За жизнь
3 ноября 2017 г. в 19:35
Я ни о чём не сожалел и не собирался просить прощения у богов. Они ушли. Создав подобие себя, оставили потомство, которое должно было сохранять порядок в Кэртиане. Я был одним из таких потомков — Повелителем Зимы и Полуночи. Не бог точно, а сейчас даже не человек: кровь остывала и больше не могла согреть. Я уже не боялся своих грехов, хоть и был виновен. Кара настигла меня.
Ошибки быть не могло, это наказание, и доказательством тому стала моя память…
Пару дней назад я очнулся у неизвестного озера. Надо мной стояли трое: мужчина, женщина и ребёнок. Почему-то я мог слышать лишь голоса, лиц разглядеть не удавалось. Запах гнили и мёртвых цветов раздражал ноздри, а холод пробирал до костей. Последним, что я помнил, был овраг и вспышка выстрела.
— Очнулся.
— Папочка, он мне не нравится. Гадкий!
Маленькая фигурка прижалась к ноге большой.
— Но он Король…
— Прошёл?
— Прибыл.
— А справится?
— Уже справился.
Кажется, девчонка пару раз легонько ткнула ножкой в мой бок, будто проверяя, не умер ли я.
— Он какой-то не такой, — капризно произнесла она.
— Горячий, — вторил ей женский голос.
— Всё равно станет как мы.
— Верно.
Что ж, кем бы они ни были, они приняли меня. Одна из теней протянула руку, и я, ухватившись за неё, поднялся с мокрой земли.
— Кто вы?
Незнакомцы совсем не пугали. Они казались знакомыми, и я был лишь озадачен тем, где оказался, хотел понять, что происходило.
— Ты не помнишь?
— Я…
Я… А кто я? Как меня зовут?
У меня получилось отыскать в памяти подходящее имя и произнести его:
— Ричард…
Значит, это я? Я сделал это? Убил. Слёзы… Альдо?
Кажется, что-то случилось с моей памятью... Рокэ. Слепой Рокэ.
— Я должен вернуться! Он же там один!
Я кинулся в сторону озера, но в меня вцепилось множество рук, не дав ступить и шага.
— Нет, вы не понимаете! Я должен вернуться!..
Я в панике размахивал руками, пытаясь вырваться и броситься на помощь своему бывшему эру, но те, кто удерживал, были сильны.
— Она говорила, что Королю не нужна память.
— Он всё ещё хочет быть горячим.
О чем они?
— Оставьте меня! — я силой оттолкнул от себя огромную женщину и, потеряв равновесие, упал на стоящего за моей спиной. — Я должен найти его…
Меня схватили за плечи, стиснули так, что затрещали кости, и грубо встряхнули.
— Вспоминай! — голова мотнулась, как у тряпичной куклы. — Унар Ричард, как ты приветствуешь своего капитана?
Что?
В сознании промелькнуло что-то знакомое. Арамона? Я умер? Какой бред.
— Ты? — опомнившись, зарычал я и рванулся из рук толстого капитана.
Рожа Свина по-прежнему вызывала отвращение.
— Узнал. Совсем скоро ты тоже станешь служить Ей. Но ты был дурным унаром, и вряд ли даже смерть научит тебя чему-нибудь.
— Смерть? Хотите убить меня?
Я точно знал, что не умер. Я дышал! Моё сердце билось! Тук-тук-ту…
Его больше не было слышно… Холодно…
— Ха! — похоже, Свину нравилось глумиться над герцогом Окделлом. — Всё случится без нас. Но ты не вынесешь это один. Отринешь прошлое — сможешь уйти.
— Что ты несёшь?
— Разве не чувствуешь? Ты остыл. Есть только холод. Больше ничего. Станешь как мы.
Глупость. Это же всё глупость! Это не может быть правдой! Они лгут! Я знаю!.. Знаю ли?.. Знаю ли?.. Знаю.
Слёзы хлынули из глаз, будто я оплакивал себя самого.
— Мне не нужен такой Король! — толстая девочка в негодовании топнула ножкой.
— Нужен! У Королевы должен быть Король.
— Но ты обещал, что у меня будет самый лучший!
— Какой есть.
— Это невыносимо, — простонал я и, словно придавленный ужасной правдой, сел на землю, пряча заплаканное лицо в прижатых к груди коленях.
— Унар свалял дурака в мире горячих.
Я вскинул голову.
— То есть, чем раньше я стану выходцем, тем лучше для меня?
— Твоя судьба — стать Королём. Рано или поздно ты забудешь о своей жизни и займёшь это место. Она говорила, что Король должен исполнить свой долг, и ничто не может отвлекать его…
Оставив воспоминания, я присмотрелся к отражению в луже у моих ног. То, что я видел, заставляло терять надежду. Синие тени залегли под глазами, словно я не спал много дней. Лицо было бледным. Я провёл ладонью по подбородку, гладкому, будто меня недавно чисто побрили.
Я сидел на холодном и мокром после дождя постаменте, у ног статуи с телом юноши и головой быка. Это казалось даже забавным, потому что в луже я разглядывал почти такой же обнажённый торс. Впрочем, у тела в отражении имелось одно отличие: рана от пули. Края её были рваными и выглядели неприятно. Именно это и выводило из равновесия. Я принял известие о том, что умираю, но не мог принять изменения, происходящие с моим телом, поэтому битый час пытался обмотаться тряпками, что использовали для перевязки ран. Получалось плохо, но помощников не было, поэтому приходилось всё делать самому.
Неподалёку прыгала уродливая толстушка, спутником которой я стал. В её руках был фонарь, и свет от него, призрачный, словно огни на болоте, перемещался по всему кладбищу. Увидь его кто-нибудь, помер бы от страха.
Я понимал, выходцам не нужен свет, а вот мне он был просто необходим. Даже этот маленький огонёк создавал иллюзию тепла.
— Хватит прыгать, а то упадёшь, — предупредил я, не желая вновь слышать детский плач.
— А вот, не упаду! Не упаду! Не упаду! — затараторила нахалка.
Она бросилась напролом через кустарник, споткнулась о могильную плиту и упала, роняя фонарь. От удара стекло лопнуло, и свеча погасла. Теперь кладбище освещала лишь луна, чьи лучи едва пробивались сквозь плывущий волнами туман.
Через секунду я уже слышал детские вопли:
— Вот тебе! Проклятая, получай! Получай!
Могильная плита не выдержала ярости маленькой девочки и треснула.
Я осмотрелся и понял, что раньше поддался бы страху, и сердце бы забилось гулко и тяжело. Но сейчас оно молчало. Я ощущал лишь промокшие на заду штаны и запоздало подумал, что не следовало садиться на камень, сырой после недавнего дождя. А ещё я ощущал невыносимый холод.
