Разные

       — Роза!        — Да?        Ослепительная улыбка, которой она одарила, повернув голову, на миг заставила Дэвида забыть о необходимости дышать. Уж сколько раз молодой ассистент продавца магазина женской одежды клялся себе, что не будет заглядываться на свою юную начальницу, сколько раз повторял про себя, что пора бы прекращать со всей этой любовной лихорадкой — все без толку. Стоило ей только улыбнуться, Дейв терял рассудок.        — Ты сегодня очень красивая. Даже красивее, чем обычно.        — Спасибо, Дейв. Подай мне верхний манекен, пожалуйста — она быстро поправила сбившийся парик на манекене в смешном желтом платье, которое они все не могли продать и прошла к кассе, кладя вырученные только что за летнюю блузу, деньги.        Дейв исполнил просьбу почти мгновенно, когда дело касалось поручений Розы, ему никогда не приходилось заставлять себя ждать. Роза улыбнулась, поправив платье, и он заметил, что она мимолетно взглянула на себя в зеркало, проходя мимо него.        Итак, сегодня мисс Тайлер была не просто красивая, она еще и явно кого-то ждала. Дурной знак. Черт знает почему, но Дейву это очень не понравилось. Внутренний голос, уже давно твердящий ему, что пора брать быка за рога, теперь буквально кричал об этом.        — Слушай, Роза, — нервничая, он облизал пересохшие губы, и выдохнул разом оставшееся предложение, — у меня тут два билета в кино сегодня вечером, и я подумал, может быть, ты захочешь составить мне компанию?        — Ты меня на свидание приглашаешь?        — Ну. В общем, да. Ты против?        Она улыбнулась еще более ослепительно, но покачала головой.        — Не получится, Дейв. Я сегодня уже иду в кино. Я обещала.        — С подружками?        В сердце Дейва все еще теплилась надежда, что это лишь традиционный кино-сеанс в окружении подруг, Марты и Донны, который они устраивали ежемесячно. Почему бы и нет? Роза любила их традицию и никогда ее не нарушала. Или ему просто очень хотелось так себя успокаивать.        — Угу. С подружками, Дейв. Ты же знаешь — традиция.        — О, ну ничего. Как-нибудь потом, ладно?        — Да — с готовностью кивнула Роза. — В следующий раз обязательно.        Она, в общем, вела себя, как обычно, но Дейв все равно волновался, места себе не находил. Роза подливала масла в огонь, складывалось впечатление, будто каждой клеткой тела она кого-то ждала. Дейв знал ее три года, все три года работал в ее магазине, изучил привычки, выучил реакции на что угодно, и готов был поклясться, что Роза ждет вовсе не совместного вечера кино с девушками.        В последнее время (Дейв бы сказал, в последние месяца два) Роза была сама не своя. Он радовался, как ребенок, когда она стала чаще появляться в красивых платьях, которые открывали ее стройные ноги, и ему нравилось, что теперь она часто завивает волосы. Вот только вся эта красота предназначалась явно не ему, и это очень огорчало.        Роза ничего не говорила, на вопрос, появился ли у нее кто-нибудь, только отмахнулась, перешла на шутки, но Дейв и без ее слов все понимал. Самое главное подтверждение своей теории он получил, когда, после прочтения сообщения на телефоне, Роза вдруг начала петь. Нет, не мурлыкать, не напевать, а петь — громко и с выражением. Синатру. Он удивился, спросил, в чем причина такого великолепного настроения, на что Роза крепко поцеловала его в щеку, и, схватив пиджак, выбежала из магазина. Несмотря на то, что до конца рабочего дня оставалось еще почти два часа, Роза больше не вернулась. Это был не просто дурной знак, но катастрофа. Дейв злился и проклинал себя за свою нерешительность. Три года он тайно мечтал об этой девушке, сентиментально вздыхал, смотря ей вслед, но никогда не решался на что-то большее, чем дружеские подтрунивания и прогулка вечером под луной, пока провожал ее домой. И хоть ее мать, Джекки, уже давно дала ему свое благословение, он боялся. Не знал, как открыть Розе своих чувств, когда нужные слова уже вот-вот готовы были сорваться с уст, замолкал. Рядом с Розой он был трусом. Раньше у него были девушки, он бы не мог сказать, что не умеет с ними обращаться, но при виде нее становился застенчивым неловким идиотом, бледной копией себя самого.        