В объятиях теней.

......Альтернианская ночь темна, темнее самых черных глубин космоса, и пучин времени. Ничто не нарушает густой, почти осязаемый покров холодного мрака — он проникает всюду, за каждый угол и под каждый куст, нигде не спрятаться, нигде не скрыться от когтей ночи. Она обязательно достанет, схватит за лицо своими ледяными, смертоносными руками, от прикосновения которых перехватит дыхание, и заглянет тебе в глаза. Прямо в зрачки, заставляя глядеть на себя, а потом зальется в них, как мазут, отравляя тело и разум. И будет громко булькать в венах, пока не заполнит тебя до самых краев, заставляя выть, и стонать. Пока ты не будешь блевать жидкой, исконной темнотой, пытаться вытрясти её из себя, но будет поздно — единожды взглянувший на Альтернианскую ночь обречен вечно носить в себе её ледяной, угловатый кусочек. Она будет снится тебе даже на других планетах, преследуя как неустанная гончая и будет звать, будет шептать тебе на ухо жуткие вещи, холодные вещи — прекрасные вещи… Словно отрава эти мысли будут охватывать твой разум, становясь все ярче и ярче, реальнее всех твоих мыслей. И покуда сама душа не станет в тон небесам Альтернии, не ведать тебе покоя. Любое ночное небо с тех пор будет казаться слишком ярким, тени ослепительными, а тьма какой-то неправильной. Даже жалкие блики дальних звезд, едва способны пробиться сквозь всепоглощающий мрак, Альтернии. Но они так слабы, так ничтожны, что кажутся крохотными белыми точками, настолько нереальными, что напоминают галлюцинации. Это мир не принадлежащий свету — он не имеет здесь власти, как не имеет и никто другой. Лишь ужасающие монстры ночи могут зваться истинными королями планеты. Жуткие, смертоносные твари, которых местные порой считают весьма милыми, не боясь разгуливают вокруг, рыча, шурша, рыща, в вечной кровавой алчности. Горе тому, кто решит выйти на улицу без оружия, в праздной надежде выжить. Скорее всего такой глупец окончит свою историю в желудке твари, которой даже названия не существует. Жизнь вообще штука ценная, тем более, что она всего одна, и лучше уж не засирать её сильно, чтобы потом, перед смертью не оказаться по уши в собственном дерьме. Ведь именно тогда, твое тело дает трещину, выпуская, весь мрак, что накопился внутри. Подобно черному потоку, он выплескивается в мир, и станет виден всем. …И все же, пожалуй есть место на Альтернии где можно скрыться от удушающего давления ночи — это дом. Лишь в родных стенах, под прикрытием толстого слоя черного бетона, и приглушенного света ламп, можно на какое-то время ощутить себя несколько безопасней. Ведь ничего не проникнет внутрь без ведома хозяина, да и вряд ли найдется хоть один безумец желающий проникнуть в жилище молодого тролля, ведь как известно, ульи построены совершенно бессистемно, и зачастую больше напоминают лабиринт. Часто там можно просто сгинуть, если не знать планировку, или наткнуться на хозяина, который ещё неизвестно как отреагирует на вторжение. Ощущение безопасности теплой волной прокатывается по телу, вызывая легкое блаженство и… «Отчаянную, мать её, скуку…» — Недовольно подумала Вриска, одернув копну непослушных волос лезущих в её последний зрячий глаз, искрящийся зловредным озорством. Длинные и слегка сальные, они зашуршали по кожаной куртке, цепляясь за воротник, и наконец упали на спинку мягкого стула, издалека напоминающего здоровенный мешок фиолетовой плоти. На самом деле, обычный себе кожаный стул офисного типа, удобный, но не более того, а в определенном моменте даже опасный. Волосы висели слишком близко к короткой подвижной ножке, и грозились накрутиться на неё, навеки приковав хозяйку к предмету мебели. Это становилось тем более возможно, чем чаще Вриска крутилась на стуле, в бессмысленной попытке хоть как-то развлечь себя. Мебель натужно заскрипела, явно негодуя от столь пренебрежительного обращения, и этот одинокий, полный тоски звук, эхом прокатился по улью, отдаваясь даже в самых дальних его уголках. Вриска на миг остановилась, затормозив ногой, вслушиваясь в утихающие отголоски, а потом крутанулась ещё сильнее, чуть раскачав стул и уже норовя упасть. Темная комната каруселью пронеслась перед глазами, раз за оборот мелькая включенным экраном компьютера. Она крутилась уже час, или два, не зная чем себя занять, и маясь от переизбытка времени. На улице делать откровенно говоря ничего, в доме особых занятий тоже никогда не было (можно было бы прибраться, но как то-то «фе»), кормить лусуса нечем, а общение не заладилось с самого утра. Все её попытки выйти на контакт с «друзьями», и получить свою дневную дозу взаимной ненависти, были проигнорированы. Абсолютно всеми!!! Это было подозрительно и даже слегка пугало, порождая очень неприятные мысли. Сначала она пыталась привлечь внимание сплошной стеной спама, забивая диалоги сообщениями вроде «эй», «ты где?» «не сдох?» «лучше-бы сдох» и тому подобными, но ближе к полудню перешла к откровенным провокациям, не отреагировать на которые было бы бесчестьем для любого тролля. В ответ, полный игнор. Будто и не было её сообщений, полных оскорблений, и призывов. Подобная изоляция стала неприятным сюрпризом, к которому она была откровенно не готова. Не сказать чтобы её сильно волновало чем заняты друзья, но где-то внутри зрело неприятное чувство, что она пропускает что-то очень важное. Из-за этого она не могла нормально есть, желудок скручивало в нервном спазме, по силе близком ко рвоте, а в пальцах настоящей руки неприятно покалывало, будто она трогает оголенные провода, и это ощущение наэлектризованности, раз за разом пробегало по нервам. Каждую минуту она бросала на экран монитора полные надежды взгляды, но всякий раз бездушная техника отказывалась радовать хозяйку, продолжая писать что все оффлайн. Даже не умолкающий ни на секунду нытик Каркат молчал, будто наконец-то покончил с собой, а уж говорить о молчании остальных вообще не стоило. Так уж в этом мире устроено, что единожды обманув, начинаешь подозревать что все вокруг тебя обманывают, строят какие-то планы и хотят тебя подставить. Вот и сейчас, вся ситуация напоминала Вриске очень хорошо спланированный, но от этого не менее гнусный заговор сплетенный прямо за спиной главной «паучихи», и интриганки всея Альтернии (во всяком случае ей нравилось так думать). «„Точно, мать их, сго8орились. “ — Подумала она, делая ещё пару поворотов на стуле. — „Сго8орились и не от8ечают. Думают изолиро8ать меня. На8ерняка сейчас 8се ржут над тем как, бля, умно 8се придумали. Но ничего… Может, быть одной окажется приятней чем общаться с этими злопамятными уродами… Да. На8ерное так и есть, никто не достанет нытьем, или тупостью, если ты единст8енный собеседник! Но… Это такое отношение требует отмщения! Интересно, кто ядро этого заго8ора?