Я поднял взгляд вверх. На бархате неба, словно бриллиантовая россыпь, сверкало множество звёзд. Было невыносимо одиноко. Пока я не знал, в чём заключается моя обязанность, и просто следовал за неуправляемым ребёнком. Судя по всему, Король — это просто красивое название для няньки. Какое-то время я обижался, но затем свыкся и с этим. С эром Рокэ я тоже постоянно чего-то ждал. Ну, вот и дождался…
Вокруг была смерть, а я продолжал чувствовать боль, хоть и понимал, что остываю, и что нет возможности всё вернуть.
Я вновь угрюмо посмотрел на своё отражение и стал натягивать ворованную одежду. Я постарался выбрать что-то приличное в надежде, что согреюсь. Туго завязал на шее шерстяной плащ, чтобы его не так трепало ветром, и двинулся почти вслепую в туман, туда, где ржала Пегая кобыла.
— Дик, — малявка, надув щёки, принялась дёргать за край плаща. — Дик, ну покатай меня! Король должен катать свою Королеву.
Девчонка была права. Скоро я забуду, кто я, и буду для неё просто Королём, может, даже таким, каким она бы хотела меня видеть. Причин отказывать не было, и я поднял малышку на кобылу, усаживая перед собой.
Долго кататься с ней я не смог, как и она со мной. Общество друг друга оказалось тяжким испытанием для нас обоих. Не выдержав, я поднял руку на ребёнка. Она в долгу не осталась. После короткой драки с синяком почему-то ушёл именно я. Как назло, он стал синим-синим и, кажется, даже не собирался проходить. Надувшись и показав язык, девчонка исчезла, а я вновь остался один. Одно было хорошо: лошадь осталась со мной. Но она так воняла, что я готов был отправиться куда угодно, лишь бы подальше от неё. К тому же она была какой-то странной, постоянно кого-то преследовала, тогда как я старался избегать общества людей.
Однажды на меня накатила тоска по дому, и я, сам не зная, каким образом, оказался в Надоре, вернее, в том, что от него осталось. Но если моя Королева нуждалась во мне, я начинал испытывать жуткое чувство тревоги. Её плач был слышен, даже если я находился далеко. Стоило ей пожелать, и я оказывался рядом. Правду говорят, что выходцам известны свои тропы.
Но чаще всего мы путешествовали порознь, и это не могло не радовать.
Но я всё ещё думал о своём прошлом. Мне не хватало его. Мне не хватало самой жизни, её тепла, того, что она давала. Я скучал даже по чувству голода. Однако я всё ещё мог ощущать запахи, и поэтому часто находился рядом с людьми. Там, где были тепло и еда.
Меня никто не видел, если я сам этого не желал, и вскоре начал понимать, почему Королю не нужна память о прошлой жизни. У него не было никакой цели, кроме как быть рядом со своей Королевой. На земле не держало ничего.
На смену зависти к людям пришёл гнев. Больше я не желал видеть кого-либо. Мне начало нравится моё одиночество. Оно и привело меня на самую окраину Талига, к её границам, где я безо всякой цели ехал на лошади, закутавшись в плащ и накинув капюшон так, что выглядывал лишь нос.
Вскоре я свернул с основной дороги и начал петлять по узким просёлочным дорогам, пока не выехал к деревушке. Порыв сильного ветра донёс до меня запах воды. Должно быть, я приближался к реке или озеру. Медленно проехав вдоль деревушки, поднялся на вершину холма. Это, в самом деле, было озеро. Если приглядеться, можно было увидеть рыбацкие лодки. Я обернулся. У самого леса расположился большой дом. Строение казалось очень древним, и в кладке можно было разглядеть трещины. Это неожиданно напомнило мне о Надоре. От тоски по нему и по родным, чудилось, заболело моё небьющееся сердце. Как же мне хотелось увидеть хоть кого-то близкого.
У меня возникло странное ощущение, заставив присмотреться к окну в небольшом флигеле. Фигура, промелькнувшая в нём, почему-то показалась знакомой, и я приблизился к дому, стараясь держаться в тени деревьев.
Наверное, не стоило бередить старые раны и следить за этим человеком. Скоро моя память изменится, как и тело. Тем не менее, хотелось убедиться, что это не он. Даже, если и так, что ему делать в таком месте? Может быть, это просто похожий на него человек? Сомнения одолевали, и я отступил глубже в тень.
Но уйти я так и не смог. Ночь за ночью возвращался к флигелю, пытаясь найти подтверждение своим подозрениям или опровергнуть их. Наконец, не выдержав неизвестности, я решил попытать удачу и попасть в чужой дом. Подождал, когда все обитатели уснут и в округе не станет ещё темнее. Мне необходимо было взглянуть на лицо того, кто спал внутри, не понимая, для чего. Я никогда не штурмовал окна прелестных дам, но вскоре уже открывал створки и лез внутрь. Огонь в камине почти погас, но комнату ещё можно было разглядеть.
— Кто ты?
От неожиданности я вздрогнул и налетел на край стола. У хозяина, судя по всему, был чуткий слух, и появление гостя не осталось незамеченным. Услышав щелчок взводимого курка, я медленно обернулся и поднял руки вверх.
— Я… ну…
Похож. Как две капли. Это он?
— Как ты пробрался сюда? Я помню, что закрывал дверь.
— Я… это… через окно, — волнение мешало выражаться яснее.
— Юноша, по ночам в окна к дамам лезут. Полагаю, вы обознались. А теперь, когда убедились, что дам здесь нет, вам лучше покинуть этот дом. Ситуация неприятная.
Он говорит так же, как эр Рокэ. И это его пренебрежительное «юноша».
Узнал? Или же… Не понять.
— Видел вас в окно и… — он изогнул бровь так, будто вообще не понимал, что я до сих пор делаю в его комнате и почему до сих пор не убрался. Но я продолжал: — … вчера и позавчера…
— Не может быть. Так вы, юноша, и в самом деле лезли сюда ради меня, — одного смешка хватило, чтобы я покраснел. — Однако я удивлён. Полагал, никто не полезет в дом, где обитают призраки. Все в округе боятся этого места и обходят стороной. Чем обязан? Или вам просто стало любопытно?
— Вам здесь не одиноко? — неловко попытался сменить тему я.
Алва отвернулся и устало провёл ладонями по глазам.
— Нет.
Я совсем не ожидал, что он меня не узнает. Может, это и не эр Рокэ?
Больше не чувствуя опасность, он опустил пистолет. А я, не зная, что спросить, замолчал и начал рассматривать скромно обставленную комнату. Она совсем не подходила образу Первого маршала Талига.
Кажется, осмотр хозяину не понравился, и он поспешил избавиться от меня.
— Если вы удовлетворили своё любопытство, я вас больше не задерживаю.
Я вновь попытался всмотреться в его глаза, но в темноте выяснить их цвет было сложно. Волосы тёмные, но это стало ясно ещё в первую ночь. Я кинул взгляд на голый торс эра и только тут сообразил, что он спал обнажённым. Гостей здесь не ждали.
