Что найду я на дне каньона

Изначально эта операция не предвещала ничего хорошего. Курьер не так давно вылезла из могилы и начала открывать для себя мир заново, однако интуитивно она уже успела вывести неприятную закономерность: если некая группа лиц просит защиту и готова за неё платить — жди нападения. Но... «Чёрт, такого не было ещё никогда», — Курьер лежала на горячей каменистой земле, вытянув задетую пулей ногу. Девушке повезло, и кость оказалась цела: прошло по касательной, ободрав кожу и зацепив икроножную мышцу. Пришлось экстренно использовать докторский саквояж и инъекцию стимулятора. Расслабив тело, Курьер ждала, когда препарат начнёт действовать. Сжимая в руках Мультиплазменную винтовку, она то и дело озиралась, однако кровожадных дикарей больше не наблюдалось. Диких животных, которые были бы не прочь полакомиться человеческим мясом, так же не было видно. «Кажется, бинты перестали пропитываться кровью», — девушка зашевелилась, но вставать ещё было больно. Раздражённо сплюнув на пыльную землю, она приняла прежнее полулежачее положение, готовясь прождать столько, сколько потребуется. Пока что Курьер ела солёные чипсы и запивала их очищенной водой. А рядом с левой рукой начинал разлагаться на солнцепёке труп главы каравана с развороченной автоматной очередью грудью. Скользнув по торчавшим из раны осколкам рёбер задумчивым взглядом, Курьер набила рот горстью чипсов. «Надо жевать быстрее, пока здесь не начало вонять хуже, чем в сортирной яме». Мерзкий крик раздался в голубом, без единого облачка, небе. Трое стервятников алчно кружили над усеянным искромсанными пулями трупами участком дороги. — В задницу пошли. Здесь пока ещё обедаю я. Дождавшись, когда особенно крупная птица снизится, Курьер достала из кобуры трупа пистолет калибром десять миллиметров. — Бах. Птичья тушка упала на землю рядом с телом Рикки — приставучего типа, который, впрочем, не заслужил того, чтобы валяться на дороге с простреленной головой. Курьер отбросила пистолет. Кряхтя от напряжения, она попыталась встать. Повреждённая нога немедленно откликнулась резкой болью, но Курьера это не остановило: воздух начинал вонять разложением, и вскоре здесь невозможно будет находиться. А ей надо сделать ещё кое-что... ... Руки довольно быстро испачкались в тёплой ещё, ярко-красной человеческой крови. Респиратор Улисса не пропускал неприятный запах, однако, доставая из кармана ободранных шорт убитого дикаря магазин для пистолета-пулемёта, Курьер задела ладонью частично вывалившийся наружу кишечник, тёплый и склизкий. Неприятно. Пропитавшиеся кровью галеты брать не стала — как-нибудь перебьётся. Время подходило к полудню. Курьер заканчивала обыскивать тела. Спина под плащом Улисса, надетым на тёмную майку, покрылась тонкими струйками пота. Жарко. Липко. Неприятно. «Ещё никогда такого не было, — во взгляде, который Курьер переводила с тела одного караванщика на другого, читалась грусть, — один-два моих клиента всегда выживали, и мы доводили дело до конца, а здесь... Но что было то было. Покойтесь с миром. Мы так и не успели с вами толком подружиться, и не подружимся уже никогда. Прощайте, странники. Я не успела вас спасти». Едкая горечь в сердце становилась всё сильнее. «Моя ошибка. Неверный порядок действий. Сначала должен был быть гранатомётчик, а затем ближний снайпер слева, которого я не заметила. А если заметила бы, то вовремя сняла и сохранила тем самым чью-нибудь жизнь». Идти было больно, но Курьер не сбавляла шаг. Лишь на дощатом мосту через реку остановилась, чтобы бросить прощальный взгляд на тех, кого не смогла защитить, и чьи тела теперь жадно клевали жирные стервятники... — Ой! Услышав человеческий голос, Курьер среагировала мгновенно. Дикарь впереди — вскинуть пистолет-пулемёт, уходя с линии огня. Очередь неприцельным огнём — удачно. «Но что, чёрт возьми, происходит?!» — Курьер краем глаза увидела, что один из дикарей стрелял по своим же. Тот самый, который криком предупредил её о засаде. Так или иначе, вскоре всё было кончено. Курьер опустила нагревшееся оружие, и её неизвестный союзник подошёл ближе. — Белоногие не часто оставляют кого-то в живых, поверь мне... Курьер внимательно слушала, оглядываясь при этом по сторонам: новые дикари могли придти в любой момент. И сама местность не нравилась ей