Судьба для двоих

Древний корабль несется сквозь время и пространство. Его экипаж составляют только двое, и Вселенная лежит перед ними бескрайним темным полем, вся в цветах-звездах. Их двое здесь и, пожалуй, они оба рады этому факту. Попади на «Судьбу» еще кто-то, все, в том числе их отношения, стало бы на порядок сложнее. У Янга взяли бы верх инстинкты вожака, требующие во что бы то ни стало защитить свою стаю. Раш не смог бы смирится с тем, что его вообще причислили к стае. И дело даже не в том, что он не хотел становится на одну ступень с прочими, он просто не умел. Раннее осознание собственного отличия от остальных людей, долгие годы одиночества, непонимание — все это мало способствует умению жить в обществе, да и отношение общества никогда не вызывало у Николаса Раша желания учиться этому. А Эверетт Янг, он вряд ли долго терпел бы у себя под боком подобный раздражающий фактор, пятую колонну с непонятными целями и мыслями, на Земле, на спокойной базе «Икар» — возможно, но не на незнакомом корабле-развалюхе, не при ответственности за выживание пусть только горстки людей. Они равны друг другу. Но что еще более важно они воспринимают друг друга равными, а двум вожакам в одной стае не ужиться, рано или поздно один из них перегрыз бы глотку другому. И Николас Раш прекрасно отдает себе отчет в том, что с большей долей вероятности это он, а не Янг, захлебнулся бы собственной кровью. Но их только двое на «Судьбе». И нет смысла бороться за лидерство. Хотя общение от этого проще не стало. У двоих на «Судьбе» ушло много времени, чтобы научиться говорить друг с другом, слушать и слышать друг друга, чтобы понимать друг друга, признавать друг за другом право на другое мнение. Но времени-то как раз у них было много. Червоточина на Землю закрылась перед носом у двух замыкающих, а Звездные Врата тут же снова начали свое вращение, чтобы открыться в неизвестность. А гибнущая планета не оставила выбора. И двое оказались на древнем чужом корабле, отрезанные от всего человечества миллиардами световых лет. Полковник Янг ни минуты не сомневался, кто приложил руку к такой самостоятельности Врат, но они с Рашем никогда не говорили об этом: сперва слишком остро стоял вопрос выживания, а потом стало как-то все равно. Да и изменить ничего уже было нельзя. Двое на огромном чудом корабле и Вселенная пред ними. Утечки воздуха, не работающая система вентиляции, не функционирующая система очистки воды, корабль входящий в корону звезды. Сотни мелких и крупных проблем, главная из которых, — они сами. И все же… Все же они привыкли не выключать рации, даже тогда, когда ложатся спать. Чужое дыхание, едва слышное среди потрескивания микрофонов, успокаивает. Привыкли не молчать. Полковник Янг мурлычет какой-то неузнаваемый мотивчик, исследуя пустые отсеки древнего корабля. Доктор Раш описывает все свои действия, все логические цепочки, все догадки. Если один замолкает — это повод для тревоги второго. Они привыкли доверять друг другу как себе, иногда больше чем себе. Иначе им было не выжить. Страшнейшие ссоры, безудержная ярость, сильная яркая чистая ненависть. Но… Но Эверетт Янг не может оставить на незнакомой планете оступившегося и повредившего ногу Раша и несет его на руках до Врат, ругаясь и отсчитывая секунды до того, как «Судьба» уйдет с орбиты. И не имеет значения, что падению Раша предшествовал впечатляющий скандал. Но Николас Раш не может не вмешаться, когда к виску избитого Янга прижимают ствол незнакомого оружия, и «Судьба» содрогается от носа до кормы, сбивая захватчиков с ног. Секундная фора, но этого хватает военному, чтобы выбраться из отсека. А намертво запечатанная дверь и разгерметизация отдельно взятого помещения не оставляют шансов агрессорам. Безжалостно. Но два вожака, оставшись рядом, но без стаи, рвут глотки уже не друг другу, а друг за друга. Переносящие камни — их связь с Землей. Периодически Янг уступает свое тело какому-нибудь узкопрофильному специалисту по технологиям Древних или Илаю. Юный гений прижился в проекте «Звездные Врата» и как-то умудрился неплохо сработаться с неуживчивым, резким и ехидным Рашем. Иногда Янга самого выдергивают на Землю пред светлые очи командования. Это случается нечасто, но всегда авралом. Впрочем, на полковника не давят, О’Нил, в прошлом сам полевой командир, прекрасно понимает, что всего учесть нельзя, тем более там, где все неизвестно, непонятно и чуждо. В один из визитов Янга на родную