Я подошёл к затухающему камину и подбросил дров, показывая, что не собираюсь уходить. Спиной я ощущал, как за всеми моими действиями внимательно наблюдают, не торопясь расставаться с пистолетом. Предосторожность была понятна.
— Меня зовут Ричард Ок… — я не решился назваться полным именем. — Ричард.
Теперь я боялся оборачиваться. Может, меня вспомнили? Но Алва был слишком спокоен.
Нужно было что-то спросить в ответ.
— А вас? — я посмотрел прямо на него.
— Я не могу ответить, — от меня отвернулись, и я готов был оскорбиться. Когда я успел обидеть его своим вопросом? Как он вообще может так говорить? Почему?
— Кто ты, Ричард?
А?! Как я и думал, он совсем меня не узнал. Но как такое могло быть? Что с его памятью?
— Ты удивлён, — ответил Алва. — Не знал, к кому лезешь? Я ничего не помню. В голове как будто стена.
Неужели во всём виновата дыра? Арамона говорил, что я выпал из дыры, они нашли меня возле озера. Что если и эр Рокэ оказался так же выброшен наружу? Он здесь давно. Я за это время забыл бы о себе всё. Может, и Рокэ тоже забыл. Но ведь он жив!
Я потянулся к боку и прижал ладонь к следу от пули. Что ж, как это ни печально, он меня не вспомнит, но, наверное, это и к лучшему. Я рад, что хотя бы совсем немного смогу быть рядом с ним. Как тогда…
— Что ж, — улыбнулся я. — Тогда я буду звать вас «Рокэ». Вы похожи на моего знакомого.
Алва переменился в лице. Бросив пистолет на постель, кинулся ко мне и с яростью и каким-то отчаянием схватил за плечи и встряхнул. В глазах его была такая надежда, что я испугался.
— Этот знакомый — я?! — крикнул он. — Скажи мне! Откуда ты знаешь этого человека? Когда вы и где встретились? Всё что угодно. Хоть что-нибудь, кроме имени!
— Я… — трудно разговаривать, когда тебя трясут, — …плохо его знал.
— Ричард, не ври! Я всё вижу по твоему лицу. Ты мне не договариваешь.
— Я не вру! — я вывернулся из его рук. Никогда не видел его таким, и как же это пугало. — Рокэ… Рокэ ведь умер.
Смотреть ему в глаза было невозможно, ведь это была моя вина. Но он, в отличие от меня, живой и сможет обойтись без всех этих ужасов. Память не нужна.
В следующий момент Рокэ отпустил мои плечи и стал спокоен.
— Прости.
— Не извиняйтесь…
Да, не нужно извиняться, мне и так слишком тяжело. Тяжело видеть его, благородного и сильного, в таком состоянии. Неужели потеря памяти так тяготит? Разве не лучше всё забыть? Рокэ Алва умер, пропал в надорской дыре, пусть так и будет. Ведь это я загнал его туда…
Я помнил очень странные вещи. Это было как сон. Нет, я сказал бы — кошмар. Было ли это лабиринтом, о котором я читал в старых книгах своего эра? Ослепший Рокэ был таким реальным. Он хотел взять мою вину на себя, но я не позволил ему это сделать.
Тогда он сказал мне: «Дик, поверь — дышать, пить и есть ещё не значит жить». Как же смешно это звучит. Дышу ли я? Могу ли я пить и есть? Я не жив, но и не мёртв. Хотя будет точнее сказать я не живой. Это ли имел в виду Алва?
Притворившись раненым путником, я попросился в дом, в котором жил эр Рокэ. Это был приют, и в нём заправляла хозяйка этих мест. Возможно, её муж был на войне, а может, она была вдовой. В её доме нашли себе место многие.
— …а, красивый мужчина, что поселился во флигеле?
— Да, он. Мы, кажется, подружились, и я хотел бы больше узнать о нём.
— Подружились? — удивилась женщина. — Странно. Он никого к себе не подпускает.
— Сколько он уже здесь?
— Месяц. Его нашли без сознания возле старых пещер.
— Я не заметил тяжёлых ран. Почему он не ушёл?
— Сказал, что ждёт. Временами он очень помогает мне, и я позволила ему поселиться во флигеле. Раньше летом в нём жил мой дедушка, но после его смерти я заперла флигель. Стала бояться этого места. Слишком много людей, заходивших туда, пострадало. Солдаты даже начали поговаривать о призраках, что живут там, поэтому больные обходят его стороной. А этот господин будто совсем не боится. Я пыталась отговорить его, но он лишь посмеялся и согласился, когда я назвала его безумцем. Жаль, он совсем ничего о себе не помнит, но кажется неплохим человеком.
— Возьмите, — я протянул женщине родовое кольцо, потускневшее, словно моя родовая слава. — Прошу, продайте его, если понадобится плата за его комнату.
— Что вы? Я не могу взять.
— Это не просто так. Я прошу вас об услуге. Не рассказывайте о нём никому. Если будут спрашивать, говорите, что он ушёл, и вы не знаете куда.
Я переживал за эра Рокэ. Что если на него выйдут враги, ведь его внешность так узнаваема. Военный лазарет находится слишком близко к границе. И даже если Талиг успеет найти его первым, в таком состоянии Алва будет для них бесполезен. Что если они захотят использовать Рокэ в своих целях?
— Я посоветовала ему отправиться в путь. Возможно, знакомые места смогут вернуть его воспоминания.
— Но он ведь может так и ничего и не вспомнить.
— Я ничего не знаю о подобных заболеваниях, как и мэтр, помогающий мне. Так что, возможно, и не вспомнит.
Я думал, что не вернусь, но пришёл к нему снова. Наверное, хотел попрощаться.
Передо мной был не тот человек, который заботился о моём благополучии в прошлом и рисковал собой, спасая меня раз за разом. Это был незнакомец. Я почувствовал тихую, пугающую пульсацию где-то внутри и вновь ощутил себя живым.
— Вчера ты так быстро сбежал. Я подумал, что больше не вернёшься. Но вот наступила ночь, и ты снова влез в окно. На этот раз я даже оделся.
И в самом деле, на этот раз герцог Алва был одет, хоть и выглядел в этой безвкусной одежде как мелкий дворянчик.
— Извините, что я снова вот так вламываюсь.
— Не беспокойся, — махнул мне Алва, указывая на кресло. — Не думал, что так соскучился по общению.
Я осмотрелся и увидел на полках стопку пыльных книг. Видимо, убирались здесь крайне редко, но, похоже, Рокэ пытался наводить здесь порядок. Было даже уютно. Алва хорошо заботился о вещах. Рядом с креслом Рокэ я с удивлением увидел гитару, совсем простую. Откуда она в этой глуши? Будто всю жизнь ждала появления того, кто на ней сыграет.
