В первый раз

У корней большого дерева сидел Уилл Грэм с ног до головы забрызганный кровью, капельки алели на щеках, на губах, на линзах старомодных очков. На руках кровь блестела, как лаковые перчатки, натянутые до локтей. Где-то неподалеку послышались шаги, раздались голоса, но Уилл не стал поднимать взгляд и просто подтянул ноги поближе к груди, обхватив колени руками. – Я не знаю, что делать. Он испортил мне все настроение… Не знаю. Не знаю, что делать, – в голосе прорывались истеричные нотки, и Уилл догадался, что на крик срывается его работодатель мистер Верджер. Ему что-то ответили, негромко и спокойно, Уилл не разобрал слов. – А с ним что делать? Оставить полиции? Убрать? Я не хочу с этим возиться, все не так, как мне нравится! – Вы ведь не для того меня пригласили, Мэйсон? – Что? – Не для того, чтоб я принимал за вас ваше решение? – Нет, – фыркнул тот сердито. – Просто разберитесь с мальчишкой, и я не останусь у вас в долгу. – Я надеюсь, мне не придется напоминать вам об этом, – сказали где-то совсем рядом, и Уилл невольно вздрогнул, а потом все же поднял взгляд. Уставился почти в упор на высокого мужчину, склонившегося к нему. – Уилл? – уточнил тот негромко, но отчетливо. – Я не хотел – выдохнул Уилл в ответ, обхватив себя руками, будто продрог. Вопросительно уставился на него, пытаясь определить, что его ждет, и что сейчас случится. – Меня зовут Ганнибал. Не бойся. Ты в порядке? – Да. – Что здесь случилось? – Ганнибал встал над ним, возвышаясь во весь рост. – Я убил его, – просто ответил Уилл, потом помолчал и добавил, – он… это не случайно, не нечаянно. Захотел убить, и... не было выбора. Он бесшумно сглотнул и замолк, опустил взгляд, словно закрываясь от внешнего мира, и тогда Ганнибал протянул ему руку. Уилл покосился на нее, неуверенно коснулся, а потом отдернул пальцы, не желая испачкать Ганнибала, но тот стиснул его липкую ладонь и рванул на себя, вверх, вынуждая подняться. Уилл встал, отрешенно поглядывая по сторонам, а потом вдруг почувствовал себя в чужих объятиях. – Все позади, – успокаивающе шепнул Ганнибал ему на ухо, вплетая пальцы в волосы, и Уилл сам неожиданно для себя прижался к нему, уткнулся подбородком в его плечо, позволяя гладить себя. – Я не... Я не знаю, как это вышло, я никогда никого не убивал, – выдохнул он, пытаясь оправдаться, но Ганнибал ни в чем его не обвинял, просто поглаживал по спине, приучая к рукам, будто ничего не случилось. Уилл вздрогнул всем телом, отпуская накипевшее, болезненное ощущение тревоги и страха. Странное дело, но в этот момент он почувствовал себя хорошо. – Успокоился? – доверительно поинтересовался Ганнибал, аккуратно и незаметно вводя тонкую иглу в вену. Уилл ничего не почувствовал и что-то неразборчиво пробормотал вместо ответа, вжимаясь щекой в его плечо. – Что ты чувствуешь? – Мне стало проще дышать, спасибо, – сморгнул Уилл и невольно отстранился, чтоб посмотреть на Ганнибала. Тот обхватил его плечи и понимающе улыбнулся. – Расскажешь мне, что произошло? – Да. Нет, – кадык у Уилла заметно вздрогнул, – нет. Он умолк, поглядел на Ганнибала большими глазами, не желая вскрываться и отвечать. Хотел оставить при себе свою маленькую сладкую тайну первого убийства. Ганнибал улыбнулся уголком рта и поглядел на Мэйсона, который нетерпеливо закивал, желая узнать подробности. – Хорошо, Уилл, – ухмыльнулся Ганнибал, – вначале ты должен успокоиться. Пойдем со мной. Уилл вновь бесшумно, но весьма красноречиво вздохнул и позволил увести себя прочь. *** Прежде, чем позволить Уиллу сесть в автомобиль, Ганнибалу пришлось пожертвовать своим личным запасом теплой воды, влажных салфеток и перекиси водорода. Все это было очень кстати не только на случай подобной внезапной ситуации, но Уилл вряд ли мог сейчас это заметить и осознать. Он мог только нервно оглядываться на оставшиеся позади ворота особняка и часто-часто моргать ресницами, которые обязательно слиплись бы в красные иголки, если б не очки. Кровь залила все лицо, будто его макнули в лужу, или сам макнулся. Блестящие алые пятна на скулах и кончике носа, будто румянец, облитый кровью леденец. Или яблоко, облитое шоколадом. Ганнибал помог ему умыться, сохранив в памяти этот образ. Где-то на краю сознания появилась мысль о том, что Уилл не менее прекрасно смотрелся бы, будучи залитым собственной кровью. Однако все эти чудесные мысли следовало остановить на послеобеденное время. Ганнибал накинул съемный чехол на пассажирское сидение и наконец-то пустил Уилла в автомобиль. Первое время тот сидел молча, без особого интереса глядя на трассу и рассматривая билборды и проезжающие мимо автомобили, но когда они въехали в пригород Балтимора, Уилл принялся ерзать на сидении и теребить ремень. Искоса одарив Ганнибала настойчивым взглядом , он неловко потер переносицу, и Ганнибал понял, что лекарство уже действует. Похоже, на Уилла нашла словоохотливость, ему не терпелось обсудить произошедшее, чтоб разобраться в своих мыслях, и это было хорошо. После Уилла стоит угостить еще кое-чем, так же аккуратно и незаметно. Но после. Не сейчас. – Верджер отпустил меня...? – поинтересовался Уилл, прокручивая в голове события последних часов. – Да. – Ничего себе, – Уилл откинулся на спинку сидения, коротко усмехнувшись, – я думал, что никогда не избавлюсь от него. – Жизнь порой преподносит приятные сюрпризы. Расскажешь мне, что между вами произошло? – как бы между прочим поинтересовался Ганнибал, следя за дорогой. – Около месяца назад я нанялся к нему на работу... – рассеянно пробормотал Уилл, слегка путаясь в словах, – хотел слегка подзаработать во время каникул, посмотрел объявления в интернете. – Почему именно Верджер? – Мне нравится возиться с животными, – пожал плечами Уилл, – а у него отличная конюшня. Я думал, это будет не хуже летнего отдыха на каком-нибудь ранчо. И зарплату там обещали больше, чем в других местах. Он брезгливо дернул плечами