...но Боги всесильны

Время меняет приоритеты. Что значат семьдесят лет? В рамках истории — ничего. Но для отдельного человека их достаточно, чтобы извести себя, измучаться так, что не хочется… нет, не жить — существовать, потому что лишь так я могу описать то, что делала прошедшие годы. Я не изменила мир. Люди остались прежними, хоть поколения и сменились дважды; уже внуки тех, кого я готова была защищать любой ценой, сейчас устраивают войны и уничтожают те крохи веры, что ещё были в моей душе. Веры и сострадания. Потому что я больше не стану жалеть человечество, которое этого не заслуживает, с меня хватит. Я убила брата — вот оно, предназначение, исполненное уже давным-давно. Я свободна и никому ничего не должна. В мире есть магия: плохая и хорошая, но теперь уже совсем не хочется делить её, сейчас нужны обе, и я не стану выбирать — за Зевсом немалый должок: желание полагается даже смертникам, а спасительнице мира и подавно. Я возьму своё. Плевать на мир. Желание-то только одно… О, милый. Засыпая, я вижу твои глаза. Первый увиденный мною мужчина оказался лучшим из всех, кого встретила после. Пора ему вернуться — нынешние самолёты определённо приведут в восторг. Ты разбился и сгинул в огне, но Боги всесильны, любимый, те, чья рука создавала феникса, способны и тебя возродить из пепла. И солёных рек пролитых слёз. Да будет так. Давай, отец, я жду: твоё совершенное оружие, не дай мне разочароваться в тебе, иначе, подобно Аресу, я восстану против. Бойся. Помни, ты сам нарёк меня Убийцей Богов. Да, скорее склоняюсь над пропастью, вглядываюсь во тьму, пока не разойдётся внизу земля, извергая скверну и пламя. Люди придумали и рай, и ад, но на деле есть только бездна. В жерле которой этой ночью меньше одной душой. Там холодно, но нет страдания, которое я терпела на Земле. Стиву было спокойно — от этого легче. Я стала эгоисткой, но его боль уничтожила бы меня совсем. Огонь… Жизнь зародилась в огне. Сплетаются нити и всполохи, и тело, которое я способна была вылепить из глины, даже закрыв глаза, является здесь, в той самой военной форме времён сороковых. Фигура из пламени — это он. Горит оранжевым и красным, жёлтым и отчего-то голубым, пока не прекращает сиять; и вот уже светлая кожа и синие глаза. В них узнавание, шок и то, чего не было раньше, — вечная сила, пульсация жизни, божественная мощь, подаренная Зевсом, та, что стократно окупит мои страдания прошедших лет. Ведь будущие годы, сколько бы их не было, до того самого дня, пока мир не развеется пылью, я проведу с тобой. Всё было не зря.