“ Она остановилась и развернувшись к компьютеру, принялась строчить яростное сообщение, с разоблачением, но перечитав стерла его. Если предыдущие никто не читал, то почему станут читать это? От бессилия, и скопившейся ярости, Серкет тихо завыла, сжимая руки в кулаки. Металлическая рука громко звякнула титановыми пластинками, пропуская энергию сквозь подвижные узлы, и сжалась в крепкий, тихо потрескивающий кулак. Пальцы впились в мягкий подлокотник, и кожа на нем вздулась от давления. Ещё миг, и по подлокотнику поползла болезненного вида трещина. Прошло не так много времени с тех пор как волшебный биток шарахнул прямо в ладони, чем привел хозяйку в состояние полуинвалида, что жутко её бесило. Новая конечность ещё не успела окончательно прижиться, зудя как заживающая рана, и изредка откалывая очень неприятные фокусы. Пальцы почти не ощущались, по прежнему оставаясь лишь металлом, от локтя отвратительно пахло гарью, и из сочленения часто сыпались странные зеленые искры, от которых едва не начался пожар (оказалось что ковер из паутины лусуса отлично горит!), но главной проблемой, была чудовищная сила, заключенная в металл. И контролировать её, ещё только предстояло научиться… Первые два дня было сложно даже открывать двери — непослушные пальцы выламывали ручки, и замки, сплющивая их до состояния металлических блинов, крошили стаканы и рвали одежду в клочья при попытке надеть её. Завязывание шнурков превратилось в ад, и в итоге Вриска перестала снимать обувь перед сном. Впрочем, чего ещё ожидать от руки сделанной Эквиусом? В конце-концов подобное неудобство можно будет обратить в преимущество, например передушить к хренам всех заговорщиков! Вриска с нескрываемым удовольствием представила эту сцену, и на какой-то миг пожалела что у неё не две металлических руки. Ещё бы и глаз заменить… Вриска в очередной раз кинула взгляд на список контактов, но никто не был онлайн.  — Бля! Это уже со8ершенно не смешно! — Серкет откинулась на кресле, окидывая комнату голодным до развлечений взглядом. Она была вполне довольна своим жилищем — небольшая, но весьма удобная комната, наполненная различным хламом, порой неприятно напоминающем об прошлом, располагалась на самом верху её высокого улья, и отсюда просматривалась вся округа. Ох, если-бы хозяйка хоть иногда находила минутку полюбоваться видами, ведь каждый день у неё горело столько дел… Раньше на полу был ковер, но как уже говорилось он… Сгорел… Сгорел к чертовой матери, оставив от себя лишь огромную кучу пепла, и с тех пор сажа намертво въелась в стены, и сам пол, сделав их темно-серыми, почти черными. На их фоне, даже ночная тень казалась прозрачней. Большая часть комнаты была безбожно захламлена, и совершенно считалась непроходимой для пешехода. Повсюду лежали неаккуратные кучки различного мусора и хлама, оставшегося после очередного занятия, или увлечения. Убирать мусор было лень, ведь когда-нибудь он может пригодиться, а если и не пригодится то не важно. Он наслаивался здесь годами, и по краю комнаты, можно было делать археологический срез, четко прослеживая стадии взросления хозяйки комнаты. Все начиналось от тонн разноцветных фантиков, сломанных, почти-что линчеванных игрушек, и постепенно теряло определенную возрастную дифференциацию. Тут встречалось почти все, что можно найти в окрестностях, какие-то светящиеся камешки, сломанная техника и вытащенное из карманов плененных игроков в ФЛАРП (встречались и настоящие сокровища). Различные записные книжки, заполненные данными об игровых персонажах, образовывали неустойчивые пирамиды, их покрывали исписанные заметками стикеры, скомканная бумага и громоздкие обломки так, и не собранных устройств апокалипсиса. Их было так много, что уже точно нельзя было определить, какому конкретно устройству принадлежит деталь, впрочем, Вриска никогда точно не знала что, и куда надо прикрутить, и припаять, действуя больше по наитию, нежели из каких-то знаний, а любой успех (пусть даже это и просто искры) оканчивался на фразе „ОНО ЖИВОЕ!“. После чего проект умирал, забрасывался, или уже был не нужен заказчику (сколько параллельных реальностей гибло в момент включения, Вриска предпочитала не думать). Толстые, разноцветные провода, идущие от разломанных корпусов, опутывали всю комнату, подобно паутине, наслаиваясь друг на друга. Они переплетались, перекручивались, образовывая спирали и узлы, и норовя в один прекрасный день поставить подлую подножку своей хозяйке. В углах грудами лежали книги игровых правил — тщательно прочитанные, они пожелтели от прикосновений жирных грязных пальцев, и пометок, с мыслями о том, как можно обойти ограничения. Вокруг было ещё больше мусора — презрение к правилам и тем кто их соблюдает, было непреодолимым, если конечно нельзя было использовать их во благо своим планам. Вриска знала правила столь хорошо, что пользуясь ими, могла загнать противника в безвыходную ситуацию, в которой либо смерть, либо нарушение этих самых правил, и уже потом смерть. Чаще всего мучительная и долгая, в желудке матери-паучихи. Из одной кучи выглядывал большой пожарный топор, а точнее его ручка перемазанная застывшим вареньем. Лезвие было воткнуто во что-то скрытое