и вытащил наспех протертые очки, надел их и молча принялся разглядывать мигающие датчики на приборной доске. Ганнибал не торопил мальчишку, потому что прекрасно знал, чем обернулась подработка. Мэйсон Верджер, как и любой другой с его диагнозом, не смог упустить возможность. Мальчишки-аутсайдеры – легкоусвояемая пища для тех, кто питается чужими эмоциями, а Уилл Грэм был типичным аутсайдером. И дело было вовсе не в одежде, не только в ней. Взгляд, поведение, манера речи. Ганнибал на мгновение закрыл глаза, представив себе его через десять-двадцать лет. Ничего интересного, обычный представитель его клиентуры, закомплексованный и по-прежнему аутсайдер. Впрочем, с другой стороны, этот вывод вполне мог быть преждевременным. – Вы познакомились с ним лично? – Да, в первый же день. – Тебя не устроило поведение Мэйсона? – Это шутка? – Уилл резко обернулся, – он мне душу наизнанку вывернул. Пристал с идиотскими расспросами о моей семье...! Уилл вновь умолк, словно дыхание перехватило, а Ганнибал спокойно улыбнулся: – Да, Мэйсон чрезвычайно груб. – Груб? Да он на голову двинутый мудак! – рявкнул Уилл, взмахнув руками, – строил из себя такого заботливого, говорил всякие гадости о моей жизни и судьбе, а потом пытался стереть мои слезы с лица. Я сразу заявил, что после такого не стану на него работать. – Но он не отпустил тебя? – Нет. Я не ушел. Сам не понимаю… и потом, вначале я не понял, что ему надо. Думал, что ему просто нравится мне нервы трепать и убеждать , что он тут самый главный. – Могу сказать, что он убеждал в этом не тебя. – А кого? Самого себя, да? – Ты весьма проницателен. – Да по нему все сразу видно. А эта скотина Том из охраны сегодня сказал мне, что Мэйсон на самом деле хочет теперь со мной сделать. И, главное, ничего ему не помешает, потому что я никто, и звать никак. – Ты с этим не согласился. – С какой стати?! – фыркнул Уилл, – я не нанимался связываться с озабоченными мудаками, сколько бы денег у них не было. А Том... Том сказал... Он замолчал, не желая повторять чужие, обидные слова, и Ганнибал с интересом представил себя на его месте – в момент неожиданного триумфа, когда недлинное лезвие вспороло яремную вену охранника. – Почему ты сделал это? – Ганнибал невольно облизнулся, слизывая фантомные капли крови, оросившие лицо. Уилл посмотрел на него искоса, с недоверием, а потом заглянул внутрь себя и с некоторым удивлением ответил: – Потому что смог. – Ты хотел убить Мэйсона? – И его тоже. Но Том... Это не было случайностью. Я хотел убить его. Он был слишком уверен, что я ничего не сделаю. Я ведь не первый, кто купился на это объявление. – Что ты почувствовал в момент убийства? – Справедливость, – пожал плечами Уилл, отвел взгляд и прижал пальцы к вискам. *** По пути Мэйсон прислал ему несколько параноидальных и беспокойных сообщений. Ганнибал не стал отвечать, потому что это бы оказалось слишком большой честью для Мэйсона, да и потом, тому было очень полезно нервничать и переживать. Он сразу совершал всякие забавные глупости, а потом долго каялся в грехах, забывая, что Ганнибал ему не отец. Мэйсона можно было бы потушить с вином, а можно было бы замариновать, или разделать порционно, провернуть на фарш с кем-нибудь еще, подходящим для этого дела в роли говядины, но Ганнибал не торопился. Во-первых, брезговал, а во-вторых, Мэйсон часто приносил в его жизнь что-нибудь интересное. Например, Уилла, который топтался у порога, приглаживая волосы пятерней. – Проходи, – Ганнибал закрыл за ним дверь и придирчиво окинул Уилла взглядом. В кои-то веки Мэйсон проявил хороший вкус: парнишка выглядел весьма соблазнительно, если отвлечься от жутковатых заношенных джинсов. Вполне возможно, что без них Уилл бы выглядел еще привлекательнее. – Хм… – Уилл оглянулся по сторонам, потом задрал голову, разглядывая люстру, – я так и подумал, что вы не просто так… – Не просто так что? – У вас тоже крупный бизнес? Ганнибал улыбнулся и подошел к нему, положил ладонь на его плечо, хотя для этого не было ни одной видимой причины. – Я работаю сам на себя. Уилл приподнял брови и напряженно закусил губу. Видимо, с него хватило верджерского самодурства. – Я психиатр, и у меня частная практика. – А, – Уилла почему-то это успокоило, – поэтому Мэйсон вас позвал? – Да. – А почему он не вызвал полицию? Что теперь со мной будет? – Послушай, сегодня не время волноваться об этом. Сейчас ты успокоишься, отдохнешь, и мы с тобой поговорим. Уилл послушно закивал головой, а потом деликатно вывернулся из его рук и отошел к стене, разглядывая картины. Явно не доверял сейчас себе и своим собственным суждениям, устал переживать и волноваться – Мэйсон действительно хорошо умел мотать нервы детям и подросткам. Ганнибал быстро и аккуратно набрал в шприц нужную дозу успокоительного с наркотическим эффектом, удостоверился в отсутствии пузырьков. Не желая пугать Уилла видом шприца, он просто приобнял его сзади и, как и в прошлый раз, ввел иглу практически безболезненно. Уилл чуть поморщился, потер место укола, будто прихлопнул назойливое насекомое, а потом тихо вздохнул: – Не хотел бы я сейчас вернуться к нему. Уж лучше в полицию. Ганнибал только усмехнулся, незаметно убирая шприц, и сказал: – Все будет хорошо. Ты останешься у меня, а дальше мы будем действовать по обстоятельствам. – Серьезно...? – Ты в безопасности, – повторил Ганнибал, – никто тебя не тронет. Уилл кивнул, постепенно вникая в суть его слов, уткнулся головой в его плечо, слабая дрожь пробежала по его телу. Ганнибал довольно обнял его, жадный до этой доверчивости. У доверия был обреченный привкус, но он был сладким. Перед внутренним взором появился Уилл таким, каким он увидел его с утра: в поблескивающих рубиновых каплях, встревоженный, рвано вздрагивающий от чересчур частого сердцебиения. Ганнибал коснулся его лица, обхватил ладонями, едва сдерживая себя – взволнованного, прерывисто втягивающего воздух Уилла