Я бросил взгляд на раскрытую книгу, лежащую на столе. Мне стало интересно.
— У хозяина этого дома оказалась интересная библиотека. Кое-какие из этих книг я хорошо помню и знаю, что читал их, но не могу вспомнить, ни когда это было, ни при каких обстоятельствах. Больше всего мне нравятся военные трактаты.
Когда Алва говорил о военных книгах, в его глазах горел задорный огонёк.
— Думаете, вы поправитесь?
Могло ли подобное состояние быть вызвано эмоциональными потрясениями? Или всё же виновник — дыра? Возможно, это был просто сильный удар по голове. Но если Рокэ был в Надоре, то как он оказался так далеко оттуда?
— Если бы существовал способ излечиться, то я бы воспользовался им. А так остаётся только ждать. Это даже интересно, узнаёшь о себе много нового. Что нравится, что не нравится. Иногда неплохо что-то забыть. Но я поправлюсь.
В голосе Алвы звучали твёрдые нотки. Он определённо рассчитывал всё вспомнить.
Это было неловко. Что если он вспомнит, как я пытался отравить его или как приговорил к смерти на суде?
Нет, определённо, я не мог заставить его вспомнить всё, что происходило с ним. Шрамы на спине были ужасны. Плен, предательства и обвинения. Он мог бы начать всё сначала. Стать счастливее.
Долгого молчания Рокэ вынести не мог.
— Ричард, расскажи мне ещё что-нибудь.
— Вы давно ни с кем не говорили? — вздохнул я.
— Кроме доброй хозяйки этого старого дома и пары раненых солдат совсем ни с кем. Но тебя я здесь не видел. Ты здесь недавно?
Моё внимание всё больше привлекала раскрытая книга на столе. Она казалась знакомой. Разве это не… Я улыбнулся, вспоминая название. Не удержавшись, поднялся, подошёл к столу, и, взяв книгу со стола, открыл.
— Ты читал её? Я решил перечитать. Порой затворником жить очень скучно.
Видя, как я увлечённо перелистываю страницы, Алва не стал мне мешать и взял гитару в руки. Длинными пальцами коснулся струн. Это было так знакомо: его привычка улыбаться вот так, слегка язвительно.
— Двадцатилетняя война, — проговорил я.
— Да.
— Думаете, вы были военным?
— Совершенно не обязательно. Я понял, что знаю и разбираюсь во многих вещах.
— Глядя на вас, я могу сказать, что вы из знатной семьи. Ваши манеры и то, как вы держите спину…
— Глядя на тебя, Ричард, я могу сказать то же самое. Так кто же ты такой? Боевые действия между Дриксен и Талигом западнее.
— Наверное…
Алва хмыкнул.
Я ещё немного полистал книгу и закрыл её. В отличие от Рокэ, я не мог вспомнить, о чём она. Так и есть, память начала стираться. С тяжелым сердцем я опустился на стул.
— А что, если кто-то сделал так, что вы потеряли память. И поэтому вы здесь. Что вы сделаете?
— Убью. Из-за этого я потерял всё.
Вот, значит, как… Как я и думал.
— Почему ты так говоришь, Ричард?
— Это просто предположение. Вряд ли всё было именно так. Вас никто не бил по голове. Просто поскользнулись, — попытался отговориться я. — Вряд ли это возможно сделать намеренно.
Он запел, а я, как когда-то давно, перебрался на ковёр возле его кресла и прислушался к красивому голосу. Вино было настоящей кислятиной, как в Надоре, если не хуже. Просто невозможно пить. Да и вообще я не чувствовал ни голода, ни желания выпить. Однако, если бы не Алва, мне было бы одиноко.
В деревне меня ждала Цилла, и эта встреча встревожила.
Девчонка бросилась ко мне, её восторженные крики разнеслись далеко вокруг.
— Нашла! Нашла!
Внимание маленькой Королевы было неожиданно приятным. В конце концов, мой долг — защищать её, и, исполняя его, я мог почувствовать себя рыцарем.
— Покатай! Покатай!
Делать нечего, пришлось ухватить её под мышки и приподнять, помогая забраться на кобылу. Но девчонка внезапно схватила меня за волосы и принялась дёргать и истошно вопить:
— Предатель! Предатель!
Я готов был сбросить мерзавку на землю, но боялся, что она не отцепится. Оставалось лишь выхватить кинжал и отрезать собственные волосы. Но девчонка отпустила меня и в следующий миг полетела на землю.
— Тварь!
— Папенька всё мне про тебя рассказывает. Ты мне обещал! Ему тоже обещал, но не сдержал слова. Мой! Никому не отдам!
Я не выдержал и поехал прочь, оставив девочку одну.
— Всё равно моим будешь! — кричала она вдогонку.
О её словах думать не хотелось. И вообще я был зол. Маленькая тварь сейчас напоминала о другой, что так же готова была порвать на кусочки из-за Алвы. Это сходство какое-то время занимало мои мысли, но потом я вспомнил, что хотел что-нибудь сделать для него.
В следующий раз я пришёл к Рокэ с бутылью кэналлийского. Его было трудно найти, но для выходцев нет почти ничего невозможного. Как оказалось, Арамона знал, откуда и что брать. Даже золотом со своей горячей семьёй хотел поделиться. Мёртвым и в самом деле деньги ни к чему. Потратить не на что, желаний никаких.
— Юноша, опять ночью и опять через окно. Не то чтобы я был вам не рад, но я скоро и в самом деле уверую в призраков, появляющихся в ночное время в этой комнате. Вы даже не запыхались, пока лезли сюда. Не иначе прилетели, — рассмеялся Рокэ.
Я скорчил недовольную рожицу. Хотя он был отчасти прав.
— Тебе надо бывать чаще на солнце, выглядишь бледным.
— Я ночная птица, дни не для меня, — задорно отозвался я, а Рокэ рассмеялся ещё громче.
— Из почётного племени сов?
Я кивнул.
— Я принёс для вас «кровь». Думаю, вам понравится.
— С чего ты решил, что мне это нравится?
— Ну, просто так… — я невинно похлопал ресницами. Не думал, что начну заваливаться на чём-то простом. — Слышал, что это лучшее вино. И все кэналлийцы любят «кровь»!
Алва довольно улыбнулся, подтверждая, что это действительно так. Дальнейшие расспросы были ни к чему, и я поспешил разлить вино по бокалам.
Рокэ поднёс свой бокал к огню и посмотрел его на свет.
— Надеюсь, тебе незачем меня травить, — улыбнулся он.
А мне было не до улыбок. Вот зачем он так сказал?
— Хватит дуться, лучше выпей со мной. Может, всю бледность как рукой снимет. За что пьем?
Всё прямо как тогда. Почему так происходит? Он вспоминает?
Нет! Не хочу! Не вспоминай!
— За спр… — на этот раз не будет, как тогда. — За жизнь.
