Мой милый принц, ты единственный.

Вспышка. Это зажглись все огни на сцене, зажглись все прожектора. В ту же самую секунду послышался сладкий звук бас-гитар, медленный, словно наркотические удары барабанов. Зал взорвался тысячами громких аплодисментов и криков, но тут же утих, потому что тощий бледный парень, в чьей руке находилась ещё неподожжённая сигарета попросил тишины одним лишь жестом. Удивительно, как легко он мог манипулировать публикой, заставлять делать то, что скажет он. Едва слышно щёлкнула зажигалка в тех же самых бледных руках, серый дым кольцами взвился вверх и растворился в накалённом до предела воздухе, все взгляды были устремлены на затянувшегося один лишь раз парня. Ещё один короткий миг, и вот томный, тихий, такой же наркотический, как и музыка песни, голос разлился по залу. Брайан Молко, чьи руки непрерывно дрожали, нервно сжимал микрофонную стойку, будто бы искал спасение в ней. Наверняка никто из тех людей, что заворожено смотрят сейчас на него одного не знают истинного смысла этой песни. Манерные движения парня будто бы успокаивают и говорят зрительному залу: «У меня всё хорошо. У меня. Всё. Хорошо». Однако, затяжки, которые делает Брайан во время маленьких пауз говорят совершенно об обратном. Он поглаживает свои вены, не выпуская из тонких пальцев сгорающую сигарету с едким дымом, сглатывает, и вновь раздаётся трагичное «My sweet prince. You are the one». И вместе с этими строчками из груди Молко будто бы вырываются отчаянные стоны. Его голос срывается на крик боли, последняя затяжка и микрофон летит в стену, разбиваясь вдребезги. Всё так же дрожащие руки закроют лицо. Нет, он совершенно не стыдится своих эмоций и чувств, слишком для него значима эта чёртова песня. После концерта к нему, как обычно, подойдёт Стефан, который обеспокоенно спросит, всё ли нормально. Брайан вновь будет затягиваться и много пить, а на утро не помнить ничего. Всё по кругу. Вечный круговорот.