No surrender - часть 2

Когда Гакт поцеловал его снова, Джон понял, что все его доводы иссякли. Наглая рука по-прежнему сжимала, гладила его между ног, поверх плотной джинсовой ткани, заставляя кровь приливать к твердеющему члену. Здравый смысл, похоже, устремился туда же, потому что вскоре Джон уже отвечал на поцелуи Гакта, уверенно скользя языком между его губ. Гакт переместил руку повыше и стал возиться с пуговицей. Он был настолько пьян, что это оказалось непросто. Наконец ширинка расстегнулась, и Джон невольно приподнял бедра. Непослушные пальцы Гакта, дрожащие руки Джона - джинсы довольно быстро полетели на пол. Гакт отстранился, сел на корточки между длинных голых ног Джона, положил ладони на его угловатые бедра и поднял взгляд. Джон лежал под ним, покраснев и часто дыша. Его губы чуть припухли от поцелуев, темные волнистые пряди слиплись, спадая на лицо. Поначалу, затеяв все это на пьяную голову, Гакт намеревался только крепко проучить Ю, не более. Но теперь, поймав выжидательное выражение в затуманенных глазах Джона и глядя на его приоткрытый рот, которому явно не терпелось наполниться чем-то, Гакт резко передумал. О да, он преподаст хороший урок своему гребаному параноику-бойфренду, а заодно и развлечется... Его руки скользнули вверх по телу Джона, задирая футболку и обнажая торс. Гакт замер, наслаждаясь открывшимся зрелищем. Джон весь будто состоял из острых углов и напряженных мышц, плотно сплетенных под нежной молочно-белой кожей. Розоватые соски затвердели и жаждали прикосновений. Гакт резко сжал левый между пальцами, с удовольствием уловив сдавленный вздох Джона и дрожь, пробежавшую по всему его телу. Рука заскользила по плоской груди, выпуклому прессу и ниже, по гладкой коже над резинкой белья. Когда язык Гакта проделал тот же путь в обратном направлении, Джон выгнулся с хриплым стоном, схватил Гакта за ворот и притянул к себе, растягивая его белую футболку D&G. Они снова поцеловались, жаркие языки сплетались и боролись одновременно, точно так же, как их голоса в зале вечером накануне. Стиснув бедра Джона, Гакт медленно навалился на него, вжимая в матрас, и тот немедленно согнул ноги в коленях, давая ему больше свободы действий. Футболка Джона закрутилась вокруг его груди, когда он провел руками по спине Гакта, очертив пальцами острые лопатки, которые чувствовались даже сквозь мышцы и ткань. Ладони скользнули ниже, по тонкой талии, по дорогому кожаному ремню и, наконец, обхватили поджарые ягодицы. Гакт улыбнулся. - Все еще не гей? Джон отпустил задницу Гакта и сгреб пальцами его стриженые волосы. - Ты слишком много болтаешь, даже спьяну, - притянув близко к себе, он вновь завладел его губами. Джон глухо зарычал, когда Гакт стал покусывать его за нижнюю губу, поглаживая по бокам, а затем снова накрыл ладонями острые косточки бедер. Стоило Джону сжать волосы Гакта, как легкие укусы становились сильнее. И он сжимал, тянул, снова и снова. Сила, грубость, боль... Джону, кажется, нужно было именно это. Пальцы Гакта, без устали поглаживавшие его бедра, стали потихоньку стягивать белье. Джон с готовностью приподнялcя, помогая раздеть себя и высвободить напряженный член. Он испытывал особое, ни с чем не сравнимое удовольствие от того, что лежал почти голый под полностью одетым Гактом. Поток разнообразных ощущений захлестывал: от нежности дорогой ткани футболки до холода металлической пряжки ремня и грубости дизайнерских джинсов. Из-за этого прикосновения горячих рук Гакта к открытой коже казались особенно яркими. Гакт чувствовал его полностью, а Джон никак не мог почувствовать его в ответ. Это было чертовски несправедливо. Воспользовавшись тем, что алкоголь притупил реакцию, Джон сделал усилие и резко перевернул Гакта на спину. Чуть покрасневшие, подернутые поволокой голубые глаза расширились от удивления. Но все возражения разом вылетели из головы, едва он увидел, как Джон взялся за пряжку его ремня. Вскоре она звякнула, коснувшись пола, и звук тут же прервался, заглушенный плотной тканью. Через несколько мгновений расстегнутые джинсы уже едва