— Замечательный тост, Ричард.
Пригубив вина, он расплылся в довольной улыбке. Происходящее было таким знакомым: огонь в камине, кэналлийское и яд…
«За жизнь», как же смешно звучат сейчас для меня эти слова. Действительно ли спать, есть и пить — это жизнь? Что такое эта «жизнь»?
— Нравится? — поинтересовался я, так и не выпив за нелепый тост.
Рокэ отпил ещё немного и развернулся ко мне, отвесив шутливый поклон.
Ему нравилось, это было видно. Алва, похоже, скучал по знакомому вкусу. Поэтому следующий бокал был выпит с жадностью. Маленькая струйка стекла по его подбородку, а затем упала на ворот рубашки. Красное на белом завораживало. Дурная примета.
Не удержавшись, я провёл пальцем по его коже, ловя последнюю каплю, не давая ей запачкать рубашку ещё больше. Похоже, Алва был удивлён моими действиями. Каплю, что так умело поймал пальцем, я засунул себе в рот, не позволяя столь вкусному нектару пропасть.
— У вас тут, немножко.
Я увидел, как Рокэ сглотнул, и его кадык завораживающе двинулся.
В животе будто горело, и я почувствовал, как мой член дёрнулся. Мы какое-то время неотрывно смотрели друг другу в глаза, и мне впервые не хотелось по-детски отвернуться. Они красивые — его синие глаза. Я слышал, как глухо стучит сердце в его груди, и чувствовал нарастающий в теле жар.
— Здесь очень душно… — моё собственное сердце билось, кажется, невероятно громко. Но у выходцев оно не может биться!
Я раскрыл окно и посмотрел вверх, на луну. Тело вновь начало стремительно остывать.
— Ричард, у тебя есть семья?
А?.. Я всё ещё не мог прийти в себя.
— Да. Мать и младшие сёстры.
— Младшие сёстры? — почему-то это развеселило Рокэ. — Мило. Как их зовут?
— Как зовут?..
Я хотел ответить, но понял, что не могу. Я не помнил! Не только сестёр, но и других родичей. В голове словно был какой-то туман. Неужели я начал забывать? Но почему так быстро? Может быть, скоро я собственное имя не вспомню?..
Меня начало трясти. Я старался взять себя в руки, пытаясь понять, как мог забыть.
— Прости. Теперь я вижу, что ты в таком же положении, что и я сам. Поэтому ты появляешься в этом доме. И это объясняет бинты на твоём теле.
Перед глазами плыл туман, голос эра казался далёким, а сердце больше не откликалось на зов. Оно было подобно камню, тяжёлой ноше, что так больно таскать везде.
— Я должен идти. Простите…
— Не хлопотно всё время лезть через окно? Спустись по лестнице, я открыл дверь. Ты болен, в конце концов. Просто стучись, и я тебе открою.
Я покинул комнату привычным уже способом, так ничего и не ответив.
Ноги привели меня в церковь, что стояла в деревушке. В ней почти никого не было, только на старой скамье сидел раненый солдат. Скрипнув дверью, я вошёл внутрь. Мне было интересно.
— Вы молитесь так поздно?
— Для покаяния не важно время суток.
Я встал за его спиной и увидел, что у него нет одной руки, а голову охватывают бинты, закрывая глаза. На сердце стало тяжелее. Я вспомнил о слепом Рокэ, который виделся мне во снах.
— О чём вы молитесь?
— Я просил у Создателя, чтобы тот простил мне мои грехи.
— И вы верите, что грехи можно так легко простить?
Солдат помолчал.
— Это жестокие слова, молодой человек. Мы ведь даже не знакомы.
И мне почему-то стало совестно.
— Если это возможно, надо возместить содеянное. Жаждущий прощения должен понести наказание. Прошлое не под силу изменить никому. Поэтому я молю о прощении.
— Но именно ваши слова жестоки…
— Ты снова пришёл, Ричард.
То, что эр Рокэ обращался ко мне на «ты», заставляло всё время смущаться.
— Вы… — я не совсем понимал, что именно хочу от него. Наверное, я ему давно надоел, но мне хотелось отплатить за все, что он делал для меня при жизни. К сожалению, мне потребовалось умереть, чтобы понять это. — Может быть, вы чего-нибудь хотите от меня?
Рокэ посмотрел удивлённо, кажется, совсем не понимая меня.
— Я всё для вас сделаю.
Как же мне искупить свою вину перед ним? Он страдает. И всё из-за меня. Скоро я всё забуду и уже никогда не смогу извиниться.
— Почему ты спрашиваешь? Сегодня ты куда более странный, чем обычно, Ричард. Моё желание ты всё равно не исполнишь.
— Ясно, — я собирался смириться с его ответом. Вернуть ему память мне было не под силу. А стоит сказать, кто он, и Алва покинет этот дом, и больше я не смогу быть рядом. Даже сейчас я преследовал собственные цели.
— Ричард, уже поздно, и я устал, но почему-то не могу уснуть. Ты бы не мог… — меня смущало, что он вот так тщательно подбирает слова. — Остаться, пока я не засну. У меня какие-то дурные предчувствия. И дурные сны.
Какое странное чувство. Несмотря на то, что с его памятью что-то не так, он казался мне почти тем же эром Рокэ, которого я знал. Но вот характер… Неужели память так влияет на характер? Раньше я хотел, чтобы он прекратил отталкивать меня и унижать. Теперь моё желание сбылось. Я понимал его стремление разобраться с этой путаницей в голове. Но если он вспомнит, то наверняка возненавидит меня.
Я сел рядом, намереваясь караулить его сон. Прогонять меня не стали, хотя поначалу Алва и указал мне на кресло. Сейчас он совсем не походил на то чудовище, каким его изображали. Забавно, но я даже не мог вспомнить имена тех, кто говорил гадости об эре Рокэ. Да и сам Алва справлялся с этим отлично. На деле же оказался простым человеком.
Я прислушался к мерному дыханию и осторожно запустил пятерню в похожие на чёрное облако волосы. Повинуясь внезапному желанию, я пропустил тяжёлую прядь сквозь пальцы и с силой сжал. Затем осторожно коснулся лба и острых скул. Меня пугали чувства к этому почти родному человеку. Он был моим эром, но опекуном так и не стал. Наши отношения ничего не значили, но я успел к нему привязаться. Пока я могу что-то сделать, хотя бы самое малое, хочу подарить ему хоть что-то.
Но что у меня было? Что мне отдать?
Мне хотелось смотреть на него. Запомнить как можно больше. Стать его частью. Я поддался искушению, медленно потянул край одеяла и с любопытством коснулся волосков на груди. На ощупь они были мягкие.
Мне нравилось его разглядывать. Нравилось водить пальцами по удивительно светлой для южанина коже. Я мог ощущать, как сжимаются мышцы на горячем животе. Алва был очень красив. Его телом невозможно было налюбоваться.