в принципе: скалы Большого Каньона образовывали природный лабиринт, а Курьер ненавидела лабиринты. Однако этот был особенно мерзкий, потому что она понятия не имела, как отсюда выбраться. Но один человек точно знал. И ступая следом за дружелюбным дикарём, Курьер шла за помощью к тому, чьё имя ей даже называть под любым предлогом запретили. Они приближалась к Джошуа Грэхему. И по правде говоря, это становилось интересно. По словам Вслед-за-Мелом, так звали болтливого дикаря, Грэхем был прекрасным человеком, в котором племена души не чаяли, который поражал своей мудростью, который пережил страшную трагедию, который... «Которого я возненавижу, если о нём будет сказано ещё хоть слово», — увидев приближающегося яо-гая, Курьер обрадовалась. Кинув в него гранату для привлечения внимания, девушка выхватила инверсионный протонный топор: ей необходимо срочно выпустить пар, а порубить на кусочки гигантского разъярённого монстра — это отличный вариант. ...И уже как следует успокоившись, Курьер узнала, что дно реки, по которому она шла, сплошь усеяно капканами. — Да что б вас всех!!! — Курьеру срочно требовался новый яо-гай для снятия напряжения, но как назло, на пути не встретилось даже хилого геккона! А не отравленная радиацией вода поражала своей идеальной чистотой. Она дарила измученному зноем и переходами по высоким скалам телу целебную прохладу, снимала усталость и придавала сил. Не пострадавшие от бомб, захватывающие дух природные красоты поражали воображение своим величием, до которого не дотянулась кровожадная рука человека. И всё же, Курьера напрягало это место, наполненное тишиной и умиротворением. Как бы она ни старалась, неприятное ощущение перебороть не получалось, как и понять до конца его причину. Но личные переживания — потом. Вслед-за-Мелом привёл Курьера к зияющему чернотой входу в пещеру, где ей предстояло встретиться с Джошуа Грэхемом лицом к лицу. ...Стук шагов Курьера отражался от каменных стен гулким эхом. Недалеко впереди тихо потрескивали языки огня, лакомившиеся питавшими их аккуратно уложенными сухими ветками. А за столом сидел Грэхем, и необычайная скорость его обращения с оружием при банальной проверке боеготовности будоражила разум. «Пожалуй, с отрицательной оценкой окружению я поторопилась. Прекрасное здесь всё-таки есть!» — завороженная мастерством Грэхема, Курьер не могла отвести взгляд от сверкающей в хищном свете огня стали. Один пистолет проверен. Следующий. Следующий. Курьеру казалось, что она может наблюдать за этим процессом вечно, вдыхая родной запах оружейного масла и наслаждаясь спокойной монотонностью действий, а так же идеальными чертами Кольта 1911. Джошуа Грэхем знал всё. Как Курьер попала в Зайон, сколько добиралась до пещер и какой виски пила по пути. В ярко-зелёных глазах желание поскорее уйти читалось ярче всех неоновых вывесок Нью Вегаса. И всё же, она согласилась помочь. Задержаться, чтобы решить его проблему, хотя Джошуа отчетливо видел, как на мгновение верхняя губа девушки приподнялась в раздражённом оскале. Когда Курьер покинула пещеру, на отвесные скалы Зайона уже начало опускаться покрывало темноты. Бросив рюкзак на мягкую траву, Курьер застыла, расслабив уставшее тело. Ей нравилось стоять не шевелясь, позволяя лёгкому ветерку колыхать подол плаща, касаться обнажённых рук... — Так тихо... — открыв глаза, она всматривалась в прозрачную гладь идеально чистой реки, — это место насквозь пропитано покоем. — Тогда от чего тебе столь тяжело здесь находиться? Курьер вытянула руки. Суставы сплетённых в замочек пальцев громко захрустели. Наполненный речной свежестью ветерок гладил её лицо. Джошуа Грэхем сделал шаг вперёд, и его сильная рука мягко опустилась на плечо Курьера. — Потому что, — девушка обернулась, и пытливый взор зелёных глаз встретил спокойствие ярко-голубых. Голос дрогнул, и умевшая чётко выстраивать речь Курьер запнулась. Не задумываясь над тем, что делает, она накрыла изувеченные огнём пальцы своей рукой, и в этот момент человеческое сердце словно согрело приятным теплом. Джошуа не желал ей вреда. Несмотря на насмешки над его религией, этот человек почему-то относился к ней с искренней добротой, словно желал успокоить честное, но наполненное тревогой и раздражением живое сердце. Странное, непривычное ощущение дарило