Тетради и газировка

— Так, — сказала Юни и наклеила на тетрадку зеленый стикер. — С этим мы закончили. Бьякуран вздохнул и пересел поудобнее, попутно чуть не выдернув из ноутбука зарядку — провод зацепился за пряжку брюк. Юни вытащила из стопки неразобранных тетрадей еще одну. Посмотрела на обложку. Покрутила в руках. Вздохнула и вытащила следующую. После четвертой попытки она наконец подняла половину стопки и начала перебирать корешки. — Январь девяносто седьмого… декабрь девяносто шестого… ноябрь, октябрь… — бормотала девочка, читая даты. — О! Шестнадцатое июня — четвертое июля! Или это не четвертое?.. — Ну и почерк, — сказал Бьякуран и ощутил, что повторяется. Впрочем, больше про записи Арии ему было сказать нечего: написанное там прочитать он не мог. Юни утверждала, будто бы ее матушка вела все свои заметки на итальянском, но Бьякуран не мог распознать не то что ни одного слова — даже буквы казались ему незнакомыми. Он уже начинал склоняться к мысли, что почерк Арии был каким-то особым шифром аркобалено; чтобы подвердить или опровергнуть эту идею, ему нужно было увидеть, как пишет Юни, но она не подписывала даже просмотренные тетрадки — просто клеила на них зеленые стикеры. — Потрясающе! — пробормотала Юни, водя пальчиком по безукоризненно ровным, но совершенно неразборчивым строкам. — Все-таки мама была очень внимательна к деталям. Смотри, тут ее личные наблюдения насчет дона Федерико! Бьякуран пожал плечами: — И какие же? — Она пишет, что… — Юни запнулась, — что он предпочитает разговаривать с людьми, находясь в противогазе? — Серьезно? — переспросил Бьякуран. — Так и написано: он встретился с ней, будучи облаченным в противогаз и костюм химзащиты… «Определенно, — тоскливо подумал Бьякуран, — он что-то подозревал». Ария была умной. А еще крайне предусмотрительной — Бьякурану уже начинало казаться, что она знала о своем грядущем исчезновении еще в том самом июне девяносто шестого и готовилась заранее. Эта женщина умудрилась оставить Юни целую базу данных, скрупулезно занесенную в здоровенную стопку общих тетрадей, промаркированную по датам и категориям. Это все оставалось только оцифровать… Только. За три дня работы им удалось справиться едва ли с десятком тетрадей. Местами текст становился совсем неразборчивым, и Юни с Бьякураном подолгу спорили, что бы там могло быть написано — «короткий» или «который». Пару раз пытались привлечь к делу Гамму, но выяснилось, что почерка босса он не знал. Ария крайне предусмотрительно избегала писать от руки без крайней необходимости. Голова пухла с устрашающей скоростью, охлажденная минералка, которой они спасались от летней жары, то и дело заканчивалась — а дело двигалось вперед со скоростью черепахи. «Давно мертвой черепахи, — мстительно добавил Бьякуран про себя и тут же поправился, — не то чтобы я намекал на ваше состояние, уважаемая ар… Ария». Его внутренний монолог прервался вопросом Юни: — Слушай, у нас за сентябрь девяносто шестого было упоминание семьи Фарфалла? — Девяносто шестого? — переспросил Бьякуран. — Мы же с утра разбирали девяносто седьмой. Юни подняла голову от тетради и уставилась на него огромными синими глазами. — Бьякуран, мы начали с верхушки стопки… то есть с двухтысячного, и идем назад. Может, ты отдохнешь? — Подумаешь, перепутал. — Ну, — Юни посмотрела на Бьякурана, потом в тетрадь, еще раз на Бьякурана, а потом в застекленную дверь стеллажа — видимо, на свое отражение. — У меня закончилась… Раздался звонок. Звонил рабочий телефон Юни — в смысле, один из ее телефонов, а уж был ли это рабочий или нет, Бьякуран не знал. Все четыре трубки, которые она с собой таскала, выглядели примерно одинаково. — Алло, — сказала Юни. — Ага. Да. Да. А почему вы звоните именно мне? — Кто это? Юни прикрыла трубку рукой. — Найто Лонгчемп. Ты его знаешь! Бьякуран не стал бы так утверждать; если бы спросили лично его, он бы сказал «я с этим парнем трижды здоровался». В первый раз их вынужденно познакомил Савада, во второй они столкнулись на улице, в третий… ну, тоже столкнулись. Возле торгового автомата, куда Бьякуран то и дело ходил за минералкой для себя и Юни, а заодно — отдохнуть от заметок Арии. — Ничего! — резко воскликнула Юни, так что Бьякуран даже подскочил. — Что… серьезно? Очень приятно! Она наклонила голову набок и понимающе улыбнулась. «Опять забыла, что телефоны в этом времени не передают видео», — подумал Бьякуран. — Конечно. Небо с Небом всегда договорятся, верно? — А я тут кто? — поинтересовался Бьякуран в пространство. Юни нажала на отбой и мягко попросила: — Бьякуран, сходи, пожалуйста, за минеральной водой? — Да отправлю сейчас кого-нибудь… — начал было он и осекся. У Юни на лице, как приклеенная, застыла та самая очень понимающая и крайне многозначительная улыбка. — Ладно, — исправился Бьякуран. — Два Неба