горой грязных покрытых кровавыми пятнами футболок. По всему более-менее чистому пространству были разбросаны острые осколки прорицательских шаров-восьмерок, разбитых от злости или скуки. Жидкость наполняющая их образовала густые маслянистые пятна, переливающиеся на свету подобно нефти, или моторному маслу, большая канистра которого притаилась около входной двери. Неизвестно, можно ли их отмыть, но Вриска даже не пытается, свято веря, что ничего не выйдет, ведь ей „так не везет“. Среди осколков коварно притаились игровые кости, вечно впивающиеся в подошву кроссовок, да так метко, что обязательно прокалывают её насквозь. С недавних пор, повсюду подобно боевым иглам, встречались ещё и куски взорвавшегося битка. Учитывая степень захламленности, и шаткость мусорных конструкций, чтобы пройти до двери часто требовалась сноровка сапера, и грация балерины — чуть что задел, и все вокруг рухнет, погребет под собой. Где-то в этом хламе притаилась пара стульев, и прочая мебель, но разглядеть её очертания, было проблемно. От некоторых куч странно пахло, а другие изредка шевелились, издавая булькающие звуки, третьи бессистемно перемещались, а планировка свалки менялась всякий раз, когда Вриска искала что-то нужное. Особенно „весело“ было терять очки — без них ничего не видно, и весь мусор на одно лицо. Убирать в комнате было уже давно поздно, проще было переселиться в другую, и засрать её. Вместо совка, и веника, тут нужен скорее огнемет, да и не факт что он справится. Во всяком случае, Вриске нравилось говорить себе „это не беспорядок, просто я короле8а хаоса!!!“, что на самом деле означало полное смирение с собственной ленью. Стены были захламлены ничуть не меньше, напоминая стеллажи небольшого, но обстоятельного архива. Даже если комнату перевернуть на бок, то отличить новый пол от старого, будет затруднительно. Почти все пространство, было заклеено годичными наслоениями записок, рисунков и прочих бумаг, приклеенных скотчем. Вся левая от компьютера стена, была покрыта игровыми таблицами и коварными расчетами, разной степени успешности. На каскадах из накренившихся полочек стояли пыльные, ни разу не открытые книги, памятные трофеи, покрытые давно засохшей кровью, различные безделушки и украденные украшения. На тоненьких цепочках висела позвякивающая гроздь брелков, выступающих чем-то вроде, доказательства убийства — все перемазанные в крови прежних владельцев, они были особенно дороги Вриске. Какие приятные воспоминания о прошлом… Где-то среди них затерялся один из её пальцев, оторванных взрывом. Его сладковатый, гнилостный запах уже начал медленно распространяться по воздуху, но искать опять же было лень. Среди невероятной архаики, выделялся монструозного размера постер ФЛАРПА и рисунок Маркизы Мидфанг, на который Вриска часто любовалась. Рисунок был единственным, на чем не было пыли и паутины, чьи громадные клочья раскинулись по углам. В ней застряли мертвые мухи и прочая ползучая дрянь, докучающая хозяйке своим жужжанием, и мельтешением. В стенах зияли два слегка запыленных окна, вечно задернутых полупрозрачными черными шторами. Хозяйка не любила свет во всех его проявлениях, предпочитая сидеть в таинственном дымном полумраке, который обеспечивала затемненная светосфера, дрейфующая под черным от сажи потолком. В центре комнаты, на единственном чистом месте, подобно алтарю посвященному древним еретическим богам, стоял большой компьютерный стол. На нем не было ровным счетом ничего, кроме монитора и клавиатуры с мышью, все остальное было сброшено на пол, и валялось под стулом. Там же притаился системный блок компьютера — омерзительное на вид порождение биотехнологий, и кибернетики. Он пульсировал раздуваясь до немаленьких размеров, и издавал жуткие звуки, перегоняя внутри себя организменные жидкости. Иногда он странно чавкал, чем изрядно нервировал хозяйку. Осмотрев комнату ещё раз, Вриска окончательно пришла в расстройство. Взгляд ни за что не зацепился, даже таблицы персонажа не хотелось заполнять, тем более что играть было особенно не с кем.  — Ну что такое?! — - Она закрыла глаз и мучительно потянулась, выдавливая из стула очередной скрип. Скука пожирала её, и как на зло, время тянулось очень медленно, сочась по капле, и каждая минута воспринималась как год. На самом деле она подозревала причину подобного игнора, но не очень хотела признаваться самой себе, что виновата. — - Почему когда мне скучно, никто не от8ечает?! Я-то доступна 8сегда! Неужели 8се ещё злятся на меня? Я 8едь не специально, так случайно 8ышло, проклятое не8езение! Если это изде8ательсво, то отдаю должное, оно неплохое, но несколько перегибает палку. 8от мешки дермаааааааа! Вриска упала лицом на стол, принимаясь тихо рычать, и кусать его. Острые зубы оставляли видимые следы на мягком лакированном дереве, а во рту поселился неприятный горький привкус, легко перебивший вкусы недавнего ужина. Рука запущенная в один из ящиков, рефлекторно нащупала чудом уцелевший шар-восьмерку и поднесла его к глазам хозяйки.  — Ну-ка. 8округ и пра8да заго8ор? — Она сильно потрясла оракул, и застыла в ожидании ответа. Но глупо было надеяться на точность этого шара, в конце-концов это не волшебный биток, а обычный оракул, и конечно же он ответил самой раздражающе-неточной фразой какой только возможно. „Не знаю, попробуй ещё раз“, всплыло в окошке. — Что за стремные 8ремена пошли! Даже оракулу до8ерять нельзя! Вриска со всей силы запустила оракул в стену. Шар со свистом пролетел над мусором, описывая красивую дугу и с грохотом ломающегося пластика, врезался в стену. От удара он разлетелся на кусочки, осыпав все вокруг новой порцией бритвенно-острых осколков, а среди записей приклеенных к стене появилась ещё одна, растекающаяся клякса.  — Черт! Замазала лучший расклад! — В воздух взмыл ещё один шар, имевший неосторожность оказаться рядом. — Гадст8о! Где-то за окном раздался гулкий бум, и все улей содрогнулся. Стекла звякнули, проникаясь дрожью, а Мусорные кучи посыпались, в очередной раз меняя конфигурацию комнаты. Глаз Серкет заинтересованно открылся.  — О! Так, значит Эк8иус дома, раз 8се трясется, и рушится… — Вриска почесала подбородок, прищуриваясь и в очередной раз задумываясь. При желании, поговорить с ним можно было крича из окна, но вряд-ли заносчивая синекровая задница что-нибудь услышит через расщелину, разделяющую их дома. Наверняка опять увлечен боями с роботами (отчасти этот процесс напоминал онанизм — построй робота, вообрази что он враг, сломай робота, повтори до потери сознания). Да и портить отношения с троллем который отчасти контролирует твою руку не очень безопасно, можно просто не проснуться… — Тоже мешок на8оза! Мог бы и от8етить! »«Смотрите, я бесполезный, но нереально сильный аристократ, любящий коней с хуями! Подчиняйтесь мне… Бла-бла-бла!» — Передразнила соседа Вриска, и на душе сразу чуть-чуть полегчало. Она даже тихо усмехнулась, собственной находчивости, действительно, быть одной не так уж и плохо. Можно делать что угодно, говорить что угодно, и никто тебя за это не осудит, даже если твои дела воистину ужасны! Не успела Вриска придумать продолжение дразнилки, как все вокруг опять задрожало, и на этот раз в разы серьёзней. Светосфера под потолком запрыгала по углам норовя разбиться, окна задребезжали сбрасывая наслоения пыли, а мусор принялся скакать по всей комнате. Брелки убитых троллей зазвенели, как похоронные колокола, а на фоне слышался густой, нарастающий гул. Казалось что весь улей вот-вот рассыпется на части, вместе со скалой под ним. На этаж ниже что-то громко звякнуло, раздался грохот бьющегося стекла и двигающейся мебели. Кресло под Вриской запрыгало и покатилось в сторону от стола. А завершающим аккордом стал громкий электрический треск. Свет в комнате зловеще замигал, образовывая по углам особенно густые тени, и под хлопок лопнувшей светосферы окончательно вырубился, оставив Вриску в абсолютной, кромешной тьме. Экран компьютера погас, а сам он издал сонный «бульк» и выключился. Перед глазом Вриски тут же возникла непроницаемая черная стена, в которой она едва могла различить собственные колени, и стол. От неожиданности Серкет вжалась в кресло, вздрогнув как перепуганный кот, а её рука рефлекторно потянулась в карман за боевыми костями. В любую секунду она ожидала что потолок раздавит её в лепешку, или пол под ногами провалится, отправив в длительный полет до самого дна улья.  — Эй! Что за фокусы?! Эк8иус, урод! Ты мне с8ет вырубил! Тебе хана! — - Слегка дрожащим голосом крикнула она, погрозив темноте пальцем, но тут же злобно притихнув, в попытке вспомнить где у неё генератор, и что делать в таком случае. Напрашивался один вывод, сходить вниз, и попытаться разобраться в чем дело, вот только… — Мать т8ою… Как темно… Вриска осторожно встала с кресла, и медленно двинулась к выходу, на ощупь пытаясь определить где она находится. Под ногами тихо гремел перекатывающийся мусор и трескались осколки шаров-оракулов, несколько осколков вгрызлись в кеды, и теперь цеплялись за все подряд. Несколько раз она опрокидывала очередную гору мусора, спотыкаясь и принимаясь плутать кругами. Темнота была непроницаема, как черная ткань накинутая на лицо, и даже очки не помогали разглядеть хоть что-нибудь. В темноте все теряло свои исконные очертания, превращаясь в размытые бесформенные силуэты из дыма, или жутких чудовищ готовых накинуться на неосторожную жертву. В какой-то момент Вриска цепанула ногой провод и едва не полетела лицом в кучу мусора, но успела выставить вперед руку, и упереться в стену. Правда при этом она задела коленом шатающуюся башню из грязных тарелок и чашек, и посуда с грохотом посыпалась на пол, разлетаясь на куски, а следом за ней, посыпалась ещё и кипа журналов, поверх которых стояла баночка с кучей мертвых жуков. Она сделала ещё пару абсолютно слепых шагов, давя тарелки и не в силах определить где находится. Левая нога вдруг взорвалась колющей болью и Вриска зашипела, пытаясь сдержать невероятные потоки мата — это очередная игровая кость впилась в подошву, пронзив её до мягкой серой кожи. От неожиданности она до крови прикусила губу, а потом наружу вырвался дикий, неудержимый крик, от которого даже стекла в окнах задрожали.  — Бляяяяяяяя!!! — Уже не сильно беспокоясь о безопасности перемещения, она яростно запрыгала на одной ноге, в бесполезной попытке вытащить кость, но та засела слишком глубоко. — Гнусное! Гадское дерьмоооооооо!!! Кто?! Кто, тебя здесь подложил?! Кто, этот блядский урод?! Естественно признать прописную истину, что она сама виновата была не судьба, но это уже совершенно другая история, а пока-что Вриска прыгала по комнате, лишь чудом не словив ещё одну кость. Под её единственной опорой хрустели осколки оракулов, и шелестели топтаемые страницы тетрадей. Что-то громко звякнуло и очередная гора мусора посыпалась, грохоча своим содержимым. Из-под слоя задеревеневшего от времени печенья, вывалилась ржавая консервная банка, наполненная сушеными жабьими глазами, и выкатившись за дверь, предательски покатилась по ступенькам, лязгая как работающий токарный станок. В общем, шум был кошмарный, и наверняка даже Эквиус был слегка озадачен, слыша творящуюся вакханалию. Вриска отскочила чуть левее, ища опору, но лишь расшвыряла кипу тетрадей, чем ещё более осложнила себе перемещение. Листья цеплялись за ногу, а за ними тянулись какие-то гирлянды, цепи и целая свалка банок с гайками, которые рассыпались подобно шрапнели. Одна из банок попала прямо под ногу и Вриска потешно замахала руками, пытаясь удержать шаткое равновесие. Но банка поехала и Серкет с грохотом присущим скорее уроненному на асфальт пианино, упала на очередную кучу хлама, который тут же впился в её спину. Под плечами оказалась кипа толстых книг и что-то очень острое вошло ниже поясницы, легко вспоров джинсы. Но не успела она обрадоваться мягкому падению, как стоящая рядом пирамида из мусора накренилась, потревоженная её копошением. Издав тихий стеклянный