Obvious Fact

Они не разговаривали целую неделю. Для Шерлока было не в новинку молчать дни напролет, но после их знакомства такое происходило все реже и реже. Джону нравилось думать, что именно он хорошо влияет на друга. Окружающие так считали. Если бы они вели расследование, то подобная "молчанка" заставила бы его почувствовать неловкость или даже вину. Но сейчас он чаще злился. Как смеет Шерлок считать, что лучше понимает его, чем он сам?! Какого черта он морочит ему голову, лишь бы Джон соответствовал его социопатическим нуждам?! Потому что – и именно в этом было все дело – Шерлок хотел обладать им. И влечение тут ни при чем. Равно как и отношения. Шерлок вел себя как избалованный маленький ребенок, который не хочет делиться игрушками, вот и все. И с какой стати Джон должен чувствовать себя виноватым, ведь он просто защищался! Гнев схлынул через два дня. Потом он решил, что если Шерлоку так нравится играть в "Я-тебя-в-упор-не-вижу", то и ему можно поучаствовать. Джон занимался своими делами, как обычно. Заваривал чай независимо от того, был ли Шерлок на кухне, читал в гостиной газеты, проверял электронную почту и притворялся, что не обращает внимания на сидящего на диване друга. Они встречались на лестнице, почти сталкиваясь плечами, и никто не произносил ни слова. Для обидевшегося Шерлока это абсолютно нормально, – убеждал себя Джон. Он же может сутками дуться по пустякам. Труднее становилось тогда, когда Джон забывал об их размолвке. Он мог заваривать на кухне чай, попутно без всякой задней мысли сделав чашечку и Шерлоку, а потом вспомнить о ссоре уже на полдороге в гостиную. Приходилось относить чашку обратно и оставлять на кухонном столе. Он мог вычитать что-то забавное в интернете и уже повернуться к Шерлоку и открыть рот, чтобы рассказать об этом, когда осознание настигало его. Джон с ощутимым стуком захлопывал рот и отворачивался обратно к монитору, не видя его. Он мог спускаться по ступенькам, встретить поднимающегося Шерлока и уже потянуться, чтобы дотронуться до его руки, когда вдруг понимал, что именно собирается сделать. Раньше он не задумывался о том, как часто касается друга в расслабленном состоянии, поэтому сейчас приходилось быть настороже и сдерживать подобные порывы. Постепенно все усугублялось, его злость и вина перерастали в страх и беспокойство. Кто должен был сделать правильные выводы, Шерлок или он сам? Было трудно сказать наверняка. Он пошел с Майком в паб и напился, позже обнаружив себя на пороге у Сары с идиотской идеей доказать свою гетеросексуальность. Сара его все-таки пустила, но спал он строго на диване. Джон смутно помнил, что рассказывал ей о Шерлоке, и кто-то плакал. Этим кем-то вполне мог быть он. На следующее утро он проснулся от звука полученной голосовой почты. Очевидно, пьяным он набрал номер Гарри и сказал ей, что в семье может быть только один гомосексуал, а она уже заняла это место. В сообщении говорилось: "Ты просто гребаный идиот. Я не представляю, что Шерлок в тебе нашел". Напоив Джона чаем, Сара отправила его домой с напутствием, чтобы он, напившись, не вздумал еще раз явиться к ней в три часа ночи. – Либо завали его, либо съезжай с квартиры, – сказала она. – Это нечестно по отношению ко всем. Он кивнул и пошел домой, понимая, что с такой кашей в голове к Шерлоку лучше не приближаться. Он должен был четко знать, что собирается сказать, что он на самом деле будет иметь в виду. Джон должен был определиться, чего хочет и что может дать взамен. На все про все ушло три дня. И еще один на то, чтобы набраться смелости. Джон просидел в кресле целый час, прежде чем услышал, как хлопнула входная дверь, и Шерлок