Ярко

Тайчи тянет ее за запястье — здоровой руки, — и Чихая ловит обрывки его речи. — Матч Араты. Надо поспешить. Второй зал. Это длится всего минуту, но Чихая запоминает все: касание кожа к коже, ее слезы, впитавшиеся в ворот его футболки, широкую спину перед собой, когда она медлит. На долю секунды все вылетает из головы, потому что Тайчи получил А-класс, он получил его после всего, через что прошел, после месяцев метаний, о которых она догадывалась, потому что похожее творилось и у нее в голове. Он так долго работал над этим, так этого желал, и тут: матч Королевы против Араты. Финал А-класса. Чихая не верит, что могла забыть о чем-то настолько важном — пусть даже ненадолго. Но так вышло. Потому что это Тайчи. Именно Тайчи тащит ее во второй зал. Тайчи, который после своей победы не сказал ничего, кроме «спасибо». Она выскальзывает из его хватки, и он опускает голову, челка скрывает глаза. Чихая уже видела такое выражение на его лице, но только сейчас впервые осознает, сколько же в нем грусти. — Чихая? — спрашивает он мягко. Чихаю пугает много вещей: матч за дверью, сражение за титул Королевы, ее будущее, Арата, Шинобу. Она слышала свое имя сотни раз: в разговорах, на соревнованиях — во фразе «бурная и яркая, поразила ты богов» она знает, как складывается каждый звук. Певучим голосом ее мамы, резким сестры, звонкими голосами чтецов, волшебным голосом Каны и ворчливым Нишиды. Голосом Араты ее имя звучит, как песня, как что-то волшебное. Но то, как произносит его Тайчи, сейчас, в этот хрупкий момент, пугает ее сильнее всего. *** Он часто навещает ее в больнице, но один приходит только раз. И Чихая осознает, как редко они остаются наедине: в поезде по пути домой, да в редкие секунды перед началом тренировок. Она задумывается над тем, что, кажется, Тайчи всегда был рядом — вот только это не так. С того момента как они воссоединились, прошло чуть больше года. Но с тех пор она свыклась с ним настолько, что ощущает частью себя — как будто так всегда и было. И, если Арата — море, то Тайчи — якорь. Чихая сгибает пальцы, крутит кистью — все еще болит. Конечно, лучше, чем перелом, но ненамного. Сейчас ей не хватит сил, чтобы удержать этот якорь. Чихая думает, сможет ли она написать об этом стих для летнего задания. — Чихая, — говорит Тайчи. И вот снова оно — ее имя его голосом. Неужели он всегда произносил его так? Чии-ха-я. Не очень мелодично, но так основательно, интимно. Ярко. Наверное, это все профдеформация от прослушивания слишком большого количества записей. — Что? — отзывается она, захлопывая ноутбук, одолженный ей сестрой. — Ты... — начинает он и останавливается. Его щеки окрашиваются алым, и Чихая удивляется, неужто виной всему солнце, бьющее в окно. — Не хочешь прогуляться? Снаружи. А то засиделась тут. Он улыбается ей, не широко, не насмешливо, а так, как может улыбаться только Тайчи, тот Тайчи, которого она знала всю жизнь. Все сомнения тут же сдувает прочь, подобно пламени свечи на ветру, и Чихая кивает: — С радостью. *** Снова наедине они остаются по пути в лагерь Фуджисаки. В какой-то момент Тайчи выглядит так, словно проигрывает семь карт в матче — проигрывает самому себе, а потом его дыхание снова выравнивается и взгляд проясняется. Сила ещё не до конца вернулась в пальцы Чихаи, но, когда мерно покачивающаяся словно маятник ладонь Тайчи случайно задевает их, каждая косточка в её руке — ослабленной болезнью и отсутствием тренировок — невольно тянется к нему. Но Чихая тут же отдергивает руку прочь. Отмахивается от лишних мыслей и просто старается держать её поближе к себе. А потом слышит, как Тайчи говорит: — Мы пойдем вперед, дальше, шаг за шагом. И есть что-то большее в его голосе, а возможно, оно было там всегда. В ее сердце много важных для нее вещей, таких, как карута, желание победить Шинобу-чан, догнать Арату. Но окончание этого лета, окутанное больничным светом, с бессонными ночами, заставляет ее мучиться от совсем других мыслей и воспоминаний. О Тайчи. Тайчи, что ловит её и позволяет на себя опереться. Тайчи ведет ее и одновременно следует за ней. Он вытирает ее слезы краем своей футболки. Он говорит ее имя так, будто оно идет от души. Просто, Тайчи. Это странно, правда, потому что он никогда не казался далеким, недостижимым. Он всегда был с ней, рядом. Достаточно близко, чтобы… Ее пальцы дергаются непроизвольно, и Чихая останавливает их. Она наблюдает за Тайчи всю прогулку. Он выглядит каким-то мрачным — весь погружен в себя. Кто из нас двоих построил эту стену, думает она. Она опускает руки, видит, как он провожает её движение взглядом. Она раскрывает ладонь, его рука достаточно близко, чтобы ее коснуться. Но только если он тоже потянется навстречу. Чихая сглатывает, ей страшно, потому что она понимает, что рискует потерять. Этот момент, пока Тайчи ничего не говорит, ничего не делает, длится вечность. И она боится, не зная, что ей предпринять, потому что перед ней нет карт, и ее рука… Заключена в его. Его ладонь накрывает ее осторожно, не касаясь травмированного места. Это странно, держать руку Тайчи. Та же кожа, но совсем другие ощущения, другое прикосновение. Ей нравится это. — Чихая, — говорит он снова, и теперь она знает, что все получится.