Я залез на кровать с ногами и, откинув одеяло, взялся за тёплую мужскую плоть. Было неловко касаться Рокэ там. Я осторожно поглядывал, не проснулся ли он, и продолжал гладить его член. И я испытал настоящий ужас, когда наконец встретился с его насмешливым взглядом. Алва смотрел прямо на меня, а я не отворачивался и продолжал надрачивать ему. Его неодобрение моими действиями было очевидным, но я уже загорелся идеей доставить ему удовольствие. Меня даже не смущало отсутствие опыта. Страх его разочаровать, как я делал это всегда, был силён.
— Что ты делаешь? — дыхание срывалось, а в глазах была ярость. Это вызывало смущение.
— Можете просто полежать тихо? Я и так чувствую себя неуверенно.
Тогда он накрыл мою руку своей, останавливая нерешительные движения.
— Если ты не уверен, уходи! Не заставляй себя. Мы друг другу ничем не обязаны.
Мне нечего было ответить. Эр Рокэ как обычно приведёт тысячу аргументов, а я не сдержусь и огрызнусь. Всё перерастёт в ссору.
Что ж, Скалы не отступают, они прут напролом. Арамона сказал, что у меня всё ещё горячее дыхание, а значит, я мог согреть его плоть. Я двинулся вниз, ведь Рокэ не отпускал моей руки, лёг рядом и лизнул вялый член. Тот качнулся, словно подтверждая, что ему нравится, и я начал вылизывать его с большим усердием.
Горько и солёно. Мне даже нравилось. Нравились и пальцы, перебирающие мои волосы так знакомо, то путая их, то с силой сжимая на затылке.
— Ричард… — выдохнул Рокэ, и я, понимая, что отвечать не обязательно, продолжал лизать.
Но он снова позвал меня:
— Ричард, открой рот.
Глубокий голос был так красив, что, казалось, я уплывал.
Подчиниться было так приятно. Я дал члену скользнуть в мой рот. Сжал плотнее сухими губами и двинул головой. Я сосал, и мне нравилось, что он становится больше прямо у меня во рту. Твёрдость, незыблемость…
Что за бред у меня сейчас в голове?..
Подумать только, чем сейчас занимается… а кто? Кто я?..
Алва начал двигать бёдрами навстречу, с непривычки я начал давиться, пытаясь впустить его глубже. Леворукий, зачем же так глубоко?.. Конечно, вряд ли меня могло вырвать. Просто нечем, но было удивительно, как реагировало моё тело. Меня заводила эта грубость. От одной мысли, что Алва трахал меня в рот, у меня у самого начало всё оживать.
Решив, что с меня хватит, Рокэ отпустил мою голову, и я согнулся в кашле возле него.
— Впервые?
Я не помнил, впервые это у меня или нет, но всё равно покраснел. Вряд ли я доставил ему много удовольствия, но сдаваться не собирался. Пусть это вышло неумело и неловко, но может быть, для меня самого будет запоминающимся. Кто знает, может однажды ставший незнакомым Алва, вспомнит юношу, что забирался к нему в окно и скрашивал одинокие ночи.
А дальше я избавился от штанов и белья, оставив рубашку. Показывать Алве то, что скрывалось под ними, мне не хотелось до ужаса. Смущённо опустил глаза и принялся рассматривать член, который мне следовало оседлать.
Я вновь забрался на Рокэ, перекидывая одну ногу через бедро. Мотнул головой, чтобы избавиться от лишних мыслей, ведь я уже принял решение. Встретился со взглядом, полным вожделения, и понял, что уже не отступлю.
Алва положил ладони на мои бёдра и начал успокаивающе их поглаживать. Я был благодарен за то, что он не торопил.
— Ты же не собираешься на сухую? — внезапно спросил меня Рокэ, и я пару секунд непонимающе смотрел на него. А можно как-то ещё?
Алва, кажется, прочёл мои мысли, потому что широко улыбнулся и прикрыл ладонью глаза.
— Повезло с девственником!
И уже спокойней:
— Мог бы стащить внизу какую-нибудь склянку с маслом.
Его слова грели душу: прогонять меня не собирались.
— Вы не против? — я слишком боялся отказа.
— Нет. Но лучше… — Алва собрался приподняться, и мне показалось, что сейчас меня скинут, и придётся убраться из комнаты.
— Лежите! — я толкнул его на подушку, прижал плечи и на всякий случай сжал его бёдрами. Твёрдый ствол скользнул между моих ягодиц, и я услышал невольный стон Рокэ.
Если всё будет делать Алва, то какая это благодарность?
— Юноша, просто смочите палец слюной и растяните себя, — приказным тоном произнёс Алва. — Это уже превращается в пытку.
Сначала я хотел ответить, что не собираюсь делать подобные вещи, но через секунду понял: без этого не обойтись. Но теперь я чувствовал себя шлюхой, забравшейся в комнату герцога, ведь своим телом я пытался выторговать хоть немного теплоты. Потому, что у меня не осталось никого, кроме Алвы.
Пока я облизывал и сосал свои пальцы, он смотрел и часто дышал, поглаживая мои оголённые бёдра. Я осторожно стал вводить в себя один палец, наклоняясь ближе к нему, в смущении заглядывая в глаза, пытаясь понять, нравлюсь ли ему. Но такого нетерпения не ожидал.
— Я помогу.
Герцог, плюнув на пальцы, потянулся к раздвинутым ягодицам. К моему пальцу присоединился палец Рокэ, и я замер, привыкая к новым ощущениям внутри себя. Как оказалось, привыкнуть было несложно, если расслабишься. И уже не так страшась соития, я направил головку ко входу и медленно начал насаживаться.
Алва зашипел. Мои неумелые и неловкие движения причиняли боль нам обоим. Ещё никогда я не чувствовал себя таким дураком.
Теперь боль была спасением. Я желал её, я хотел себя наказать. Но и злился, что был неспособен удовлетворить всего одного. Мне следовало расслабиться и двигаться не так резко, но всё казалось таким незнакомым и неприятным, что я начал кусать губы до крови.
— Тебе больно.
— Мне нравится боль.
Врал, конечно, но главным для меня было, чтобы ему было хорошо.
— Если ты хотел, чтобы мне нравилось, то мне не нравится.
Прямолинейность Алвы задевала. Хотелось разрыдаться, покаяться, но я пришёл не за этим и упрямо продолжал истязать себя, вскрикнув, когда он до боли сжал мои бёдра, не позволяя двигаться. Невыносимая теснота внутри начинала сводить с ума. Боль было легче переносить, когда я двигался. Я уже и сам не слишком понимал, зачем это делал. Может, происходящее было куда нужнее мне, чем самому Алве. Как странно, в мир горячих меня возвратила именно боль.
Алва обхватил мой немного напряжённый член и легко провёл по нему. Я вздрогнул, сжал его внутри, и это вызвало стон у обоих.