Сейчас причин ненавидеть себя стало гораздо больше: Роза явно больше не была свободна, предположение, что она вдруг решила подпустить к себе Микки Смита ближе, было абсурдным (они с Микки были знакомы с детства, выросли вместе, и во внезапность чувств Дейв не верил). Значит, у нее есть парень, другой парень, которого он не знает. И самым паршивым было то, что Дейв даже соперником своим его назвать не мог. У Розы был мужчина, который стал кем-то, а он, Дейв, все еще был никем, бродя рядом с нею три года, словно ежик в тумане. О, как он проклинал себя за свою нерешительность теперь!        Покупателей сегодня, к счастью, почти не было. Обычно с продажей дело обстояло лучше, но, видимо, у всей Вселенной закончились деньги и в магазин даже почти никто не заходил. В любой другой день Дейв был бы весьма расстроен, но сейчас, пожалуй, он был благодарен за это судьбе. Розу тоже такое положение дел вполне устраивало. То и дело он ловил ее взгляд, мечтательный, счастливый, слегка взволнованный, особенно, когда она смотрела на телефон. Звук входящего сообщения, раздавшийся лишь раз за несколько часов, чрезвычайно ее обрадовал. Роза вмиг засияла, ослепляя улыбкой.        Дейв вздохнул, признавая свою капитуляцию. Сам виноват, дурак. Надо было ловить момент, пока девушка была еще свободна. Роза всегда в его понимании была восхитительно красивой, стоило ли удивляться, что ее забрал тот, у кого хватило смелости? Трус. Он корил себя за нерешительность, за то, что вечно делал все не так, за то, что был фирменным идиотом. Красавица, сидящая рядом и с улыбкой смотрящая в телефон вот уже минут пять не отрываясь, могла бы быть его женщиной, как он и мечтал, а досталась другому только потому, что у этого другого смелости больше.        — Роза? — волнуясь, окликнул он, и она, вздрогнув, потому что ее явно оторвали от приятных мыслей, повернула голову:        — Да?        — Кто он? Твой парень?        Внутри все оборвалось. Впервые он смог произнести это вслух. Дейву стало дурно, захотелось убежать и глотать свежий воздух, как многие — запоем алкоголь. Одно дело знать, что этот самый парень, более смелый и более удачливый счастливчик, в принципе есть, другое — признать факт его существования. И собственную капитуляцию, соответственно.        Щеки Розы залились румянцем, она посмотрела на свои руки, украшенные аккуратным французским маникюром.        — Он, — по ее губам поползла улыбка, — он классный.        «Он классный». После этого признания Дейв почувствовал себя вдвойне неудачником. Взором он искал возможности скорее провалиться сквозь землю, но никакого открытого портала, люка или хотя бы трещины в полу, увы, не было. Жаль. Впрочем, он сам выбрал эти пытки, начав разговор, теперь придется терпеть.        — Не хочешь рассказать? По дружбе.        Роза пожала плечами:        — Ну, он, в общем, не совсем парень, — она запнулась.        — Господи! Роза, только не говори, что встречаешься с трансвеститом?! — Дейв широко улыбнулся, показывая, что это — всего лишь шутка, призванная снять ее напряжение. Жаль, она никогда особо не ценила его умения шутить.        — Нет, конечно, — шутя, Роза ударила его по руке, — просто он гораздо старше. На пятнадцать лет, и, я боюсь, моей маме это не очень понравится.        — И чем же он занимается?        — У него своя автомастерская, а еще он бывший военный. И моей маме это тоже не понравится. Она называет их всех головорезами.        Дейв испытал укол совести. С одной стороны, он переживал за Розу. У Джекки характер был не сахар, она отлично умела портить жизнь из лучших побуждений. Но другое чувство — надежды на то, что Джекки забракует потенциального зятя и триумфа по этому поводу — быстро вытеснили любые переживания.        Он никогда не был плохим человеком. Он старался избавляться от дурных мыслей, потому что иначе не смог бы двигаться дальше. Но сейчас ревность, горечь, обида и боль были такими сильными, что не было сил противиться им, не было даже желания сопротивляться. Здравый смысл, рассудок, твердил ему, что он вообще не имеет права испытывать ничего подобного. В том, что Роза выбрала не его, он был виноват сам. Только он один, больше никто. Если бы он смог преодолеть свою робость, если бы сделал шаг навстречу, завоевывал, когда на горизонте не было никого, кроме друга детства, все было бы иначе. А теперь Розу из-под его носа заберет какой-то парень, а ему останется лишь молча сожалеть, поздно беситься и страдать.        