Кадриль лобстера

      На секунду Катлеру показалось, что Бен зачем-то вернулся, однако он быстро понял свою ошибку, торопливо положил взятую пиццу обратно и поднялся.       — Сэр, — неловко сказал он.       Генерал Шепард сделал ему знак остаться сидеть, и сам опустился на соседний стул, расстегнув длинное черное пальто. В гражданской одежде он не был похож на собственный портрет на стене, по которому мельком скользнул взглядом.       — Вы позволите? — вежливо спросил он.       — Пожалуйста.       Откуда-то снизу здание осветили прожектора, луч из окна ударил в стену, и в помещении стало светло, как днем. Возле стекла повисли камеры наблюдения, похожие на стрекоз, по коридору этажом ниже протопали чьи-то дружные ботинки.       Джон положил опустошенный телефон перед собой так же, как сделал это пару часов назад, и генерал Шепард усмехнулся.       — Бен не оставляет следов, — в его голосе прозвучало что-то вроде гордости. — Верите, однажды я специально ловил его, ловушек наставил и караулил лично, но не поймал.       Джон промолчал, не зная, что ответить, продолжал мять салфетку в руке, чтобы избавиться от запаха пиццы на ладонях. Генерал Шепард облокотился локтями о колени и сцепил руки в замок, глядя перед собой нечитаемым взглядом. Нарушать тишину Джон не решался.       — Что же, — вдруг сказал генерал, — есть из Бена толк в полицейских делах? Или вы его просто терпите, потому что он Шепард? Только честно?       — Есть толк.       — Взяли бы к себе на службу?       — Взял бы, — хмуро ответил Джон. — Он через год мне пятерых детективов заменит, и раскрываемость у нас взлетит, и вообще…       Он остановился, не придумав, чем закончить фразу, но генерал тихонько рассмеялся, разом став похожим на собственного внука.       — Рад слышать. Больше всего я боялся вырастить бездарный балласт, которому все должны по факту рождения. Мой худший кошмар.       — К Бену это не относится, — Джон решил, что плохой адвокат лучше никакого, и бесстрашно взглянул генералу в глаза. — Если он поступает эгоистично, то только потому, что молод и горд. Я пытался уговорить его позвонить вам, но Бен еще и чертовски упрям.       — Он никогда в жизни не сделает первый шаг, — отмахнулся генерал. — Но это даже неплохо, гордость и упрямство. Для врагов это непробиваемая стена и последний бастион, а друзья простят. Если они, конечно, настоящие друзья.       — Этот человек, Лаудер, — вдруг вспомнил Джон. — Вы его знаете?       Генерал поморщился.       — Знаем, хотя тут надвое сказано. Темная лошадка. Биография его основательно поправлена в базах данных, и подозреваю, что к этому приложил свою руку Бен. Мы пропустили момент, когда нужно было интересоваться правдой, а теперь уже поздно. Приходится мириться, Бен ему доверяет. Может быть, даже слишком, но это его выбор, и тут ему никто не указ, даже я.       — К сожалению, я тоже, — с досадой был вынужден признать Джон, и тут же спохватился, представив, как это прозвучало.       Генерал улыбнулся, поднялся со стула и застегнул пальто.       — Предполагалось, что завтра Бен получит назначение при штабе, — сказал он. — Если это произойдет, буду рад видеть вас на банкете. Считайте это персональным приглашением. Правда, банкет может и не состояться, но здесь я уже бессилен прогнозировать события, так что мы в равном положении. В любом случае было приятно повидать вас, Катлер. Спокойной ночи.       — Спокойной ночи, сэр, — эхом отозвался Джон.       В дверях генерал обернулся и указал ему на коробку с пиццей.       — На вашем месте я бы это не ел, — с хулиганским огоньком в глазах сказал он. — Там могут быть посторонние предметы.       Джон автоматически перевел взгляд на пиццу, а когда снова поднял глаза, генерала уже не было.       Бен вытащил свой наушник, соединявший их с Лаудером головы, как кровеносная система — сиамских близнецов, и недоуменно взглянул на него.       — Ты что, сунул передатчик в пиццу?       — В свой кусок, — кивнул Лаудер. — Катлер видел, что я его держал, и не станет доедать даже под страхом голодной смерти, а прием в центре стола хороший.       — Зачем?       — Иногда постлюдия лучше увертюры.       — Любишь бонусы после титров?       — Они всегда интереснее основного сюжета, — Лаудер извлек свой наушник, и тот сиротливо повис на его шее, болтаясь в такт движению машины. — Для того, кто умеет ждать, конечно. А ты предсказуем, Бенджамин Николас Шепард Третий. Паршивые семь часов — и он бы тебя взял. А вот твой Катлер мне понравился.       Бен открыл рот в свою защиту, но тут же был вынужден ухватиться за ручку на двери. Их кар, имитирующий автомобиль реанимации, с воем сирены несся по улицам, распугивая встречный транспорт периодическими выездами на встречную полосу. Когда они свернули с главной дороги на второстепенную, автомобиль втянул в себя проблесковый маяк, сменил цвет кузова, и дальше покатил как обычный продуктовый фургончик. Полицейский пост на выезде из города не проявил к нему интереса, и скоро под колеса легла пустынная трасса.       — Открой мне одну тайну, — сказал Бен, когда траектория движения выровнялась.       Лаудер подозрительно взглянул на него, но по выражению лица Бена нельзя было угадать, о чем он собирается спрашивать, ворот свитера скрывал нижнюю часть на случай, если камера на дороге решит сделать снимок автомобиля, нарушающего правила движения.       — Какую?       — Почему тебе обязательно нужно вызывать у людей неприязнь? Если бы ты захотел, Катлер обожал бы тебя до конца дней. Он не последний человек в полиции, даже дед ему, как видишь, доверяет, в его симпатии прямая выгода, но ты ею не воспользовался.       — Когда люди испытывают симпатию, они очень легко подозревают ее объект в манипуляции, — возразил Лаудер, сбрасывая скорость перед указателем развилки. — А вот неприязнь и раздражение — всегда их собственные, тут я вне подозрений.       Бен вернулся на свое место и некоторое время молча смотрел на дорогу.       — Ясно.       — А теперь ты мне открой тайну. Какова причина самоубийства Янга? Ты ее не назвал, а Катлер этого не заметил.       — Но ты не Катлер, — задумчиво сказал Бен. — Думаю, когда Янг понял, в каком размере его обокрали, он наказал преступников единственным доступным ему образом — устранил краеугольный камень аферы.       — Себя?       — Да. Они планировали огромное турне, набрали авансов и обязательств и так далее. Раскрутить другого исполнителя до его масштаба не так-то просто, если вообще возможно, так что теперь кредиторы разденут их до трусов. Он ничем себя не выдал.       Некоторое время они ехали в тишине, пока Бен не ткнул пальцем в указатель.       — Давай остановимся тут? Надо откорректировать банкетное меню. Хочу заказать нам настоящих лобстеров, то, что было в пицце, не выдерживает никакой критики. И напомни потом название пиццерии. Я им устрою ночь в Гефсиманском саду.       Лаудер невозмутимо повернул руль в направлении мотеля, где реклама обещала шведский стол и горячую воду в неограниченном количестве без всяких счетчиков.