— Не трогайте… Это неправильно…
— Вот как? — смешок. — Сначала соблазнил меня, оседлал… Уж не знаю, почему ты этого так желаешь, но хотел бы узнать… — Рокэ сжал мои яички, и я заёрзал на его члене, даже не представляя, что может быть так хорошо.
Я видел, что он теряет терпение. Алва схватил моё запястье и, дёрнув на себя, заставил лечь сверху. Крепко обнял и накрыл губами мои губы. Его поцелуй оказался жадным и невероятно живым. И я захотел урвать для себя эту жизненную силу, эту страсть, эту жгучую теплоту.
Я ёрзал всё сильнее, мне хотелось одного: потереться о тёплый живот своим членом, насадиться глубже, чтобы прекратить ноющее ощущение внутри. Отвлекая меня поцелуями, он добрался пальцами до ложбинки между ягодицами, широко развёл их в стороны, растягивая мою дырку, присоединяя к своему члену ещё и палец. Я не выдержал, застонал, но не от боли, а от мучительного удовольствия, и тут же разочарованно выдохнул в его губы: он резко выдернул палец. Я хотел, чтобы Рокэ взял меня.
Алва хотел того же. Ждать он был не намерен, уложил меня на спину и навис сверху. Легко мазнув поцелуем по губам, сел в ногах, схватил меня за щиколотки, а затем широко развёл ноги в стороны, бесстыдно раскрывая перед собой. Он мог видеть и мой набухший, лежащий на животе член, и раскрытую дырку, которая сжималась и пульсировала. Но не это взволновало меня так сильно, а рубашка, которая задралась слишком высоко, сбиваясь на животе. Алва заметил бинты и заглянул мне в глаза, а я смущённо поспешил опустить подол вниз. Самым страшным для меня было не вторжение, не смущающая открытость, а то, что он мог увидеть, что я больше не принадлежу миру живых. Увидеть отвратительную, уродливую дыру в боку.
— С тобой точно всё будет хорошо?
— Да, это ничего не значит, — я сжал края рубашки у себя на животе. Что, если синяя кровь поднялась выше бинтов, и он всё поймёт?
Алва попытался стянуть её с меня, но я упрямо держался за подол.
— Думаешь, я устроен по-другому? Тебе нечего стесняться.
— Это не самые лучшие яблоки в Талиге.
Рокэ громко расхохотался, а затем лёг на меня и прижался к моим губам, целуя с таким удовольствием, что я вновь расслабился под ним. Мне стало плевать на рубашку. Если ему хотелось, чтобы я был обнажён, то я просто дам то, чего он хочет.
Ещё одна бесполезная тряпка полетела на пол, и я с наслаждением и восторгом прижался к Рокэ, чувствуя его губы везде: на шее, плечах, на животе…
— Ричард, ты такой…
Я не понимал, что он хочет сказать, это было слишком не похоже на него. Но откуда мне знать, какой он… Всё казалось таким удивительным.
Алва снова надавил на края моей дырки, и головка его члена начала проникать внутрь. Я выгнулся, когда он вонзился до упора. Задыхаясь, царапая ему спину, я прижимался ближе, с охотой насаживался сам. Чувство пустоты сменилось жгучим наслаждением.
Алва не собирался больше сдерживаться и начал двигаться сильно, жёстко, заставляя меня метаться по постели, рвать простыни и забывать всё.
Вместе с переполнявшими меня чувствами накатило что-то страшное.
— Назови… моё имя…
Кажется, я снова забыл.
— Ричард… Ричард… — повторял он, и только это не позволило мне забыть себя окончательно…
Алва спал рядом, перекинув руку через мою талию. Я лежал с закрытыми глазами и не шевелился. Сон не приходил ко мне с тех пор, как я умер. Мёртвым не нужен сон. Не нужна еда. Ни удовольствие, ни имя. Скоро у меня исчезнет даже это. В тишине стук сердца Алвы был невыносимым громким, а своё я и вовсе перестал слышать. Наверное, пора было уходить. Скоро рассвет, а Алва так и не изменил привычку вставать рано.
В темноте я начал искать свою одежду, наткнулся на зеркало и в ужасе уставился на своё отражение. Синие и чёрные кровоподтёки поднимались всё выше по груди, уходили на плечо, раскрашивая левую руку страшными узорами. Бинты не смогут скрыть это, если только не обмотаться ими полностью.
Как же быстро… И как страшно. Я снова умирал — во второй раз.
Что я вообще такое?
Боясь разбудить Рокэ неосторожными движениями, я то и дело косился на него, пока одевался. Стук его сердца был оглушительно громким, и я постоянно пытался стряхнуть с себя наваждение, желание подойти к нему и прижаться к живой плоти. Меня тянуло к этому теплу. Я видел, как в нём течёт горячая кровь.
О чём я вообще думал, когда забрался в его постель? Рубашку снял! Алва мог догадаться в любой момент. Нужно было уходить, исчезнуть из его жизни навсегда. Я крепко сжал руки в кулаки, прогоняя желание в последний раз коснуться его. И решил больше не возвращаться.
Я знал, что разбудил его, когда уходил через окно. Не попрощался, не оставил записки, намереваясь просто исчезнуть.
Мысль о том, что нам больше не встретиться, причиняла боль. Если я и увижу его когда-нибудь, то не вспомню. Ледяные слёзы потекли по щекам, и я бросил последний взгляд на флигель.
Что-то говорило, что я не должен бросать его в таком состоянии. Чувство тревоги, поселившееся в моём сердце при встрече с Циллой, стало сильнее. Я пытался уехать, но раз за разом разворачивал Пегую кобылу к деревне, кружа по окрестностям. Меня звала Королева, но я был так подавлен, что не отвечал. Скорее всего, всё будет, как всегда. Она примется визжать, бросаться грязью, называть меня «своим» и «предателем». Слушать очередные мерзости не было никакого желания.
Через какое-то время зов прекратился, и головная боль прошла. Но тревожно было по-прежнему. Как и раньше, это чувство возникло, когда я приближался к деревне. Там будто что-то росло и множилось. Разрасталось, как какая-то зараза. Чем бы это ни было, оно мне не нравилось, но будоражило кровь, даже такую холодную, как у меня.
Волнение в деревне росло. Люди взялись за факелы и вилы. В руках некоторых были топоры и молотки, а иногда даже и шпаги, пусть и не самой хорошей работы. Они все направлялись к дому, стоявшему на отшибе.
Я никогда не видел такого. В Октавианскую ночь было не так страшно, как сейчас. Но тогда спасение пришло неожиданно, там был Рокэ. Рокэ… Как я мог забыть? Он всё ещё там.
— Пойдёшь спасать? Думал, ты ненавидишь, – раздался за плечом голос Арамоны.
Было непонятно, что он тут делает.