Дейв проклинал себя за то, какой он идиот. Потому что он и был чертовым идиотом. Огромным, чертовым идиотом, без мозгов.        Когда снова раздался звук сообщения и Роза буквально бросилась к двери, крася губы и поправляя прическу, у него сердце упало в пятки. О, Роза, милая Роза, вот и все. Сейчас он увидит мужчину, в которого она влюблена, и даже мечта о ней станет абсолютной иллюзией.        Сначала был звук подъезжающего авто и яркий крик тормозов. Водитель, конечно, ворвался в лужу, пачкая колеса. Дейв напялил на нос очки и, щурясь, стал вглядываться вперед. «Хонда», новенькая и блестящая, заслонила обзор. Парень, ездящий на шикарной машине — еще один минус в его копилку. У Дейва был старый кадиллак.        Дверь открылась, сердце Дейва упало в пятки. В глазах словно яркие вспышки зажглись от волнения, которое он испытывал теперь.        Он оказался среднего роста, подтянутый и поджарый. Дейв всегда считал, что может легко определить, чем занимается человек по его рукам. У него были мускулистые руки — не перекаченные, но мускулистые, очевидно, привыкшие к физическому труду. Черты его лица, пожалуй, можно было бы назвать необычными, но не потому, что было что-то очень яркое в них. Скорее, наоборот, он был самым обыкновенным: с обычными глазами цвета кофе с молоком, вздернутым носом, тонкими губами. Такая внешность вряд ли могла бы привлечь внимание с первой же секунды. Аккуратная и ухоженная небритость делала его старше реального возраста. Впрочем, отрицать было бесполезно — что-то цепляющее в нем было. Огромные глаза, живые, яркие, приковывающие взгляд, и, как смог понять Дейв, едва только визитер улыбнулся, — почти что детская, невинная улыбка. Мальчишеская улыбка на лице взрослого мужчины обезоруживала и заставляла таких романтичных девушек, как Роза, растаять.        — Привет, цветочек — теплым баритоном произнес он, когда руки Розы взлетели к нему на плечи, обвивая.        — Повтори. Скажи еще раз.        — Привет, цветочек — повторил он, коротко целуя ее.        Роза повернулась, он тоже посмотрел на смущенно покашливающего продавца. О Боги, наконец-то. На Дейва обратили внимание.        — Джон, это Дейв, мой друг.        — Привет — кивнул визитер, протягивая руку.        — Привет — его прикосновение было прохладным, но крепким. Дейв поежился.        Ситуация была до крайности абсурдна, но, похоже, в чем именно ее абсурд, понимал только он один.        Этот мужчина, чье лицо было почти ангельски мягким и одновременно острым, словно лезвие ножа, посягнул на его сокровище, которое даже не знает, что принадлежит ему — в мыслях, в мечтах, в фантазиях. Он не оказался чудовищем, во всяком случае, внешне, Дейв понимал, чем он мог зацепить Розу, и даже проявил дружелюбие. Надо было ответить взаимностью, мужчина ничего ему не сделал. Но Дейв не мог. Потому разорвал рукопожатие, как только удалось, и, извинившись, убежал в подсобку, якобы за коробками.        Он не вышел до тех пор, пока не услышал звук закрывающейся двери и в ответ на звонкое Розино: «До завтра, Дейв!» бросил что-то вроде «Не скучайте!».        Он заставил себя выйти из убежища только заслышав звук колокольчика и поняв по шагам, что это не Роза вернулась, а вдруг решила зайти покупательница. Кому понадобилось зайти сюда сейчас, черт возьми? Дейв так злился, что продал женщине абсолютно не подходящую для нее блузу, которую она очень хотела (Роза обычно старалась отговорить, когда видела, что клиенту вещь не идет), еще и юбку на размер меньше в придачу. Он просто не мог ни о чем думать, кроме того, что его малышка стала чужой, не успев даже услышать, как он мечтает о ней дни и ночи.        Последний час до окончания работы Дейв прогулял. Закрыл магазин, кое-как натянул на себя кожаную куртку, вляпался в огромную лужу, почувствовав, что промочил ботинки. Закурил. Обжег пальцы сигаретой. Зажег ее со второго раза. Затягивался так, как будто хотел убить легкие, и без того страдающие от пятнадцатилетнего стажа курения.        — Ты все просрал, Дейв, — кусая губы, повторял он, как заведенный, — все просрал. Чертов придурок.        Он себя ненавидел. До чертиков. До глубины души.        Он дошел до стадии самоотрицания.