы написал? - Как ты сам говорил - шансы хоть и малы, но есть. Ладно, с этой морокой потом разбираться будем. Кстати, Серёжа с Димой просили позвонить им, когда ты очнёшься, звонить сейчас или позже? - Не "когда", а "если". - меня это уже начинает выводит из себя. - Ещё немного и я уже смогу тебя бить, серьёзно, зараза такая. - Ладно, ладно, не убивай, звони. Когда я отзвонился Серёже - радость в его голосе не передать словами. И даже несмотря на то, что вообще, скорее всего, они с Димой в данный момент были заняты и "буду через часа полтора-два» вдруг превратились в то, что они были в палате уже через 40 минут. Серёжа вообще начал с того, что "Антон, я, конечно верю, что ты только недавно очнулся, но позволь узнать, схуяли ты мне тогда виагры насыпал, а? Пол ночи же отойти не мог, мне тут звонят - лучший друг в реанимации, а я тут не о чём, кроме собственной же эрекции думать не могу. Мразота эдакая", пока мы с Позовым под гневные взгляды Антона тихо посмеивались. Ну, потом с взаимных оскорблений Серёга узнал и похвалил Шастуна за то, что он мутузил этих ублюдков, а Позов тихо пожелал скорейшего выздоровления, и, когда зашёл врач по поводу узнавания о передвижении Антона, они по-быстрому удалились. - Стоп, точно, Арс, а на чём я передвигаться буду? - спросил Ангел, когда Вадим Палыч, даже не увидев в палате коляски, вышел, пожелав мне удачи. - Ангел, ты не глупый мальчик, пойми.. Только один выход - коляска. - Чего? Ну неет. Нет, Арс, я туда не сяду. - Давай хотя бы попробуем, хорошо? Хотя бы она тут просто рядом постоит? - Я тебе не доверяю, но ладно. Ещё немного поговорив с Тошей, стараясь отвлечь его, я под прямым предлогом притащил коляску, кое-как разложил её и начал уговаривать Антона хотя бы попробовать погрузить того на неё. - Я не сяду на эту штуку. Дай костыли, я не сяду. - А.. Ангел, ты не сможешь ходить на костылях.. - Ладно, блять, хуй с ними, ползать буду. Я не сяду в эту поебень, отдайте нуждающимся что ли. - Тош, правда, так надо. - Нет, не надо. - Ну а скажи, как ты по другому собираешься передвигаться? - Ну, не знаю, придумаю, как-нибудь. Я не хочу в неё садиться. - Окей, у меня идея. Не хочешь сидеть на коляске - будешь сидеть на мне. - Чё? Арс, ты чё, сбрендил? Эй, что ты.. - я не дал парню закончить и уже под его возмущения поднял на руки так, чтобы держать спиной к груди, но выходило на очень, поэтому я тащил его как невесту, - Эээээй, поставь меня! Что ты делаешь? - Ищу способ передвижения, Ангел. - я сам сел на чёртову коляску и разместил Ангела на себе так, чтобы ему, как мне кажется, было удобно, и обхватил руками, чтобы тот не падал, - Ну что, так лучше? - В физическом плане и очень и не очень, а в моральном, Арс, блин, положи меня на место и не держи! - я только удобнее перехватил его за талию, и вот надо было именно в этот момент Вадиму Павловичу проведать Антона. - Оу, молодые люди, я, конечно, понимаю, любовь и все дела, но давайте хотя бы не так сильно и не в стенах больницы, хорошо? - Чт. Вашу ж мать, вы всё не так поняли, - попытался объясниться вслед ушедшему врачу Антон, но его уже точно не слышали, - Хорошо, ладно, я согласен, сажай так. - Что, так быстро передумал? - Веду себя, как ребёнок. Правда, другого ничего не найти, но мне вполне себе понравилось, как ты носил меня на ручках. - Ангел недвусмысленно поиграл бровями. На следующий день ангела перевели в другую палату, а когда он узнал о том, что я не отходил от него всё это время, забив на работу и учёбу, конечно был безмерно благодарен за такую заботу, но всё равно сказал, что я идиот и буквально отправил на учёбу, заставив Позова приехать за мной. Так прошло время до выходных - я учился, ездил к Ангелу, работал, ездил к Ангелу, возвращался домой, спал, и всё по кругу. Я заметил, что ему было скучно - а кому бы не было, ведь там почти нечего делать, всё нельзя. И что ещё я для себя подметил - я не могу больше так. Я не могу не рассказать или показать ему свои чувства. Я вижу, что нас обоих влечёт, и переживу любой его ответ, но правда больше не могу так - молчать. В воскресенье я еле как уговорил Вадима Палыча под моим присмотром забрать Антона на ночь - разумеется, это был сюрприз. Сюрприз, стоивший мне дорогущего коньяка, выданного из запасов Серёжи, но это формальности. И вот, он ещё не очень верил, когда мы вышли из больницы ночью, а сейчас, когда я на руках нёс его на крышу, где предварительно расстелил плед и разложил подушечки. Ангел, мягко говоря, был в шоке. - Погоди, как ты вообще меня оттуда достал? - Ну, этого как бы вообще нельзя, но Вадим Павлович очень любит армянский коньяк. А на крыше этой просто как-то был, ещё когда гулял после приезда просто так, шёл по улице, увидел и захотел. Неожиданно было то, что она была открыта. Мне тут понравилось, небо очень хорошо видно, поэтому был ещё пару раз. Хотел с кем-то поделиться, но не знал, с кем. И вот, нашёлся ты. - М.. Спасибо, ты, получается, меня в своё личное привёл. - Ничего, я готов поделиться этим с тобой. - О, ты ещё и пледы с подушками натаскал. - Давай, располагаемся, при таком зрелище важно, чтобы удобно было. Аккуратно разместив Антона, я расположился рядом и мы вместе смотрели за невероятной картиной. - Я, кстати, ради неба тебя сюда и привёл. Мне всегда нравилось смотреть на небо. А на рассвете особенно. Что-то новое, ещё более красивое, чем обычно. И, умиротворяет. Я надеюсь, что угадал и тебе понравится. - Мне тоже очень нравится на небо смотреть. Оно самое красивое, что есть на земле. Небо всегда всё такое же красивое. Что бы не происходило у каких-то там человеков, беды, горе, радости, внеземные счастья, войны, конфликты – ему всё равно. «А небо всё точно такое же как если бы ты не продался». Небо не меняется никогда. – Ангел мечтательно посмотрел на уже почти беззвёздное небо, - А что, если всё это - одна большая-большая картина, которую нам со всей любовью показывает творец, а мы лишь зрители для этого шедевра? - Красивая гипотеза. - Для красивого неба. - Ангел? - Что? - Знаешь, что я люблю больше, чем рассветы? - Что, Сюш? - Тебя. Я притянул Антона к себе, положив руку ему на шею. Подавшись чуть вперёд, я прикрыл глаза и нежно коснулся чужих губ своими. Сначала лишь невинно коснулся уголка рта, но после перешёл на нижнюю губу, начиная нежно сминать её. Я и не надеялся на ответ, но почувствовал, как Антон так же нежно, без капли напористости, отвечает мне. Неожиданно Антон прервал поцелуй и тихо сказал: - И я тебя, Арс. А ещё у тебя вкусные губы, хотел бы пробовать их куда дольше, чем наслаждаться небом.