хотелось как следует облизать словно леденец, коснуться своим дыханием и почувствовать его тепло в ответ. Ганнибал ощутил волну соблазна, нахлынувшую без особых предупреждений и улыбнулся сам себе. Момент выдался достаточно интимный, и не было ни единой причины отказываться. Ганнибал вздохнул, поворошил его волосы, чувствуя, что Уилл совсем не сопротивляется, и дело было не только в успокоительном. Ганнибал знал, что он сам действует, как прекрасное успокоительное, и усмехнулся, думая о том, что у него имеются серьезные противопоказания, и что Уиллу было бы смертельно необходимо оказаться как можно дальше от его дома, когда Ганнибал надумает вступить в фазу побочного действия. Но славный маленький Уилл не подозревал об этом и просто искал защиты, как щенок, потерявшийся в большом городе. Ганнибал охотно прижал его к себе, словно желая спрятать ото всех, и без слов пообещал ему и защиту, и все, что тот попросит, чувствуя себя невероятно щедрым. Оставалось около получаса, прежде чем препарат покажет основное действие, и Уилла стоило отправить в душ. *** Уилл проигнорировал халат, заботливо оставленный для него в ванной комнате, и после душа вновь натянул на себя одежду, украшенную темными засохшими каплями. Захваченный действием препарата, он сидел в спальне на краешке кровати, разглядывал узор на лакированной планке, словно сам тек следом за линиями. Вымылся он основательно, и даже зачем-то побрился, видимо, действовал больше рефлексивно. Неаккуратный порез под ухом слабо сочился сукровицей. Ганнибал уловил его внимательный, но слегка расфокусированный взгляд, погладил парня по щеке, вынуждая приподнять голову. Черные провалы зрачков медленно стянулись в капли, плохо реагируя на яркий свет. – Я так и знал про Мэйсона… – проговорил Уилл задумчиво, изучая лицо Ганнибала, – все дело вовсе не в том, но это не самое главное. Так ведь? Ганнибал кивнул, словно соглашаясь с его бессвязными словами, провел пальцами, ощущая теплую гладкость кожи, чуть липкую от выступившего пота. Уилл глубоко и прерывисто вздохнул, вздрагивая всем телом, но, похоже, прикосновение успокоило его. Он закрыл глаза и сонно прижался к ладони, перенимая чужое тепло. Конечно, сейчас был самый подходящий момент, чтоб поговорить с Уиллом, выволочь наружу все, о чем он думал, что терзало его душу, сделать его жизнь легче и проще, разрешив проблемы, но точно также этот момент подходил и для другого. – Неприятный сон, – задумчиво проговорил Уилл, – так и бывает. Это, конечно, не главное. Совсем не главное. Он все еще тихо бормотал, когда его развернули, взяв за плечо. Ганнибал коснулся его щеки кончиком носа, вдыхая приятный запах, прижался губами, слизывая солоноватую сукровицу и посасывая порез. Уилл едва слышно застонал, тонкая нитка разлизанного пореза заалела на коже. – Все эти мысли… одно и то же. Я просто должен перестать думать, – сказал он тихо, взял Ганнибала за руку, чересчур сильно стискивая пальцы, – просто перестать думать. Он вдруг засмеялся, показывая светлые аккуратные зубы, посмотрел на Ганнибала, взмаргивая ресницами и шепнул: – Я постоянно думаю о том, что должен перестать постоянно думать. Думаю, чтоб это просто… опять думаю! Эта мысль привела его в восторг, и он повалился на кровать, раскинув руки. Загорелые пальцы стискивали простынь, будто ткань была жидкой и просачивалась сквозь пальцы, как болотная грязь. Ганнибал присел рядом, коснулся кудрявых прядок на затылке, осторожно отвел в сторону, открывая доступ к шее. И, невольно облизнувшись, впился губами, пробуя на вкус. От подростка пахло отличным мылом ручной работы, который Ганнибал покупал для себя, и одновременно дешевым кондиционером с отдушкой «морская свежесть» от его одежды. Ганнибал едва подавил желание отправить Уилла обратно в душ и смыть с себя все, оставив только естественный запах чистой кожи, потому что ноты мускуса, бергамота и гвоздики звучали чересчур смело и вызывающе для такого трогательного подростка как Уилл, а «морскую свежесть» стоило немедленно снять и сжечь на костре. Но не было уже никакой возможности остановить себя и портить момент, Уилл то и дело подавался назад, позволяя целовать себя, и одновременно вжимал голову в плечи, вздрагивая от новых ощущений. Воротничок клетчатой рубашки стискивал шею, и Уилл сам расстегнул несколько верхних пуговиц, путаясь в них. Ганнибал хмыкнул, заметив бирку, нашитую под воротничок поверх заводской. «Уилл Грэм, Мэриленд». Видимо, был прошлым летом в бойскаутском лагере. Буквы на бирке плясали, неровные и неуклюжие, да и сама она была пришита криво, будто второпях. Обычно такие вещи делали в прачечной на заказ. – Иди сюда, Уилл, – хрипло велел Ганнибал, не ожидая вменяемой реакции, но Уилл неожиданно послушался, подвинулся ближе , явно ошалев от собственной смелости и желаний, забрался к нему на колени. Вновь вжал голову в плечи, переживая поцелуй, а потом тихо и не слишком умно захихикал, жмуря глаза. Уткнулся лицом ему в шею, просидел так с минуту, а потом резко развернулся, испуганно уставившись на Ганнибала. – Я забыл дышать… – сглотнул он. Зрачок вновь стал крупным, черным и поблескивающим. Ганнибал понимающе улыбнулся, подтянул его к себе, чувствуя, что интерес к происходящему расцветает внутри, распускается постепенно, как аромат дорого парфюма, показывая свое сердце. Это, было, пожалуй, самым лучшим во всем этом – уловить нарастающее возбуждение, принять и позволить удовольствию охватить тело. Уилл смотрел на него с легким ответным вниманием, поджимая красиво очерченные губы и прерывисто дыша, одновременно хотел продолжения и явно боялся, внутренние блоки и контроллеры не снимались так просто и быстро. Возможно, Уилл заслуживал более бережного обращения, но Ганнибал не собирался увлекаться им чересчур всерьез, поэтому ссадил его с колен на кровать, аккуратно разделся и, уложив вещи, продолжил начатое. – Нет, – нахмурился Уилл, не