планету, когда Рашу в очередной раз потребовалась помощь кого-то из техников, прекращает свое существования уже давно разваливающийся брак полковника. Эверетт Янг не дрогнувшей рукой подписывает документы на развод и улыбается своей теперь уже бывшей жене. — Обещай мне одну вещь, Эмили, — просит он. — Какую? — женщина вглядывается в знакомую и до боли родную улыбку на чужом незнакомом лице. — Стань счастливой, просто обязательно стань счастливой. Эмили молчит в ответ. Она не знает, что сказать. Она не уверена, что нужно что-то говорить. Янг возвращается в свое тело. Ему впервые за много месяцев отчаянно хочется напиться. Он долго сидит в импровизированной столовой и крутит у руках кружку с подобием чая. Там его и находит Раш, пришедший за своей порцией пищи. Взяв свою миску, ученый садится напротив полковника. Он молча есть. А Янг бездумно наблюдает за аккуратными движениями. Закончив с едой, Раш отставляет миску и при этом совершенно по-кошачьи облизывается. Янг внезапно усмехается: — Кот, — говорит он. — Наглый седой уличный кот. Раш фыркает в ответ и в своей неподражаемо-ехидной манере просит своего напарника помочь. Янг соглашается. В тот день они не следят за временем, и расходятся по каютам, только когда оба падают от усталости. Когда уже наступило условное утро. На «Судьбе» всегда ровный свет и очень трудно отсчитывать смену дня и ночи. Когда Раш садится в кресло Древних, Янг находится в другой части корабля. Раш специально подгадывает так, чтобы полковника не было рядом, потому что кресло — это их камень преткновения. Полковнику не нравятся технологии Древних, и он не желает рисковать ни своим напарником, ни собой. Даже ради возвращения домой. Древнее устройство затягивает Раша в его собственное подсознания, выворачивает на изнанку его разум, выдергивает на поверхность его печали и боль. Страшно проходить по закоулкам памяти, страшно вспоминать моменты, которые больше всего хочешь забыть. Когда кресло наконец отпускает его, Раш почти вываливается из него и тут же чувствует поддерживающие руки. Он утыкается в подставленное плечо. Полковник успокаивающе гладит его по спине. — Ну зачем же вы туда все-таки полезли, Николас? — Злости в голосе Янга нет, есть только беспокойство, облегчение и усталость. — Сколько я...? — Все еще не поднимая головы с чужого плеча, спрашивает Раш. — Сейчас почти шесть часов вечера. Я нашел вас пять часов назад. Шесть часов. Значит, восемь часов Раш сидел в кресле Древних. И пять часов Янг был рядом с ним. Раш отчетливо может представить, как полковник ходил из угла в угол в маленьком посещении, поглядывая на кресло и не решаясь вмешаться в процесс из опасения повредить своему компаньону. Это почему-то успокаивает. — Кажется, я нашел ключ к управлению «Судьбой», — говорит Раш после продолжительного молчания. У него все еще нет сил подняться на ноги или хотя бы выбраться из успокаивающих объятий Янга. — Сегодня вы все равно больше работать не будете. Вам надо отдохнуть, — Янг встает и помогает подняться Рашу. Полковник помогает доктору добраться до каюты и лечь. Уходя, он останавливается в дверях. — Николас, не делайте так больше. Я не хочу оставаться здесь один. Я не хочу терять вас. Он возвращается через полчаса, неся в руках миски с их обедом, а потом сидит рядом до тех пор, пока Раш не засыпает. Границы стираются незаметно. Они истаивают как световой шлейф за «Судьбой». Сами того не замечая, два ее невольных пассажира все лучше и лучше узнают друг друга, понимают друг друга, врастают друг в друга. Они узнают друг о друге такие вещи, которые вряд ли бы когда-нибудь узнали на Земле. Эверетт Янг на Земле вряд ли услышал бы историю о том, как будущий талантливый ученый, отдыхая с родителями на море, свалился за борт прогулочного катера. Он мог погибнуть, не появись рядом, практически из ниоткуда, черная гладкая спина дельфина. Купание с веселым морским созданием стало одним из самых ярких впечатлений для Раша. — Знаете, он ведь потом еще несколько раз приплывал на мелководье к месту, где мы жили. Там пирс выдавался очень далеко в море. Мы с отцом подходили к самому краю, а дельфин высовывался из воды, стрекотал, свистел. Мне тогда казалось, что он говорит с нами. Мне так хотелось его понять. Слушая эти откровения, Янг очень хочет сказать, что у Раша и с пониманием людей-то проблемы, куда уж ему понять дельфина. Но у его напарника слишком мечтательно выражение лица, и полковник