прилив сил измученному за полный приключений день телу, а разум будто очистился от всего тёмного, гнетущего, что давило его. И хотелось раствориться в этой лёгкости, просто радоваться жизни, легкомысленно и так неразумно... «Его взгляд. Это всё его взгляд». Джошуа продолжал смотреть на Курьера с добротой и терпением, по-прежнему держа руку на её плече, а Курьер чувствовала, что восторг от этого и не думает прекращаться, да ещё и щёки начинают гореть, словно тело ни с того ни с сего бросило в жар. «Это всё местный воздух. Отсутствие привычных организму микроскопических доз радиации. Плюс распитая в дороге бутылка виски»... Курьер мотнула головой. Не так давно возвращённый в черепную коробку мозг категорически отказывался обманываться, и он жёстко констатировал неоспоримый факт: это всё Грэхем. Неизученная реакция. Странная. От него следует немедленно дистанцироваться... но Курьер не стала. Вместо этого она сосредоточилась на своём красноречии и заговорила, взвешивая в уме каждое слово. — Проблема в том, что здесь слишком спокойно. Тихая, размеренная жизнь, миролюбивые люди, желающие держаться подальше от насилия... это прекрасно. Это то, к чему должен стремиться наш израненный войнами мир. Но мне не место здесь. Моё место там, где не смолкают голоса снарядов, и некому помочь попавшим в беду. Моё место там, где погребённые под слоем десятилетий секреты терпеливо ждут, когда их разгадают. Моё место там, где необходимо решительное действие. И я помогу тебе, Джошуа, но затем мне необходимо вернуться. Мохаве вот-вот поглотит новая бойня, а ублюдок, убивший того, кем я когда-то была, всё ещё не найден. Курьер не отрывала от Джошуа взгляд. Не находила в себе силы на это? Не хотела? Сердце забилось чаще от волнения, а в голове царствовал сумбур. «Джошуа. Когда он рядом, расчёты тонут в сумасшедшем потоке чувств. Минуточку, я что... влюбилась?!» Курьер отскочила от Грэхема, словно тот ошпарил её кипятком. Схватив рюкзак, бросилась бежать прямо по мелкому дну реки, не разбирая дороги и не думая о капканах. — Куда ты? — Джошуа удивлённо смотрел вслед Курьеру. — За компасом, — крикнула она, не оборачиваясь и не сбавляя темп, — ты же хотел компас? И что-то там ещё? Курьер скрылась за поворотом, а Джошуа продолжал задумчиво смотреть ей вслед. «Это всё переутомление. Моя ошибка. Нужно было предложить ей отдых», — он покачал головой. Развернувшись, вернулся в свою пещеру, где решил лечь спать: время уже позднее. Однако сон не шёл. Ворочаясь с боку на бок, Джошуа размышлял о том, что изнуряющая борьба с Белоногими, наконец, сдвинется с мёртвой точки. Нежданная гостья поможет с этим ответственным и важным делом. Блондинка с задумчивыми зелёными глазами и приятным голосом. Высокая, широкоплечая — немного нескладная, но всё же красивая. Обычная. Но для него всё же — красивая. Его козырь, его подмога, его тяжёлая артиллерия. Стремительно поднявшись, Джошуа ходил по пещере, сопровождаемый эхом собственных шагов и размышлял. Заветная минута стала намного ближе: он станет карающим оружием Господа, и Нью-Ханаан будет отмщён, а племена смогут жить в спокойствии, не боясь угрозы со стороны Белоногих. Он сразится бок о бок с Курьером... с женщиной. Мысль об этом будоражила разум. В Легионе подобное считалось неприемлемым, и Базальтовый легат никогда не допустил бы такого. Но Легион — в прошлом, а он больше не прислужник Цезаря. «Нужно будет поговорить с Дэниелом. Убедить его в том, что я прав, а бой — необходим. Затем — решающее сражение. Я и Курьер, плечом к плечу. А после... после мы отпразднуем победу. Надеюсь, Курьер согласится остаться и разделить со мной эту великую радость», — Джошуа вернулся в постель и закрыл глаза. Яркие картины предстоящей битвы сменялись в его сознании образом Курьера, и сердце билось быстрее, а тело рвалось в бой, который будет — о, да, он будет, и совсем скоро. — Да поможет нам Бог, — Джошуа прочёл вслух молитву и перекрестился. На завтра у него запланировано много дел, а сейчас пришло время отдыхать. ...