желая, чтоб его трогали, раздевали, переворачивая на живот. Протестующе уперся в грудь Ганнибалу, по мышцам пробежал тремор – вначале слабо, потом сильнее и сильнее, и Уилл рухнул на кровать ничком. Грудная клетка часто вздымалась, как после быстрого бега. Ганнибал провел по бледной коже ладонью, и Уилл отзеркалил его движение, погладил его, с сомнением приминая жестковатые волосы. – Перевернись на живот, – скомандовал ему Ганнибал хрипло и низко, осознавая себя в этот момент слишком увлеченным. Но взглянуть со стороны было некому, они были только вдвоем, и Ганнибал решил не сосредотачиваться на этих мыслях. Тем более что Уилл послушно перевернулся, трогательно прижимаясь щекой к прохладным простыням, и застыл, слушая шум в своей голове. В постели он выглядел именно так, как ожидал Ганнибал, даже немного лучше. Разумеется, Верджер тоже представлял себе Уилла таким, целый месяц рисовал себе в голове жертвенный образ, этот неуверенный, грустный и одновременно томительно-сладкий взгляд… Но Уилл Грэм, в противовес Мэйсону, оказался хищником. Некрупным, но все же хищником, с зубами и когтями. Мэйсон только представлял, а сливки достались Ганнибалу. Он усмехнулся своим мыслям, почувствовав, что влечение крепнет. Подтянул Уилла к себе и быстро вытряхнул его из джинсов. Скользя ладонями по его телу, живо отзывающемуся на каждое прикосновение, он быстро оставил его и вовсе без одежды, задержался взглядом на знакомой бирке "Уилл Грэм. Мэриленд", нашитой и на трусы, но потом полюбовался на более интересное. Уилл Грэм, штат Мэриленд, без разрешения улегся на бок, поджал длинные бледные ноги, потираясь щекой о простынь, как о меховую подушку. Ганнибал деловито вскрыл упаковку презервативов с легким хрустом. – Я думал, будет по-другому, – признался Уилл, – и я опять думал… – пробормотал он, негромко задержав ладонь на виске, – думал. – Нет, – усмехнулся Ганнибал, поняв по-своему, вновь поставил его на колени, приподняв бедра, провел ладонью меж ног, вынуждая расставить их пошире, – будет именно так. Уилл, помедлив и сообразив что-то, все-таки развел ноги, часто дыша, как загнанный в угол зверь. Чуть расслабился, ощущая влажное деликатное прикосновение, позволил смазать себя и тихо, томительно застонал, явно получая удовольствие от неглубокого проникновения. Накрыл ладонями виски, ненадолго обернулся, посмотрев со смесью печали и ожидания, не отнимая рук от головы. Он вскрикнул от боли, почувствовав, как Ганнибал вошел на длину головки, закричал уже беззвучно, только приоткрыв рот и выгибаясь, стискивая простыни в кулаках, крупно дрожа всем телом. Ганнибал зашептал ему на ухо что-то утешительное, хрипло и довольно вылизывая порез на щеке. Крепко обнял Уилла, не позволяя ускользнуть и стараясь унять его дрожь, перенял ее, сам вздрагивая от удовольствия. От ощущения чужого сердца рядом со своим, несвободного и часто бьющегося, удовольствие потекло, побежало по венам. – Мннн… – невнятно застонал Уилл, попытался вывернуться и не опять не смог, стиснутый в крепких объятиях, как жертва крупного удава или анаконды. Громко вскрикнул, перепуганный этим, укусил Ганнибала за руку, оставив вдавленный отпечаток зубов, и задрожал, переживая чужой оргазм. Ганнибал выдохнул и сыто улегся на него сверху, отмечая остаточные мгновения удовольствия, а потом лег рядом и подтянул ошеломленного Уилла к себе. – Хищник, – усмехнулся он, поворошив его волосы, а тот уставился на него сердито и не слишком довольно, но не смог ничего сказать – мысли явно путались в голове, а слои сознания наплывали друг на друга. Ганнибал начал целовать его в шею и, добившись приязненного вздоха, провел ладонью по животу, спускаясь к паху. Принялся ласкать Уилла, впитывая его трепет и тихое дыхание, неглубокое, как у мелкой рыбки. Закрыл глаза, сосредоточившись на ощущениях, разглядывая образы, поднимающиеся перед внутренним взглядом. Уилл лежал рядом, замирал и всхлипывал, подчиняясь заданному темпу, словно Ганнибал держал его дыхание в своих руках. Старался сдержать, но все равно не смог, кончил ему в ладонь и крепко зажмурился . – Почему… зачем вы так? – пробормотал он, не открывая глаз, слушая тихое шуршание салфеток. Позволил привести себя в порядок, не отталкивая его пальцы от себя. На этот вопрос можно было ответить честно: потому что хотел и мог, можно было солгать, а можно было не отвечать вовсе. Ганнибал выбрал последнее и просто положил ладонь ему на плечо, приглашая лечь в обнимку. Уилл возражать не стал. Он не вспомнит произошедшее через сутки, и не было никакого смысла врать ему или сочинять интересные объяснения. – У меня еще никого не было, – признался Уилл, задумчиво проходясь пальцами по его груди. Ганнибал усмехнулся и поцеловал его в висок. Вот теперь, пожалуй, можно было поговорить и обсудить внутренних монстров Уилла. Настал самый подходящий момент. *** Следующее утро поначалу казалось спокойным и тихим. Уилл проснулся в скромной гостевой спальне, ничуть не удивился этому. Молча принялся стирать свою одежду и не задавал никаких вопросов. Похоже, он смог свыкнуться с мыслью о том, что натворил вчера, Ганнибал предвкушал безмятежное размеренное воскресение. Таким бы оно и было, если бы только не Мэйсон. Тот интересовался, что стало с его подростком, и если уж Ганнибал был так любезен, что сумел стереть воспоминания об убийстве из его головы, то Мэйсон был бы не против получить Уилла обратно. Ганнибал же сообщил ему, что полностью разобрался с Уиллом, как тот и просил, теперь Мэйсон может заняться подбором новых работников взамен утерянных. Разумеется, у Мэйсона хватило мозгов и возможностей обставить произошедшее с охранником, как несчастный случай, проблему действительно можно было считать решенной. Можно было бы, если бы не Уилл. Во-первых, он вел себя так, как будто решил прописаться у Ганнибала дома. Во-вторых, он странно смотрел на него, прикусывая губу, и почему-то