Сказание о белой вороне

Третий курс начался феерично. С драки Северуса и Джеймса. Если в поезде возобновились словесные перепалки, то в первый же день после уроков, мародёры напали на Снейпа. Видите ли, им стало скучно. A Авелин поняла, что это был первый раз, когда она видела воочию, как этот бешеный львёнок вместе со своим кучерявым дружком бросали в Северуса заклятия, а третий поощрял это дело своим писком, и Люпин, будь он неладен, делал вид, что всё хорошо. В тот вечер перед ужином, Клер вместе со Смит решили прогуляться по территории замка и обсудить прошедшее лето, которое действительно было отчасти забавным. Авелин с матерью провела почти все три месяца во Франции у бабушки в обществе вейл. И если дома она уже привыкла к смирившимся родителям, бабушке и тёте, то к остальным вейлам, которые постоянно бросали на неё соболезнующие взгляды, она была не готова. Везде, куда бы Авелин ни пошла, был кто-то, кто смотрел на неё так, будто она была смертельно больна. Ещё и её внешность играла кошмарную роль. В отличие от всех родственниц вейл, которые в их роду были исключительно блондинками с голубыми глазами и персиковой кожей, она была их полной противоположностью — чёрные, как смоль волосы, такие же глаза и кошмарно бледная кожа (спасибо, дедуль!). Да ещё, как- будто насмешка со стороны родителей, — Авелин Бланш, маленькая белая пташка. Чёрт побери, белая ворона, а не вейла! Это всё раздражало и угнетало целое лето, но потом, когда она уже возвращалась домой, девушка вдруг осознала, что ей наконец-то стало всё равно. Абсолютно. Есть эти чары или нет. Какая разница? И только какая-то часть души тихонько шептала: «Е-е-есть…». Подруги вышли на берег озера, любуясь заходящим солнцем и наслаждаясь тёплым ветерком, который, словно вуаль, нежно окутывал кожу. Сумеречное небо было усеяно облаками розовато-шафрановыми в отсвете заката. Девушки сели на траву, весело болтая и щебеча о чём-то неважном. Мари жевала шоколадную лягушку, которая осталась после поезда. Вокруг них отдыхали, сидя и лежа на густой траве, ученики Хогвартса, которым хотелось подышать вечерней прохладой, вытянуть руки и ноги после первого учебного дня и просто поболтать. — Смотри, — вдруг сказала Смит, повернувшись в другую сторону, откуда слышались какие-то не совсем разборчивые крики. — Опять львята напали на чёрную змейку. — Что? — спросила девушка, вскакивая на ноги и отчаянно понимая, кто эта змейка. Действительно, мародёры начинали бросать в Северуса заклинания, весело хохоча, и подбадривая друг друга. Сволочи. Четверо на одного, ну хорошо, трое на одного, и всё же… И это благородство? Лишь жалкая пародия на него. -Ави? — удивлённо воскликнула её подруга, быстро вскакивая на ноги. Не зная, что делает, Клер побежала, попутно доставая из рукава свою грабовую палочку. Её раздражало. Её всё это раздражало. Нет, она была в бешенстве. Первобытном и натуральном бешенстве. В таком бешенстве, что даже не замечала ничего и никого на своём пути. Люди благоразумно не решались препятствовать ей. Даже Мари просто шла позади неё, не говоря ни слова. Какие-то мальчишки решили, что они лучше кого-то. Вздор! — Эварте Статум! — услышала Авелин на подходе к этой четвёрке, а затем глухой шлепок, как будто уронили бочку с глазами угрей, видимо это был Северус, а хохот, последовавший за этим звуком, был тому подтверждением. — Нюниус, вставай! Захлестнувшая волна гнева, погасила любой поток мыслей в голове. И остался только праведный гнев, который продолжил управлять и телом, и словами, вылетавшими, как будто на автомате. — Мимбл Вимбл! — произнесла Клер, вырисовав палочкой круглую закорючку, направленную на Поттера, который был главой их поганой шайки. Аспект неожиданности сыграл свою роль, а в купе с заклинанием, произвел должный эффект. Джеймс, округлив