Снегирь

На улице стоял настоящий мороз. В такие дни kpop-индустрия особенно напоминала инквизицию, а ее методы — китайские пытки: стоило только ударить холодам, как айдолам обязательно сватали какую-нибудь фотосессию в полураздетом виде на свежем воздухе. Последние полчаса фотографы мучали Джеджуна и Юно. Одетые в ни разу не зимние наряды старшие старательно принимали эротичные позы, мечтая лишь о том, как, вырвавшись из этого мусульманского ада, опрокинут в себя по рюмочке соджу или хотя бы примут на грудь по чайнику горячего чая. Время от времени Джеджун, растирая друг о друга ладони, с вожделением косился на теплые куртки, беспорядочно сваленные рядом с местом съемки. Из отдыхающей троицы только один Джунсу сообразил натянуть свою куртку. Незафиксированный Ючон согревался пробежкой, нарезая уже двадцатый круг вокруг места действия. Ему уже сделали втык, когда на очередном круге он попал в кадр, но, похоже, внушение на него мало подействовало. Джунсу же, хоть и надел куртку, даже не подумал ее застегнуть, поэтому тоже был вынужден согреваться физическими упражнениями — делал некое подобие зарядки. Рядом с горкой из курток стояла маленькая скамейка, на которой сидело нахохлившееся аки снегирь нечто. Нечто втянуло голову в плечи, поджало губы так, что они казались в два разе больше, чем обычно, и вперило затуманенный взор вникуда. Нечто было нездорового, синюшного оттенка, и только выходящий время от времени из его ноздрей пар свидетельствовал о том, что снегирь еще не окочурился. Промерзший Джеджун содрогался от одного лишь его вида и посылал макнэ телепатические сигналы: «Куртка, идиот! КУРТКА! Да встань хотя бы, пройдись!» Но снегирь был маловосприимчив даже к более очевидным внешним раздражителям и телепатические сигналы игнорировал, все так же не шевелясь. На очередном круге пробегающий мимо Ючон от души врезал Чанмину кулаком в плечо. Уже издалека раздался хриплый вопль: «НЕ СПАТЬ!» Снегирь качнулся в сторону, лениво поднял ногу, чтобы использовать ее в качестве баланса, и подобно неваляшке медленно вернулся в изначальную позу. Ючон мог быть уверен, что где-нибудь неделю спустя, когда он окончательно расслабится, он обязательно найдет в своем завтраке таракана: Чанмин твердо верил, что месть — это блюдо, которое подается ледяным. Как его лазурного цвета нос. Восстанавливая дыхание после очередной серии приседаний, Джунсу осмотрел снегиря и, широченно улыбнувшись, констатировал: - У тебя уши синие. Снегирь не удостоил это замечание даже мало-мальским вниманием. Наконец в съемке объявили паузу, и Джеджун, обхватив себя за плечи, мелко засеменил к скамейке. - Чанмин-а, оденься, а? - сказал он, но снегирь даже не пошевелился. Джеджуну вдруг стало не по себе. Посиневшее лицо Чанмина с поджатыми губами было настолько неподвижным, что ему вдруг показалось, что тот вконец оконечел. - Чанмин!.. В его голосе явственно слышалось отчание, и снегирь наконец-то счел возможным подать признаки жизни. Он открыл рот, и стало ясно, почему он с такой силой поджимал губы: без этого на всю съемочную площадку раздавался стук его зубов. - Не-е хо-о-очу. Джеджун выдохнул: трупное окоченение у младшего еще не началось, зато разложение головного мозга было в самом разгаре. - Голос посадишь, идиот! - воззвал к его разуму Дже. Вот было бы к чему взывать!.. - Пле-е-евать. Мне-е-е ле-е-ень. - А по мозгам получать не лень? Но снегирь уже снова поджал губы и погрузился в самосозерцание. Вздохнув, Джеджун разгреб кучу возле скамейки и вытащил сначала куртку Чанмина, а потом, покопавшись в залежах еще чуть подольше, его шарф. Мелкий придурок поленился даже засунуть его в рукав... Дже старательно расправил шарф и несколько раз обернул его вокруг шеи Чанмина, так чтобы натянуть пару слоев даже на нос. Из-под шарфа раздалось недовольное бурчание, но Джеджун его проигнорировал. - Протяни руки, - тоном, не допускающим возражений, потребовал он. Снегирь только что-то буркнул еще раз в ответ. Дже уже продрог до костей, и от этого замотанный по уши в шарф синий Чанмин начинал его злить своей безалаберностью еще больше. - Я тебя сейчас тресну! - пообещал Дже, и Чанмин, поколебавшись лишь секунду, нехотя вытянул вперед руки: если он чего-то в своей жизни и боялся по-настоящему, так это гнева Джеджуна. Дже рывком схватил с земли куртку и начал яростно натягивать ее на нахохлившегося макнэ задом наперед. Вот пусть ему будет тепло и неудобно! С еще меньшим энтузиазмом, чем до этого, Чанмин поднес руку к лицу, стащил шарф со рта и недовольно заметил: - Хён, мне не-е-еудобно. - А вот терпи! - злорадно сказал Дже и оглядел результат своих трудов. В нелепо одетой задом наперед куртке, в трех слоях шарфа, сползшего с ушей, от чего те снова были открыты всем ветрам, Чанмин выглядел так смешно и так... трогательно. Кажется, в один из карманов куртки он запихнул шапку, вспомнил Джеджун, и потянулся вперед, чтобы найти ее. Чтобы разобраться еще и в этих катакомбах, ему пришлось практически обнять Чанмина. На мгновение он коснулся щекой его торчащего ледяного уха и замер. Дже показалось, что в его руках действительно трепещет от холода маленькая птичка. Нечто долговязое, тощее, неуклюжее, зловредное и невыносимо родное тряслось от мелкой дрожи в его объятьях, и хотелось только прижать его к себе покрепче, чтобы согреть и защитить. Хотя бы от себя самого... Джеджун придвинулся поближе и начал растирать руками все так же неприкрытую спину Чанмина. Его затылок обдало горячим дыханием: снегирь прижался к нему и почти перестал дрожать. А сам Дже почти перестал чувствовать холод. В левом кармане лежало нечто с проводами. Даже зная Чанмина, Дже усомнился в том, что это шапка. И действительно, шапка обнаружилась в правом. Он осторожно натянул ее макнэ на голову и старательно упихал под нее уже почти что обмороженные уши. Должно быть, не без удовольствия отметил про себя он, это доставило мелкому мало приятных ощущений: Чанмин поморщился, зажмурился, но терпеливо смолчал. Наконец Дже поднялся, чтобы оценить плоды своей работы. Чанмин поднял к нему взгляд, и Джеджун отчетливо увидел в его глазах «спасибо» - настолько отчетливо, будто бы тот сказал это вслух... Но вслух, разумеется, Чанмин сказал другое: - Хён. В другом кармане плейер. Вставь мне наушники. Джеджуну захотелось придушить его. - А пузико тебе вареньем не помазать?! - воскликнул он. - Это тоже можно. Но потом. Джеджун только покачал головой и послушно потянулся за наушниками. Возвращающийся к жизни Чанмин неторопливо достал из кармана сам агрегат и лениво тыкнул в кнопку. - Замерзнешь до смерти — домой можешь не возвращаться, - почти нежно пробурчал Джеджун, но благостно улыбающийся снегирь, погрузившийся в мир японского рока, его уже не слышал.