— Я не ненавижу, — ответил я. — Я уже не могу вспомнить, из-за чего так злился на него раньше. Я мёртв, мне остались лишь сожаления. Не хочу, чтобы он стал таким же.
— Оно растёт. Оно уже здесь. А они скоро придут. Он не сможет скрыться. Он теряет время.
— Я предупрежу его.
Развернув кобылу к старому дому, я помчался к нему.
Войти не получалось. Едва удалось привлечь внимание хозяйки и заставить произнести моё имя. Я поднялся по лестнице, как просил когда-то Алва.
Только вот говорить прямо с порога, пожалуй, не стоило.
— Вам нужно бежать. Вас убьют.
Алва нахмурился, раздумывая, пустить меня или нет.
— Кто? О чём ты? Прошла неделя, я думал, что ты больше не появишься. Я спрашивал о тебе, но хозяйка не знает, кто ты.
— Вас убьют, вы слышите? Уходите. Вы не проживёте долго, если останетесь.
— Я не собираюсь уходить, — Рокэ отошёл в сторону, позволяя войти.
Что-то во взгляде Алвы говорило, что мне не верили и не доверяли. В конце концов, я всего лишь странный парень, который лазает в окна. На его месте я тоже не доверял бы незнакомцу.
— Вы мне не верите. Но это правда, вы…
Внезапно Рокэ положил ладонь мне на голову, ероша волосы.
— Спокойно, Ричард. Не стоит переживать. Ты болен. Наверное, тебе просто стало хуже. Меня никто не преследует.
Он ласково коснулся пальцами моей щеки, провёл по ней, кажется, удивляясь, насколько она холодная.
— Хозяйке нужно лучше присматривать за своими гостями. Тебе не следует гулять так поздно и в такой холод в лёгкой одежде.
Как же бесило это снисхождение в голосе. Уж лучше бы он рассмеялся, прогнал, как обычно. Но это будет мой Алва! По крайней мере, я смог бы сказать, что пытался.
Рокэ прошёл к столу, плеснул из бутыли в бокал уже знакомую кислятину, а потом протянул мне.
— Пей.
— Нет же… — я отмахнулся от бокала. Как это глупо. Глупая смерть. Это совсем ему не подходит! — … вы меня совсем не слушаете. Вас убьют! Сколько мне ещё повторять? Они знают, кто вы, поэтому и хотят покончить с вами.
— Не кричите, юноша. Могут подумать, что мы с вами ссоримся.
В его глазах было лишь сочувствие. Почему он мне не верит?
Конечно, деревня слишком далеко. Для обитателей этого дома я был всего лишь больным.
Это было безнадёжно: я не мог увести его силой.
— Ричард, — Алва поставил бокал на стол и подошёл ко мне вплотную. Он никогда ещё не смотрел на меня с такой заботой, с такой мягкой и доброй улыбкой. А его руки, коснувшиеся меня, были почти невыносимо горячими.
Рокэ лихорадочно водил ладонями по моим бокам, спине, заднице. Как же волнительны были и наша близость, и его жар. Как только я мог пустить свою жизнь вразнос из-за своей лжи?
— Их много, они заразны… — не унимался я.
Одной рукой всё ещё прижимая меня к себе, Алва стал рыться другой в коробке на столе. Выудив из неё пару склянок, открыл их и вылил содержимое в тот же бокал. Рокэ хлебнул из него, наполняя вином рот, и прижал меня сильнее, не позволяя отстраниться. Другой рукой схватил меня за волосы на затылке, и я просто потерял дар речи от изумления, когда он раскрыл мои губы и стал вливать в меня содержимое своего рта. Я не собирался это глотать и старался выплюнуть. Тогда он задрал мою голову, и встал вливать вино мне в глотку, пока в бокале ничего не осталось.
— Сейчас ты уснёшь. Когда успокоишься, мы спокойно поговорим.
Я оттолкнул его от себя. Не ожидал, что мне вот так начнут вливать маковую настойку.
— Рокэ, — мой голос дрожал. — Я не усну! Уже никогда!
— Не кричи.
— Мы потеряем время. Здесь тоже будут враги, — я пытался увлечь его за собой, но он не поддавался.
Рокэ устало провёл пальцами по глазам. Кучка дров развалилась под пожирающим их пламенем, и тени в комнате дрогнули. Дрогнул и открывший глаза Алва. Сначала я подумал, что он смотрит на меня, но его взгляд был устремлён мне за спину. На мгновение в комнате повисло молчание. А потом послышался шёпот:
— У тебя нет тени.
Нет? Я даже не задумывался о такой мелочи. Разве нельзя без неё? У меня есть душа! Я живой!
В голове у меня раздался такой пронзительный визг, что я зажмурился и закрыл уши руками. Той, что я поклялся в верности, угрожала опасность.
Цилла звала меня, своего Короля.
Похоже, Алва тоже чувствовал себя плохо и сжимал пальцами виски. Кажется, он мучается от сильной головной боли.
Он то и дело шептал про выходцев и тропы.
— Вы вспомнили?
— Ты… выходец?
— Возьми меня за руку и назови по имени.
Я по-прежнему слышал голос своей Королевы, а протягивал руку ему.
Жизнь Рокэ зависела от моего решения.
Я выбрал.
Нужно только найти тропу. Дурная смерть…
Наконец он стиснул мою ладонь напряжёнными пальцами, словно подавляя желание вырваться, и произнёс моё имя. Я с облегчением выдохнул и решительно потянул его за собой.
— Мы уходим. За мной…
Мы спустились по винтовой лестнице. Тьма поглотила нас, и я пошёл сквозь неё. Я всё сильнее сжимал тёплую руку, боясь, что потеряю его по дороге. Я мог видеть, как образовалась эта тропа, и какие смерти нам следовало увидеть прежде, чем мы ушли достаточно далеко. Под ногами оказались астры, дальше — роскошный особняк. Стало заметно теплее, мы были уже не на севере. Это юг.
Вновь стало холодно, и мы закончили своё путешествие.
Я с неохотой отпустил тёплую руку эра. Пришлось отпустить. Я всё ещё нужен был в другом месте.
— Иди. Там ждут.
По глазам Алвы было понятно, что случившееся начало пробуждать его память. Он кивнул и пошёл по дорожке.
— За жизнь… — повторил я тост. — Живите, эр…
Не помню его имя…
Рокэ резко развернулся и, будто что-то вспомнив, посмотрел на меня.
— Ты…
Я не стал ждать и вернулся на тропу, чтобы отправиться к своей Королеве. Но зова больше не было. Стояла поистине мёртвая тишина.
— Она ждала тебя! Но предательство у тебя в крови, — Арамона как всегда появлялся внезапно. — Бедная моя кровиночка, моя малютка.
— Я выбрал. И выбрал правильно. Мне не о чем сожалеть.
Арамона не простил мне этого выбора. Удар — и… моё тело начало распадаться…