Без названия

А что если Норрингтон согласился на предложение Дейви Джонса и стал членом его команды. Потом проклятого капитана благополучно убили, а его место занял Тернер. Команда, в том числе и бравый командор, обрела человеческий облик. И Уилл решил проявить благородство и предложил отпустить Норрингтона. Но командору некуда идти, его никто не ждет на берегу и он остается. А дальше десять бесконечно долгих лет, долгих для Уилла. Остальным все равно. Норрингтон хороший моряк, и когда, через пару лет срок службы предыдущего первого помощника заканчивается, его место занимает командор. Десять лет спустя капитан Тернер снова сходит на берег. Элизабет дождалась его, но они чужие друг другу. И Уилл возвращается на Летучий Голландец еще до рассвета. И снова бескрайние просторы, души погибших в море и одиночество. Живет Тернер только потому, что есть долг, а умереть невозможно. Но если Дейви Джонс не был человеком, то Уилл Тернер все еще им остается. Если Дейви Джонс мог преспокойно забыть о некоторых физических потребностях, то молодое человеческое тело Уилла Тернера забывать не хочет. И однажды Норрингтон входит в каюту капитана, и застает его в довольно интимный момент. И забывает, зачем пришел. Его завораживает вид Уилла, ласкающего себя. Тернер лежит на койке. Из одежды на нем только расстегнутые приспущенные штаны. Голова запрокинута, так что видна крепкая шея. Губа закушена. Глаза зажмурены. Нога согнута в колене, а тело выгнулось дугой. Капитан Летучего Голландца красив. Черные волосы, загорелая кожа, которую ничуть не портят шрамы, сильное, такое притягательное сейчас, тело. Все это Норрингтон видел и раньше, но воспринимал Уилла, как соперника. Но сейчас им уже нечего делить. И нравы на Летучем Голландце достаточно свободные в этом плане. Ведь женщин здесь нет, а человеческие тела требуют своего. Но только Норрингтона до этого момента никто не привлекал. А сейчас Джеймс сам не понял как оказался возле койки. Его рука ложится на руку Тернера. Карие, почти черные, глаза капитана распахиваются. Но ощущения слишком острые, чтобы Уилл мог что-то сделать. Другой рукой Норрингтон касается шрама на загорелой груди. Это даже не ласка, просто прикосновение. Но его хватает, чтобы бросить Уилла на грань. Он кончает с хриплым стоном. А Джеймс медленно разжимает ладонь, подносит к лицу и слизывает семя, по-прежнему глядя в глаза своему капитану. А потом так же очищает руку Уилла, не прекращая поглаживать шрам. Норрингтон ждет реакции на свои действия, но ее нет, и лишь долгую минуту спустя Уилл поднимает руку. Его пальцы запутываются в волосах командора, заставляют наклониться. И поцелуй, как водоворот, затягивает обоих, заставляет забыть обо всем. Уилл полностью отдает контроль Норрингтону и позволяет делать с собой все, что угодно командору. А после, когда они лежат рядом и голова Уилла покоится на плече командора, Тернер произносит одну единственную фразу: — Капитан, по-прежнему, я. А Джеймс просто кивает. Его все устраивает. С этого момента Норрингтон проводит в каюте капитана больше времени, чем раньше. Команда естественно знает об этих отношениях, хотя за пределы каюты они не выносятся, но и Уиллу и Джеймсу на это плевать. Да и кто осмелится осуждать капитана? А Билл Тернер, единственный, чьим мнением дорожит Уилл, тоже не вмешивается, только как-то незаметно переносит часть отцовской заботы на Норрингтона. А когда приходит время капитану «Летучего Голландца» снова сойти на берег, вместе с Уиллом идет Джеймс. И они просто гуляют по берегу, наслаждаются ощущением суши под ногами и запахами тропического леса. А на рассвете они сидят на скале: Норрингтон — прислонившись спиной к камню, а Уилл — между его колен, откинувшись на широкую грудь командора. Они любуются началом нового дня. И пальцы Джеймса уже привычно поглаживают шрам на груди Уилла. Любовь ли это или просто необходимость друг в друге, они не знают, и им все равно. Но долг больше не давит на плечи капитана «Летучего Голландца» тяжким грузом. А его первый помощник больше не тяготится воспоминаниями и одиночеством. И лежащая впереди вечность и бесконечность моря больше не пугает ни одного из них. А Прихолоп Билл в редкие часы отдыха теперь спит спокойнее, зная, что если когда-нибудь он уйдет с «Летучего Голландца», его сын не останется один.

Июнь 2007 года.