Курьер стояла на вершине скалы и бездумно смотрела в завораживающую своим видом живую даль. Рвущиеся к небу скалы и торопливая мелкая, но длинная речка, высокие раскидистые деревья и одиночные ночные птицы, хрупкие бутоны ночных цветов совсем рядом... Курьер не замечала ничего. Она вдыхала полной грудью не успевший ещё остыть чистый воздух и безуспешно пыталась упорядочить бешено мечущиеся в клетке разума мысли. «Сколько себя помню... немного, но всё же... я всегда ходила одна. Брала Веронику на обучение по её просьбе, но это не в счёт. Мой единственный друг — робот Эд-Э пожертвовал собой, чтобы спасти Мохаве, с тех пор я путешествую в одиночку. Так спокойнее. Проще. Не приходится отвлекаться на чужие эмоции и можно полностью сосредоточиться на работе. А теперь мне понравился человек. Горелый... Джошуа. Понравился не так, как Улисс — тот воспринимается как старший брат и заботливый наставник. Но меня влечёт к Джошуа, хотя я знаю его всего несколько часов. Это слишком иррационально и глупо, но мне хочется находиться рядом с ним, слушать его голос, такой приятный и успокаивающий, но в то же время сильный и чёткий. Голос полководца. Хочется смотреть, как он проверяет своё оружие... так технично. Хочется обнять его и поцеловать... А ведь я надеялась, что когда отдалюсь от Джошуа, это состояние пройдёт, но оно не отпускает. Напоминает зависимость, с той лишь разницей, что здесь детоксин не поможет, даже если разом выпить всю пачку. Я читала в одной из книг по красноречию, что это и есть любовь. Не могу знать точно, но, наверное, всё же да. Ведь я совсем не помню, влюблялась ли хоть раз раньше. Всё же склоняюсь к мысли, что это оно и есть: сжигающее рационализм безумие сердца. Но что с этим теперь делать?!» — Курьер бросила растерянный взгляд на компас, который сжимала в руке. Выскочившему из кустов белоногу с разукрашенной дубинкой Курьер была благодарна: привычная, почти родная ситуация, требующая незамедлительного решения. Увернувшись от атаки сверху, Курьер выхватила из-за спины инверсионный протонный топор, рукоятью блокировала прямой удар, а затем, коротко замахнувшись, воткнула лезвие в грудь нападавшему. Резко дёрнула. С сочным чавканьем лезвие покинуло сломанную грудную клетку и с громким свистом взрезало воздух, оставляя за собой капельки крови, которая брызнула в ночное небо фонтаном, когда голова белонога отделилась от тела и упала в густую траву. Отбросив топор, Курьер схватилась за Мультиплазменную винтовку и принялась с надеждой озираться, но враждебных дикарей больше не было. Расстроенно выдохнув, Курьер подняла с влажной от крови травы топор и компас. Пришло время возвращаться к Джошуа. ... Ещё только наступали предрассветные сумерки, а Джошуа Грэхем уже проснулся. Чувствуя себя вполне отдохнувшим и бодрым после купания в прохладной речке и полной смены бинтов, он развёл костёр, на котором варил себе на завтрак кашу из семян местных растений. Приближавшийся плеск воды Джошуа услышал издалека и немедленно определил его природу: неторопливые человеческие шаги. Курьер. Джошуа помешал начинавшую распространять аппетитный аромат кашу и повернулся в сторону приближавшейся фигуры в тёмном плаще. Курьер нравилась ему. В её компании приятно находиться: это внимательный слушатель и явно хороший человек, хоть она и считает веру в Господа чем-то забавным. Другому Джошуа бы сломал за такое челюсть, но на Курьера злиться у него не получалось... даже сейчас, когда она стояла совсем рядом, и с топора в котёл с почти готовым завтраком капала неизвестно чья кровь. — Пожалуйста, сядь, — Джошуа указал на подстилку из веток и тряпок рядом с собой, а когда Курьер уселась, заглянул в котёл, оценивая масштабы неприятности. Решив, что немного железа пойдёт лишь на пользу, Джошуа помешал кашу, — и если тебя не затруднит, сними плащ. Сейчас не так уж холодно. Курьер недоумённо пожала плечами, но завозилась. Посылать подальше Джошуа ей не хотелось, как не хотелось и ему в случайном прикосновении испачкать белую рубашку о заляпанный кровью плащ. Закончив, Курьер устроилась рядом с Джошуа. Они молчали, задумчиво разглядывая негромко потрескивающие языки костра. Курьер лишь вздрогнула, когда Джошуа накрыл её лежавшую на колене ладонь своей. — Я собрала всё, что ты просил. — Хорошо. Некоторое время говорили только о предстоящих делах. Повернувшись, Джошуа внимательно изучал лицо Курьера в свете дня. Немного зауженная к низу форма головы, высокий лоб. Щёки худые, а на левом виске можно различить узор из шрамов— следы от пуль. Но визуальный анализ Джошуа посчитал