глаза, застыл (так же, как и его шайка), прямо смотря на девушку, а затем поднял палочку и, махнув ею, произнес что-то невразумительное. Это был её шанс вывести из строя ещё и Блэка, такого же сумасшедшего и чистокровного парня. — Коньюктивитус! — зло произнесла, почти что выплюнула Авелин, легко взмахнув палочкой, рассекая воздух. Красная вспышка света вырвалась из палочки, обволакивая Блэка и Поттера красным облаком пыли. У Сириуса было ощущение, будто его погрузили в тёмную, без единого лучика света, комнату. Он, как молодой бык, пытающийся сбросить наездника, начал бросаться «остолбеней» во все стороны, в попытке попасть в ненормальную вейлу, что так бесцеремонно взбесилась. Не понятно, от чего! -Отключись! — тихо произнесла Мари, взмахнув палочкой, пока её подруга не решила долбануть его ещё и молнией. В следующий момент Сириус резко почувствовал неумолимую тягу ко сну и прямо там, на траве, свалился, забираясь в приятные объятия Морфея, пока его тело безвольно скатывалось с небольшой возвышенности к берегу озера, Поттер бесцельно бродил, иногда, спотыкаясь, падал на колени в попытке произнести хоть что-то похожее на слово. Люпин и Петтигрю не решались подойти и помочь друзьям. Они так же, как Авелин с Мари, стояли и смотрели друг на друга, держа наготове волшебные палочки, чтобы, в случае чего, суметь отразить новый удар. Северус, поморщившись от боли в голове, открыл глаза, натыкаясь взглядом на первые звёзды, хотя было ещё светло. Парень притронулся рукой к брови, которая неприятно пульсировала и пекла, — кровь. Разбил бровь. Чёрт бы побрал, этого Поттера… Снейп с трудом поднялся на локтях, как вдруг перед ним на колени упал Поттер, говоря что-то совершенно несвязное, его палочка лежала позади него, а он, как будто слепой, шарил руками по траве, наверное, в поисках…палочки? Мерлинова борода, что с ним? Парень, всё ещё злясь на Джеймса и не понимая, что с ним происходит (да и вообще от греха подальше), взмахнул волшебной палочкой и быстро произнес: «Остолбеней!». Сохатый словно осветился каким-то красноватым светом и упал навзничь, больше не шевелясь. От удивления Северус вскочил на ноги, немного пошатнувшись, он всё же устоял и схватился за голову, запустив пятерню в волосы. Когда зрение сфокусировалось, он заметил ещё и Блэка, лежавшего у кромки озера. «Что происходит?» — пронеслось в голове у Снейпа, когда он посмотрел на других учеников, которые, не отрываясь, смотрели совершенно в противоположную сторону. Небыстро повернувшись, так как кружилась голова, он увидел Авелин с её подругой, кажется, Мэри… Фигура девушки стояла в боевой стойке, держа палочку.Готовая вот- вот кинуться в дуэль, она тяжело дышала, её грудь под белоснежной рубашкой медленно вздымалась и опускалась. Взъерошенные волосы от чего-то блестели и ниспадали волнами (хотя обычно они были прямыми, как солома), на щеках играл агрессивный румянец, губы были алыми, словно сок земляники, а её глаза воинственно светились. Северус подумал о том, что Клер сейчас напоминала ему разъярённую богиню. И была прекрасна, как богиня. Он заворожено, так же как и остальные, смотрел на Авелин, и почему-то у него появилось чувство (непонятно откуда) и даже крайняя необходимость, пойти обнять эту… девушку. Девушку. Она уже девушка. И, кажется, он уже сделал шаг к ней навстречу, но тут прозвучал грозный голос профессора МакГонагалл: — Что тут происходит? — наваждение как будто спало и все посмотрели на женщину в зеленых одеяниях, — Всем опустить палочки! — черноволосая опустила своё оружие только тогда, когда с Люпин с Петтигрю опустили своё. Все молчали, стояла такая тишина, что было слышно, как кричит сова в лесу. — Мисс Смит, мисс Клер не потрудитесь ли объяснить, что происходит? Видимо, джентльмены позабыли, как это делается. — Конечно, мадам, — холодно