стал подниматься по лестнице. Он сделал глубокий вдох. Шерлок вошел, швырнул полную официальных на вид полицейских отчетов сумку на диван и направился в кухню. – Я ошибался, – сказал Джон. Это прозвучало не так ясно и убедительно, как ему бы хотелось. Шерлок остановился. – Терпеть не могу, когда ты мямлишь, Джон, – сказал он таким тоном, словно и не было этой недели взаимного игнорирования. Это давало возможность отступить, ведь Шерлок показывал, что согласен притвориться, будто тот разговор никогда не имел места. Если Джону так будет легче. Несколько дней назад он воспользовался бы этим шансом, но слишком уж о многом пришлось ему поразмыслить с тех пор. Разобравшись в себе, хотя это было довольно болезненно, он не собирался так просто все отбрасывать. Шерлок мог бы стереть полученную информацию со своего жесткого диска, но он – нет. – Ты был прав, – Джон убедился, что четко артикулирует произносимые слова. Он был чертовски уверен, что ни за что на свете не повторит свою предыдущую фразу, ведь Шерлок и в первый раз все прекрасно расслышал. А сказать, что он прав, было совсем не трудно. Привычно. – В чем именно? – уточнил Шерлок. Джон понял, что мертвой хваткой вцепился в ручки кресла. Разжав пальцы, он сложил руки на коленях. – Мы состоим в отношениях. Меня раздражали чужие инсинуации на этот счет, потому что мне нравилось притворяться, что между нами ничего не происходит. – А-а, – кивнул Шерлок. – Хорошо, – и развернулся, будто собирался пойти на кухню. – Шерлок! – он не мог поверить, что так все и закончится. – Ты только это и скажешь? "А, хорошо"? – Ну, не у меня же только что было личное откровение, Джон, – он поднял пакет, который держал в левой руке: – Тут дюжина человеческих языков, их надо немедленно поставить в холодильник. – Да, да, – и когда его жизнь успела превратиться в жуткий фарс? Шерлок скрылся в кухне, Джон собрал все свое мужество и последовал за ним. Прислонившись, к перегородке между кухней и гостиной, он смотрел, как Шерлок достает пластиковый контейнер и ставит его на "научную" полку холодильника. Ушли месяцы, чтобы убедить его в целесообразности этого разделения, но раз согласившись, Шерлок следовал правилу неукоснительно. Джон наблюдал, как он передвигается по кухне, весь такой высокий и худой, оценивая не только его ум, но и тело, и пытаясь понять, что чувствует. Волосы Шерлока были темными и такими же красивыми, как у Нины. Раньше он часто к ним прикасался, раз или два взъерошивал Шерлоку волосы, по-дружески, но теперь ясно видел, что это было всего лишь оправданием: ему хотелось пропустить сквозь пальцы эти темные пряди. Интересно, что сказал бы на это сам Шерлок? А вдруг бы позволил, что тогда? Губы у Шерлока были пухлыми, почти женскими. В самом начале их знакомства ему казалось неправильным, что такой нежный и чувственный рот изрекает лишь резкие и жестокие фразы. С течением времени он выяснил, как именно эти губы изгибаются в улыбке, как расходятся, когда Шерлок смеется, и Джон уже не в первый раз ловил себя на том, что разглядывает его рот. Глаза Шерлока. Просто потрясающие. В них светился такой ум, что это могло равно отталкивать и привлекать. Джон часто думал, что они как ловушка – такие красивые, такие любопытные, что невозможно устоять и хочется видеть этот взгляд все чаще и чаще, а раз попавшись, обратной дороги уже не найти. Правильно. Он был идиотом. – Я не гей, – Джон съежился, потому что это прозвучало оборонительно даже для него самого. Разглядывание Шерлока уже дало ему все, что он хотел знать, но еще Джону стало жарко, и неудобно, и немного стыдно. Шерлок должен был заметить, это было достаточно очевидно. Шерлок