недостаточным. Протянув руку, он коснулся обожжёнными кончиками пальцев нежной женской кожи. Провёл ладонью по шее, и на щеках Курьера немедленно проступил симпатичный розовый румянец. Она так мило краснела и опускала взгляд, когда была смущена! Джошуа улыбнулся. Попытался вспомнить, когда в последний раз гладил женщину — именно гладил — но так и не смог. «В Легионе всё было по-другому, а после — не до того». Ему нравилось касаться Курьера. Нравилось смотреть в её зелёные глаза, гладить её лицо... Джошуа шумно сглотнул. Ему нравилась Курьер, и мужчина готов был поклясться, что это чувство было взаимным. «Но бесперспективным. Пустым. Ведь когда война с Белоногими закончится, она навсегда покинет это место». Резко отстранившись, Джошуа потушил костёр. Завтрак был готов. Курьер разделила с ним трапезу, а после ушла по «особо важному делу», и Джошуа улыбнулся про себя. Он знал, что это дело заключалось в том, чтобы отвести потерявшегося детёныша толсторога к его маме. Курьер постоянно ворчала о том, что ей не нравится в Зайоне, тем не менее, местным жителям она активно помогала решать их важные и не очень проблемы, не объясняя своего решения поступать именно так. Всё это время Джошуа с Курьером не пересекался. Обдумывая предстоящую битву, он стал более сосредоточенным. Наконец, наступил тот день, который и Курьер, и Джошуа Грэхем считали особенным. Сборы были завершены, теперь предстояло точно определиться, что делать дальше: всё-таки отступить и сохранить множество жизней, а так же мирный нрав племён, либо же вступить в бой. И после серьёзного разговора Дэниел уступил Курьеру. Злился, но уступил, как и рассчитывал Джошуа. Истреблению заразы быть. Выдвигались на закате. Дневная жара уже начинала спадать, чему способствовал прохладный северо-западный ветер, и двигаться было легче. Джошуа нетерпеливо водил по сторонам стволом своего Кольта. Курьер перезарядила Мультиплазменную винтовку, поставив вместо обычных микроядерных батарей боеприпас с усиленным зарядом. Меж собой практически не общались: сейчас главное слово было предоставлено оружию. — Противник на возвышенности слева. — Вижу. Прицелившись, Курьер плавно нажала на спусковой крючок. Кровавый фейерверк ознаменовал маленькую победу. Джошуа перезаряжался: вооружённый горящим мечом белоног не добежал до стрелков чуть больше ста метров. Курьер наспех ремонтировала износившуюся от использования мощного патрона Мультиплазменную винтовку. Закончив, осмотрела результат своей работы и удовлетворённо кивнула. — Двигаемся дальше. Я иду первая и контролирую зону спереди и справа. Ты чуть отстаёшь. Смотришь, что слева и сзади. Прикрываешь мою спину. — Понял. ...Они мчались вперёд, подобно неукротимому тайфуну сметая всех на своём пути. Спокойные воды зайонской реки местами окрасились в красный. Перепуганные стайки серебристых рыбок шугались от падающих с высоких скал один за другим окровавленных тел. — Стой, кидаю гранату! Присев для лучшей меткости, Джошуа стрелял в большой торчащий из воды камень, не давая вражескому снайперу высунуться, пока Курьер замахивалась для броска, а спустя мгновение на фоне ярко-зелёной вспышки в воздух взлетели рука, нога и какой-то не поддающийся опознаванию ошмёток плоти. Группа противника была уничтожена. — Дальше, — Джошуа указал на поворот влево, — туда. — Хорошо. Кольт заряжен и готов к бою. Адреналин кипит в крови. На скрытых бинтами губах — хищная ухмылка. Джошуа Грэхем ждал этого дня с нетерпением, и он настал. День, когда с такой тщательностью начищенное оружие, наконец, пошло в ход. Злорадный восторг переполнял бывшего Базальтового легата всякий раз, когда очередной белоног падал замертво. Короткий взгляд на Курьера — собрана, сосредоточена, прячась за камнем, пытается снять засевшего на вершине скалы стрелка. «Она чувствует то же, что и я. Удовлетворение от борьбы с теми, кто этого заслуживает. В Легионе принято презирать женщин как неспособных сражаться, но Курьер — воин. Я вижу это в её движениях, читаю в глазах. Курьер понимает меня, как не поймёт никакая другая женщина, и это делает её прекрасной. Сейчас мы разделимся, но я не сомневаюсь, что она дойдёт в одиночку и сможет позаботиться о себе без моего прикрытия. А затем мы поставим кровавую точку в истории племени Белоногов». Курьеру