Зазеркалье

И в зеркало без толку не гляди. Ты всё равно увидеть там не в силах лицо, которое в часы любви становится прекраснее красивых.

      Зеркала. Их отражающая поверхность всегда игриво привлекала внимание болотно-зеленых глаз; Кэролайн Форбс не упускала ни одной возможности подмигнуть своему отражению и обворожительно ему улыбнуться. Сколько она себя помнила, зеркало всегда было ее лучшим другом, перед которым не стыдно было и душу излить, и в грехах раскаяться.       В детстве маленькая Кэролайн обожала завязывать большой розовый бант перед старинным зеркалом в спальне родителей. Она с нетерпением ждала, когда останется дома одна, чтобы сесть на мягкий светлый ковер перед гладкой отражающей поверхностью и поделиться со своим другом секретами, которые не знали даже Елена и Бонни. Это было похоже на некий тайный ритуал, привносивший в жизнь красавицы-блондинки азарт и чувство удовлетворения.       В подростковом возрасте Кэролайн закрывалась в ванной комнате и скептически осматривала свое отражение. Ее тело взрослело и менялось; девушка старательно следила за своим весом и здоровьем кожи. Она делала ароматные маски для лица, не прекращая болтать о школьной жизни и мальчиках, жалуясь на Елену и тайно ей завидуя. Она не понимала, почему ее никто и никогда не ставит на первое место, что с ней не так? Молодая и красивая, отличница, капитан группы поддержки, организатор всех школьных мероприятий, но все и всегда выбирают почему-то Елену. Даже Бонни — их общая лучшая подруга. Кэролайн кривила губы от жгучей обиды перед зеркалом у себя дома и печально расчесывала волосы на « Мисс Мистик Фоллс», даже не надеясь на победу. За ее спиной мило щебетали Елена и Бонни, совершенно забыв о подруге, она видела их счастливые лица, отражающиеся в зеркальной поверхности; девушка медленно впадала в депрессию, а может и не покидала ее вовсе.  Она чувствовала себя одинокой и брошенной, глубоко несчастной маленькой девочкой с розовым бантиком.       Став вампиром, Кэролайн, словно вылезла из своей скорлупы и взглянула на мир совершенно другими глазами; но она по-прежнему была одинокой и глубоко несчастной, хоть и улыбка ее светилась от поддельной радости. Только одно существо смогло разглядеть в ней нечто большее, чем просто глупую и красивую блондинку, помешанную на контроле. Пускай Кэролайн тщательно скрывала свои чувства к нему, не рассказывала о них даже своему любимому зеркалу в спальне, которое видело ее разбитой, больной, умирающей, а также влюбленной и изредка счастливой.  Кэролайн так привыкла отрицать себя, что просто испугалась намерений одного первородного гибрида и, конечно, мнений ее якобы друзей.  Девушку раздирали противоречивые чувства, с одной стороны ей хотелось забыться и погрузиться с головой в мир, который ей предлагает Клаус. Поправочка. Мир, который он готов положить к ее ногам, если она позволит. От ощущения, что есть такой, пускай не совсем, человек хочется порхать как бабочка. Внутри сразу становится тепло, а сердце бьется предательски быстро. Впервые в жизни она стала той самой…       Кэролайн долго готовилась к этому вечеру, взвешивая каждую мелочь ее бредовой затеи. Она сняла с себя все украшения и надела обычную белую футболку на несколько размеров больше положенного, распустила волосы и зажгла свечи. Девушка дождалась полночи и в полной темноте села перед зеркалом. Она вспомнила как в детстве пугалась страшилок о гадании на зеркалах, но сейчас ей захотелось ощутить на себе весь спектр эмоций. Зеркало было ее другом и не могло обмануть.       Кэролайн жадно вглядывалась в свое отражение, повторяя бледными губами одну единственную фразу « суженный приди ». Прошел час, второй… свечи потухали, за окном завывал ветер и где-то вдалеке гремел гром. По окну скреблась корявая ветка, заставляя вздрагивать уже уставшую блондинку.  Девушка поежилась от внезапного сквозняка, обнимая себя руками за плечи и обернулась назад; дверца шкафа заскрипела, а в болотно-зеленых глазах появился нескрываемый ужас. В комнате стало тихо, погасла предпоследняя свеча и стало слишком уж мрачно, даже для бессмертного вампира.       Кэролайн сглотнула застрявший ком в горле и зажмурила глаза, мысленно успокаивая себя.       — Тебе нечего бояться, — шептала она себе под нос, — ты — самое сверхъестественное существо на свете, а призраков, к счастью, не существует.       Девушка медленна открыла глаза и также осторожно повернулась обратно к зеркалу, в котором ничего не отражалось, кроме ее испуганного лица. Отругав себя за слабость и глупые мысли, блондинка медленно выдохнула и зарылась пальчиками в волосы, прикрыв на секунду глаза.       — Дурацкое гадание, — пробормотала Кэролайн еле слышно и уже собралась задуть последнюю свечу, а потом включить свет, как краем глаза она заметила едва уловимое движение в зеркале, где-то у себя за спиной. Девушка застыла, а по позвонку пробежали мурашки; кто-то был здесь, в ее комнате или…       Кэролайн присмотрелась к темному расплывчатому силуэту, находившемуся, словно в тумане. Она пыталась разглядеть лицо незнакомца, но у нее ничего не получалось; беспомощность действовала на нервы, хотелось прикоснуться к таинственному силуэту рукой, может быть тогда, он покажет свое лицо. Девушка поднесла дрожащую руку к зеркалу, закусив нижнюю губу, ее тонкие пальцы застыли в нескольких сантиметрах от холодного стекла, боясь спугнуть наваждение; ее сердце билось, как ненормальное, выдавая волнение, накрывшее ее. Еще чуть-чуть и тогда, может быть…       — Кэролайн…       Девушка подпрыгнула на месте, вмиг оказываясь возле окна и включая свет в комнате.       — Ты! — завопила та, тыкая пальцем в незваного гостя.       Тем временем Клаус откровенно говоря забавлялся. Он пришел сюда, чтобы сказать ей, что уезжает в Новый Орлеан, возможно, даже навсегда, и больше она его не увидит. Ему было нелегко заставить себя прийти сюда и попрощаться, предложить уехать с собой и, конечно, уже в тысячный раз получить отказ. Но кто знал, что он застанет свою любимую блондинку за столь интересным занятием…       — Привет, Кэролайн, — повторил гибрид, не скрывая своей широкой улыбки и сдавленного смеха.       Девушка задыхалась от возмущения, открывая и закрывая рот, как рыбка. Клаус подошел к тому самому зеркалу и усмехнулся своему отражению, а после перевел взгляд на покрасневшую блондинку. Кто бы мог подумать, что ее так легко испугать, и уж тем более, что она наивно верит в эти детские сказки, но если ей показалось его лицо, то он, пожалуй, и сам не против поверить во все это.       — Что тебе здесь нужно? — Кэролайн скрестила руки на груди, все еще ощущая, как слегка трясутся коленки.       — Хотел узнать, чем ты тут занимаешься, милая.       — Не твое дело, — пробурчала блондинка, опуская взгляд.       Клаус медленно подошел к ней и приподнял ее подбородок, вглядываясь в большие напуганные глаза, в которых таилось одиночество и усталость от этой несправедливой жизни. Он видел все ее чувства, хотел прижать к себе хрупкое тело и больше никогда не отпускать, хотел отдать ей свое сердце в доказательство его любви к ней.       — Кэролайн, — гибрид погладил ее по щеке, — поехали со мной.       Девушка опустила взгляд; ей хотелось закричать «да», чтобы он забрал ее из этого ужасного места, в котором она отдавала всю себя и не получала ничего взамен. Но она молчала. И Клаус все понял. Он отошел от нее и остановился посередине комнаты. Забрать ее силой он не сможет, а упрашивать нет никакого смысла. Она должна была сама понять, что эта жизнь не для нее, что он, в отличии от ее друзей, готов ради нее на все, даже отпустить…       Кэролайн сжала кулачки до кровавых полумесяцев на ладонях, взглянула на напряженную спину гибрида, а после невзначай на зеркало. Ее сердце замерло всего лишь на какой-то жалкий миг, а после заныло тупой болью. Она узнала тот таинственный силуэт, вызвавший в ней такую бурю эмоций. Но только сейчас девушка поняла, что и раньше один единственный человек заставлял ее сердце выпрыгивать из груди, только с одним человеком она чувствовала себя настолько живой и счастливой, как жаль, что осознание пришло так поздно и в такой неподходящий момент.       — Прощай, Кэролайн, — Клаус обернулся, чтобы последний раз посмотреть на нее, запомнить ее образ и высечь его на сердце; по ее щекам текли хрустальные слезинки.

— Останься…