и деловито произнесла девушка, всё ещё сверля взглядом своих противников. — Я восстановила справедливость и помогла своему другу. — Я вас не понимаю, мисс… — хоть и строго, но как-то растерянно произнесла Минерва. В это время к Северусу подбежала Лили, беря его лицо в руки и наклоняя поближе к себе, чтобы оглядеть рану. Авелин не слышала, что Эванс там ему говорила, но видела его лёгкую и нежную улыбку, предназначенную специально Лили. Рыжеволосая подула на рану, а затем полезла в сумку, доставая пузырёк с, скорее всего, чем-то заживляющим, и легонько начала втирать в саднившую бровь. Что-то в душе сжалось, заставляя отвести взгляд, сжать ладони в кулаки и понести ответственность за свои поступки, но не сейчас… А ведь если бы она не отвела так быстро взгляд, то увидела, как Северус легонько, так, чтобы не обидеть рыжеволосую, отводит её руки от своего лица и с не скрываемым восторгом смотрит на Авелин. — Профессор, я думаю, сейчас лучше помочь, в некотором роде, и пострадавшим, и виновникам одновременно, — МакГонагалл вновь хотела что-то сказать, но Авелин сказала это за неё: — А нам вчетвером стоит пойти к директору и принять должное наказание. — Верно, мисс Клер, только впятером, — осуждающе сказала Минерва, когда собралась с мыслями и, осмотрев поле «боя», намекнула на Северуса. Ави же подавила в себе болезненное желание повернуться и вновь взглянуть на друга. Кивнув двум крепким мальчишкам, МакГонагалл попросила: — Помогите отнести мистера Поттера и мистера Блэка в больничное крыло. Черноволосая девушка стояла на месте, она словно вросла в землю, не могла оторваться, сделать шаг. Мари тоже стояла, как приклеенная, и обе не могли отвести взгляд от тел, которые ребята уносили к мадам Помфри. Неужели это она натворила? Клер горько усмехнулась, смотря вслед профессору, которая, кудахтая над телами, шла в больничное крыло. Кто-то ткнул Авелин в спину, и она сделала всё-таки несколько шагов непослушными ногами и обернулась, эта была Мари. Смит с выражением упрека устремила на подругу свои огромные глаза, но ничего не сказала, а лишь испустила глубокий вздох, качнув своими короткими, подстриженными под каре, каштановыми волосами. До кабинета директора они дошли вчетвером и в полнейшем молчании. Северус куда-то пропал… и Лили тоже. Петтигрю хотел было пошутить по поводу пропажи «Нюниуса», но был жестоко перебит сердитым взглядом чёрных глаз Авелин, после чего собственно и было установлено внегласное правило о сохранении тишины. Принца-полукровку они встретили возле входа в кабинет директора, он стоял уперевшись спиной в стену. Его отросшие за лето волосы скрывали глаза и частично профиль, падая тёмными прядями на лицо. Отчего-то сердце Авелин пропустило пару ударов, когда парень повернулся к ним на встречу, смотря прямиком в глаза подруги, такой холодный, бесстрастный и серьёзный, чёрт бы его побрал, а дементор поцеловал! К лицу девушки прилила кровь то ли от волнения, то ли от Снейпа, то ли от злости и на себе, и на Северуса! А что? Он так же виновен в её состоянии! Вот только пока не понятно, каким образом… Дамблдор встретил их пятерых в своём кабинете, как всегда предложив сладость, в этот раз были лимонные дольки. Авелин, нервно сглотнув, отказалась от сладостей, так же, как и Северус, стоявший позади неё и дышавший прямиком ей в затылок, в прямом смысле, а не в фигуральном. Девушка так же успела заметить, как он вырос и как поменялся его голос на ещё более приятный бархат, от которого у неё бежали мурашки по коже. — Так что же произошло, дети? — спросил директор, пригладив рукой свою бороду и откинувшись на спинку стула. Ответа не последовало, никто не хотел говорить правду, все уставились кто куда: на пол, на книги, на сладости… Дамблдор лукаво усмехнулся, вставая со своего места и медленно идя в