идея о разделении не понравилась. Сражение бок о бок с таким умелым бойцом, как Джошуа, приносило ей настоящее удовольствие. Ловкость обращения с пистолетом, скорость движений, молниеносная реакция — если бы не град пуль, которым щедро одаривали их белоноги, Курьер любовалась бы Джошуа бесконечно. И пусть его лицо обезображено — для Курьера истинная красота заключалась в другом. Но хорошее не бывает вечным, и сейчас девушка мчалась по скользким камням в гордом одиночестве, без конца осматриваясь по сторонам, резко меняя направление и затаиваясь в засаде. — Сюрприз! Услышав задорный девичий голос, стрелок белоногих резко поднял голову. Последним, что он увидел, была ослепляющая ярко-зелёная вспышка, и когда его тело начало превращаться в вязкую жижу, дикарь даже не успел почувствовать боль. Горячие ещё капли брызнули в разные стороны, когда в лужицу, что секунду назад была живым человеком, приземлилась рифлёная подошва. Спрыгнув с высокого камня, Курьер огляделась. До убежища Соль-на-Раны оставалось всего несколько метров, а там — воссоединение с Джошуа, каким-то образом успевшее за пару часов стать долгожданным. ...Когда Курьер вошла в лагерь вождя племени Белоногих, всё было кончено. Джошуа Грэхем расстреливал стоявших на коленях противников и что-то злобно шипел себе под нос. Соль-на-Раны сидел на щедро залитой кровью земле с поникшим видом, но увидев Курьера, неожиданно протянул к ней руки в молящем жесте. — Поговори с ним, прошу тебя! Дай мне шанс... пощади... Курьер нахмурилась. Джошуа, бесспорно, расслышал, о чём её просили. Он был против. Он жаждал крови тех, кто уничтожил его семью, разрушил его дом и перебил друзей. Вся его сущность полыхала огнём ярости, требуя возмездия. Опустив Мультиплазменную винтовку, Курьер потёрла подбородок. Затем левый висок. Она ещё может поговорить с Джошуа. Убедить его дать Соль-на-Раны шанс погибнуть в последнем сражении как подобает воину или даже отпустить проигравшего восвояси, проявив воистину христианское милосердие. Дэниел будет рад. Возможно даже простит Курьеру и Джошуа бойню, отголоски которой разносились на весь Зайон. Со временем чистые ручьи смоют кровь, унесут тела, и племена вновь заживут размеренной мирной жизнью. Все будут счастливы. Но только Курьер не была христианкой, и слегка надавив на висок, она почувствовала под пальцами хорошо различимые бороздки шрамов. Желание найти того, кто их оставил и порубить его заживо на крупные куски истекающего кровью мяса тотчас вспыхнуло с новой силой. Курьер жаждала мести, жаждала крови врага. Так почему она должна гасить эту жажду — естественное чувство — в сердце Джошуа? К дьяволу прощение! Те, кто льёт человеческую кровь, должны утонуть в своей собственной! В конце концов, кто она такая, чтобы лишать Джошуа того, ради чего он отправил на смерть своих дикарей? И отвечая на немой вопрос, Курьер лишь кивнула, делая шаг назад и в сторону. Видеть мозговое вещество на своих и без того перепачканных штанах ей не хотелось. А когда в широком ущелье прозвучал роковой выстрел, всё было кончено... ... Этой ночью всем было не до сна. Ущелья и скалы озаряли яркие языки огромных костров. Почти всюду слышались удары в сделанные из обтянутых кожей диких животных бочек барабаны, сопровождаемые песнопениями на незнакомом языке: дикари праздновали Великую победу. Курьер наблюдала за празднованием, усевшись на вершине одной из многочисленных скал каньона. Сняв ботинки и носки, она с удовольствием чувствовала, как прохладный ветерок ласкает уставшие ноги. Верная Мультиплазменная винтовка лежала рядом. В этом месте, где предпочтение отдавалось пистолетам-пулемётам, томагавкам и дубинкам, энергооружие выглядело чужим и нелепым. Такой же ощущала себя здесь и Курьер. — Я живу в Зайоне уже четыре года, но никогда ещё не наблюдал столь бурного ликования. Однако ты не празднуешь, несмотря на то, что победа над Белоногими — это и твоя заслуга в том числе. Негромко зашелестела приминаемая трава. Джошуа Грэхем сел рядом с Курьером. — Это ваш праздник. Не мой, — девушка повернулась к Джошуа. Ей хотелось видеть его рядом с собой, и пока что это желание было осуществимо. — Но я хотел бы разделить его с тобой. Мы вместе подарили Зайону жизнь без страха. Джошуа с интересом рассматривал Мультиплазменную винтовку. Он