постоянно оказывался рядом, мешался, несколько выводил Ганнибала из чувства равновесия. Даже когда Ганнибал решил привести мысли в порядок и заняться обедом, Уилл точно хвост потянулся за ним на кухню. – Мэйсон разобрался с убийством, – сообщил Ганнибал, – тебя не будут судить за это. – О, – выдохнул Уилл, – но я не чувствую, что разобрался с этим. Хотя, кажется, мы вчера много говорили об этом. И мне стало легче. – Конечно, тебе стало легче, в этом и состоит смысл психотерапевтических сеансов. Если хочешь, мы можем периодически видеться и обсуждать это, – заметил Ганнибал, аккуратно ударив ножом по скорлупе, – конечно, я не стану брать с тебя деньги за прием. – Периодически видеться? – Уилл, склонив голову, посмотрел на него. Домашний свитер Ганнибала сполз с плеча, слишком свободный для него, Уилл дернул плечом, подтягивая его обратно. – Да, – кивнул Ганнибал, снимая венчик с подставки, – периодически. – Но я не хочу уезжать, – заявил Уилл, будто его кто-то спрашивал. Ганнибал с интересом поглядел на него, стараясь не поддаваться эмоциям. – Почему же? – Потому что я хочу остаться здесь, – пробормотал Уилл и провел пальцем по столешнице, подходя ближе и ближе. Ганнибал с сомнением глянул на него, но, похоже, тот говорил вполне серьезно. – И почему ты так решил? – Вчера, после того, как мы поговорили в гостиной, и вы отвели меня спать… – начал Уилл негромко, пытаясь припомнить то, что он мог припомнить, – я долго не мог уснуть. – Такое бывает. – Да, – вздохнул Уилл, поднял голову и уставился ему глаза в глаза, – бывает. Ганнибал хмыкнул, не замечая, что слишком громко лупит венчиком о края тарелки. Свитер опять пополз с плеча, обнажая бледную кожу, но Уилл не обратил на это внимания, осторожно схватил Ганнибала за кончик галстука и потянул к себе. – Вчера все было… так необычно, – он сглотнул, но все же продолжил, – со мной еще никто так не говорил. Как со взрослым. И то, что вы сказали про убийство… это так правильно. И самое главное, вы просто спасли меня из этой ситуации. – Так получилось, – Ганнибал прижал миску к груди, разделяя себя и Уилла. Тот закивал и приопустил ресницы, взглянул на него вдохновенно. – Да. Я не видел выхода из всего этого, а теперь у меня как будто новая жизнь. Я думал о вас всю ночь. – Послушай, Уилл, – Ганнибал все же отставил миску в сторону, чтоб не облить его или себя ненароком, – ты замечательный, я не против иногда видеть тебя у себя в гостях. Но тебе всего шестнадцать. – Скоро будет семнадцать! – … всего шестнадцать. У тебя своя жизнь, у меня своя, – Ганнибал четко провел границу, не желая впускать Уилла в свой мир. Конечно, тот был очень славным и интересным, очень соблазнительным, но иногда, иногда. Всему свое время. – Всему свое время, – повторил Ганнибал то, что вертелось в его голове. Вместо ответа Уилл прижался к нему, вытянулся и приник губами к его щеке, пытаясь поцеловать и совершенно не контролируя свои желания. – После того, что охранник сказал мне… я лежал вчера всю ночь и думал об этом. знаете, о чем я думал? Я не против оказаться в постели с вами. Не против, если, ммм… – он прижался губами к губам и, все-таки, спровоцировал поцелуй, настоящий, сочный, такой же замечательный, как и вчера. Уилл неумело скользнул языком в его рот, но почти сразу позволил перехватить инициативу, признавая собственную неопытность, так сладко и прерывисто застонал, прижимаясь к нему, что на мгновение Ганнибал даже заколебался. Невольно выбрал один из подходящих образов, японская классика, Уилл – личный ученик, способный перенять все его навыки, и одновременно с тем охотно разделяющий с ним постель. Хороший, прочный архетип отношений, безумно соблазнительный, гораздо более насыщенный, чем его размеренная жизнь – одновременно с тем угрожающий его покою и привычному распорядку. – Я хочу, – требовательно, но одновременно с тем нерешительно пробормотал Уилл, скользя ладонями по его плечам, – хочу быть вашим. Хочу вас. Ганнибал чуть встряхнул головой, избавляясь от наваждения и горячего желания поддаться на уговоры. – Пожалуйста. Я буду хорошим, – Уилл развернулся к нему, положил чуть влажные пальцы на его щеку и, не выдержав напряжения, отвел взгляд. Не верил в то, что это действительно случиться, но не мог не попытаться. Ганнибал с легкой усмешкой взял его ладонь, поднес к губам и коротко поцеловал. – Уилл, будь благоразумен, – сказал он, не поясняя причин. Уилл удивленно уставился на него, попытался прильнуть к груди, чтоб выпросить еще поцелуй – но тут же отпрянул. Посмотрел в его глаза, при этом крылья его носа встрепенулись в гневнм вдохе, и, настороженно. И не сказал ничего, что подумал, не спросил, просто отвернулся и отошел к окну, уставившись в него. Плотно сжал губы, дыша через нос, слишком гордый для того, чтобы уговаривать дальше и слишком разочарованный, чтобы суметь это скрыть. Ганнибал поглядел на него с долей нежности. – Сейчас мы пообедаем, а потом. – Я вам неинтересен... – выдохнул Уилл резко, а потом принялся стягивать с себя свитер, Ганнибал не сразу понял, чего он хочет добиться этой внезапной демонстрацией своего тела, такой неуклюжей и вместе с тем достаточно эффектной. А Уилл швырнул свитер на кресло, туда же отправил уютные пижамные штаны, оставшись в одних трусах, своих собственных. Сердито и безнадежно горько глянув на Ганнибала, развернулся и ушел. Бирка на трусах держалась на одном честном слове. Ганнибал вздохнул, подошел, взял свитер за плечики и аккуратно сложил, еще теплый и пахнущий Уиллом.. Желание приобрести Уиллу хотя бы приличное белье было невероятно велико, наверное, не меньше, чем пойти и поцеловать его. Успокоить, вытереть злые слезы, но Ганнибал знал, что стоит ему поехать с Уиллом за покупками, он не остановится на белье, купит ему все необходимое, от обуви и носок до аромата, более подходящего его возрасту. Не такое подчеркнуто чувственное и мужское, как ароматы