ни с того ни с сего

ни с того ни с сего ты мне говоришь, что снег, упав с неба, теряет свой дом, и оттого становится бесполезной жесткой водой — она, кстати, вонзалась тебе в лицо и в грудь, как шрапнель, когда ты шел по улице поздно вечером однажды в конце осени или в самом начале зимы в одиночестве, вокруг было темно, хоть глаз коли, потому что ни один фонарь не горел, район паршивый, точно полумертвый пес; многоэтажка без стекол и девица непонятного вида — дешевая проститутка, наверняка несостоявшаяся актриса без таланта и нужного количества денег, чтобы купить этот талант — смотрели тебе вслед с укором, упрекая в целости, мол, что ты потерял здесь, красавчик, не хочешь развлечься — повеситься на моей полусгнившей балке, сжать мои липкие горячие бедра — это легко можно устроить, ну куда же ты уходишь, нет-нет, постой, ну и вали к чертям, красавчик, чтоб тебе пусто было, чтоб никто не пришел к тебе на могилу, как никто не придет на наши, ты подумал тогда, что у тебя рожа разбита после неудачной работы, какой ты, нахер, красавчик, что они совсем ослепли, эти, которые постоянно в темноте, что ты не очень-то от них отличаешься, по сути, что ты от снега-то не отличаешься — такой же бездомный, такой же бестолковый, жестокий, что только в голову не полезет, когда шляешься где попало в переходящее время: ни то в ноябре, ни то в декабре, в одиночестве, странно, братец, так ведь? я не знаю, почему ты решил рассказать мне все это именно сейчас летом во Флориде, в неплохой, но однотипной забегаловке, каких разбросаны тысячи по нашей благословенной неизвестно кем стране, сидя напротив с картонным стаканом колы в руке — трубочка в полоску искусана до невозможности, смята с краю, будто ты собрался сожрать ее; мне не удается определить, куда ты смотришь — на меня или в сторону, а может быть, вообще в себя, что, наверное, максимально близко к правде — глаза спрятаны за темными стеклами очков, и я в них отражаюсь призраком, глупой выгнутой тенью с большой головой, господи, ведь ты меня так и видишь — высоколобым умником, не понимающим абсолютно ничего из того, что ты мне говоришь, хотя, мне кажется, ты сам иногда не можешь разобраться, что несешь, что творится у тебя в мозгах, у тебя внутри — а там буря, вырывающая деревья из земли и кости из плоти, наверное, страшно ходить с таким, но я не уверен, с тобой ни в чем нельзя быть уверенным стопроцентно — ты как тотализатор, где все ставят на чемпиона, а выигрывает некто, хотя не было никаких предпосылок, и все орут и воют, что это подстава и липа, что вероятность такого — ноль и какие-то цифры после десяти нулей за запятой — вот это ты, братец, как это все в тебе вмещается, как ты еще не сдох, ей-богу, может, снимешь очки и объяснишь нормально, видимо, у меня недостаточно высокий лоб для твоих философских аллегоричных рассказов, что прикажешь с тобой делать? как мне залезть к тебе внутрь и не погибнуть в буре или от руки брокера, которому я задолжал, проигравшись в пух и в прах, поставив не на ту клетку, не на ту лошадь, не на того пса? стоп, я, кажется, понял… ты говоришь, чтоб я заткнулся и не портил момент. 4.11.17