не брал энергооружие в руки очень давно. Конкретно из этого не стрелял никогда, но хотел бы опробовать его. — Я лишь делала то, что было нужно, — Курьер проследила за его взглядом и слегка улыбнулась. — Нравится? Джошуа посмотрел на Курьера. Как только речь зашла об оружии, она немного повеселела, однако это веселье было поверхностным, минутным. Улыбаясь, Курьер по-прежнему оставалась печальной. Она разглядывала его, внимательно, стараясь запомнить каждую мелочь. Рисунок ожогов на видимой части лица, форму бровей, расположение бинтов, дырку на джинсах... Влюблённость не проходила, а ведь совсем скоро им предстояло расстаться навсегда. И возможно, новые опасности со временем выбьют это чувство из головы, но сейчас мысль о том, что она никогда больше не увидит Джошуа, давила сердце раскалёнными тисками. Курьер осознавала глупость того, чтобы влюбиться в этого человека. Они слишком разные, живущие в разных мирах. Он — сказочник-романтик из нетронутого послевоенными разборками уголка живой природы, её дом — спрятанный от всего человечества техноград, кладбище величайших достижений науки. С рассветом она покинет Зайон и будет составлять очередной план действий в том месте, куда ещё многие десятки лет не ступит нога живого существа. Но до рассвета пока далеко. И эти драгоценные часы Курьер не хотела терять на что-то напрасное и бессмысленное. Собрав в кулак всю свою храбрость, изо всех сил стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал, Курьер с колоссальным трудом выдавила из себя то, что она должна была сказать. — Я люблю тебя. Курьер понимала, как нелепо прозвучало со стороны её признание. Но разве это будет иметь значение через несколько часов, когда она уйдёт из Зайона? Нет. А значит, можно говорить правду, которая всё равно не покинет каньон. Джошуа поднял с травы Мультиплазменную винтовку. Растерянным взглядом девушка наблюдала за тем, как он перекладывал оружие, а после придвинулся ближе. Их тела соприкоснулись, и в этот момент Джошуа обнял Курьера, крепко и нежно. И ей хотелось провести вечность в его объятиях, уткнувшись носом в белоснежные бинты и вдыхая исходящий от его тела запах противоожоговой мази и пороха. — Я дура, да? Джошуа прижимал к себе сильное девичье тело, чувствуя, как порой оно беспомощно вздрагивает. Эта девушка жила сражениями, а сейчас она оказалась в мире, который оглушал своим спокойствием. В ситуации, в которой невозможно контролировать ничего. И Джошуа Грэхем её понимал. — Что ж, в таком случае я — глупец. Потому что я тоже тебя люблю. Курьер резко отстранилась. Вскочив, она машинально схватилась за оружие, недобро щурясь. — Не нужно меня жалеть. Я благодарна за сострадание, но говорить так... от этого только хуже. Ведь как ты можешь любить меня, когда мы знакомы чуть больше недели? Ты совсем меня не знаешь... даже я не знаю себя! Не знаю, кто я такая, а от того, что обо мне рассказали, бросает в дрожь. Как ты можешь любить такое... такую... не зная, кого... Курьер отвернулась. Сжимая винтовку одной рукой, другой она беспомощно тёрла глаза. — Я знаю, кто ты. Недели вполне хватило, чтобы узнать тебя как следует. И для этого мне не нужно было искать информацию о твоём прошлом, потому что поступки характеризуют человека ярче любых слов. Всю эту неделю ты проклинала меня, проклинала Зайон и его обитателей. Однако стоило любому из них обратиться за помощью, проклятия разом затихали. Рискуя сломать ноги или позвоночник, ты лазала по скалам по просьбе Вслед-за-Мелом. Тратя своё личное время, пыталась узнать правду о муже Недремлющей тучи. Наконец, помогла мне, вместо того, чтобы напасть и просто отнять карту у Дэниела. Видя, во что я превратился, не отстранялась и не испытывала отвращение. А в бою не пряталась за мою спину, сражалась яростно и достойно. Хочешь знать, кто ты? Ты добрый, но решительный, не боящийся принимать тяжёлые решения человек, посланный Господом мне на помощь в трудный час и не отвернувшийся от чужих бед. Так почему я не могу любить тебя? — Потому что с рассветом я уйду. Курьер громко шмыгнула носом. Представляя, как выглядит со стороны, она почувствовала отвращение к самой себе. «Яростный боец? Скорее, бесхребетная размазня. А он презирал таких, когда состоял в Легионе. И наверняка презирает до сих пор». — Это мне