скрип, она задрожала и из неё начали потихоньку вываливаться мелкие части, на поверку оказавшиеся все теми же игровыми костями. — Нет… Нет… Нет! — Почти молитвенным тоном пискнула Вриска выставляя руки чтобы защитить лицо, и в тот же миг мусор захлестнул её подобно снежной лавине, погребая под собой и крик «невеееееееезуууууууухаааааааа!» превратился в громкое фырканье. На неё сыпалось все что было вокруг, мусор всех возможных типов и видов, захлестывал с потрясающей целеустремленностью, утаскивая с собой, как безобидные исписанные ручки (которых было просто дохрена, из них правда можно было построить небольшой замок), так и куда более опасные предметы. По рукам ударила волна мелкого мусора, куча швейных игл, заколок, и тяжеленные гранитные бусы, едва не переломали пальцы. В один из них воткнулась толстая шпилька от сломанной заколки, а на ней повисли старые очки, с разбитыми стеклами. По голове били пустые банки и бутылки, в некоторых из которых ещё плескалось не поддающееся опознанию содержимое, по бокам бурными реками текли потоки из мелкого хлама. Казалось мусор извергается из недр пола, захлестывая хозяйку, не давая ей встать, а игровая кость все ещё торчала из кроссовка. Одна из её граней будто ехидно улыбалась, щуря «глазки» из точек. Гора разнообразных журналов со слипшимися страницами, намертво замуровала её ноги придавив их как молотом. Вообще-то молот среди них тоже был — здоровенный кузнечный — он грохнулся прямо промеж ног Вриски, пробив в полу изрядных размеров дырку, и в этот импровизированный «слив» устремился целый поток мелочи. Однако, она быстро забила дыру, начиная накапливаться. Одно неловкое движение, и Серкет нарушила течение мусора. Банки с летаргической слизью, до этого стоявшие выше всего, вдруг оказались вокруг её лица, разбиваясь на осколки, и обдавая её липкими зелеными каплями, от которых волосы слипались в здоровенную сосульку. Следом сыпались гниющие огрызки и грязные футболки, пахнущие чем-то не поддающемуся определению. Одна из них упала прямо на лицо, удушающим комом опутав её голову, а на грудь, в компании серебряного подноса, захламленного мелкими коробками, и инструментами, приземлился тяжеленный напильник для спиливания рогов пленным. Следом с обворожительным лязгом рухнул пиратского вида сундук, с самими спиленными рогами. Он весил добрых двадцать килограмм, и выбил из хозяйки весь дух, заставив прекратить всякое сопротивление. Даже давным-давно утерянная подкова с надписью «на счастье», решила что пора явиться и подгадить хозяйке, упав ей на колени. В ногах вспыхнула удушающая боль, и Серкет начала громко орать матом, проклиная все на свете. В в наказание за вредность, судьба подкинула ей последний подарок — сверху, прямо в лоб Вриске прилетел ещё один шар-оракул, и тут же раскололся, обдав её волной мерзко пахнущих, холодных помоев.  — Да что это за хрень! — Зашипела она осторожно пытаясь восстать из мусорной могилы. Это оказалось очень сложно. Руки цеплялись за провода и проволоку, целый ком которой скреплял мусор между собой. Каждое движение вызывало новый обвал, закапывая Вриску все глубже, а рядом было ещё достаточно мусора, чтобы вызвать у неё опасение за свою жизнь. Полиэтиленовые пакеты, с кучей резинок, и игрушечных скелетов, запутались вокруг кистей рук, спутав их вместе, а сквозь них каким-то образом просунулся кончик толстого черного кабеля, окончательно лишившего её подвижности. Складывалась предельно тупая ситуация, напоминающая захоронение заживо. Тогда Серкет принялась дергаться, как червяк, в попытке выползли наружу, но рога зацепились за что-то очень тяжелое. Раздался хруст позвонков, и она едва не сломала себе шею. К тому же все происходило в кромешной тьме, и определить куда надо ползти было очень сложно. «8от так я и умру! Как же блять тупо! С другой стороны, хорошо, что никто не 8идел как я грохнулась… Археологи поржут…» — Панически подумала Вриска, ощущая что дышать становится сложнее, а на грудь давит целая тонна. Ноги сковало, а под спиной перекатывались колючие игровые кубики, и кости, вызывающие ощущение медленного поджаривания на углях. Спустя пару минут безуспешных попыток выбраться, и несколько дополнительных обвалов, Вриска уже не на шутку рассердилась. Боль и унизительное падение, вывели её из себя, приведя в состояние близкое к берсерку, и теперь Вриска могла натворить что угодно, не особенно контролируя свои действия. Она принялась полуконвульсивно биться, отплевываясь от падающих футболок, и наконец, смогла сесть, подняв голову выше уровня мусора. Повертев ею во все стороны, и поняв, что нихрена не видит, она принялась разгребать завал вокруг себя. Но, как известно, нет худа без добра, и похоже мнимое невезение тоже когда-нибудь да заканчивается. Судьба одарила Вриску фонариком, нащупанным в целом ведре полном засохшего варенья, вперемешку с не менее засохшим изюмом. Короткий, он едва умещался в ладони, ранее явно принадлежал совсем маленькому троллю, но не самой Вриске. Об этом говорил окровавленный брелок, в виде Большого Финишного Глушила, болтающийся на тонкой цепочке.  — Ага! Так и знала, трофеи рано или поздно понадобятся! — - Прошипела она, ударяя по кнопке включения, и тут же в ужасе вскрикивая. Тусклый, узенький лучик света, выхватил чье-то ужасающего вида лицо! Огромные, изорванные до фиолетовой плоти скулы, бешеные красные глаза, пялящиеся прямо в душу, и вывернутая наружу челюсть, полная мелких острых зубов с которых капала полупрозрачная слюна! Грязные черные волосы полнились пауками, а из подбородка торчало острое жало! Тварь была в миллиметрах от лица Вриски, но даже на такой дистанции у неё ушло несколько секунд чтобы опознать свою карнавальную маску, надетую на голову манекена. — Господи-троллий-Иисусе… — Выдохнула она, прикладывая руку к сердцу, и даже сквозь одежду ощутив как оно бьется. На смену страху медленно приходила эйфория, от которой захотелось тихо смеяться. — Черто8о дерьмо… Чуть с жизнью не простилась… Тихо смеясь собственной глупости, и мысленно молясь чтобы об этом никто, и никогда не узнал, она продолжила свои «саперные работы». С фонарем все пошло гораздо быстрее, правда держать его приходилось в зубах, стараясь не проглотить и не раскусить его, а почти не контролируемая сила искусственной руки, решила проблему спутавшихся веревок. Несколько минут, и Вриска на свободе.  — - Ну, Эк8иус, ты мне за это от8етишь… — - Ворчала она, выбираясь из своей комнаты, и стараясь не повторить ошибок с костью. Путь занимал пару секунд, но из-за непроизвольной ротации планировки мусора, пришлось основательно постараться, и вспомнить пару полезных навыков следопытства. Сначала пощупать мусор ногой, убедиться, что он не поедет в сторону и под ним нет ничего смертельно опасного, и только потом наступать. Вот так, двигаясь как балерина с осторожностью военного сапера, она все же прошла сквозь комнату, лишь в конце заметив что в её рогах все ещё торчит целый шар из проволоки. Стащив его с головы и с раздражением зашвырнув его куда-то во мрак, она вышла на лестничную площадку… Саундтрек Forgotten Backyard — On The Dark Cerulean Sky …Улей Вриски напоминал огромную, до безобразия запутанную башню, с кучей совершенно пустых, или напротив захламленных комнат. К тому же, в нем была большая подземная часть, всех ходов которой, не знала даже хозяйка, спускаясь в самый низ лишь для кормежки лусуса. Какие-то помещения были просто заброшены, пустуя с самого момента постройки, другие уже давно не использовались, скапливая пыль на рассыпанных по полу вещах, третьи стали непригодны, четвертые были слишком далеко, чтобы к ним идти, или имели особо значение чтобы ими пользоваться. К таковым относились сокровищницы, которых было аж несколько штук — забитые золотом, и прочим якобы ценным хламом, они в пустую накапливали пыль, поверх хранимого. Оно никогда не пригодится Вриске, за исключением пары вещей и она изредка приходила просто полюбоваться на награбленное. В такие моменты ею обуревала гордость, и жажда новых захватов. Жаль, что этого давно не происходило, и золота не прибавлялось. Все уровни улья соединялись длинными винтовыми лестницами, и чем взрослее становилась Вриска, тем больше понимала, что давать детям строить улей по своим хотелкам, не лучшая идея. Особенно когда приходилось бегать вверх-вниз, целый день, да ещё и с грузом, или тыча чем-нибудь острым в спину очередного пленника. Так было и сегодня — выйдя на лестничную площадку, Серкет обвела её фонарем, и прокляла все на свете, особенно дурацкие традиции, и саму себя, за столь тупую идею, как лестницы. Дело в том, что её комната почти на самом верху, а генератор, вообще неизвестно где, возможно в самом низу, и до него предстоит добираться целую вечность. А бродить по своему дому в кромешной тьме, Вриске страсть как не хотелось. Она тихо вздохнула, продолжая вытаскивать из волос всякий мелкий хлам. Помимо её комнаты, на лестничную площадку выглядывали ещё две двери — - чуланная, в которой Вриска некогда заперла пылесос и с тех пор потеряла ключи, и ванная комната. Последняя выделялась тем, что перед ней лежал небольшой коврик, и стояла пара красных тапочек. Луч фонаря прошелся по ним и вдруг задержался около коврика. Что-то было не так. Хозяйка улья насторожилась. Из-под двери ванной выглядывал длинный кусок туалетной бумаги. Он шел до самой лестницы и вскоре скрывался во мраке ступеней.  — Не припомню чтобы я её так оста8ляла… — Прошептала Вриска, ведя по бумаге лучом света, и доводя до лестницы. Было такое ощущение, что рулон, сам выкатился из туалета, и попав на ступени, скатился вниз. В какой-то миг Серкет очень насторожилась, и ей даже пришлось побороть инстинктивное желание вытащить боевые кубики. Напугать Вриску было делом непростым, даже когда она была совсем маленькой. В свое время это не удалось даже самым жутким фильмам ужасов, но сейчас фантазия, темнота и одиночество, неожиданно сделали свое дело. Все увиденное и выдуманное, одновременно полезло в голову, рисуя устрашающие картины, как прямо сейчас, по кухне бродит какая-нибудь тварь, и ждет, пока неосторожная жертва спустится вниз. Страшные мысли, полные монстров, сумасшедших троллей с ножами, и прочих ужасов, ледяным осколком пронзили голову, заставив волосы медленно подняться, а по серой коже пробежала волна мурашек. Среди полной мысленной тишины, возникали образы один жутче другого, а недавний испуг вызванный маской, окончательно довершил начатое, на секунду Вриске показалось что внизу, в кухне, кто-то тихо смеется, мерзковатым, слегка шизофреничным смехом. Звук был на самой грани слышимости и оборвался спустя жалкую долю секунды, но этого хватило, чтобы Серкет отшатнулась от лестницы, подавляя трусливое желание спрятаться обратно в комнату.  — А теперь уже со8сем стрем пошел… — Прошептала она, поеживаясь от неожиданно похолодевшего воздуха. Глубоко внутри начал медленно скручиваться ледяной комочек. От него волнами расползалось электричество, неприятно щиплющее кончики пальцев живой руки. Чувство страха было самым ненавистным, раздражающим и непривычным из всех. — Лады, Серкет. Там не может быть ничего чудо8ищного, с чем бы ты ни спра8илась… Бери себя 8 руки… Надо спуститься и про8ерить… Она была не уверена в том что сказала. На свете было больше миллиона существ, которые убьют её сразу, и где-то в шесть раз больше таких, которые сначала помучают, отрывая конечности, и съедая внутренности. Но делать нечего, и она начала медленно спускаться вниз, тщательно светя фонарем под ноги. Толку от этого было очень мало, жалкий, дрожащий кружок света, был настолько мал, что уже в пяти метрах, начиналась непроницаемая тьма. В её бархатистых складках могло притаиться что угодно, а Серкет и не увидит. Лестница была крутой, с узкими, высокими ступеньками, будто специально сделанными чтобы с них падать. Нога едва помещалась на них, то и дело соскальзывая на мелкой бетонной крошке и наслоениях пыли. Получался