Первые жертвы

— Убей их. Убей. Близняшки никогда не желали тебе хорошего, — шептала Новин.       У четырехлетней Элизабет ужасно болела голова. Малышка уже полдня ничего не рисовала. Для неё это была ужасная пытка. Либбит давно поняла, что Новин, эта никчемная гадкая, но всё же любимая кукла, тут не при чем. Это Персе… Персе говорила с малышкой Элизабет. Персе заставила её придумать Большого Мальчика. Из-за Персе появились чудовища. Это всё гадкая Персе! Гадкие сокровища! Гадкая фарфоровая фигурка! Гадкие рисунки!       Голова нестерпимо болела. Либбит всё плакала и плакала. Даже Мельда теряла надежду. Девочке нужно рисовать, но она не может, не хочет. Малышка сопротивляется вредной Персе. — Убей их. Убей. Близняшки тебя ненавидят. Они завидуют. Ты ведь можешь рисовать, а они не могут! Ты ведь можешь говорить со мной, а они не могут! — голос Персе нарастал и уже раскатами грома звучал в голове.       Маленькая ручонка потянулась к кисточке, лежащей прямо под носом Элизабет. Мельда облегченно выдохнула. — Либбит, нарисуй Большого Мальчика. Нарисуй! — Новин будто проснулась недавно, её голос звучал глухо и хрипло. — Не буду. Не буду. Не буду! Замолчи, гадкая кукла! — девочка опять заплакала.       Няня Мельда разочаровано вздохнула. Казалось, что женщина тоже вот-вот заплачет. — Персе! Персе! Персе! Уходи, Персе! Иди спи. Засни, ты ведь спала… Почему ты проснулась? — стонала Либбит, проводя первые линии на листе.       У двери стояли Ло-ло и Тесси в свитерах с буквой «Л» у одной, и с буквой «Т» у второй. Даже Джон Истлейк, приехавший на два дня, вышел из кабинета, пораженный криками и истерикой своей маленькой Элизабет.       Шепот Новин (или Персе?) в голове становился всё громче, хотя казалось, что дальше уже некуда. Либбит ещё не видела, что близняшки стоят тут, поэтому Мельда, как можно тише, зашептала им, чтобы ушли. — Убей, убей, убей, убей, убей, — раздавался вновь и вновь голос куклы. — Замолчи! — Элизабет билась в истерике.       Джон Истлейк подозвал Мельду Лу жестом к себе. Он очень хотел узнать о состоянии дочери, о том, как часто происходит то же, что и сейчас.       Ло-ло и Тесси подошли к Либбит. Одна из близняшек обняла свою младшую сестренку. — Тесси, Ло-ло, уйдите. Уйдите сейчас же, — Элизабет понимала, что это необходимо, но зачем это нужно, она не знала, только чувствовала. — Нет, нет. Успокойся! Пошли на берег, а? Мы втроём полежим на солнышке. Папа, конечно, не разрешит, но мы ему не скажем, — девочка с буквой «Т» на свитере заговорщически подмигнула.       Либбит знала, что Большой Мальчик будет следить за ними, а может и выйдет из укрытия, тогда им непоздоровится… Но жестокая Персе буквально тащила девочек с Элизабет во главе на этот идиотский берег. Она же заставила малышку незаметно засунуть кухонный тесак в красную корзинку. Когда Либбит попадала под влияние Персе, мысли её менялись, становились не похожи на рассуждения четырехлетней девочки. Да это были и не её мысли, а Персе. Персефона — богиня, украденная Аидом, чьё имя не могла даже в мыслях произнести Элизабет, была слишком зла… Слишком зла. Слишком. Зла.       Как только девочки оказались на пляже, голос в голове Либбит стал громче раз в двадцать. Было невыносимо больно… Нож сам собой оказался в руке девочки. Да это была уже и не девочка. Это была Персе, полностью проникшая в голову Элизабет. Какая-то красная вспышка перед глазами, и вот нож уже в спине Лауры. Кровь ручьем течет по спине. Весь свитер промок. Не было слышно ни малейшего крика. Власть богини сделала своё дело, и Тесси ничего не заметила. Оставшаяся из близняшек, стояла на самом краю обрыва. Легкий толчок, подкрепленный силой Персе, и она летит в воду. За ней отправилось и тело Ло-ло… Тесси умела плавать, но течение несло её к какому-то кораблю. На борту стояла женщина в алом плаще. Но тут девочка почувствовала, что холодные руки обхватили её ноги и тянут вниз. На минуту Персе покинула разум Либбит и попала ко всё ещё живой близняшке. «Умри, » — раздался голос в её голове, а силы покинули тело. Больше близняшек не было.       С уходом богини, Либбит потеряла те силы, что дала ей Персе. Теперь она вновь была четырехлетней девочкой. Без сил бьющаяся в истерике малышка упала на песок. «Верни их! Верни! Что ты сделала, гадкая кукла?!» Персефона была жестока, но её сердце тронуло это безудержное горе.       Элизабет забыла, как дошла до дома. Элизабет забыла, как умерли близняшки. Она забыла всё, что произошло сегодня. Девочка села, чтобы создать ещё одно чудовище. Такова была плата за то, что Персе вытащила те воспоминания из её головы, заменив их другими.

А позже все узнали о смерти близняшек. О том, что они утонули.