противоположную сторону. Пожилой мужчина подошёл к какой-то широкой и неглубокой чаше, вроде бы каменной, опоясанной резными рунами и инкрустированной драгоценными камнями. От её содержимого исходило какое-то благоговейное серебряное свечение. Вещество постоянно клубилось, поднимаясь парами газа, а затем вновь падало в жидкость, пробегая по воде рябью. Удивительно. — Знаете, что это? — спросил директор, смотря своими голубыми глазами на Северуса и Авелин. Казалось, он задал этот вопрос только им одним. — Нет, профессор, — отчётливо вежливо сказал Снейп своим новым голосом, к которому девушка всё не могла привыкнуть. — Это Омут памяти, — как-то немного печально произнёс Альбус, взглянув на артефакт. — При помощи него можно увидеть воспоминания других, конечно, если эти воспоминания взять из памяти того или иного человека. — Это как легилименция? — спросил черноволосый парень, создавалось вообще такое впечатление, будто в кабинете находится два человека — профессор Дамблдор и Северус. — Верно, мальчик мой, — одобрительно кивнул мужчина и взглянул на девушку, что поедала лимонные дольки вместе с Петтигрю. — Кушайте, не стесняйтесь. — Профессор, это моя вина, — вдруг подал голос Римус, сделав шаг вперёд навстречу пожилому мужчине, чья борода отливала серебром ничуть не меньше, чем луна. — Джеймсу с Сириусом стало скучно, вот они и придрались к слизеринцу. Я не смог их удержать, а дальше… Он вдруг замолчал, покосившись на четверть-вейлу, и как-то напряженно сглотнул. — Я…Директор, это я покалечила тех ребят, — выпалила вдруг черноволосая. В её голосе, совершенно отчётливо слышались нотки отчаяния. — Сначала применила заклятие косноязычия к Поттеру, а затем к обоим коньюктивитус. Альбус в удивлении поднял брови и склонил голову набок, а глаза его заблестели каким- то хитрым блеском. — Что за причина послужила столь вескому поступку? — спросил директор, любящий докапываться до сути вещей. — Мисс Клер? — Я защищала друга, — спокойно произнесла девушка, гордо подняв голову. Тут-то уже настало время удивления двух мародёров, что неуверенно переглянулись между собой, а Мари отчего-то подавилась мармеладом. Бывшие директора на портретах зашептались, и лишь Дамблдор как-то загадочно и одновременно удовлетворенно кивнул. — Это похвально, мисс Клер, весьма оправдывает ученика факультета Пуффендуй. — Оправдывает? — неожиданно охнула женщина, от чего Клер вздрогнула и отступила на шаг назад, врезаясь спиной в Северуса и теряя равновесие, но Снейп немедля схватил её за плечи, не давая упасть. — Альбус, она покалечила двух моих студентов! — Что ж, Минерва, ты права, — задумчиво сказал профессор, проведя рукой по седой бороде. — Мы не приветствуем насилия в нашей школе. — Минус двадцать очков Пуффендую, Слизерину и… — скрипя зубами, МакГонагалл всё же произнесла: — Гриффиндору. — И дополнительные практические занятия у профессора Флитвика, чтобы вам было, куда девать свою энергию и практиковать более полезные заклятия, — согласно добавил пожилой мужчина.- И не забудьте передать мистеру Поттеру и мистеру Блэку, что это так же касается и их. — Конечно, профессор, — откликнулся Люпин, кивнув головой. — В таком случае, можете идти, профессор Флитвик известит вас о начале ваших занятий, — Дамблдор окликнул черноволосую, когда почти все спустились по лестнице, а она со Снейпом ещё не успели этого сделать. — Ах, чуть не забыл, мисс Клер, известите вашего отца, что уроки мракоборца не прошли даром. Северус непонимающе взглянул на девушку, которая, в свою очередь, всячески пыталась игнорировать его. Авелин кивнула, не понимая, откуда директор узнал о занятиях, которые проводил с ней папа, а в ответ получила лишь какой-то одобрительный кивок от Дамблдора и непонимающе-осуждающий от профессора по трансфигурации. Кажется, у кого-то будут