сдерживается. На Земле Николас Раш вряд ли узнал бы причину нелюбви напарника к технологиям Древних. — Я просто не могу в это поверить! — говорит Раш, вытирая ладонью выступившие от смеха слезы. Янг хмурится. Но это только наполовину всерьез. Его и самого ситуация забавляет. — Во что? В то, что я прочитал всего Лавкрафта? Или что я сделал это на спор? — То, что это произвело на вас такое сильное впечатление, — улыбается Раш. — Мне было пятнадцать. И я никогда не жаловался на отсутствие воображения. — На что вы спорили? — На право пригласить на свидание самую красивую девочку в классе. — И почему я не удивлен? — Раш смотрит на компаньона, пытаясь представить, как он выглядел тогда, но за образом широкоплечего привлекательного мужчины с военной выправкой и теплым взглядом не виден пятнадцатилетний мальчишка. Физические границы держатся дольше эмоциональных. Но и они постепенно стираются. Медицинская помощь, оказываемая друг другу, неохотное рукопожатие, ладонь на плече, успокаивающее объятие. Постепенно, понемногу доктор Раш перестает вздрагивать и испуганно втягивать голову в плечи, когда полковник в шутку треплет его по волосам. Раз за разом Янг все меньше удивляется, когда его недолюбливающий прикосновения напарник не пытается избежать случайных прикосновений. Соприкосновение пальцев, которые можно было бы назвать случайными, если бы они не были так часты, ладонь поверх ладони, сильные руки, разминающие затекшие от долгого сидения в одной позе шею и плечи. Однажды Николас Раш просто запрокидывает голову, обнимает стоящего позади полковника за шею и притягивает к себе. Губы прикасаются к губам. Янг не пытается отодвинуться. Его ладонь скользит по груди ученого. Почему-то именно этот рубеж оказалось преодолеть очень и очень легко. Когда поцелуй заканчивается, полковник с улыбкой проводит пальцами по губам. — У тебя в роду были ежи, — говорит он. — Дикобразы, — поправляет Раш и добавляет. — Я побреюсь. — Не стоит. Я не против, — Янг заставляет ученого подняться, прижимает к себе, бережно, осторожно, нежно, словно что-то очень хрупкое, уязвимое. — Я не против, — повторяет он, запутывая пальцы в волосах Раша. Это не попытка сбросить накопившееся напряжение, не просто желание или страсть. И, возможно, даже не любовь. Это необходимость. Это окончательное и бесповоротное вплавление друг в друга, врастание в друг друга, образование идеального тандема из двух столь разных и столь сильных существ. «Судьба» полностью оправдала свое название. Она выкорчевала, вырвала, старые привычки, убеждения, нормы из двух людей, заменив их новыми, подогнав, подстроив под себя. Но людям все равно. Они есть друг у друга. И это почти все, что им нужно. Древний корабль несется сквозь время и пространство. Двое людей его экипажа отдыхают, устроившись на обзорной палубе. Доктор Николас Раш сидит на полу, опершись плечами о скамью. Полковник Эверетт Янг растянулся рядом, используя бедро своего любовника вместо подушки. Янг дремлет. Раш любуется игрой света за бортом. Рука Раша лежит под рубашкой на груди полковника, прямо над тем местом, где под слоями кожи и мышц ровно бьется сердце. — Эверетт, — они не сокращают имена друг друга, никогда, даже в пылу ссоры, даже на пике наслаждения. Янг приоткрывает глаза и чуть меняет положение головы, давая понять, что услышал обращение. — Думаю, я знаю, как направить «Судьбу» к Земле, — Раш говорит, не отрывая взгляда от мерцающих узоров света. Янг знает, насколько трудно дались Рашу эти слова. Доктора манит бесконечность Вселенной, бесконечность открытий, тайны Древних. Ему болезненно остро не хочется возвращаться. А сам Янг находится во власти долга, который требует вернуться туда, где, возможно, он нужней. Полковник накрывает ладонью руку, лежащую на его груди. — Когда «Судьбе» заправляться? — спрашивает он. — Месяца через три. — Значит, без остановок до Земли дотянуть не получится? — Не получится. — Тогда через три месяца и решим. — А что скажешь командованию? — Ничего. Это не им решать, — Янг снова прикрывает глаза, успев схватить взглядом благодарную улыбку Раша. Три месяца отсрочки перед решением о возвращении на планету, которая не так уж и нужна обоим. В конце концов, у двоих на «Судьбе» есть они сами, их корабль, и Вселенная лежит перед ними бескрайним темным полем, вся в цветах-звездах. Когда-нибудь они вернутся. Когда-нибудь. А пока «Судьба» мчится сквозь Вселенную от одной галактики до другой.