держались на бедрах Гакта. Джон не стал даже их стягивать. Просто сдвинул в сторону тонкие синие стринги, обхватил ладонью твердеющий член и слегка ухмыльнулся, когда из натруженного горла Гакта послышался довольный рык. Был ли виной тому алкоголь, или Гакт всегда такой громкий в постели? Этого Джон не знал. Но каждое движение рукой, каждое умелое поглаживание пальцами вызывало вздохи наслаждения. Рот Гакта приоткрылся, припухшие от поцелуев губы сложились в кольцо, из которого нескончаемым потоком лились стоны. Пальцы невольно сжимали простыни. Вдруг Гакт разжал левую руку, скользнул ладонью под свою футболку, ухватил ее за край и потянул вверх, обнажая перед Джоном потное тело. Футболка задиралась все выше и выше, и когда из-под нее показались затвердевшие соски, Джон тоже не смог сдержать стона. Продолжая ласкать окрепший член Гакта, другой рукой он отвел его руку в сторону. За время долгих репетиций и концертов он столько раз гладил Гакта по груди, что уже сбился со счета. Но всегда - только через рубашку YFC. Теперь же, когда Гакт лежал перед ним на спине, потный, возбужденный и чертовски желанный, Джону вдруг нестерпимо захотелось прикоснуться к его коже. Он положил ладонь Гакту на грудь, чуть поглаживая сосок большим пальцем. Слегка дернувшись, тот поднял руки над головой и выгнул спину. Спиртное всегда пробуждало в нем особую чувствительность, кожа отзывалась на малейшие прикосновения, заставляя просить о большем. Джон наклонился и медленно, настолько медленно, чтобы даже заторможенные реакции Гакта успели прийти в движение, провел языком по соску, который до этого дразнил пальцем. Несмотря на воздействие алкоголя, Гакт оказался намного проворнее и сильнее, чем Джон мог предположить. Как только он в последний раз облизнул сосок и выпрямился, ухмыляясь, Гакт тут же схватил его за ворот задранной футболки и повалил на спину, проскользнув между ног и придавив всем весом. Джон едва успел ощутить мягкость матраса и твердость тела, прижавшегося к нему, как Гакт сжал его лицо в ладонях и вновь стал жадно целовать в губы, покусывая их. Джон схватился за его футболку, чувствуя как тот начал тереться об него и их члены соприкоснулись. Гакт двигался хаотично, беспорядочно: смесь алкоголя и возбуждения в крови заглушала природное чувство ритма. Но Джон ничего не имел против. В этой лихорадке ощущалось еще больше силы, желания и жажды - всего, что захлестывало и его самого. Джон подумал было, что гордиться здесь нечем, но тут Гакт глухо зарычал, сплетаясь с ним языком, и все мысли улетучились из головы. Разорвав поцелуй, Гакт прочертил губами дорожку по шее, по груди Джона и отстранился, присев на пятки. Джон с интересом наблюдал за тем, как он неуклюже пытается залезть пальцами в карман. Ситуация усугублялась тем, что джинсы были расстегнуты и болтались у него на бедрах. Гакт с таким сосредоточенным видом продолжал вести неравный бой со штанами, что Джон невольно улыбнулся. Но усмешка тут же сползла с его лица, когда Гакт, наконец, справился с задачей и вытащил из кармана тюбик смазки. Джон предпочел не думать о том, почему этот тюбик оказался там, и особенно о том, почему он был уже наполовину пуст. Вместо этого он схватил Гакта за ворот футболки и притянул к себе. Грубо целуя его, он скользнул ладонями по спине вниз, под расстегнутые джинсы, и сжал гладкую упругую задницу. Теперь, когда Гакт снова лежал сверху, прижимая его к кровати, Джону было гораздо проще забыть о существовании ритм-гитариста в соседнем номере. Когда Гакт приподнял его ногу, тот не издал ни звука. Но сердце будто замерло, едва влажные от смазки пальцы заскользили по внутренней поверхности бедер, по волоскам, покрывавшим нежную кожу. А когда Гакт, наконец, перестал дразниться и уверенно ввел в него горячий палец, Джон невольно сжал его зад еще сильнее. Ощущения были странными, а поцелуи пьяного Гакта - все более неловкими, но он как только мог старался отвлечь Джона. Нежно поддразнивая, он легко касался губами подбородка, а затем медленно проводил языком по шее, заставляя Джона умолять