от Зегны, а что-то вкрадчивое, ненавязчивое, цитрусовое, например, грейпфрут, достаточно сладкий, чтоб подчеркнуть его нежность, но вместе с тем горький, и еще важно, чтобы аромат не был женственным… Ганнибал понял, что мысли идут совершенно не туда, и влюбленный подросток – не самая увлекательная вещь. Это было сродни покупке щенка, который, безусловно, очень забавный, но требует много внимания. Конечно, можно было поехать в Фэллс Пойнт и купить все, что хочется, наиграться с Уиллом вдоволь, только потом оттолкнуть его от себя, но этот вариант был настолько пошлым и банальным а-ля Мэйсон Верджер, что Ганнибал сразу отмел его как неподходящий. – У вас есть мелочь на автобус? – переодевшийся Уилл явился обратно, – не хочу быть вам обязанным, я потом обязательно перешлю деньги. – Я отвезу тебя домой, – сказал Ганнибал и вновь взялся за миску, – но вначале мы пообедаем. Уилл глянул на него и вновь выбежал из комнаты прочь. *** Жизнь была прекрасна своим размеренным течением. По четвергам у Ганнибала был перерыв между дневными сеансами, поэтому обычно он заполнял его чем-нибудь приятным и интересным, но только не в этот раз. Этот четверг обещал стать омерзительным, потому что к нему в кабинет безо всякого предупреждения заявился Мэйсон Верджер. – Доктор Лектер, что произошло? – возмутился тот прямо с порога вместо приветствия, – я не ожидал такого от вас! – Тише, Мэйсон, вы становитесь дурной приметой. О вас даже можно сложить поговорку, например «Мэйсон к обеду – это к несварению желудка». – Что? Какая поговорка? – Шутка, – сказал Ганнибал, потому что знал, кто в этом кабинете самая дурная примета. – Меня бесят ваши шутки-самосмейки, и я вам об этом говорил. – Итак, ближе к делу, – скучающе произнес Ганнибал, – вы отнимаете мое время, Мэйсон. – Доктор Лектер, я думал, вы разобрались с ним! – воскликнул Мейсон, метнулся обратно в приемную и приволок оттуда Уилла Грэма, штат Мэриленд. Тот исподлобья глянул на Ганнибала, как Белый Клык, которого вытолкнули в яму с бойцовскими псами. – Здравствуй, Уилл, – Ганнибал улыбнулся ему приветливо, но тот еще крепче стиснул зубы, растрепанный и злой. – Как, по-вашему, Мэйсон, я должен был с ним разобраться? – Убрать подальше от меня, – сощурился тот, – либо вернуть мне. Так как вы его не вернули, я решил, что вы избавились от него, и я никогда больше его не увижу. Ганнибал посмотрел на Уилла, пытаясь понять, зачем он вернулся к Верджеру, хотя ответ был выведен так ярко, как "Мене, текел, фарес". – Помните, что мы говорили о вашей привычке обвинять других людей, Мэйсон? – Я сейчас не на сеансе, – скривил губы тот, – я спрашиваю, какого черта он вновь попросился ко мне на службу? – Вероятно, потому, что он действительно хочет на вас работать, – проговорил Ганнибал, – не так ли, Уилл? – Да, – буркнул тот. – Ну-ну, – хмыкнул Мэйсон, – и смотрит на меня волком. – А вы перестаньте его за шкирку держать, может, что-то изменится. Уилл, подойдите ко мне. Мэйсон заколебался, но потом нерешительно разжал пальцы, и Уилл тут же подошел ближе. Ганнибал окинул взглядом его тонкий силуэт, темный на фоне окна, ощутив, как внутри, у сердца что-то колыхнулось. Упорный мальчик, но слишком уж прямой, как лезвие его карманного ножа. – Уилл, – мягко проговорил Ганнибал и встал позади него, стиснул его плечи, – лечился у меня от приступов агрессии. Я могу сказать, что он совершенно стабилен и спокоен. Уилл, в подтверждение его слов, мгновенно расслабился и даже чуть откинулся назад, успокоившись тем, что Ганнибал решил ему подыграть. – Стабилен? – недоверчиво сощурился Мэйсон, – он слишком угрюмый и сердитый. – Потому что вы сразу же схватили его и поволокли сюда. А иногда желание работать, Мэйсон – это просто желание работать. – И что, по-вашему, я ошибался? Он послушный? – Я считаю, что очень послушный, не правда ли, Уилл? А тот не стал возражать, желая добиться своего: – Да, доктор, – проговорил он тихо и томно, приопустил ресницы и выдохнул, позволяя делать с собой все, что заблагорассудиться. Например, впутать пальцы в волосы и потянуть рывком на себя. Уилл так податливо запрокинул голову, приглашая его, кадык едва заметно подрагивал, Ганнибал едва сдержался, чтоб не укусить его опасно и всерьез. Мэйсон завистливо уставился на них двоих, подошел ближе и дернул Уилла за руку к себе. – Я ничего не понимаю, – сказал он все еще недовольным тоном, – если вы видели, что все в порядке, почему не вернули мне Уилла? Мы бы с ним поладили, правда? – Ага, – выдохнул Уилл, не спуская с Ганнибала глаз. – Это должно было быть его решением, а не моим. – Это должно было быть моим решением, – вспыхнул Мэйсон, но потом подхватил Ганнибала под локоть и отвел его в сторону, – послушайте, доктор, я помню, как в прошлый раз вы сделали ему укол, и он стал совсем спокойным. Можете сейчас повторить это? – Конечно, могу, – усмехнулся Ганнибал. Отошел к шкафу, вынул оттуда шприц и аккуратно надпилил верх у ампулы с физраствором. Уилл и Мэйсон следили за его действиями с некоторым трепетом, а Ганнибал на какое-то мгновение ощутил себя шаманом, но тут у Мэйсона раздался звонок, испортивший всю торжественность момента. – Уилл, я жду тебя внизу, в машине, – буркнул Мэйсон и вышел прочь, прижимая телефон к уху. Уилл же сердито скрестил руки на груди и посмотрел на Ганнибала: – Что это вы намеревались мне ввести? Ганнибал показал ему ампулу, и Уилл улыбнулся, подмигнув ему, подставляясь под укол. – Он будет думать, что я под кайфом? – Зависит от тебя, – прохладно заметил Ганнибал и отстранился, – может, поделишься со мной своей затеей? – Нет, – Уилл гордо вскинул голову, – я же вам неинтересен. Простояв так с полминуты, он не вытерпел и подошел к нему вплотную, прижался головой к плечу. – Я искал… встречи, – тихо проговорил Уилл, стараясь не прятать глаза. Выходило так себе – под внимательным, изучающим взглядом он чувствовал себя обнаженным и