Боль бесконечности

Ему было больно. По-настоящему, до тошноты и омерзения, без драматического экстаза от собственного хитроспланированного величия и заслуженного краха. Локи смотрел на Тора, пока тот разглядывал себя в зеркале, а в груди у него щемило. Была тяжесть от потери Асгарда, обида за брата, немного жалости к себе — опять проигравшему. Но, как ни крути, боль была самая настоящая. Та самая, от которой хочется выть, но нет возможности выплеснуть её из груди.  Локи ждал, пока Тор обернётся. Громовержец тоже вёл себя слишком тихо. Не было туповатых шуточек насчёт потерянного глаза, что теперь он как Всеотец, а Локи нет, или что воину шрамы к лицу. Локи с ужасом понимал: Тор изменился, как и он когда-то. И суть не в остриженных волосах и уродливой ране. Тор больше не был открыт сердцем, вальяжным балагуром и громилой. Он стал другим под тяжестью событий. Твёрдым, безжалостным и бескомпромиссным. Впервые Локи признавал, что сейчас Тор — настоящий и единственный, кто должен занять трон.  Тор потрогал пластину, прикрывшую глазницу, потом, увидев в отражении торчащего у него за спиной бледного Локи, Одинсон повернулся к нему.        — Пришёл мне что-то сказать? — Одинсон налил себе какую-то выпивку из бутылки в стакан и опрокинул в рот. Оказалось то, что надо: крепко, горько и жгуче. Оставшийся здоровый глаз защипало. Одинсон помотал головой. — Дай-ка сперва я скажу… Он посмотрел исподлобья на Локи.        — Я теперь как никогда рассчитываю на тебя. На твою помощь. На твою настоящую, добровольную помощь. Бог Лжи был крайне бледен. Боль не давала ему пощады. Лафейсон пришёл именно за этим — доказать. Он кивнул в ответ Одинсону. А дальше, глядя на него, как когда-то он смотрел на Всеотца, вися на краю моста из радуги Бивёрст, Локи опустился перед Тором на колени. Только тогда он хотел умереть, а сейчас его взгляд был настолько красноречив, что Тор опешил.        — Локи… — Тор положил ему руки на плечи. — Не сейчас, брат. Между нами этого давно не было, и я зарёкся, что не будет больше никогда. Я поклялся, что больше не подпущу тебя к себе. Нам обоим от этого плохо, слышишь? Мы должны стать союзниками...  Вернув на своё бледное, заострившееся личико лживо-наглую ухмылку, Локи с завидным упрямством продолжил добиваться того, чего он хочет. Сжав пальцами Тору через штаны член и яйца, он приоткрыл и пошло округлил рот.        — Он у тебя и во время боя не закрывался, — вырвалось у Тора.  Локи впился в брата колючим взглядом, крепче сжимая ему яйца и подрачивая пенис.         — А ты смотрел? — спросил он, принявшись стаскивать с брата штаны.        — Смотрел, — признался Тор. — Боялся, как бы не убили.        — Или боялся, что всажу нож тебе в спину и снова захвачу власть?   Локи спустил с Одинсона штаны. Между ног стало прохладно и Тор поёжился. Мужское естество наливалось твёрдостью. Локи всего лишь подул ему на пенис и облизал. Одинсон запустил ему пальцы в растрёпанные патлы.       — Всегда должно быть по-твоему, да, Локи? Он дёрнул его за волосы, задрав брату голову вверх. Глаза Локи влажно заблестели в немой просьбе обладать им.  Локи хотел, чтобы его взяли, как шлюху, а не как царского фаворита или равного, чтобы упиться своим унижением и перестало уже быть так худо, так больно внутри. Локи ждал. Одинсон рванул его вверх, впечатывая собой в стену. Локи расслабился, подставляясь под скупые горячие поцелуи. Тор впился ему в губы, сразу надавливая, чтобы раскрыть их, и трахая нетерпеливо рот языком. Локи не стонал. Он часто дышал, расстёгивая на себе штаны. Тор упёрся стояком ему в обнажённый пах. Больно хватая руками за бёдра, гладя Локи между ног, он рвался поскорее проникнуть внутрь. Локи застыл, чувствуя, как боль исчезает, уступив место злому возбуждению. Он раздвинул ноги шире, впуская пальцы Тора в себя. Одинсон неистово задвигал ими, царапая поломанными ногтями проход. Локи оскалился, победоносно посмеиваясь. Крепко схватив Тора, он увлёк его на пол. Грузно упав сверху, Одинсон улёгся между принимающих его чресел брата.        — Ты опять делаешь это ради себя, Локи? — спросил Тор, приставив головку к его анусу и надавливая, но так и не войдя.   Локи обвёл его мутным, недовольным взглядом. Схватив стальными пальцами Одинсона за руку, Локи хлёстко сплюнул себе в ладонь. Обмазав ему клейкой от возбуждения слюной член, Локи направил его в себя силой.        — Я присягаю тебе, Тор Одинсон, а это вместо доказательств.  Он вжался лбом в лоб Тора, насаживаясь на его член похожими на агонию рывками, пока Тор не застонал и в ответ сам заработал бёдрами. Дыша горячо и влажно, глядя в размытое тёмное пятно близких от него сейчас глаз Локи, Тор вбивался в него со всей неутолённой тоской и блаженством. Взбивая ударами члена потроха, доводя брата до болезненного стона, Тор тянул ноздрями горечь их смешавшегося пота.  Обклеив мощную спину Одинсона горячими, потными ладонями, Локи висел на нём, морщась от колик внизу живота и всё больше разраставшегося сладкого зуда в анусе.        — Сильнее, — сквозь зубы цедил он, закрывая глаза перед приближением экстаза.  Тор втрахивал Локи в пол, налегая всем весом, задвигая в него член по яйца. Хотелось двигаться в этой дырке бесконечно, прижимаясь голым животом к покалывающему твёрдым концом стояку Локи, потираясь о него, пока не брызнуло горячее семя. Размазанная трением влага схватилась на коже липким пятном. В глазах темнело — Тор долбил, задвигал член мощными ударами бёдер, уже не в силах дышать от напряжения. Ноздри и горло будто слиплись от жара. Локи кончил, дёрнувшись под Одинсоном, и бессвязно промычал. Он обвис, прикрыв глаза, прижимая брата за остриженную голову к своей груди. Тор болезненно застонал. Его пенис запульсировал, лихорадочно выстреливая семенем, спуская внутрь Локи. Лафейсон запрокинул голову, продолжая сжимать дрожащими от напряжения ногами бока Тора, чувствуя внутри движения его члена. Одинсон отдышался и вышел из него; заправил член в штаны и машинально обтёр о них руки.        — Ну, теперь ты как? — спросил он у Локи.        — Как всегда, — ответил Локи, холодно глядя в потолок. Он свёл ноги вместе. Завозился, лёжа натянув на себя штаны, и медленно встал. Пригладив взъерошенный от трения по полу загривок, Локи искоса взглянул на нарочито потерявшего к нему интерес Одинсона. Внутри ныло, но Локи знал, что скоро перестанет. Но опять вернётся через сотню-другую лет. Их любовь никогда не станет законченным этапом; больно ещё будет.