о большем. Для Джона это было в новинку, но он быстро свыкся с непривычными ощущениями и снова сжал короткие волосы Гакта, опять вовлекая его в жаркие поцелуи, с которых все и началось. Вскоре Гакт отстранился, и Джон, как зачарованный, стал наблюдать, как тот нанес смазку на ладонь и принялся подготавливать себя: левая рука обхватила член и заскользила по нему быстрыми отрывистыми движениями. Гакт прикрыл глаза, с его покрасневших губ слетали неразборчивые стоны. В какой-то момент Джону даже захотелось попросить его забить на секс и просто продолжать вот так ласкать себя. Невероятно соблазнительное зрелище: член, торчащий из расстегнутых джинсов, и рука, движущаяся по нему вверх-вниз. Джону хотелось увидеть, как хорош будет Гакт, когда доведет сам себя до экстаза. Но член Джона тоже требовал ласки. И теперь, вдоволь налюбовавшись на Гакта, тот понимал, что только полное внимание японца сможет, наконец, удовлетворить его. Если бы Джон был полностью честен с собой, то понял бы, что все давно к тому и шло. Долгие месяцы они репетировали вместе, старались приладить голоса друг к другу, отрабатывали фансервис, проводили вдвоем каждую свободную минуту. А ругань и алкоголь стали лишь удобный предлогом, простым способом объяснить то, что было неизбежно с самого начала. Ю был совершенно прав, он все понял раньше, чем оба вокалиста. Все мысли о Ю улетучились из головы Джона, едва Гакт прикоснулся к нему своим членом, глядя с неприкрытым желанием. Ответив ему таким же страстным взглядом, Джон коротко кивнул, и Гакт, медленно толкнувшись, вошел в него. Джон резко прижал его к себе, стиснув так, что тот едва мог вздохнуть. Гакт слегка дернулся, но сильные руки Джона держали очень крепко. Тогда он просто уткнулся в его шею, горячо дыша и ожидая, пока Джон чуть ослабит хватку. С трудом подавив острое желание двигаться, Гакт дал ему время привыкнуть к новым ощущениям. Откровенно говоря, в глубине души Гакту нравилось делить постель с мужчиной, равным с ним по силе, которую тот был не прочь проявить. Ю же вечно обращался с Гактом будто с фарфоровым. На самом деле прошло всего несколько секунд, но ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Джон, наконец, ослабил хватку, давая ему возможность двигаться. Ожидание еще больше распалило Гакта, и он с самого начала взял быстрый, рваный темп. С Джоном не нужно было сдерживаться: даже до одурманенного алкоголем разума Гакта доходило, что американец легко может все прекратить, если ему что-то не понравится. Но Джон так цеплялся за его плечи, покусывая мочку уха, что сомнений не оставалось: ему все нравилось, даже очень. Джон представил себе, как они смотрелись бы сейчас, войди кто-нибудь к ним в номер. Гакт в расстегнутых джинсах, сползающих с бедер, и растянутой футболке D&G жестко трахает Джона, а тот лежит на спине, почти голый, принимая его полностью и чувствуя, как грудь немеет, туго стянутая скрученной тканью. Джону страшно хотелось, чтобы напротив кровати было зеркало: он был и сам не прочь взглянуть на это. Гакт снова забормотал что-то неразборчивое, c каждым движением его голос становился слабее и глуше. Джон мог лишь тихо постанывать, но Гакта, похоже, это вполне устраивало: на каждый звук он отзывался энергичными толчками. Когда его член, войдя слишком глубоко, коснулся заветной точки, Джон чуть не прокусил Гакту ухо, но тот лишь ухмыльнулся и продолжил размашисто двигаться между его ног. Разжав зубы, Джон посмотрел ему в глаза. Все еще застывший от выпивки взгляд понемногу прояснялся, гипнотизируя. Резко двигая бедрами, Гакт обхватил ладонью член Джона, чувствуя, что тоже не может отвести взгляд. Джон не знал, сколько еще сможет продержаться. Ощущения были настолько сильными, всепоглощающими, что и обескураживали и окрыляли его. Он по-прежнему не понимал, как это все произошло, почему он повелся на заигрывания пьяного Гакта и почему тот вообще начал к нему приставать, но теперь это все уже не имело значения. Гакт двигался всё резче и беспорядочнее, с силой долбя его, прикрыв глаза и закусив пухлую нижнюю