всегда смогут договориться, или как ты там сказала, а? Уже выходя за дверь, он услышал озадаченное: «Тут что, нет голосового ввода?». Минеральной воды без добавок в автомате не оказалось. Бьякуран взял апельсиновую для Юни, печально покрутил в руке баночку и наклонился, пытаясь выбрать какой-нибудь максимально безвкусный напиток. — Потерял? — к его щеке прислонилось что-то холодное. Бьякуран отреагировал быстрее, чем успел подумать. — Черт! Ты чего! Я же тебе банку хотел отдать! — выкрикнул неизвестный, когда ему заломили руку за спину. — А, так это ты, — сказал Бьякуран, узнав его, и отпустил. Найто выпрямился, потирая плечо все той же банкой. — Она была последняя! Я взял ее прямо за полминуты до твоего прихода! — Подумать только, — пробормотал Бьякуран, — ты только что звонил Юни… — Надо было кое-что спросить. — А откуда ты здесь? — Мимо проходил, — фыркнул Найто. Потом запустил руку в волосы и взъерошил их пуще прежнего. — Хотя не, в это ты не поверишь. Ладно, мне было просто интересно с тобой поговорить! — Мы вроде бы уже, — хмыкнул Бьякуран. Найто покосился на него и снова протянул банку: — «Здравствуй» и «извини, я спешу» — это не разговор. Бери уже. — Оставь себе, — пожал плечами Бьякуран и в отчаянии распечатал апельсиновую. — Если что, мне действительно интересно. Савада-тян тебя вроде бы боится, да и слухов о тебе ходит… — Найто задумался, смотря на Бьякурана, и аккуратно открыл минералку. Поднес ее к уху, слушая шипение медленно выходящего газа. — Ну, в общем, много. Правда, что ты умеешь летать? — В определенной степени, — сдержанно ответил Бьякуран. — Охренеть! Я думал, они сочиняют! — Ну… — А это из-за пламени? А этому можно научиться? Бьякуран вздохнул и отпил газировки. — Да. Не знаю. Если тебе нужно подняться в воздух — есть много способов это сделать. — А еще говорят, что ты видишь другие миры, — воскликнул Найто невпопад. — Я там есть? То есть наверняка есть, но какой? — Уже не вижу. Найто тут же поник. При этом он случайно наклонил банку, и часть воды вылилась ему на футболку. — Черт! Но раньше, значит, видел? — Не совсем, — вздохнул Бьякуран. — И тебя я почти не помню. — Жаль, — Найто сказал это таким тоном, как будто весь запас сожаления израсходовал на разлитую минералку. Некоторое время они стояли молча, за неимением альтернативы разглядывая автомат. Автомату это было глубоко безразлично. Бьякуран втайне наслаждался тишиной, покоем и отсутствием здесь тетрадей Арии. — А откуда у тебя телефон Юни, если не секрет? — наконец спросил он. — Так я его взял еще когда нас Савада-тян знакомил, — сказал Найто и надолго замолчал. Потом задумчиво протянул: — Ты сейчас занят? — По идее, — ответил Бьякуран и отпил еще немного апельсиновой газировки. На удивление, она начинала ему нравиться. — А когда будешь не очень? Бьякуран всерьез задумался. Когда закончатся записки Арии? Или вообще никогда? — Кто знает, — ответил он в конце концов. — Может, через неделю?.. Тетради-то не бесконечные. — Тетради? Ты что, вздумал подработать учителем, как Каваллоне? — Упаси меня бог! — тут же отреагировал Бьякуран. — Нет, это не школьные. Мы тут разбираем кое-какие архивы. — А-а, — протянул Найто почти что с уважением. — Это сильно. Много там? — Не очень, но написано неразборчиво. — Я вообще рукописный текст не умею читать, — радостно сообщил Найто. — Только печатный. И почерк у меня хреновый. Бьякуран вздохнул и выкинул опустевшую банку в урну. — Ну что ж, — сказал он, — ты всегда можешь просто не писать ничего от руки. — Я же босс! Так что вряд ли выйдет. — У одной вполне себе получилось… Уже уходя, Бьякуран все-таки добавил: — Да, точно, через неделю. — Лимонная и клубничная… — пробормотала Юни, глядя на баночки. — Как ты думаешь, с которой мне начать? — Со средней, — фыркнул Бьякуран. После краткого отдыха он вернул себе благодушно-насмешливый настрой, и перспектива продолжить работу с записями Арии его уже не так пугала. — В таком случае начну с лимона! — радостно провозгласила Юни. — Никогда раньше ее не пила. И чур, в следующий раз за газировкой я пойду сама! — Хорошо-хорошо, — пробормотал Бьякуран, открывая ноутбук. — Ты тут что-то делала? — Я печатала в отдельный файл. Но там не очень много… — Два абзаца. Юни уткнулась в газировку носом. — Я думала, тут есть голосовой набор. — Все в порядке, — отмахнулся Бьякуран. — На чем ты остановилась? — На противогазе… — Юни отпила газировки и раскрыла тетрадь. — А, вот. Тут пространные рассуждения о том, почему именно противогаз. Может, их как-то сократить? — Ну, если это возможно, — сказал Бьякуран. И добавил: — Хорошо бы управиться со всем этим за неделю. Юни сделала еще один глоток и рассмеялась: — Кстати, про два Неба — это так мама написала. Не помню, в какой тетрадке. Отличная фраза, правда? Бьякуран улыбнулся. — Пожалуй, да.