проблемы с этим предметом… — Альбус, ты слишком снисходителен к таким происшествиям! — возмущённо сказала женщина в зелёном, когда все ученики вышли из кабинета. — Минни, не наказывать же их за любовь? — со вздохом произнёс мужчина, глядя на подругу поверх своих очков-половинок. — Как причудливо чистейшая, сокровеннейшая любовь принимает во внешней жизни несколько шутовское обличие, что нужно приписать глубокой иронии, заложенной самой природой во все человеческие поступки… — Интриган… — искренне улыбнулась Минерва. Её щёки залил румянец, а в глазах появилась тень печали и счастья одновременно, она вспоминала свою первую любовь — Дугла, магла, сына фермера. Авелин медленно шла по коридору, спешить не хотелось и объясняться с Мари тоже. А вот есть хотелось, в отличие от Смит, ей в кабинете директора было совершенно не до лимонных долек. Когда в сантиметрах от тебя стоит парень, который почему-то заставляет кровь приливать к лицу, а сердце пропускать несколько лишних ударов, о еде думается меньше всего. — Ави… — раздался позади неё голос друга, вынуждая обернуться и всё же посмотреть ему в глаза. — Не нужно было этого делать. А у него отросли волосы. — Ясно, — сухо бросает девушка и идёт в сторону кухни, чтобы попросить еды у эльфов, которые поворчат, но не откажут. Она слышит, что он идёт за ней, шурша своей мантией, а ещё у него шаги более тяжелые, но в тоже время и более мягкие, как у принца. Хах! Какая ирония! Так, нет, всё, прочь подальше от Северуса и его шагов, пусть идёт к своей Эванс, а она за едой. Да, точно есть! Что она хочет? Может пудинг? Самое время заесть своё горе чем-то сладким. Мороженое? Да! Точно, шоколадное с миндалём или всё же черничный пирог? — Хватит убегать! — неожиданно рявкает Снейп, хватая её за руку, и прижимает к стене на удивление мягко, хотя она ожидала удара спиной. Склонившись над Авелин, он уперся руками об холодную стену по обеим сторонам от её тела, чтобы она опять не сбежала. В его взгляде не было и намёка на гнев, но сквозило раздражение и волнение. — Северус, — бесстрастно говорит Клер, и впервые за этот вечер действительно смотрит в эти туннели, вглядываясь в их темноту. — Если ты не заметил, то мне ничего не стоит применить на тебе какое-нибудь новое заклинание, которое я вычитала в папиной книге. — Что произошло, Авелин? — Снейп настойчиво гнёт свою линию. «Эванс произошла!» — отвечает мысленно девушка, но вслух ледяным тоном произносит лишь: — Не понимаю, о чём ты, вроде всё в порядке, — как можно небрежнее бросает она, словно не чувствовала давящего чувства ревности. О, Мерлин, она такая собственница в плане людей! — Ты не отвечала на мои письма, — произносит парень, видя, как на девичьем личике одна эмоция сменяется другой. — Ты писал мне? — удивлённо и хрипло произносит девушка, как всегда в нужный момент голос её подводит. — Я была во Франции, гостила у бабушки, а когда приехала домой, оставалась неделя до начала учебного года, и мне было как-то не до почты особо, тем более, ты же никогда не пишешь, вот я и… — Я понял. Он как-то смущённо убирает руки от стены и бросает странные взгляды на Авелин, как будто видит её впервые. Но нет. Это всё та же девочка, которую он повстречал на первом курсе. Снейп поспешно прощается, бурча что-то про завтра. И вот Авелин видит его спину в белой рубашке, удаляющуюся в относительной темноте коридора, и какое-то странное ощущение потери и недосказанности резко начинает одолевать её. «Сегодня всё равно неправильный день!» — проносится мысль в голове у Клер так же быстро, как она догоняет этого черноволосого парня и кидается ему на шею, обнимая друга. — Я скучала, — нежно и отчаянно выдыхает Авелин, обдавая его ухо жаром своего дыхания, когда чувствует его руки на своей спине в ответном объятии. — Мой милый, милый друг. — Я тоже.