оглянулся через плечо, за пару секунд осмотрев все тело Джона, и уголок его губ чуть дернулся, в то время как обычный человек усмехнулся бы: – Это не обязательно означает, что ты натурал, Джон. А об этом вообще не хотелось задумываться. В тот момент единственным, что удерживало его от паники, было то, что все его чувства направлены на Шерлока. Он действительно не думал о Шерлоке, как о мужчине, половину проведенного вместе времени его и за человека-то с трудом можно было принять. Шерлок был силой природы, единственной в своем роде. Просто так получилось, что она воплотилась в мужском теле. Возможно, Джон занимался самообманом, потворствуя желанию отрицать очевидное, но он не горел желанием полностью перестраивать свое мировоззрение за одну неделю. Однако для Шерлока можно было сделать исключение. – Ты сказал, что женат на своей работе, – он сменил тему. – Я вел расследование. Неподходящее время, чтобы обсуждать мою сексуальную ориентацию. Это показалось наиболее целесообразным способом для удовлетворения твоего любопытства, не вдаваясь в детали и исключая возможность остаться без соседа по квартире еще до того, как он перевезет вещи. – Понятно, – кивнул Джон. Глядя в ретроспективе, тогда у них действительно не было времени для полноценной беседы. Теперь он знал, что неразумно поднимать серьезные проблемы, когда у Шерлока есть интересное дело. – Итак? Шерлок обернулся: – Да? – Будем ли мы… – он прочистил горло. – Я имею в виду… отношения… Шерлок склонил голову к плечу и посмотрел на него долгим взглядом. "Думаю, да", – пробормотал он, пересекая кухню, и с каждым шагом сердце Джона билось все быстрее и быстрее. Трудно было сказать, боялся он или возбуждался. Немного было похоже на военное время. И рядом с Шерлоком так было почти всегда. Наконец, Шерлок подошел очень близко, коснулся его щеки и наклонился. Закрыв глаза, Джон ждал, и Шерлок поцеловал его в уголок рта, мягко и почти целомудренно. Дыхание Джона тут же сбилось, как будто от прикосновения его ударило током, хотя с Шерлоком это было недалеко от истины. А в следующий момент их накрыл жар, и были губы, языки и "о боже мой, неужели это я стонал?" И он чувствовал привкус ванильного мороженого и палящее солнце Афганистана. И было так темно, как в ночном такси, а внутри что-то рвалось, как последняя страница, о существовании которой он не догадывался до сегодняшнего дня. И он улыбнулся в поцелуй, думая о плюшевых медвежатах и убийствах, думая о своей жизни, иногда довольно нелепой, но порой и абсолютно изумительной… А потом Шерлок отстранился. Джон открыл глаза, глядя на него, стоящего совсем рядом и все еще ласково дотрагивающегося до его щеки. Губы Шерлока покраснели и припухли, и все, о чем Джон мог думать, было: "Я только что целовал этот рот". Больше в облике Шерлока не было ничего необычного. Джон тоже не ощущал в себе чего-нибудь странного. Да, он слегка задыхался, но сейчас это было естественно, не так ли? Когда Шерлок так близко. Это могло произойти в любой другой день. И все бы осталось по-прежнему. И именно от осознания этого захватывало дух. – Сексом займемся позже, – сказал Шерлок. – У меня там с десяток нераскрытых дел Лестрейда. И, подозреваю, Мориарти приложил руку к каждому из них. На первый взгляд, напрямую они никак не связаны, но я попытаюсь найти общий мотив. Понимаешь, что это может означать, Джон? – он улыбнулся и поцеловал его еще раз, почти до боли прижимая губы. Сейчас его действия были больше обусловлены волнением, чем романтическим влечением. – Новые улики! Он оставил Джона на кухне, а сам пошел в гостиную. Ладно, все не осталось по-прежнему. Но на удивление близко к тому.