путь во мраке — справа была непроницаемая бетонная стена, шершавая и покрытая мелкими трещинками, в глубине которых копошились мелкие вредители, а буквально в шаге справа, начиналась черная бездна. Сквозь пространство было не видно ни противоположной стены ни дна, протяни руку и она окажется над десятками метров пустоты. Темнота подобно распахнутой глотке, жадно ждала неосторожного ходока, исторгая вверх потоки теплого, затхлого воздуха. В дополнение ко всему, у лестницы отсутствовали перила, и в случае чего, лететь придется до самого дна улья, на встречу матери-паучихе, жадно ждущей очередного тролля. Вриска спускалась медленно, переставляя ноги так будто каждая весила по тонне. Дробное шурханье её кедов громко разносилось по темноте, но Серкет боялась поднимать ноги выше — ведь один неудачный шаг и… Уроки левитации она безбожно пропускала, так-что не горела желанием ощутить свободный полет. Каждая ступенька была как небольшой марафон, она отдавалась в мышцах, натянутых до самого предела, а в голове Серкет медленно шел подсчет — «одна, две, три, четыре»… На фоне черного бетона, белая линия из туалетной бумаги, казалась очень необычной. Она была на удивление ровной, будто кто-то специально размотал рулон, укладывая его по середине ступенек, указывая путь. Если это было и правда так, то Вриска шла прямиком в ловушку к маньяку любителю туалетной бумаги… Луч фонаря подрагивал, моргая и периодически угасая, и тогда Вриска застывала, в ожидании. В такие моменты она отчетливо осознавала что ей страшно. Она стояла и вслушивалась в темноту, мучительно ожидая повторения смешка, но ничего не происходило, даже Эквиус больше не шумел. Вокруг были лишь обычные звуки её улья — монотонный гул воды текущей в трубах, тихий скрип постоянно проседающего потолка, парой комнат ниже, и тихое завывание ветра на улице. Где-то в самом низу эхом разносилось утробное урчание лусуса и звон давно не смазанных цепей. А на фоне безумным набатом колотилось её сердце, и этот стук заглушал все вокруг, пугая ещё больше. Жуткая доза адреналина, впрыснулась в кровь, постепенно, отодвигая страх, но это было так медленно… Тишина настораживала и пугала, перехватывая дыхание своими ледяными руками. Обычно на неё не обращают внимания, но сейчас, когда вслушиваешься в каждый звук… Даже легчайший шорох мог заставить Вриску кинутся наверх, что произойдет если вдруг кто-нибудь хлопнет её по плечу, лучше даже не знать. Спуск продолжался, каждый шаг был шагом по нервам. В какой-то момент, на туалетной бумаге появилось темно-красное пятно. Вриска застыла, светя на него фонарем, и боясь подойти ближе. Крохотная капля гадко поблескивала и казалась живой. «„Красная кро8ь?“ — С недоумением подумала она, делая осторожный шаг вперед и ведя фонарем дальше. С каждым метром бумага становилась все краснее, пока не превратилась в жуткого вида дорожку, напоминающую чью-то снятую с тела кожу. По бокам от неё начали появляться красные капли и потеки, плавно превращающийся в темные струйки, стекающие на ступени ниже. Их становилось все больше и больше, пока одна из ступеней не стала просто красной, от впитавшейся жидкости. Рука с фонарем начала подрагивать, а в голове возникла странная непрошенная мысль. — „Я знаю лишь одного тролля с красной кро8ью… Этого не может быть…“ Серкет задышала глубже, ощущая как по телу прокатывается суеверный страх, а ноги охватывает дрожь. Она тихо зашептала: Нет… Не-не-не-не-не… Я её убила! Убила!» Неожиданная волна тошноты, заставила Вриску прислонится к стене, приложив руки ко рту, в попытке сдержать позыв. Желудок скрутило от спазма, а за бока схватил ужасающий холод. Она все никак не могла оторваться от гадостного вида крови, жаждя чтобы та исчезла! Вдруг её собственный улей — оплот безопасности, за стенами которого можно борзеть на окружающих не опасаясь расплаты — стал ей враждебен и чужд. Толстые стены превратились в ловушку. Сама мысль что здесь бродит кто-то ещё, приводила Вриску в дрожь. Даже исчезновение света неожиданно стало казаться спланированным. Кто-то дождался когда все затрясется. Выбил окно. Проник внутрь и вырубил свет! Тем самым выманив из комнаты в дом! Догадка оказалась шокирующей. Это все же был чертов заговор!!! Ощущение что она попала в чужую паутину, став марионеткой, сокрушительным молотом обрушилось на голову, приводя в замешательство, а мысль о чьей-то мести ужасала… «Меня, блять, хотят убить!!! А если это не кро8ь?» — Вдруг подумала она, присаживаясь на ступеньку и воровато оглядываясь. Взгляд забегал по темноте выискивая полупрозрачные дымчатые силуэты, тянущие к ней свои ледяные руки… Любое воспоминание о Мегидо моментально упиралось в призраков, появление которых сейчас могло довести до инфаркта. — «Пожалуйста… Пусть… Это будет… Не кро8ь…». Вриска с отвращением протянула руку к бумаге, и потрогала ее тут же отдергивая пальцы. Жидкость была теплой и густой, неприятно облепляя пальцы, своей маслянистой поверхностью. В ней плавали темные частицы и мелкая пыль, вне сомнений, даже если это кровь, у живого тролля она гораздо более жидкая. Определить точно что это кровь так же было сложно, с тем же успехом это могло быть испорченное варенье — нужно было попробовать… Серкет сморщилась, от одной мысли о пробе крови, о делать было нечего и она высунув язык попыталась лизнуть палец. Но она не успела претворить мерзкую задумку в жизнь, ровно на этаж ниже раздался тихий, протяжный скрип приоткрывающейся двери… На кухне кто-то был. Хозяйка улья медленно встала, прикрыв свет фонарика ладонью и опять вслушалась. Скрип повторился, но на этот раз он был тише, будто кто-то осторожно выглядывал наружу. К этому моменту, Серкет пожалела что не взяла с собой топор — да он был не столь убойным как боевые кости лежащие в кармане, но их бросок в собственном доме был нежелательным. Они были настолько же непредсказуемы, насколько и смертельны, так-что произойти могло что угодно, от разрушительного взрыва, до дождя из живой рыбы. А топор… Топор это в конце-концов аргумент железный. Даже если не попадешь, испугаешь до усрачки. Впрочем против призраков не помогло ни первое, ни второе, так-что в сущности Вриска не теряла ничего. Страх плавно переходил в раздражение.  — Эй! — Тихо позвала она, собираясь с духом и поднимая фонарик повыше над головой. — Кто там шарится?! Сейчас как спущусь, как переебу! Её подрагивающий, слегка надтреснутый голос, сиплым писком прошелся по лестнице, но ответа не последовало. Лишь все тот же гадкий смех на самой грани слышимости! Это было уже верхом наглости и Вриска неожиданно для себя вспыхнула яростью. Она решительно встала и направилась к кухне. «Ну если там кто-нибудь есть…» — В ярости думала она, перепрыгивая через ступеньки, и едва не оскальзываясь, а странной красной субстанцией обозванной кровью. Чем ниже, тем больше её становилось, и вскоре кеды начали тихо шлепать по лужам, оставляя за собой грязные разводы. Достигнув кухонной двери, Серкет вжалась спиной в стену и опять прислушалась. Дверь была плотно закрыта и лишь ужасающего вида потоки красной дряни, выткали из-под неё, будто прямо там, в за сантиметром дерева лежал свежий, вспоротый труп. Перед глазами живо предстала скрючившаяся в предсмертном спазме туша, без части кожи и со вскрытым животом, из которого толчками идет кровь.Кругом гниющие язвы и ожоги, покрытые желтым пузырящимся гноем, сквозь них видны чернеющие кости. Кишки валяются на полу, и прочие органы тянутся за ними, норовя покинуть родное тело, а из открытого в ужасном предсмертном крике рта вывалился темный язык. Вриска никогда не задумывалась насколько была мучительна смерть Мегидо, и успела ли та вообще понять что умирает, но сейчас ощущение чьей-то смерти могильным ознобом охватило её грудь. В мыслях лицо Мегидо вдруг сменилось на её собственное — такое же искаженное от страха, и окровавленное. Серкет задрожала ещё сильнее, вслушиваясь в тишину и нервно покусывая губу. Она нервничала так сильно, что из-под черной кожи текли маленькие синие капельки крови, собирающиеся на подбородке. Все было тихо, а значит враг затаился, ожидая её. «Хе. Тупица! Мое 8ремя устраи8ать игры!» — Она скользкой тенью отлипла от стены и нарочито громко прокашлявшись, застучала ногами по ступеням, делая вид что спускается ниже, и стараясь чтобы её наверняка услышали. — О бооооооооги! Сколько кро8и! Пойду спущусь вниз, за тряпкой! В тот же миг, она резко выдохнула, прогоняя мандраж, и со всей силы залепила ногой по двери, подобно группе спецназа вламываясь в свою же кухню. Навстречу ей хлынул вялый красный поток, захлестнувший её по самые щиколотки, а в нос ударил мерзкий запах чего-то тухлого.  — Ага! Попались! — Гаркнула она надрывая глотку, но пока точно не зная кто именно попался. — 8ыходите! У меня черто8 фонарик!!! Я им и покалечить могу!!! Луч фонаря истерично запрыгал по кухне, резко высвечивая части обстановки. Но ничего не происходило. Кухня была поразительно пуста. Вриска нервно завращалась, водя судорожно водя фонариком по сторонам и готовясь врезать первому кто окажется в поле зрения. Все было как обычно, вся мебель на своих местах — стол как стоял посреди так и стоит, все шкафчики закрыты, а ионная плита потушена. И лишь окно, над обеденным столом было разбито вдребезги. Сквозь внушительных размеров дыру задувал холодный, сухой ветер, приятно пахнущий далеким лесом. Он то и дело распахивал створки шкафчиков, демонстрируя зияющую пустоту, и полное отсутствие чистой посуды, а потом со скрипом закрывал их. сотни осколков валялось на полу и самом столе, поблескивая в свете фонаря. Среди них виднелся большой кусок бетона, видимо отвалившийся во время сотрясения, а на полу под ним, валялась перевернутая канистра с соком. Именно из неё, размеренными толчками разливалась красная дрянь, принятая за кровь. Её было так много, что весь пол казался небольшим морем, колышущимся на ветру. — Какого… — Серкет вдруг почувствовала себя страшной дурой. Она расслабленно выдохнула, опуская фонарик в пол и нервно засмеялась. Она уже успела распрощаться с жизнью, но все было гораздо проще — сотрясение разбило окно, и его осколки скинули банку с соком, а бумагу она могла и сама скинуть вниз в припадке неконтролируемого баловства. — Черт… Идиотка… Фантазерша… На8ыдумы8ала себе черт знает чего. А тут… Фе… Пора прекращать смотреть ужастики… В этот момент в осколках на полу, она увидела ещё чей-то силуэт, стоящий у неё за спиной. И тихий, на удивление умиротворенный голос, произнес всего одно слово: Можно. Вриска тут же обернулась, одновременно протягивая руку за оружием, но не успела на какие-то доли секунды. Она не увидела ничего, кроме размытых очертаний бейсбольной биты летящей ей промеж рогов. Громкое «БОНК» — от которого заложило уши — и перед глазами проскочила молния боли. Серкет с криком отшатнулась назад, хватаясь за темя — сквозь пальцы по волосам текла маслянистая, теплая кровь. ЕЁ КРОВЬ! Она струйками потекла по лицу, не давая ничего разглядеть, а ужасающая боль взрывом надавила на виски, будто распирая голову. Перед глазом заплясали белые пятна, а незрячий ощутил нереальное давление, и казалось вот-вот выпрыгнет из глазницы. Напавший громко хмыкнул, и бита со свистом пролетела прямо перед лицом Вриски, не задев его, но следующий удар, пришелся прямо в лоб. Очки разлетелись вдребезги, отлелтая в сторону и один осколок стекла воткнулся хозяйке в лицо. Серкет тихо крякнула, ощущая как перед глазом появляются звездочки и сделала шаг назад, качаясь как пьяная. Её ноги подкосились, роняя тело в лужу сока. Колени подняли волну брызг, окативших её с ног до головы. Вриска с тихим болезненным воем подняла руки к голове — сейчас она была готова поклясться что покрыта кровью с ног до головы. Она ощущала как та течет по одежде и коже. Ещё удар, прямиком по затылку. Он уткнул Вриску лицом в кафельный пол и последнее что она увидела перед отправкой на встречу со звездочками, это чьи-то красные от сока ботинки…