тоже известно... тебя не затруднит сесть? Разговаривать с собеседником, который стоит спиной, мне не очень приятно. — Да. Прости, — Курьер устроилась на траве, сложив ноги по-турецки и прижимая к груди Мультиплазменную винтовку. Про себя Джошуа ответил, что этот вид вызывает у него чувство умиления. — Я знал, что ты захочешь покинуть Зайон. Понял с самого начала, как только получил первые донесения о твоих шагах. Ничего удивительного здесь нет: твоё место там, где кипят сражения. Хотя ты не просто солдат. Солдаты бездумно выполняют приказы, ты же борешься за то, что считаешь правильным. Рискуя жизнью, стремишься что-то изменить и не проходишь мимо чужой боли. Когда мы сразились против Белоногих, я узнал многое о тебе... но не только. Слыша оглушающий голос перестрелки, вдыхая острый запах пороха, прячась в укрытии от прицельного обстрела... вновь почувствовав вкус сражения, я понял, что Зайоне мне будет этого не хватать. После казни я решил, что с битвами отныне покончено. Четыре года пытался жить мирной жизнью, нести племенам знание и мудрость, но вместо этого устроил войну, которую они никогда прежде не видели. Мысль о том, что преследуя меня по приказу Цезаря, Белоногие пришли в Зайон, до сих пор гложет сердце. Я пришёл с миром, но принёс с собой смерть и разрушения. И теперь, когда враг повержен и племенам больше нечего бояться, верным решением будет покинуть Зайон. Всё плохое и хорошее, что я мог дать его обитателям, я уже дал. Теперь ничего не изменить, и всё будет так, как решит Господь, однако у меня есть возможность не делать хуже. Огонь моей души больше не будет касаться жителей Зайона, но он испепелит каждого, кто посмеет встать у нас на пути. И прошу лишь дать согласие. Я слышал, что ты собираешься бросить вызов Легиону. Это желание заслуживает уважения, однако в одиночку с ними не справиться. Мощь Легиона слишком велика. Позволь мне пойти с тобой, и вместе у нас появится шанс остановить кровавую деспотию Цезаря. Празднество внизу не смолкало. Барабаны отбивали задорный ритм, то и дело в чистом воздухе каньона раздавались торжествующие крики, но Курьер всего этого не слышала: бешеный стук собственного сердца заглушал все остальные звуки. В голове царил сумбур, словно Курьер только что выпила бутылку виски. Эмоции захлёстывали её разум, сметали плотины здравомыслия, и Курьеру приходилось прилагать усилия, чтобы не дать им вырваться наружу. — Я... Больше всего хотелось броситься Джошуа на шею, обнять его и громко кричать от счастья подобно праздновавшим внизу дикарям, однако Курьер тщетно пыталась сформулировать свой ответ: красноречие вновь покинуло её в самый неподходящий момент. «А и пошло оно!» — не говоря ни слова, Курьер крепко обняла того, кто сам того не замечая разрушил в её мозгу хрупкие цепочки рационального мышления. В дополнительных пояснениях Джошуа Грэхем не нуждался. Ему придётся ещё задержаться в каньоне, чтобы завершить обучение своего племени: сделать из дикарей настоящих воинов, легенды о которых дойдут даже до Мохаве, и всякая мразь трижды подумает, прежде чем сунуться в Зайон, но решение уйти было принято и озвучено. Отступать от своих слов Джошуа не собирался. Где-то высоко над головой чёрной стрелой пролетела ночная птица. Выше неё были только кристаллики звёзд. «Мне будет не хватать успокаивающей душу красоты этих мест. Но, возможно, в своих странствиях мы с Курьером найдём ещё лучшие», — с почти беззвучным шелестом бинты соскользнули с обожжённых губ. Почувствовав движение, Курьер подняла голову и встретилась взглядом с Джошуа — с самым некрасивым мужчиной, с которым ей только доводилось иметь дело, не считая гулей. Но для Курьера внешность человека имела второстепенное значение: главный красавчик Мохаве всадил ей две пули в голову, какой после этого вообще мог быть разговор на эту тему? Курьер не стала зажмуриваться. Обняв Джошуа за шею, подалась навстречу. Под торжествующие удары барабанов их губы соприкоснулись в поцелуе. А свежий порыв прохладного ветерка развевал тёмный плащ и белоснежные бинты, разносил по ущелью звуки музыки и наполненные искренним счастьем крики. Наверху же царила умиротворённая тишина. Обнявшись, мужчина и женщина сидели на краю скалы и смотрели вдаль — в сторону тех дорог, по которым им вместе предстояло пройти.