губу - он явно был уже на грани. Джона это и обрадовало и огорчило. Еще несколько сильных толчков, движений рукой - и Джон не сдержался. Он притянул Гакта к себе, крепко обняв его, и кончил так бурно, как давно не кончал. Гакт целовал его щеки, шею - везде, куда только мог дотянуться, а Джон расслабился, прикрыв глаза, и сосредоточился на ощущениях, пронизывавших все тело. Вихрь улетучился быстрее, чем хотелось бы, он начал понемногу приходить в себя. Теперь Джон чувствовал только Гакта. Прикосновения его губ к шее, его стройное, но мускулистое тело, его твердый член так глубоко внутри. Выпустил Гакта из объятий, он одной рукой обхватил его за плечи, а другой зарылся в волосы. Гакт снова навалился и продолжил трахать его, так же неудержимо и аритмично дергая бедрами, как и прежде, но теперь уже Джон покрывал поцелуями его щеки, виски, подбородок... Он так сильно пах смесью алкоголя, пота и Эгоиста Платинум, что Джон чуть ли не ощущал этот вкус на языке. Слизнув каплю пота, стекавшую по виску Гакта, Джон и правда почувствовал его. Несколько яростных движений спустя Гакт глухо зарычал и рухнул на Джона, прижавшись к его щеке и уткнувшись лбом в подушку. Джон лениво перебирал его волосы, дожидаясь, пока тот переведет дух. С каждой секундой ему становилось все неуютнее: жестокая действительность понемногу вступала в свои права. Отдышавшись, Гакт тряхнул головой, сбросил настойчивую руку Джона и лег рядом, закрыв глаза и полностью отстранившись от него. Джон сел на кровати, расправил скрученную на груди футболку и взглянул на Гакта. Тот растянулся на узкой койке, удовлетворенно улыбаясь, и, казалось, даже не замечал, что он в комнате не один. - Я в душ, - тихо и коротко сказал Джон. Ему необходимо было подумать наедине с собой. Гакт не ответил. Только махнул рукой в сторону ванной, то ли разрешая, то ли показывая, что ему все равно. Джон мотнул головой, подобрал с пола одежду и вышел из комнаты. Он не особо понимал, что теперь делать. Казалось, что стены сдавливают его. Легко было забыть о завтрашнем дне, обязательствах, обо всем на свете, когда весь мир сосредоточился исключительно на кровати в гостиничном номере, Гакте и наслаждении, охватившем тело. Тогда Джона даже не смущало, что его трахает мужчина. Но теперь, когда от былого удовольствия остались лишь отголоски, легкими разрядами пробегающие по венам, мир вновь обрушился на голову во всей своей полноте. У Джона возникло странное ощущение, будто давно нараставшее напряжение, наконец, разрядилось, но теперь его сменило отвратительное чувство неловкости, которое только усилилось при виде Гакта, уютно растянувшегося на тесной кровати. Но тот был все еще пьян. Он успеет испытать неловкость позже, когда протрезвеет, к тому же у него был весьма веский повод все это затеять. Джон, конечно, тоже выпил, но из зеркала на него смотрел трезвый человек, полностью осознающий свои действия. Чем ему оправдать то, что он переспал с Гактом и предал Ю? Джон был растерян и зол на себя, но трусом не был никогда. Он прекрасно понимал: бессмысленно и глупо всю ночь отсиживаться в ванной, надеясь, что все как-то само утрясется. Нет, он сильный, он сможет справиться с любыми последствиями своих поступков и выслушать все, что выскажет ему Гакт. Быстро одевшись, Джон умылся и вернулся в комнату. Гакт все еще лежал на постели, ровно в той же позе, что и раньше: на боку, в расстегнутых джинсах. Судя по тому, как он мерно посапывал, изредка бормоча что-то себе под нос, алкоголь сделал свое дело, и Гакта одолел сон. Джон потер переносицу и глубоко вздохнул, стараясь не смотреть на гладкую кожу, видневшуюся из-под приспущенных джинсов. Быстро схватив со стула футболку с названием группы, он прикрыл ею спящего Гакта ниже талии, а потом лег на вторую кровать, отвернулся к стене и попытался заснуть. Но задача оказалась не из легких, ведь за его спиной спал Гакт, а перед глазами была стена, за которой - соседний номер. Номер Ю. Джон понятия не имел, как встретит наступающее утро, но знал, что выбора нет. Придется его пережить. ~owari