совсем беззащитным. Ему не хотелось опять признаваться в собственных чувствах, но это было сильнее его. Крепкая ладонь коснулась подбородка, вынуждая приподнять голову, Уилл невольно сглотнул, чувствуя, как дрожит кадык. – Ты поступаешь глупо. Тебя следовало бы наказать за подобное, – сказал, наконец, Ганнибал, но все же обнял его в ответ, и по мышцам пробежали крохотные искорки от радости узнавания. – Я хотел быть с вами… с тобой, – выдохнул Уилл, впился коротко остриженными ногтями в ладони, сильно, до боли. – Хотел остаться. А тебе не надо было. – Что ты чувствовал? Уилл не ответил. Не стал делиться своими фантазиями, основанными на спрятанных воспоминаниях, оставил их себе, от и до. От чересчур резкого, не добровольного проникновения, от крепких рук, надежно стискивающих его бедра до хриплого дыхания и успокаивающего шепота в самое ухо. До пальцев, умело ласкающих его. До собственных возбужденных сосков, затвердевших сейчас, болезненно трущихся о жесткую синтетику футболки. – Предложи мне остаться, – попросил Уилл, заглянул ему в глаза. – Оставайся, – усмехнулся Ганнибал. – Но тебе будет со мной скучно, ведь я тебе неинтересен, – вздохнул Уилл, видно, глубоко уязвленный этим фактом, – тебе неинтересно, когда я просто парень с соседней улицы. Тебе интересно, когда я другой, правда? Не успел Ганнибал его остановить, он вывернулся из его рук и быстро убежал прочь. *** После того, как закончился последний сеанс в полдевятого в кабинете воцарилась тишина. Ганнибал не стал торопиться домой, он взял стопку бумаг, которые требовалось разобрать, остался за столом, постепенно разбираясь с ними, потому что отчетливо чувствовал чужое присутствие. Судя по совокупности признаков, это был не кто иной, как Уилл Грэм штат Мэриленд, собственной персоной. За окном постепенно стемнело, Ганнибал успел разобрать все бумаги, периодически прислушиваясь к едва слышным шорохам наверху и еле заметному запаху «морской свежести». – Не хочешь ли спуститься, Уилл? – предложил он негромко, когда покончил с делами, и тут же услышал звук упавшей на пол книги. Посидев с полминуты, Уилл все же понял, что нет смысла отпираться и ждать, пока его выволокут - спустился сам. Насупившись, он уселся в дальнее кресло, стискивая книгу в руках, попытался продолжить чтение, но не смог. Сидел тихо, скромно, кудрявые волосы уже отросли и спускались на плечи не слишком аккуратными прядями, его явно следовало подстричь. Ганнибал понял, что опять увлекается одной из любимых игр. – Добрый вечер, Уилл, – сказал он, не поднимая глаз, но заметил, как Уилл тут же вскинулся тревожно, словно испуганный олененок, отчего внутри все отозвалось приятно. Как будто кто-то сыграл правильную терцию в нужный момент. – Добрый, – буркнул тот, беззвучно сглотнул набежавшую от волнения слюну, но кадык выдал его неровным движением. – Что ты читаешь? – поинтересовался Ганнибал и, наконец, оторвался от записной книжки. Подошел, присел в кресло напротив, закинув ногу на ногу, и, наконец, одарил Уилла полноценным взглядом. – "Канализация, Газ & Электричество". – И как тебе? – Тошнит, но не могу оторваться, – ответил Уилл, вскинув голову, смахнул мешающие пряди со лба, – у Мэйсона полно современной прозы. Я прочитал всего Паланика и Уэлша, что нашел, пока не почувствовал передоз. – Я могу посоветовать тебе более интересные вещи. Или, быть может, тебе перейти на классику? Это тоже весьма увлекательно. – Когда мне будет за сорок, наверное, классика покажется увлекательной, – хмыкнул Уилл и угнездился в кресле, всем своим видом демонстрируя окончание разговора. Был все еще обижен на него, но вместе с тем сам пришел, очевидно, желая найти совет, или, быть может, похвастаться успехами. – У Мэйсона стало меньше еще на одного охранника, – хмыкнул Уилл, разглядывая собственные пальцы. – Но это обнаружат еще нескоро. – Подойди-ка сюда, – негромко приказал Ганнибал, погружаясь в приятное предвкушение, с каждым вздохом насыщался им. Уилл вновь поправил очки, взглянул на него – уставился так серьезно и строго, как только умел. – Зачем это? – спросил он, едва заметно хмурясь, тонкая полоска пролегла меж бровей, – зачем это я тебе вдруг понадобился? – Не слушаешься. – С чего это я должен тебя слушаться? – вскинулся Уилл, – я не обязан этого делать. – Выходит, ты обманул меня, когда сказал, что ты послушный? – Это надо было для дела, – хмыкнул тот, а потом поднялся с кресла и все же подошел, встал рядом. – Чего ты хотел? Ганнибал молча поднялся ему навстречу, отчего Уилл вздрогнул, предчувствуя его намерения, прекрасно понимал, что разговор этот глупый и не имеет смысла. Суть, разумеется, крылась не в словах, но он не позволял себе напрямую высказать все, а уж Ганнибал тем более не стремился приобнажать чувства. Но игра в словесную перепалку, пусть даже бестолковая, все равно была наполнена чем-то приятным и сладким, и ничего не мешало продолжать играть и ходить вокруг да около. Уилл, ожидая его действий, стиснул зубы и с вызовом уставился на него, пытаясь смирить себя, унять свой нрав, и через пару секунд Ганнибал понял, что это зрелище его восхищает. – Ты послушный? – поинтересовался Ганнибал отстраненно, любуясь его лицом, напряженно стиснутыми губами и четко очерченными в этот момент скулами. – Нет. Я только делаю вид, что слушаюсь Мэйсона, но это ненадолго. И я не собираюсь слушаться тебя. – Это скверно. – Почему? – Потому что это крайне невежливо по отношению ко мне, Уилл, – проговорил Ганнибал, – разденься и встань напротив камина. – Хочешь проучить меня за это? – сощурился Уилл, неловко путаясь в пуговицах рубашки, взмахнул руками, сбрасывая ее совершенно просто и быстро. Избавился от джинсов, буквально стряхнул их вниз и перешагнул, оставив на полу, подошел к камину и замер, нервно дергая резинку трусов. – Хорошо. Белье тоже сними, – заметил Ганнибал, подхватив его джинсы, вытянул ремень с тихим шуршанием, будто змея сбросила кожу. Уилл услышал это и побледнел, только румянец на щеках вспыхнул неровно и ярко. Он не сразу решился снять трусы, будто это могло что-то изменить, но потом быстро стянул их и закрыл глаза в предвкушении, стараясь не встречаться с Ганнибалом взглядом. – Лицом к каминной полке. Уилл отвернулся и, несмотря на то, что в комнате было не так уж жарко, а в камине лишь тлели угли, по узкому позвоночнику потекла капля пота. Ганнибал мог поклясться, что она была холодной, от страха и напряжения. Облизнув взглядом ямочки на пояснице, размахнулся и вытянул его сложенным вдвое ремнем. Едва ли вполсилы ударил, но напряженному, взволнованному Уиллу и этого было достаточно – он ойкнул от боли и попытался невольно уйти от следующего удара, впился пальцами в мрамор полки так, будто хотел раскрошить ее голыми руками, сунул ладонь меж ног, стискивая вставший член, выдохнул шумно, надеясь, что больше не будет так больно и шумно всхлипнул. Колени его дрожали, отчего хотелось выпороть его до состояния безвольного желе и одновременно приласкать, поцеловать ласково в ухо, прижать к себе крепко-крепко. В ожидании продолжения Уилл, склонив голову, уткнулся лбом в теплый от его прикосновений камень. Зажался весь, стараясь стать меньше, чтоб было не так больно – и отчетливо вздрогнул, когда его приобняли сзади и перенесли на диванчик. Бить его ремнем было слишком жестоко для того, чтоб потом продолжать целовать, а вот перекинуть его через колени и шлепнуть несколько раз по красиво покрасневшей и горячей коже – в самый раз. Уилл шумно вздыхал каждый раз, невольно выгибаясь под ударами и ласковыми прикосновениями, кровь прилила к голове, шея и уши тоже заалели. – Я буду хорошим, – вновь пообещал он, и без разрешения извернулся и поцеловал в шею, весь горячий и взмокший, – мне нравится… с тобой. И откинулся чуть назад, совершенно не возражая против засоса пониже ключицы, гибкий и такой красивый, как будто сошедший с холста, но вместе невероятно живой, настоящий. Обнял Ганнибала крепко, но потом завозился, дернулся в его руках: – Мне тяжело... ты меня душишь. Ганнибал неопределенно хмыкнул, ослабив хватку, Уилл тихо, но болезненно застонал, вывернулся и, прикусив губу, встал на колени. Хитро выбрал эту позу, чтоб не оказаться на спине, потому что сидеть было больно, и ловкий маневр показался очаровательным. – Как тебе больше нравится? – пробормотал Уилл, пряча лицо, – я могу опуститься грудью на диван... он так и сделал, чуть приподняв бедра, так соблазнительно и призывно выгнулся, пылкий и ждущий. сколько “и”! – Мне нравится смотреть в твои чудесные глаза, – усмехнулся Ганнибал, желая послушать, что он придумает, – так что ложись на спину. – О, – выдохнул Уилл, оглянулся на него, деморализованный и печальный. Пожевал губу и заметил, – но этот диванчик слишком узкий. Я хочу тебя именно так… И поглубже. Манипуляция была столь откровенно сбрызнута лестью, что Ганнибал не выдержал и усмехнулся, позволяя Уиллу остаться в коленно-локтевой. Опять все случилось слишком внезапно, не было достаточно времени, чтоб как следует заняться, по-хорошему, его не следовало брать так резко и сразу, надо было позволить привыкнуть. На ощупь Уилл оказался узким, как и в прошлый раз, значит, не экспериментировал дома с подходящими предметами. Два пальца, щедро смазанные гелем, заставили его прерывисто вздохнуть, но он все равно чуть подался назад, несмотря на болезненные ощущения. Не хотел позволить Ганнибалу догадаться о том, что ему больно, чтоб тот не оставил его, и это было достаточно трогательно. Ганнибал усмехнулся, уселся рядом с ним и схватил его за бледное плечо. Подтянул к себе на колени, спиной к своей груди, и Уилл громко зашипел, стараясь не слишком-то тереться пострадавшим задом о шерстяную ткань. Но почти сразу же откинулся головой ему на плечо, когда ощутил пальцы, сомкнувшиеся на члене. Понял, что ему сейчас сделают приятно, и постарался расслабиться, тепло и тихо дыша Ганнибалу в шею. – Ммм... – тихо заныл он, бесстыже разведя ноги, позволив ввести в себя пальцы. По-прежнему неопытный, Уилл все же догадывался, что произойдет, и ждал удовольствия, жмуря поблескивающие глаза, доверчиво поглаживая его по бедру. И Ганнибал не смог отказать себе в удовольствии и стиснул его шею ладонью, постоянно напоминая себе, что мальчишку задушить проще, чем кажется, но ощущение этого живого, возбужденного, довольного им существа дурманило голову. Уилл часто дышал, выгибаясь на его коленях, не успел даже как следует получить свою порцию удовольствия, сжался весь и кончил через полминуты себе в ладонь, умело собирая сперму, чтоб не заляпать ничего. замер, вновь откинувшись на его плечо. Ганнибал никак не мог отделаться от мысли о теплой, быстро остывающей лужице спермы в его ладони и молча приблизил пальцы Уилла к его же рту, вынуждая вылизать все до капли. Тот изрядно смутился, но возражать не стал. Сделал это, обернувшись на Ганнибала, пристально изучая его своими зеленоватыми глазищами, выглядел так, будто был не от мира сего. Посасывал свои пальцы, изредка моргая, и из этого соблазнительного зрелища мог бы получиться отличный эротический фильм, быть может, даже более эротический, чем все, что ему предшествовало. – Я буду хорошим, – пообещал Уилл, ловя каждый его вздох, внимательно следя за каждым движением. – Я буду делать все, что тебе нравится. Так, как ты хочешь. Не прогоняй меня. – Хорошо, – Ганнибал не смог удержаться, понимая, что от Уилла уже не избавиться. – Тебе не нравится Мэйсон, правда ведь? Хочешь, я принесу тебе его сердце? – Не сердце, – усмехнулся Ганнибал, обнимая удивленного Уилла, – лучше печень и почки. – Печень и почки? – Знаю, это звучит менее романтично, зато от них куда больше пользы. Да, мой дорогой Уилл, тебе еще многому предстоит научиться. Уилл только фыркнул слегка насмешливо, но ничего не сказал, только прижался щекой к его плечу.